Вперед в прошлое

Пообещав найти Белль позже, Зосо быстро покинул заведение, видимо, не желая привлекать внимание своим магическим исчезновением прямо посреди таверны. Из разговоров местных Белль сделала вывод, что в лицо Тёмного никто не знал. Когда герцог призывал его, чтобы добиться послушания своего народа, он являлся всегда в плотном плаще и капюшоне, закрывающем лицо. Так что, применив немного чар, он запросто сливался с толпой. Белль была выжата до предела беседой с ним, но усилием воли заставила себя вернуться в зал. В глаза ей сразу бросилась развесёлая компания капитана Джонса, среди которой Белль безошибочно узнала супругу Румпельштильцхена, которая громко смеялась, опрокидывая явно не первую кружку чего-то алкогольного. Её лицо было красным, глаза блестели, а вырез платья приковывал взгляды мужчин. Белль отошла за прилавок, пытаясь вернуться к своим обычным делам,но вдруг раздавшийся знакомый детский голос заставил её обернуться к столику Джонса снова. — Мама, ну пошли домой! — это был Бэйлфаер, каким-то образом прошмыгнувший в таверну. Мила смотрела на него раздражённо. Белль не смогла расслышать её ответ сыну, но, увидев, как глаза мальчика начали наполняться слезами, решила вмешаться. — Бэй, тебе нельзя тут быть, пойдем со мной, — Белль взяла его за руку и вывела на улицу, бросив на Милу убийственный взгляд, который та проигнорировала. Бэй же был слишком расстроен, чтобы протестовать. Они отошли на несколько шагов от таверны, и Белль заглянула ему в лицо: — Что-то случилось, Бэй? Мальчик грустно вздохнул и по-взрослому обречённо сказал: — Я просто хотел, чтобы она вернулась домой. Чтобы хоть один вечер мы провели все вместе. Я думал, если я её попрошу, она придёт. — Но она не захотела? Бэй опять вздохнул и отрицательно покачал головой. Белль положила руку ему на плечо и слегка сжала. — А где твой отец? — осторожно спросила она. — Дома. Я просил, чтобы он пошёл за мамой, но он сказал, что будет лучше оставить её. Но я всё равно выскользнул из дома. Я должен был попытаться, понимаешь? — мальчик был возмущён и бездействием отца, и своим бессилием. — Да, я тебя понимаю — Белль успокаивающе погладила его по плечу, — но послушай, если твои родители не ладят, ты тут ни при чём. Дай им самим во всём разобраться. — Наверное, ты права, — грустно ответил мальчик, — просто дома мне порой так плохо… Хотел бы я всё исправить. — Ну, исправить ты ничего не сможешь, но если будет совсем грустно, всегда можешь зайти ко мне в гости. Мы же теперь друзья? — Белль чуть присела, чтобы поймать его взгляд, и улыбнулась ему. И глаза Бэйлфаера тоже осветились радостью: — Конечно, друзья! — Тогда пошли, друг, отведу тебя домой. Это уже традиция, — усмехнулась Белль, стараясь не думать о новой встрече с Румпельштильцхеном. Она забежала в таверну предупредить, что отлучится, ещё раз прожгла взглядом как ни в чём не бывало веселящуюся Милу и направилась отводить её сына домой. Они шли по дороге, и Белль рассказывала Бэю сказку, чтобы немного поднять ему настроение. Незаметно они подошли к дому. Дверь тут же распахнулась, и Румпельштильцхен вышел на порог. Он выглядел взволнованным и рассерженным. — Ты почему убежал, Бэй? Это было безответственно и опасно выходить ночью. Немедленно иди в дом. Бэй покаянно опустил голову и молча шмыгнул внутрь. Румпельштильцхен устало потёр глаза. Казалось, он даже не заметил Белль, пока та не заговорила: — Он просто хотел, чтобы его мать вернулась домой. Она в таверне, и, наверное, до сих пор там. Белль сама не знала, что её дёрнуло рассказать ему об этом. Кто она, чтобы лезть в его семейные проблемы? Но Румпельштильцхен не выглядел оскорбленным её наглостью — он выглядел подавленным. — Я не хотел на него кричать… Мне так жаль… Я не думал, что он увидит её там… в таком состоянии… он этого не заслужил. — Как и вы, — твёрдо сказала Белль. Внезапно он резко посмотрел ей в глаза с нечитаемым выражением, и она невольно стушевалась: — Простите, я не хочу лезть не в своё дело... — Да что уж там, — вдруг усмехнулся он, — вы уже второй раз приводите Бэя домой заполночь. Вы были ему матерью больше, чем его собственная последнее время. Ободрённая словами Румпельштильцхена, Белль решилась спросить: — Почему вы позволяете ей так себя вести? Вы знаете, что она там… и с кем… — она не могла договорить до конца: не хотелось выглядеть сплетницей, доносящей мужу на жену, хотя Мила и заслуживала это. Но мужчина не выглядел удивленным; он был спокоен и ответил встречным вопросом: — А зачем? Вы бы на моём месте пошли сейчас туда устраивать скандал? И что бы это изменило? Белль пыталась придумать верный ответ, но не находила его. Наконец она выдавила: — Это несправедливо. — О, жизнь вообще несправедлива, разве вы не знали? — Белль даже вздрогнула, узнав эту насмешливую игривую интонацию, так хорошо знакомую ей. — Что-то такое слышала, кажется, — она улыбнулась в ответ, и между ними повисла тишина. Но это молчание не было давящим или угнетающим, когда люди пытаются найти слова, чтобы поддержать разговор, и не находят их. Напротив, такую тишину двое могут разделить между собой, настроившись на одну волну, как будто слышат одну и ту же песню. — Мне пора, — в конце концов нарушила молчание Белль, — там, в таверне, наверное, все уже с ума посходили. — Да, Бэй говорил, что вы там работаете вместе с мистером Поттсом. — Он хороший человек и спас мне жизнь. Я рада помогать ему и миссис Потс. Мужчина молча кивнул. И вдруг Белль так захотелось оказаться снова в Тёмном Замке, поделиться с Румпельштильцхеном своими приключениями. Они бы пошли в библиотеку, и там, на широкой софе, она положила бы голову ему на колени и рассказывала обо всём, а он бы перебирал своими длинными чешуйчатыми пальцами её волосы и выдавал свои язвительные комментарии, полные чёрного юмора. Но и здесь, в темноте, стоя на пороге чужого дома рядом с человеком, который ей почти не знаком, она ощущала тот же уют и тепло. В смешанных чувствах девушка сделала шаг, и, поскользнувшись обо что-то в тёмноте, полетела прямо на мужчину. Свой посох он оставил в доме, когда вышел встречать Бэя — видимо, караулил у окна, — и теперь они оба упали на землю. — Боже, простите, пожалуйста, я не знаю, как это вышло, — Белль извинялась, пытаясь встать, но в итоге завалилась на мужчину ещё раз. — Да что ж это такое! — она наконец смогла откатиться в сторону, и, всё ещё лёжа бок о бок, они засмеялись, и здесь не было места тревогам. Кое-как всё-таки поднявшись, они распрощались, но на этот раз Белль уходила от его домика с надеждой. Наступил ярмарочный день. На главной улице яблоку негде было упасть от торговцев и покупателей. День выдался тёплый, в воздухе чувствовалась весна. И, казалось, вся деревня вышла сегодня на улицу, чтобы купить что-нибудь или просто поглазеть, наслаждаясь долгожданным солнцем. Миссис Потс, в силу своего слабого здоровья, нечасто выбиралась из дома, но даже она под руку с Белль сегодня вышла на прогулку. Девушка была в приподнятом настроении. Мистер Потс накануне торжественно вручил ей первую зарплату, от которой Белль поначалу было отказалась — она и так была в неоплатном долгу перед ним за спасение своей жизни, — но мистер Потс был непреклонен, и после долгих споров Белль согласилась принять часть монет, на которые теперь собиралась купить какую-нибудь новую книгу. Они с миссис Потс прохаживались между рядами, рассматривая расписную посуду, ткани, вырезанные из дерева игрушки. Около палатки со сластями толпилась детвора, кокетки рассматривали разноцветные бусы, а мужчины приценялись к ножам и кинжалам. Какая-то женщина помахала миссис Потс и поманила её присоединиться к ней под деревьями вдали от толпы, и Флора обратилась к Белль: — Дорогая, ничего, если я оставлю тебя ненадолго? Я ужасно устала от этой толчеи… — Конечно, миссис Потс. Может, мне проводить вас домой, если вам плохо? — забеспокоилась девушка. — Нет-нет, не волнуйся за меня, я посижу вон там, подышу воздухом. Иди, ищи свои книги. — Она улыбнулась и ушла. Белль была не против прогуляться. Одиночество никогда не тяготило её, скорее наоборот. Будучи принцессой, ей приходилось с трудом находить время, чтобы побыть одной, когда рядом нет никого, кто бы наставлял или оценивал её. С оглядкой на свою жизнь Белль казалось, что эта простая жизнь в деревне ей намного ближе и приятнее, чем вечный дворцовый этикет. Здесь она была свободна. Найти бы ещё книги в этой веренице всевозможных товаров… В конце одного из рядов она остановилась, оглядываясь; толпа чуть расступилась, и девушка увидела Румпельштильцхена. Он торговал своей пряжей, и дела у него явно шли неплохо. Белль уже собиралась подойти к нему и поздороваться, как вдруг улыбка сошла с её лица. К Румпельштильцхену бодро приблизилась Мила вместе с Бэем. Мальчик держал в руке огромную булку, его лицо было перепачкано вареньем, и они засмеялись и стали оттирать красные следы. Они выглядели настоящей семьёй. У Белль сжалось сердце. — Какая идиллия, меня сейчас стошнит!.. — раздался за её плечом полный яда голос. От неожиданности Белль вздрогнула и обернулась: — Зосо? Тёмный снова принял облик обычного человека. В своей широкополой коричневой шляпе и добротном плаще такого же цвета он казался путешественником или заезжим купцом. Зосо взглянул в сторону Румпельштильцхена и его семьи ещё раз и, засмеявшись, спросил: — Так значит, это и есть твой возлюбленный? Странный же у тебя вкус, девочка. Не молод, не красив, женат, с ребёнком, в перспективе — разрушитель целого мира… Да, ты не ищешь лёгких путей, как я погляжу. — Не твоё дело! — огрызнулась Белль. — Сердцу не прикажешь, кого любить. —Ну это смотря в чьих руках сердце… — снова засмеялся он словно над какой-то шуткой и продолжил: — А вообще серьёзно, милочка, может, где-то там, в другом времени у вас и была любовь, но тут у него семья, и похоже у них всё неплохо. Ты готова уничтожить это? Белль молчала, потому что Тёмный как будто читал её мысли. Она любила Румпельштильцхена, и его счастье для неё важнее собственного. Когда он тогда в Тёмном Замке понял, что любит её, то отпустил, будучи уверен, что она не вернётся. И Белль даст ему тоже самое — свободный выбор. Но кого бы он ни выбрал, она не бросит бороться за его душу, за его сына, потому что только она знает, что стоит на кону. Зосо воспринял её молчание по-своему: — Знаешь, есть у меня одно чудное зелье… Одна капля — и его жена растает, как апрельский снежок. Не волнуйся, я за этот пустяк с тебя много не возьму. Услышав такое дикое предложение, Белль тут же очнулась от своих дум, отвернулась от семьи Румпельштильцхена и решительно сменила тему: — Где ты пропадал? От тебя несколько дней ничего слышно не было. Зосо округлил глаза в притворном удивлении: — Соскучилась, дорогуша? Не твоего ума дело, где я был; главное, что я делал. А я разрабатывал планы, как именно ты добудешь мне кинжал. Он явно был доволен собой. А Белль сжалась от плохого предчувствия: — В каком смысле «планы»? Он что, не один? — Ну, первый план мне нравится больше, но он может и не сработать. Я подумал, что ты могла бы использовать ту остаточную магию времени и пространства, пока она не стёрлась. Как я тебе уже говорил, это штука крайне могущественная. В нашем деле очень бы помогла. — Зосо говорил об этом так, будто от Белль требовалось просто чашечку чая приготовить. — А я тебе уже говорила, что не владею магией. Как я могу использовать то, чего у меня нет… или чего я не ощущаю? Тёмный задумчиво обошёл Белль кругом, пристально осматривая её, после чего вынес свой вердикт: — Можешь. Просто не умеешь. Но я мог бы тебя научить этому. Белль эта идея была не по душе: она достаточно насмотрелась, что магия делает с людьми. Что она сделала с её любимым; да и Реджина наверняка не всегда была такой. Другое дело Голубая, но феи — не люди. Для них магия — часть их природы, а для людей — нет, оттого и несёт им одни проблемы. — А какой второй план? — без особой надежды, что второй план ей понравится больше первого, спросила она. И не ошиблась. — Ну, второй предполагает твои чисто женские навыки. Герцог держит мой кинжал при себе постоянно в специальном чехле, который крепится ремнями к голому телу. Даже будь ты лучшей карманницей в мире, незаметно не подберёшься. А вот ради такой смазливой мордашки с этими наивными голубыми глазками он может и сам его снять. Ну а дальше дело за тобой — насколько вымотаешь мужика, — ухмыльнулся Тёмный, выразительно глядя на краснеющее лицо девушки. — Да как ты смеешь! — возмутилась Белль. — Чтобы я как продажная девка…? — Эй, эй, потише! на тебя уже люди оглядываются, — успокаивающе поднял руку Темный, увлекая собеседницу в сторонку от толпы. — Просто я думал, ты предана делу на всю катушку, — продолжал он подкалывать возмущённую девушку. Белль наконец взяла себя в руки и, досчитав мысленно до десяти, сказала: — Этот план точно не подходит. Какие есть ещё варианты? — А больше никаких. Напрямую делать хоть что-то против владельца кинжала я не могу, иначе сам бы давно освободился. Так что дело за тобой: либо женская хитрость, либо магия с твоей стороны. И если хочешь знать моё мнение как лица, заинтересованного в успехе, я бы выбрал последнее. — Ну кто бы сомневался, что Тёмный выбрал бы магию. Надо просто придумать что-то другое… — чувствуя себя крайне неуютно, пробормотала девушка. Тёмный снова посмотрел на неё как на неразумного ребёнка: — Ты не понимаешь. Если ты будешь действовать без магии и что-то пойдёт не так, для тебя это будет означать смерть. В любом случае. Либо герцог сделает это сам, либо вмешается стража, либо призовут меня, и я не смогу ослушаться и убью тебя сам. Магия же даст тебе шанс спастись. — Но я не умею ею пользоваться, и ты сам говорил, что она исчезает. — Белль понимала, что Зосо прав. Если она провалится с похищением кинжала и умрёт, то её смерть будет напрасной, потому что ничего не изменится. Зосо останется служить герцогу, пока Румпельштильцхен не убьет его, не примет проклятие и не потеряет сына, затем её и весь мир… Прервав поток её терзаний, Зосо сказал: — Эта магия самая мощная на свете, настолько, что я не был уверен, что она вообще существует. Даже крошечную искру этой магии ты сможешь превратить в бушующее пламя. Сколько у нас времени до твоих драматических событий? — Несколько лет, по моим подсчётам, — слабо ответила девушка. — Хорошо. Я успею обучить тебя. И мы оба выиграем. По рукам? Белль посмотрела Зосо в глаза и не увидела ни тени насмешки. Она с ужасом вдруг осознала, что доверяет ему. В конце концов, хоть и по разным причинам, но цель у них одна, и цена этому одна — жизнь. — По рукам, — ответила Белль, мысленно обещая себе, что если научится магии, то приложит все силы, чтобы та её не сломала. Они пожали друг другу руки и, договорившись встретиться на рассвете следующего дня, разошлись.