Вперед в прошлое

Стараясь не шуметь, Белль поднялась в свою комнату и упала на кровать. Чувства кружили бешеным вихрем. Она была счастлива, что любовь к ней вновь овладевает сердцем Румпельштильцхена, и одновременно несчастна, потому что снова они не могут быть вместе честно и открыто. Возможно, было бы даже лучше, не взгляни он на неё вовсе, не так больно, безнадёжно… Но нет — этот вечер она бы не поменяла ни на что. Таким, как этой ночью, Румпельштильцхен не был с ней никогда. Даже в самые интимные мгновения он всегда отгораживался, прятался под своими шутками и пантомимами. Они нравились Белль, но порой она боялась, как бы маска не стала его истинным лицом, как бы он сам не забыл, каково быть открытым и честным с кем-то, доверять. Но сегодня Румпель не прятался; он был смущён, но искренен, и смеялся так, как будто не делал этого годами. И ей было так легко с ним, не пытаясь постоянно разгадывать его истинные мысли и чувства под слоями брони. Белль с усмешкой вспомнила, как когда-то говорила, что любовь должна быть загадкой. Но любовь к Румпельштильцхену научила её тому, что любовь должна быть не загадкой, а ответом на нее. Когда всё можно объяснить и принять из-за одного лишь чувства. Жаль, что он в это так и не поверил, но может ли судьба дать им новую попытку стать счастливыми? Белль заснула с улыбкой на губах, вспоминая их поцелуй. Сквозь сон девушка почувствовала, как её лица касается что-то мягкое, вроде пера, и обводит щёки, лоб, губы...Она улыбнулась, не просыпаясь, и повернулась навстречу этой ласке, как вдруг из сна ее резко выдернул насмешливый голос: — Просыпайся, спящая красавица! У нас сегодня много дел. Белль подскочила на кровати, прижимая одеяло к груди и в ужасе глядя на Зосо, развалившегося у неё в ногах, как довольный кот. Заметив её реакцию, он рассмеялся в голос, вызвав у Белль новый приступ ужаса. — Тихо ты! Ты что, с ума сошёл?! Тебя же услышат! Кто тебе вообще разрешал сюда вот так являться? — громким шёпотом девушка безрезультатно отчитывала Тёмного. — Расслабься!.. Я зачаровал эту комнату: никто ничего не слышит, хоть кричи, — расслабленно проворчал он, и, прищурившись, хитро добавил: — А что касается моего появления тут, так мне никто и не запрещал сюда приходить. Да и кто бы осмелился? — Например, я, — без особой надежды сказала красавица. — Ладно, что там у нас за дела, раз уж ты меня разбудил в такую рань? И правда, солнце едва поднялось, заливая комнату настойчивым светом. — Что значит какие? — возмутился Зосо. — Продолжаем твоё обучение магическому делу. Или ты передумала? — нехорошо уставился он на девушку. — Нет, — резко ответила Белль, — я просто думала, что мы в прошлый раз освоили то, что было необходимо. Я почувствовала свою магию… и… — Случайно вычерпала из моря каплю, — снисходительно парировал Тёмный. — Этого мало. Сегодня я научу тебя одному из самых важных приёмов. Одевайся, нам придётся прогуляться, — он соскочил с кровати и отвернулся к окну, давая девушке возможность привести себя в порядок. Уже завязывая волосы, она рискнула поинтересоваться: — Надеюсь, без жертв обойдёмся? — А вот этого обещать не могу, — ухмыльнулся Зосо и протянул Белль руку, которую она обречённо приняла. В следующее мгновение они уже были в каком-то городе, где, несмотря на ранний час, вовсю сновали люди. — Странная ты какая-то, — Тёмный уверенно лавировал между прохожими, увлекая за собой девушку. — Я же видел твои глаза в тот раз — тебе понравилось пользоваться магией, так к чему такая кислая мина? — Я согласилась обратиться к ней, только чтобы спасти любимого человека. Я не хочу знать больше, чем необходимо, — упрямо ответила девушка. — Даже с тем минимумом знаний, который тебе понадобится, можно много дел наворотить. Магия — это просто сила. Любую силу можно использовать и во вред, и на благо, — рассуждал Тёмный, поглядывая на Белль. — Ты прав, но я боюсь, что перестану видеть эту разницу… Зосо задумчиво хмыкнул и остановился перед высоким серым зданием: — Нам сюда. — Что это за место? — спросила Белль с опаской, растерянно оглядываясь. — Тюрьма, — просто ответил Зосо. — Зачем мы здесь? — Наш сегодняшний урок называется «вырывание сердца», — весело пояснил Тёмный, но, увидев помрачневшее лицо спутницы, уже серьёзнее добавил: — Крайне нужный навык, поверь мне. А уже немного зная тебя, я решил, что тренироваться надо на ком-то, кого даже тебе не будет жаль. Белль промолчала, но почувствовала, что её замутило. Они не стали входить внутрь тюрьмы, а сразу перенеслись в самый нижний этаж, где содержались особо опасные преступники, большинство из которых выйдут отсюда разве что на казнь. Там было сыро, грязно; стоял невыносимый смрад давно не мытых тел и отчаяния. Зосо же, казалось, не испытывал ни малейшего дискомфорта: он шёл, заглядывая в камеры, словно покупатель на рынке, присматривающий себе кусочек мяса посвежее. Наконец он остановился у одной камеры и, посмотрев туда, перевёл взгляд на Белль: — Вот на этом и потренируемся: садист и убийца, за что-то люто ненавидит девочек лет десяти… Да, хм… Заходи, солнышко, — он запросто открыл дверь камеры, галантно пропуская даму вперёд. Не желая выказать страх и повторяя себе, что Зосо ей не враг и не стал бы ею рисковать, девушка нерешительно вошла в тёмное помещение. Зосо сотворил фонарь, и перед Белль возник человек, больше похожий на дикого зверя. Безумные глаза, борода, закрывающая почти все лицо… Увидев открытую дверь и входящую внутрь незнакомую девушку, он бросился на неё с диким рёвом, но магия Тёмного вмиг обездвижила его, так что Белль даже не успела испугаться. — Не так быстро, дорогуша, ты нам ещё пригодишься, — доброжелательно сказал Зосо, и, жестом подманив Белль встать рядом с ним для лучшего обзора, спросил у неё: — Ты вообще знаешь что-нибудь о магических сердцах? Белль знала, и знала немало. Она видела пару раз, как Румпельштильцхен вырывает сердца и управляет людьми с их помощью. Как-то раз, когда их отношения стали достаточно близкими, она из любопытства попросила Румпельштильцхена показать ей её сердце. Он вытащил его очень осторожно, но Белль всё равно почувствовала, как будто из неё выходит сама душа. Она была жива: дышала, говорила, но не чувствовала себя живой — просто оболочка, лишенная чувств. Даже сияющий красный комочек, который Румпельштильцхен опустил ей в руку, не вызвал в ней ни ужаса, ни удивления, пришедших после того, как сердце было возвращено на место. Позже она решила, что это был самый неприятный опыт в её жизни — почувствовать себя живым мертвецом. — Знаю, но сама никогда не делала этого, — Белль была неприятна идея вырвать кому-то сердце, но, глядя на это жаждущее крови безумное существо, человек в котором был и так мёртв, она подумала, что с сердцем или без — для него разницы не будет. — Пусти свою магию по кончикам пальцев в грудь человека, почувствуй отклик магического сердца, а дальше дело за малым — нащупай да и дёрни, — объяснил Зосо и тут же продемонстрировал наглядно, вырвав и загнав обратно сердце своего подопытного. Белль постаралась сосредоточиться, хотя и не верила до конца, что сможет повторить этот трюк. Несмотря на проснувшуюся магию, красавица никак не идентифицировала себя с ролью ведьмы. Вот Реджина — то была настоящая колдунья: надменная, властная, без страхов и сомнений убивающая всех неугодных. Белль не могла даже представить себя такой. Но всё же она послушно последовала указаниям Тёмного, и — о, ужас — через секунду в её руках оказалось живое трепещущее сердце. Оно было почти чёрным от сотен злых поступков, и Белль было противно держать его в руках. — А теперь сожми его покрепче, чтобы оно рассыпалось в порошок, — спокойно сказал Зосо. И она сжала: чёрное сердце превратилось в пепел; тело человека рухнуло на пол — Белль стала убийцей. Она понимала, что этот человек всё равно бы умер в ближайшие дни, и что он более чем заслужил эту участь, и такая лёгкая и быстрая смерть — почти милость с её стороны… однако в глубине души девушка знала, что это был хоть и крошечный, но шаг во тьму. Потому что она убила человека собственными руками и не жалела об этом, а Тёмный одобрительно ей улыбался. Когда они перенеслись обратно к Белль в комнату, Зосо спросил: — Ты можешь улизнуть от всех на денёк? — Думаю, да, а куда и зачем я отправлюсь? — девушка подозрительно смотрела на Тёмного, ожидая чего угодно. — Не совсем ТЫ отправишься, — поправил он с загадочной улыбкой. — Я думал о том, что, если бы ты освоила заклинание трансформации, это очень упростило бы нам дело. — Трансформации? — переспросила Белль, подходя ближе к Зосо. — А что я должна трансформировать? Или кого? — Ой, ну не меня же, — усмехнулся мужчина, тряхнув своими белоснежными волосами. — Превратилась бы ты в какую-нибудь зверушку, пробежала бы тихонько мимо стражи, никем не замеченная, прямо до покоев спящего герцога, а там бы уже вернулась в свою форму и выполнила дело. — Не думаю, что это хорошая идея, — Белль поёжилась. — Вдруг я не смогу превратиться обратно в нужный момент? Или наоборот, превращусь в совсем не нужный… Вот стража герцога удивится девушке, возникшей из ниоткуда… — Вот потому я и хочу, чтобы ты потренировалась. А я подстрахую тебя, так и быть, — когда Тёмный начинал так лучиться оптимизмом, переубедить его было уже невозможно. — Что ж, можно и попробовать, только животное выберу я сама, — решительно сказала Белль, почему-то улыбаясь своим мыслям. — Решила побыть волчицей или рысью? Загрызть надоевших посетителей таверны и стать грозой этой тихой деревушки? — эта перспектива явно привела Зосо в восторг. — Хорошо, через два дня увидимся. Не забывай практиковаться! — менторским тоном добавил он на прощание и скрылся в сизом дыму. — Нет уж, не волком и не рысью… — произнесла Белль уже в пустоту комнаты, улыбаясь своим воспоминаниям. — Белль! Белль! Ты где? — по замку эхом разносился голос Румпельштильцхена. Обычно, когда он возвращался из своих поездок, звук её шагов или шуршание колёс самоката сразу же разносилось по коридорам. Красавица всегда встречала своё чудовище, и он уже точно и не знал, из страха ли разгневать его или из жажды узнать о его очередном путешествии. Маг был единственной ниточкой, связывающей бывшую принцессу с окружающим миром, и она затаив дыхание всегда слушала его рассказы о далёких странах, а Румпельштильцхену было даже приятно ей о них рассказывать. Всё-таки накопить такой богатый опыт и багаж знаний без возможности кому-то его передать — это удручало мага. Учениц его интересовали только магия и власть, но Тёмный как никто знал, насколько этого мало для счастья. Белль же, со своей жаждой знаний обо всём на свете впитывающая все истории Румпельштильцхена, подстёгивала его открывать ей всё больше и больше своей души. И хотя он старался держаться при этом отстранённым и презрительным по отношению к ней, сам чувствовал, что эта маска недолго на нём продержится. И вот теперь в ответ на его зов — тишина. «Уж не вздумала ли девчонка сбежать?» — разъярился про себя Тёмный. Магией он просканировал замок: нет, принцесса никуда не выходила, и, судя по всему, находится в этом самом зале, как и сам Румпельштильцхен. — Белль, я знаю, что ты здесь. Что бы ты ни натворила, лучше выходи сама. Если я потрачу ещё хоть минуту на твои поиски, пеняй на себя, — угрожающе прорычал Тёмный. И тут одна из штор зашевелилась, и к магу вышла… кошка. У неё была пушистая каштановая шёрстка и пронзительно-голубые глаза. Она медленно шла, опустив голову и всем своим видом демонстрируя покорность и раскаяние. Румпельштильцхен, глядя на неё, сперва опешил, но, заглянув в небесные грустные глазки, неуверенно спросил: — Белль?.. Это ты? Тёмный маг чувствовал себя крайне глупо, разговаривая с кошкой, но та вдруг совсем по-человечески вздохнула и кивнула головой, грустно мяукнув. — Так, — уже увереннее произнес он, тут же разозлившись, — забралась в мою лабораторию? Несмотря на мой запрет? Кошка снова печально кивнула, поджав хвост. — Да я тебя за это… — Румпельштильцхен не смог сходу придумать, как же ему поступить с нерадивой служанкой, и кошка-Белль воспользовалась этой заминкой, чтобы мягко потереться о его ноги головой, а потом пройтись вокруг него, продолжая ласкаться и преданно поглядывать ему в глаза на каждом повороте. Тёмный маг опешил и, сам того не желая, вдруг успокоился. — Ладно, сам виноват — надо было магией туда вход запечатать, а тебе и так, думаю, урок будет хороший… — задумчиво произнёс он, глядя на кошку. — Ещё неизвестно, можно ли тебя вообще расколдовать, и стоит ли — тоже под вопросом, — не удержался Тёмный и дотронулся своим длинным пальцем до кошачьего носа. — Пошли-ка посмотрим, что ты учудила в лаборатории, тогда и решим, заслуживаешь ты вновь стать человеком или у меня вместо служанки теперь питомец будет, — усмехнувшись, маг подхватил кошку-Белль на руки и понёс наверх в свою башню. Сбросив кошку на свой стол, Тёмный начал обходить помещение и искать, куда Белль умудрилась сунуть свой не в меру любопытный нос. Поиск его закончился быстро на разбитой вдребезги склянке и розоватыми остатками некой субстанции вокруг. Остальное было как будто цело и нетронуто. Румпельштильцхен обернулся к кошке, умывающейся на его столе: — Ну, дорогуша, у меня для тебя хорошая новость — быть тебе кошкой не навсегда. Точный срок не скажу, потому что не знаю, сколько зелья на тебя попало. Так что ты уж сама прикинь в своей пушистой голове, сколько дней тебе крыс ловить. Кошка печально опустила голову на лапки: видимо, попало достаточно. Румпельштильцхену показалось, что по пушистой щеке потекла слеза. Он подошел ближе и, не удержавшись, начал гладить её по шерсти от головы до самого хвостика. Кошка сначала напряглась всем телом, но под повторяющейся лаской быстро расслабилась и заурчала от удовольствия. Тёмный улыбнулся. Он понимал, что внутри кошки остаётся сознание человека, Белль, с которой он никогда не позволил бы себе быть настолько вольным в обращении. Но его прикосновения были ей явно приятны, а новая форма животного позволяла им обоим открыто проявлять свою привязанность друг к другу. Наконец кошка-Белль подняла голову, и Румпельштильцхену показалось, что она улыбается ему в ответ. Она игриво оттолкнула его руку головой и, всё ещё стоя на столе, внезапно поднялась на задние лапы, опираясь передними в грудь магу, посмотрела ему в глаза по-человечески серьёзно, а затем лизнула его в щёку. Мужчина был ошарашен таким неожиданным проявлением нежности, и, видимо, это было слишком очевидно, потому что кошка издала звуки, донельзя похожие на хихиканье. Затем она спрыгнула со стола, с наслаждением потянулась и, послав Тёмному ещё один взгляд, удалилась из лаборатории. Вернулась кошка через несколько часов, когда Румпельштильцхен сделал перерыв в своей работе и уселся за прялку. Она заходила и раньше, но он готовил зелье, от которого всю башню заволокло вонючим дымом, и кошка-Белль, расчихавшись, убежала куда подальше. И теперь она насторожённо принюхивалась, но, не обнаружив ничего противного, подошла ближе, потрогала лапкой ногу Тёмного и требовательно произнесла: — Мяу! — Голодная, что ли? А чем тебе крысы в подземельях не угодили? — насмешливо произнёс он, глядя на кошку сверху вниз. Услышав его ответ, она опустила лапку и угрюмо улеглась прямо в корзину с его соломой. — Э-эй! мне тут кошачья шерсть не нужна! Ну-ка, кыш! — замахал он на неё, но кошка и не думала сдаваться, и, покинув корзину, ухватила клубок золотой нити, который принялась катать вокруг мужчины. Румпельштильцхен закатил глаза и обречённо вздохнул: — Ладно, так и быть, — он махнул рукой в уголок слева от прялки, и там возникли мисочки с молоком и нарезанным мясом. Кошка подозрительно понюхала содержимое и того, и другого, но голод победил, и обе миски враз опустели. Сытая и довольная, она свернулась на коленях у Румпельштильцхена, игнорируя его возражения, и сладко уснула. Белль пробыла кошкой целую неделю. И за эти дни они с Румпельштильцхеном сблизились больше, чем за предыдущие месяцы. Он быстро привык к её молчаливому, но осознанному присутствию. Привык гладить её мягкую шерсть и чувствовать, как она трётся о его ноги. Она, казалось, боялась оставаться одна: когда Румпельштильцхен находился в замке, она следовала за ним по пятам. Тёмный даже, поколебавшись, разрешил ей спать на своей кровати, когда она в первую же ночь отчаянно заскреблась когтями по двери. Её мисочки всегда были полны еды, а в лаборатории завелась удобная подушка, с которой Белль задумчиво наблюдала за работой мага. Она никогда не давала ему забыть, что она человек, а может, и сама боялась, что забудет. Однажды Румпельштильцхен заметил, как печально она смотрит на стеллаж с книгами, и с тех пор по вечерам стал рассказывал ей истории или читать вслух, а кошка благодарно внимала ему, свернувшись у него под боком тёплым клубком. Порой Румпельштильцхен задавал себе вопрос — а хочет ли он, чтобы она расколдовалась? Сейчас между ними всё было так просто, но что будет, когда она снова станет собой? Ведь она будет помнить об этих днях. Он уже не сможет запросто гладить её или брать к себе в кровать… На этой мысли он споткнулся. Если бы расколдованная Белль захотела быть с ним… если бы… На восьмое утро Румпельштильцхен проснулся от того, что его подбородок что-то щекотало. «Сколько раз просил эту кошку не спать у меня на груди», — раздражённо подумал мужчина и открыл заспанные глаза. Зажмурился посильнее. Снова открыл. В его кровати лежала обнажённая Белль, устроившаяся головой на его груди, и это её волосы, а не шерсть, щекотали его. Она лежала сверху на одеяле, как и заснула прошлой ночью, будучи кошкой, но сейчас ей было явно намного холоднее, и во сне она неосознанно жалась поближе к единственному источнику тепла — к нему. Румпельштильцхен заворожённо рассматривал её тело; его дыхание сбилось, а сердце застучало сильнее. Это разбудило девушку. Она сонно подняла голову и посмотрела ему в глаза. — Ты чего не спишь? — спросила она вяло. Мужчина растерялся и не нашёл ничего умнее, чем сказать очевидное: — Ты уже не кошка... — А человеком я тебе не нравлюсь? — смущённо спросила девушка. — Очень нравишься, — осторожно ответил он, давая волю надежде. — Ты мне тоже очень нравишься, даже когда я не кошка, — покраснев, ответила она. Маг молча накинул на неё одеяло и прижал к себе. «Да, так всё и началось, — думала Белль, глядя из окна своей спальни. — От той магии не было никому зла, наоборот, она помогла нам сблизиться. Может, получится снова?»