Вперед в прошлое

Вернувшись из таверны домой, Белль и не думала о сне. Она подперла дверь, хотя никто и не имел обыкновения входить к ней без стука, и достала свою тщательно спрятанную книгу по магии. Потом поудобнее устроилась и принялась за изучение формул, знаков, символов и вполне обыденных инструкций и рецептов. Часть текста была написана на древнем языке, но Белль его знала и практиковалась в нем довольно часто благодаря Румпельштильцхену, который иногда пускал её в свою святая святых — лабораторию в башне, где хранилась его личная магическая библиотека. В то время Белль помогала ему переводить некоторые тексты, для удобства пользования, но не особенно интересовалась сутью написанного, потому что никогда и не думала сама применять это. Румпельштильцхен говорил, что в ней нет ни единой магической искры, которую можно было бы разжечь в силу достаточную для более-менее серьёзных манипуляций. Он говорил об этом с облегчением, будто сама мысль о колдующей Белль была ему неприятна. А может, Тёмный просто слишком ценил её чистоту и внутренний свет, чтобы втягивать в свой мир. Но всё меняется, и вот сейчас она сосредоточенно призывает расчёску переместиться к ней прямо в руки со стола. И ничего не происходит. Она снова перечитывает описание процесса в книге и хмурится — вроде всё верно. И тут вспоминает слова Зосо о том, что магия — это эмоции. Не надо думать о расчёске, надо просто пожелать. Белль сосредоточилась на своем желании сделать волосы гладкими, как вдруг расчёска, вместо того, чтобы просто оказаться в её руках, подлетела к ней и начала причёсывать Белль сама по себе. Девушка зашуршала страницами и вскоре наткнулась на раздел «Зачарованные предметы». Это было заклинание для более высокого уровня, если так можно выразиться, требующее большее количество магии, чем может быть у новичка. Белль всегда любила учиться, а теперь, окрылённая своим успехом, принялась за изучение книги со стократным прилежанием. Когда несколько часов спустя в комнате материализовался Зосо, она была почти без сил. Зосо с интересом рассматривал новый цвет стен комнаты, летающую расчёску и явно сотворённую с помощью магии огромную мягкую подушку, на которой Белль и лежала, дочитывая последнюю страницу книги. — Должен признать, я впечатлён, — с удивлением произнес он. — Первый раз вижу, чтобы кто-то освоил так много и за столь короткий срок. А я-то уж было готовился разжёвывать каждый пассаж, памятуя наш первый урок. — Я люблю учиться, — как будто извиняясь, ответила Белль, — а магия к тому же и правда легко мне даётся. — Навела в комнате красоту, создала себе удобства… — певуче протянул Тёмный, оглядываясь по сторонам, — и куда делась девушка, которая не хотела знать и уметь ничего лишнего? — Разве это всё, — Белль обвела рукой комнату, — кому-то может навредить? Ты ведь и сам говорил, что магия не добрая и не злая, что всё дело в том, кто ей пользуется. — Меня уже цитируют, — восторженно захлопал в ладоши Тёмный, — и считают правым. Может, мне набрать ещё учеников? Школу открыть имени себя? — Почему бы и нет? — весело поддержала его Белль. — Отличный план на вольное будущее. Больше ничем заняться не думаешь? — Не знаю, не хочу об этом пока думать, — посерьёзнел Зосо. — Свободу сначала нужно получить, а чем заняться после, я уж найду. — А что заставляет тебя верить, что я отдам тебе кинжал, когда добуду его? — шутя спросила Белль, хотя в каждой шутке есть доля правды, и Тёмный это почувствовал. Он наклонился над ней, пристально вглядываясь ей в глаза, и медленно произнёс: — А что заставляет тебя думать, что я не рассматриваю такой вариант? И что у меня нет страховки? — лицо Зосо было так близко к Белль, что мир вокруг расплывался, оставляя только эти желтоватые, полные угрозы глаза. — Я просто спросила!.. Нет необходимости меня запугивать, — Белль старалась, чтобы её голос звучал ровно и не выдавал внутренней дрожи. — Если бы ты не «просто» спросила, я бы этим и не ограничился, — бросил Зосо вполне дружелюбно, садясь на противоположный конец кровати, где он уже облюбовал располагаться. Глядя, как он устраивается поудобнее, явно никуда не собираясь уходить, Белль не выдержала и спросила: — У тебя есть собственный дом? В смысле, место, которое ты зовёшь домом? — Нет, — хмыкнул Тёмный, — на кой чёрт он мне? Я не сплю, не ем, а зачем ещё людям нужен дом? — Ну как же, — Белль даже растерялась, — дом — это не для тела, а для души. Где тебе спокойно, хорошо, где тебя окружают дорогие тебе вещи… Куда хочется возвращаться. — И где тогда твой дом? — Зосо, казалось, не был особо заинтересован в этой беседе, но и не обрывал её. Белль подумала, что, возможно, он, как и Румпельштильцхен, уже стал забывать каково это — общаться с кем-то просто по-дружески, на равных. — Он высоко в горах, к северу от Эренделла. В моём времени его называли Тёмным Замком… — Белль вдруг подумала, что ей никогда уже не бывать под его сводами, ведь будущее изменится. И тогда она предложила: — А знаешь, это был бы отличный дом для тебя. Когда освободишься, найди это место; уверена, тебе там очень понравится. — Что ж, Тёмный замок для Тёмного — звучит подходяще, — ухмыльнулся Зосо, и, потянувшись как кот, предложил: — Ну-ка давай, дорогуша, порази меня — принеси мне чашку чая своей магией. Белль на секунду растерялась, но быстро вспомнила нужную формулу, и уже через мгновение между ними на кровати стоял поднос со всеми чайными принадлежностями. — Тааак, — одобрительно протянул Зосо, отпивая чай, — думаю, ты теперь готова оказать мне услугу. — Какую услугу? — удивилась Белль. — Какая у всех короткая память, когда речь идет о долгах Тёмному… — насмешливо заметил он, — да та самая, дорогуша, которую ты мне обещала взамен на мою бесценную помощь с твоими трупами. — О боже, — Белль потерла запульсировавшие виски, — когда ты так об этом говоришь, я начинаю чувствовать себя чудовищем. — Ну если моё мнение тебя интересует, то ты определённо не чудовище. Ты знаешь, чего хочешь, и не даёшь сбить себя с пути. Редкое качество, — Зосо говорил шутливым тоном, но Белль чувствовала, что он и вправду так считает. И поскольку он был единственным, кто успел увидеть её с самой тёмной стороны и не начал презирать, Белль почувствовала желание выговориться. — Но ведь есть границы того, на что можно и нельзя пойти ради своей мечты или цели? Должно быть… — Границы только в твоей голове, — отрезал Зосо. — Поверив однажды, что твоя цель оправдывает любые средства, мысли о границах больше никогда не будут тебя преследовать. — Но я же убила тех двоих… Что за цель может стоить человеческой жизни? — Ты не просто убила. Ты убила, защищая дорогого тебе человека, — убеждённым тоном сказал Зосо. — Обменять жизнь на жизнь — это честная сделка, уж поверь мне, — он усмехнулся, а Белль опустила голову, скрывая непрошеные слёзы. Как бы она ни храбрилась, но чувство вины и одиночества терзало её сердце. Не могла же она пойти к миссис Потс или Румпельштильцхену и рассказать, как недавно вечерком стёрла в порошок сердца двух солдат и теперь ей как-то неприятно на душе. Они были бы в ужасе, только усугубив ее терзания, а если бы и не выбежали с криками за дверь, то всё равно бы не поняли. А Зосо понял, и нашёл, наверное, те единственные слова, которые помогли Белль поверить, что она поступила правильно. И теперь она плакала, освобождая свою душу от оков сомнений. Слёзы все еще лились из-под закрытых глаз, когда она почувствовала движение рядом с собой, и вот уже Зосо одной рукой обнимал её, а другой поглаживал по волосам. Он успокаивал её как ребёнка, не пытаясь остановить поток слёз, а лишь давая поддержку. Белль прижалась к его плечу, как тогда на дороге, и её захлестнуло чувство благодарности. И страха. Белль так хотела, чтобы Румпельштильцхен изменился, чтобы освободился от своих оков тёмного проклятья, чтобы стал обычным человеком, таким же, как она. Ведь именно из-за этого они и расстались: в его сердце не хватало света, чтобы открыться и доверять ей, а в ней не хватало жизненного опыта, чтобы понимать движения его души и мотивы поступков. И вот теперь он человек, но пропасть никуда не исчезла, только на этот раз из-за неё самой. Сможет ли она рассказать ему всю правду когда-нибудь? Сможет ли он её понять? Белль хотела верить, что найдет в себе силы стать лучше, ради него, когда всё закончится. Спустя минуту, успокоившись, она мягко отпрянула от Зосо и робко посмотрела ему в глаза: — Прости, не знаю, что на меня нашло... — Убивать нелегко, тем более такой чистой душе, как ты, — с какой-то щемящей нежностью произнёс он, но прежде, чем девушка успела что-то ответить, перескочил на наигранно-визгливые нотки: — Но не думай, что своими слезами ты ускользнёшь от платы по сделке! Мне нужно, чтобы ты достала мне кое-что. Оно находится у одной ведьмы-отшельницы. — А кто эта ведьма, что ты сам не можешь это забрать? И что это вообще? — Белль тоже перешла на деловой тон. — Речь идет об амулете: серебряная цепочка с кулоном из очень редкого обсидиана. Увидишь — не спутаешь ни с чем другим. Очень мощная вещь, которую не советую брать голыми руками, — он выхватил из воздуха перчатки из мягкой кожи и протянул их Белль. — Вокруг её лачуги стоит очень мощная защита из светлой магии. Уж не знаю, кто её так бережет, но мне туда не войти, а вот ты это запросто сможешь. — А если она меня застукает? Я, конечно, делаю успехи, но к магическому бою вряд ли готова, — занервничала девушка. — Об этом не волнуйся: она неопасна, — Тёмный заиграл пальцами в воздухе, пытаясь подобрать правильное объяснение, — у неё другой… профиль. Кидаться огнём не будет точно. — Тогда ладно, я постараюсь найти этот амулет, — решила Белль, и заинтригованно спросила: — А ты научишь меня вызывать огненный шар? — Ох уж эти неугомонные ученицы, — притворно вздохнул Зосо, ухмыльнувшись. — Научу, так и быть, но не сегодня. Ложись спать, чтобы наутро была готова к приключению, — и, игриво щёлкнув девушку по носу, он растворился в воздухе. Хотя Белль легла спать очень поздно и мысли долго не давали ей заснуть, утро она встретила отдохнувшей и полной сил. Вообще с тех пор, как магия стала частью её жизни, Белль почувствовала изменения в себе. Её чувства стали ярче и острее, чем когда-либо, порой перехлёстывая через край. Как безумный страх помог ей спасти Бэя от падения; как лютая злость сделала её убийцей… Магия не только черпала силы из её эмоций, но и сама влияла на них, наполняла их. Это напоминало Белль сообщающиеся сосуды. Она сладко потянулась и хотела было поваляться ещё, но, вспомнив о предстоящем деле, решила поскорее привести себя в порядок. Еще не хватало, чтобы Зосо застал её в одном белье, ведь особым тактом по части внезапных появлений в её комнате он не страдал. И действительно — стоило Белль только-только застегнуть платье, как за спиной раздался его голос. — Ну вот, я всё пропустил, — притворно-огорченно изрёк он. Белль обернулась и увидела, как он снова разлёгся на её незастеленной кровати прямо в сапогах и плаще. — А ну слезай, живо! — возмутилась девушка, замахиваясь на него полотенцем. Зосо изобразил неподдельный испуг, заставив Белль рассмеяться: — Вот оно, значит, какое, лучшее оружие против великого и ужасного Тёмного — простое полотенце? — Не простое, а в руках будущей великой и ужасной колдуньи, — широко улыбнулся Зосо. — Ты мне льстишь, — смутилась девушка, отвернувшись к трюмо, чтобы достать подаренные Зосо перчатки. — Итак, я готова отправляться. — Отлично, — Тёмный тут же вскочил на ноги и протянул ей руку. Через мгновение они уже были посреди незнакомого леса. Здесь было намного темнее, чем в лесу вокруг деревни. Казалось, что сюда и вовсе не ступала нога человека. Однако Зосо уверенно раздвигал непослушные ветки и придерживал их для Белль. — Далеко нам так идти? — озабоченно спросила она. — Я доведу тебя так близко, как смогу, но от защитного кольца ты пойдешь сама — там уже недалеко, ты не заблудишься, — он говорил отрывисто, внимательно оглядываясь по сторонам, настороженный, как хищник на охоте. — Хорошо, — Белль пробрала лёгкая дрожь от мысли, что если он её тут просто оставит, она может никогда не выбраться из этого леса самостоятельно. Наконец Тёмный резко остановился, словно упёрся в невидимую стену. — Мы на месте, — раздражённо пояснил он, — дальше мне не пройти. Иди строго на север. Ты должна дойти до её домика минут через десять. — А что мне делать дальше? — разволновалась Белль. — Просто разбить окно и влезть в дом, думаю, будет не лучшим планом. — Постучись и попроси рассказать о своем будущем. Она это любит — помогать чистым сердцам, готовым даже сюда заявиться ради её предсказания. Ну а затем сама придумай, как её отвлечь и украсть амулет. В его голосе сквозило нетерпение, как будто он объясняет нечто элементарное. Он замахал на Белль руками, поторапливая её: — Иди, дорогуша, и без амулета не возвращайся! Испуганная, раздражённая Белль пошла в указанном направлении. Деревья росли слишком густо, и ориентироваться по солнцу было затруднительно, так что Белль старалась даже лишний куст не огибать, а идти напрямик, всерьёз опасаясь этого мрачного леса. Наконец, когда паника уже начинала медленно подползать к её сердцу, девушка увидела ветхий домик. Сердце облегчённо забилось, а затем снова замерло на мгновение от запоздалой мысли, что раз ведьма может предсказывать будущее, значит, она может быть более чем в курсе того, зачем Белль к ней идёт. У девушки закружилась голова от волнения, но отступать было поздно. Дверь резко открылась, и на пороге появилась очень худенькая девушка, почти девочка. Старое серое платье висело на ней мешком; волосы были все в колтунах, из которых торчали веточки и листики. Истинная хранительница леса. И только взглянув девушке в лицо, Белль вздрогнула, увидев кривые нити, пересекающие зашитые глазницы. Она быстро отвела взгляд, инстинктивно не желая пялиться на чужое увечье, но девушка вдруг подняла руки перед собой, как будто желая остановить пришелицу, раскрыла ладони, и на них открылись два ярко-голубых глаза, которые, казалось, смотрели не столько на Белль, сколько куда-то вглубь. Девушка улыбнулась и певуче вымолвила: — Проходи, Белль, я давно жду тебя. То, как она произнесла её имя, будто они были давно знакомы, заставило Белль поёжиться, но, собрав остатки мужества, она прошла в дом за колдуньей, и дверь сама захлопнулась за ней. — Ждёте меня? Зачем? — осторожно спросила красавица, присаживаясь в кресло напротив колдуньи. — Отдать вот это, — рукоглазка указала на висящий на стене тот самый амулет. — Тебя же Тёмный за ним прислал. Белль снова поёжилась и спросила: — Если он вам не нужен и вы знали, что Тёмный его ищет — почему не отдали раньше? — Тогда ещё время не пришло… — провидица растягивала слова, словно напевала их, — тебе тут не место… нет… — М… мне уйти? — Белль хотелось схватить амулет и бежать как можно быстрее и дальше, но что-то в голосе колдуньи или в том, как она начала медленно покачиваться из стороны в сторону, подтянув колени, завораживало девушку и заставляло замереть на месте. — Тебе не место не в этом доме, а в этом времени… кусочки пазла распадаются… прошлое и будущее смешались… Не стоило тебе приходить… Белль стало холодно. Она боялась и спрашивать о большем, и боялась не спросить. Всплыли слова Румпельштильцхена в голове о том, что знать своё будущее опасно. Но если не своё?.. — Человек, ради которого я здесь… — осторожно начала она, — я смогу спасти его? Провидица снова подняла свои глазастые ладони к лицу Белль и грустно ответила: — Благими намерениями вымощена дорога в ад… Я вижу тьму, боль и отчаянье… Ты сделаешь только хуже… — Как?! — в ужасе вскричала Белль. — Расскажи мне, как это изменить?! — Можно изменить события, но не судьбу. В день, когда всё забудется, Тьма отступит, — провидица меланхолично качалась, напевая свои предсказания. — День, когда всё забудется? — ошеломлённо, со слезами переспросила Белль, — что это за день? Я не понимаю… Зачем вы начали говорить со мной об этом? Вы бы не стали, если бы я не могла ничего сделать. Я хочу всё исправить, пожалуйста… Я уже так далеко зашла… — Там, где пропасть ляжет, там и спасение придёт… Помни это… А теперь уходи… Белль даже не успела понять, как это произошло: мир закружился перед её глазами, и вот она уже стоит посреди леса с амулетом в руках, понятия не имея, где она. В её голове кружились слова провидицы: лишь тьма, боль и отчаянье в будущем Румпеля… Нет. Нет. Нет. Нет. Белль этого не допустит, ни за что, даже ценой своей жизни. В её груди поднимался гнев на провидицу, которая лучше бы молчала, на саму себя, на Румпельштильцхена, на Зосо, на этот проклятый лес… Магия — это эмоции; я хочу убраться отсюда сейчас же… Белль ещё никогда не перемещалась с помощью магии, но одна вспышка силы — и вот она уже стоит где-то в поле. Нет, не то, я же хотела в свою комнату… Но гнев не давал как следует сосредоточиться, и с каждой новой попыткой Белль оказывалась ещё и ещё где-то. Наконец очередная попытка выбросила её на край бушующего водопада, и девушка в ужасе сжалась на крошечном выступе, где не смогла бы даже лечь. Она стояла на самом краю, глядя, как вода разбивается где-то далеко внизу. Тебе здесь не место… Ты сделаешь только хуже… Тьма… боль… Но если мне здесь не место, как я могу его покинуть?.. Там, где пропасть ляжет… Например, такая, как эта?... И всё забудется… Один лишь шаг…