Вперед в прошлое

Шериф Сторибрука Киллиан Джонс нервно постучал в дверь кабинета мэра и, не дожидаясь разрешения, вошёл внутрь. — Шериф, я сейчас занят, — Голд утомленно потер переносицу и указал на гору бумаг, лежащую перед ним. Взрыв в монастыре, произошедший три дня назад и унёсший жизни всех монахинь, за исключением трёх, теперь находящихся в тяжёлом состоянии в реанимации, завалил мэра маленького городка бумажной работой на недели вперёд. — Я вас надолго не задержу, — Киллиан подошел ближе и, наклонившись к мэру, будто-то кто-то мог их подслушать, приглушённо произнёс: — Это сделал Блэк, я уверен. — У вас появилась зацепка? — мэр бросил на шерифа быстрый взгляд. — Не совсем, — замялся Киллиан, 0 но угадайте, кого я встретил сегодня в больнице, выходящей из палаты пострадавших? Голд послал ему выжидательный нетерпеливый взгляд, полный скептицизма. — Миссис Блэк! — победно выкрикнул Джонс, как будто поймал ту с поличным за чем-то криминальным. — Она была очень расстроена, даже плакала, хотя раньше её даже близко от монастыря никто не видел, и вообще друзей у неё тут нет. А также ходят слухи, что у них в семье не всё ладно в последнее время. Соседи слышали, как они скандалили о чём-то как раз в день после взрыва. Согласитесь, это подозрительно? — Послушайте, Джонс… — Голд раздраженно вздохнул, мысленно досчитал до десяти и продолжил максимально нейтральным тоном. — Шериф, семейные неурядицы жителей города, как и вполне понятное чувство скорби и печали из-за гибели почти тридцати человек — это не причина, чтобы обвинять кого-либо в убийстве. Мы такими темпами весь город посадим. Вам так не кажется? — Я понимаю, господин мэр, но… — Киллиан почувствовал себя неуютно, словно не выучивший домашнее задание школьник. — Мы же оба знаем, что это сделал Зосо Блэк. Больше в этом городе никто на такое бы не пошёл… Я чувствую, что если покопать под него… — Оставьте свои чувства при себе, Джонс, — повысил голос Голд. — А обвинения основывайте на реальных доказательствах. Я не собираюсь тратить деньги налогоплательщиков на то, чтобы вы устроили охоту на ведьм. А сейчас давайте вернёмся каждый к своей работе. Киллиан пулей вылетел из кабинета. А Голд закрыл глаза, откинувшись в кресле. Джонс со своей тягой к справедливости и сохранившейся даже сквозь проклятие ненавистью к Зосо вот-вот нарвётся на большие неприятности. Ради его же собственного блага, шерифу не стоит лезть в дела Тёмного, даже если магии у того пока нет. Однако у паранойи Киллиана были и свои плюсы: Румпель смог узнать что-то новое о Белль. Значит, они с Зосо поссорились? Румпель не видел её с того самого разговора в библиотеке, и ему начало казаться, что Белль его избегает, хотя с чего ей это делать? Разве она не ясно дала понять, что в её жизни он больше никто? Но даже если и так, Белль для него всё ещё важна, и, если ей плохо, он должен быть рядом. Голд взял ключи от машины и решительно вышел из кабинета. Все дела подождут. Не успел чёрный кадиллак свернуть на Розовую улицу, где стоял особняк Блэков, как Голд заметил отъезжающую машину Белль. Поддавшись порыву, он последовал за ней, желая во что бы то ни стало поговорить с девушкой о происходящем. Румпель следовал за мерседесом на расстоянии достаточном, чтобы оставаться незаметным, пытаясь угадать, куда же Белль направляется. Несмотря на то, что Сторибрук был не очень большим городом, он был полон тайн и скрытых от глаз местечек. Одним из них были заброшенные шахты. Расположенные на окраине города, вдали от жилых домов, они являлись любимым местом сборищ местных подростков, желающих острых ощущений. Сколько раз шериф Джонс проводил в школе беседы о том, как опасно отправляться в эти полуразрушенные шахты, где можно и заблудиться, и оказаться под ещё большими развалинами… Но всё равно чуть ли не каждую неделю приходилось вызывать спасателей и вытаскивать очередного насмерть перепуганного подростка, который клялся больше и близко не подходить к этому месту. Именно поэтому Голд был удивлён, когда увидел, что Белль направилась именно туда. Она припарковалась неподалёку от входа, который никак не могли заделать раз и навсегда, достала из багажника фонарик, карту и вошла в темноту с маленьким рюкзачком за спиной. Румпель, недоумевая, что могло потянуть Белль в это опасное место, поспешил догнать девушку так быстро, насколько позволяла его хромая нога. Ведь стоит ей уйти вглубь достаточно далеко, и Голд её уже не догонит: фонарика у него с собой не было. Он заглянул в тёмный туннель и позвал: — Белль! Ты где? — Румпель? — её удивленный голос раздался совсем близко. Она вынырнула откуда-то справа и посветила мужчине в лицо. Он зажмурился, и девушка быстро опустила фонарь. — Что ты здесь делаешь? — Могу спросить тебя о том же, — он постарался рассмотреть выражение её лица, но оно было скрыто тенью. — Здесь опасно, разве ты не знаешь? — Знаю, но у меня тут тайник, и мне нужно срочно забрать кое-что, — её голос был взволнованным и как будто немного испуганным, поэтому Голд как можно убедительнее произнёс: — Я пойду с тобой, — и, прерывая её раньше, чем она откажется, продолжил: — Или я сейчас же звоню шерифу Джонсу, чтобы он тебя отсюда вытащил силком. — Ладно, — сдалась Белль. — Раз уж ты так вопрос ставишь… Они медленно пробирались вглубь, и Голд очень надеялся, что Белль действительно разбирается в карте, с которой она поминутно сверялась. Помнится, когда-то она навыками следопыта не обладала. Невольно ему вспомнилась их самая первая прогулка по лесу. Они шли молча довольно долго, но наконец Румпель не выдержал и спросил: — Ты уверена, что мы идем в верном направлении? Может, я взгляну на карту? — он протянул руку, и Белль неохотно протянула сложенный гармошкой лист Румпелю, подсвечивая фонарём. — Вот, мы должны попасть сюда, — она встала сбоку и наклонилась к мужчине так близко, что он мог чувствовать запах её шампуня. Сосредоточиться на том, что она ему показывала, стало крайне сложно. — А сейчас, мы должны быть тут… Но поворота нет… Румпельштильцхен за годы своих приключений научился работать с любыми картами, и в этом мире они казались ему наиболее точными и простыми. Он забрал у Белль фонарь и прошёл с ним вдоль стены, пока не отыскал пыльную табличку с номером. Он нахмурился, проверил ещё раз по карте, а затем повернулся к Белль: — Мы зашли не туда, — и показал ей на карте точку в нескольких сотнях метров от той, где они должны были быть по мнению девушки. — О нет… Белль выглядела сбитой столку, и Румпельштильцхен едва не рассмеялся: — О да! Брось, я тебя выведу, только… Его фразу прервал ощутимый толчок. С потолка посыпались мелкие камни, а затем всё вокруг содрогнулось. — Белль! — Румпель бросился к растерянной спутнице, отталкивая её в сторону как раз в тот момент, когда на то самое место упал здоровый кусок потолка. Затем всё стихло. Белль и Румпель сидели, прижавшись к стене, стараясь не вдыхать поднявшуюся пыль. Фонарь прощально мигнул и погас, погружая всё вокруг в кромешную тьму. — Румпель? — испуганно позвала Белль. — Не бойся, я здесь, — мужчина нащупал её ладонь в темноте и крепко сжал. — Уверен, эти толчки почувствовали не только мы. Скоро кто-нибудь приедет сюда, найдет наши машины, и нас спасут. Голд не знал, кого старается утешить: Белль или себя. Они прошли довольно далеко, и кто знает, насколько все обвалилось выше. Их могут и не найти. Это понимала и Белль, но, как и Румпель, хотела верить в лучшее, поэтому сжала его руку в ответ и как можно увереннее сказала: — Да, конечно, надо просто подождать. Они уселись поудобнее на пол, прижавшись друг к другу. И поскольку молчать было слишком страшно, Румпель спросил: — Может, всё-таки расскажешь, чего ради мы сюда залезли? — Здесь хранилище с магией Зачарованного Леса, — ответила Белль без выражения. — Я хотела её уничтожить. — Уничтожить? Зачем было вообще тогда брать её сюда? - удивился он. — Это не я брала… — с сожалением ответила Белль, — это Зосо… — Так значит, это правда, что у вас не всё ладно? — спросил Румпель, уловив мрачную интонацию. Белль решила действовать за спиной своего Тёмного супруга? Это что-то новенькое… — Он не должен был так поступать, — вдруг всхлипнула Белль, прижавшись лицом к его плечу, отчего её голос стал звучать глуше. — Умереть должна была только Голубая. Она злая, правда… Но остальные… это ужасно… Мне так жаль… — И ты ему это высказала, — предположил Румпельштильцхен. Белль кивнула, всё так же утыкаясь в его пальто, а потом подняла голову и, тяжело вздохнув, продолжила: — Я была в ужасе и так зла, что он сделал это… У меня никогда не было иллюзий насчёт того, кто он, но эти смерти невинных людей… то есть, фей… да ещё таким страшным способом… Это слишком. Мы такого друг другу наговорили… Мы договаривались не использовать магию здесь без крайней нужды, но я не знаю, могу ли теперь доверять его обещаниям после того, что он сделал… Мне было страшно… Румпельштильцхен слушал эту сбивчивую речь, обнимая девушку за плечи. — Почему ты не пришла ко мне с этим? — с досадой спросил он у Белль. — Румпель… — горько усмехнулась та, — я не могу прибегать к тебе со своими проблемами… Мне и сейчас не стоило ничего тебе говорить. — Почему нет? — немного обиженно произнес мужчина. — Он — мой муж, — твёрдо произнесла Белль. — Я сама сделала выбор, и должна сама разбираться с его последствиями. — Белль, — Румпельштильцхен повернул голову, пытаясь увидеть её лицо, но перед ним была сплошная тьма. — Быть с ним — не твой выбор. Когда-то ты выбрала меня. И хотя я понятия не имею, что ты нашла в том жалком человеке, но это был твой настоящий выбор. А Тёмный — это следствие моей ошибки, а не выбора твоего сердца. — Нет, — он почувствовал, как Белль интенсивно помотала головой. — Это уже не имеет значения. Я привязана к нему по своей воле и многим ему обязана. Я никогда его не предам, — она говорила очень серьёзно, почти клятвенно, и Румпельштильцхен внутренне вздрогнул от её тона, но темнота скрыла его реакцию. — Даже если уничтожишь запас магии? — насмешливо уточнил Румпель. — Я делаю это и для него тоже, — пожала плечами Белль. — С магией Зосо получит ту власть, которой жаждала Голубая, и я не знаю, что с ним тогда будет. Магия всё портит, а главное, если она вернётся к нему, то и ко мне, а я не хочу снова быть ведьмой… Румпель помолчал, тяжело вздохнул, притягивая её к себе, и сказал: — Я просто хочу, чтобы ты знала, что у тебя всё ещё есть выбор. И даже если ты выбрала его, я всё равно буду рядом, и ты всегда найдёшь во мне поддержку, совет или просто плечо, чтобы выплакаться, — последнее он сказал уже шутливо, демонстративно отряхивая своё пальто от её слез. — Спасибо, Румпель. Здесь и сейчас, сидя погребённой в шахтах, Белль показалось таким естественным быть с ним. Темнота скрывала всё вокруг, и она могла помечтать, что все предыдущие несколько лет — просто затянувшийся глупый сон. Что не было ни расставания, ни магии, ни другого мужчины в её жизни. В конце концов, всё, что Белль делала с тех пор, как отдала свою жизнь Румпельштильцхену взамен на спасение своего королевства, было для него, ради него, из-за него. Вольно и невольно он был центром её мира. И даже половина её сердца принадлежала ему. Их связь не разрушить ни предательством, ни расстоянием, ни временем; даже смерть вряд ли способна на это. Эти мысли почти заставили её снова заплакать, и Румпель, казалось, думает о том же. Его умные пальцы перебирали волосы девушки, как когда-то он любил делать, когда они оба, утомлённые заботами дня, отправлялись спать. И эта привычная, но почти забытая ласка заставила Белль погрузиться в какое-то расслабленное забытье. Ее привела в чувство сильная вибрация. Стены загудели и начали осыпаться крошевом. В полной темноте было непонятно, в какую сторону двигаться и где искать спасение. Что-то острое скользнуло по её ноге, и Белль почувствовала, как порвалась ткань брюк, а острая боль пронзила лодыжку. Румпельштильцхен не отпускал её руку ни на секунду, боясь потерять во мраке. Когда с потолка начали осыпаться крупные камни, он упал на девушку, закрывая своим телом, понимая, что больше ничего не сможет сделать для её спасения. Звук падающих камней сливался с приглушёнными криками Белль. И только Румпельштильцхен хотел сказать ей что-то ободряющее, как ему на голову приземлился булыжник, и сознание померкло. — Румпель… — ангельский голос звал Румпельштильцхена откуда-то сверху, а тёплые капли дождя омывали лицо. Это было хорошо… Нет, не было. Сознание медленно вернулось к нему вместе с памятью, и мужчина осознал, что это Белль зовёт его, а на лицо капает не дождь, а её слёзы. — Румпель, пожалуйста, очнись… — она легонько касалась его лица и волос, не переставая сотрясаться от рыданий. Наконец он нашёл в себе силы пошевелиться. Первое же движение пробудило острую боль, и Румпель тихо застонал. — Рум! — вскинулась Белль. — Ты жив! Где болит? — Затылок… — с трудом проговорил он,ощущая горечь во рту и головокружение. Открывать глаза не хотелось, да и смысл, если вокруг та же темень. Белль осторожно повернула его на бок, и Румпель услышал щелкающий звук. — Я нашла у тебя в кармане зажигалку, — пояснила Белль. — Не знала, что ты куришь. — Голд курил, — кратко ответил Румпель, стараясь отвлечься от боли. Он почувствовал, как Белль прижала что-то влажное и холодное к его затылку, и мужчина смог перевести дух и почувствовал себя капельку лучше. —Что это? — запоздало спросил он, понимая, что аптечка могла тут появиться разве что по волшебству, которого у них, как назло, не было. — Маленькое чудо, — грустно ответила Белль. — Когда я нашла твою зажигалку, то немного осмотрелась и наткнулась на рюкзак. Его не сильно завалило, оказывается, он был рядом всё это время. Там была бутылка воды. — Насколько всё плохо? — хрипло выдавил Румпель, имея в виду как и свою рану, так и их перспективы выбраться отсюда. — По десятибалльной шкале — на девять с половиной, — мрачно пошутила Белль. — Нас и после первого обвала не факт, что нашли бы, а уж теперь… Хоть дышать пока можно… — Белль… — Румпелю было больно слышать в её голосе такую обреченность и отчаяние, не имея представления, чем тут можно подбодрить или утешить. — Мне так жаль, Румпель, —с глубоким раскаянием продолжала она. — Если бы ты не пошёл со мной, ты был бы в безопасности, нашел бы Бэя, и всё было бы хорошо. Я всё испортила, и даже пытаясь исправить это, делаю только хуже… — Прекрати, Белль, — сурово сказал Румпель, хотя прозвучало всё равно слишком тихо. — Не смей опускать руки. Это ещё не конец. Мы пока живы. — Да, пока живы, — послушно согласилась девушка, опуская руку на его волосы; и вдруг тихий смешок сорвался с её губ. — Ты чего? — тут же насторожился мужчина, опасаясь, как бы у Белль не началась истерика. — Просто подумала, что если бы мне было дано выбрать, как именно умереть, то это был бы лучший вариант. — Быть заваленной в шахте — лучший вариант? — недоумённо переспросил Румпель. — Нет, умереть рядом с тобой, Рум, — она ласково погладила его по щеке, и мужчина замер, размышляя, как можно чувствовать одновременно счастье и беспросветное отчаяние. Они не знали, сколько времени прошло с тех пор, как их завалило — несколько часов или уже больше суток? Ищут ли их или уже признали погибшими? Полная темнота и затруднённое дыхание заставляли проваливаться в странные сны. Белль снилось, что она снова в деревне, стоит на улице и выбивает ковёр. Тук-тук-тук… Но тут её словно подбросило — она слышит этот звук наяву. Звук извне. Их нашли! — Румпель! — она затрясла мужчину за плечо. — Очнись, там кто-то есть. Мы выберемся, слышишь? Но он не просыпался, хотя и был жив. Белль знала, что точно почувствует, если вторая половина её сердца погибнет, но неподвижность Румпеля все же пугала её. Собравшись с духом, она что было сил закричала: — МЫ ЗДЕСЬ!! ПОМОГИТЕ!!! От её крика стук участился: видимо, её услышали и начали разбирать обвал с большим воодушевлением. Белль продолжала тормошить Румпеля, но он оставался всё так же без сознания. Дыхание его было слабым. Девушка попыталась посчитать его пульс, но её собственный настолько зашкаливал от волнения и страха, что она никак не могла сосредоточиться. Больше всего Белль боялась, что спасатели, пытаясь подобраться к ним, обрушат им на головы что-нибудь крупное, после чего торопиться будет уже не обязательно. Или что Румпель умрёт раньше, чем придет помощь. Она этого просто не вынесет, не сможет жить с этой потерей и виной, поэтому она баюкала его голову на своей груди, умоляя не умирать, не оставлять её одну в этой темноте. Ведь он когда-то был тем, кто дарил ей свет, разгонял темноту в её душе, и вот теперь он сделал для неё тоже самое. Стук не прекращался, но и не казался ближе или громче. Периодически Белль продолжала кричать, но в конце концов силы её иссякли. Внезапные всполохи света, показавшиеся где-то наверху, девушка приняла за галлюцинации, но постепенно свет приближался, а затем раздались и голоса. И вот уже к ним спускался человек на тросе. Но даже как следует обрадоваться не было сил. Спасатель хотел вытащить Белль первой, но она намертво упёрлась, и пока не вытащили Румпеля со всей осторожностью в его состоянии, девушка и не думала о себе. Наконец несколько рук сразу помогли и ей выбраться на поверхность. Белль растерянно оглядывала улыбающиеся лица, пока не увидела бегущего к ней Зосо. Его лицо было серым, под глазами залегли глубокие тени. Он подбежал к Белль и прижал к себе, сбивчиво шепча ей в волосы: — Как же ты меня напугала… Белль… любимая… ты жива… — а она в это время пыталась разглядеть Румпельштильцхена, лежащего на больничной каталке. Увидев озабоченно переговаривающихся врачей, стоящих рядом с ним, она попыталась вывернуться из медвежьих объятий Зосо. — Прости… мне нужно к нему… Он тут же опустил руки и молча последовал за ней к машине скорой помощи, которая как раз собиралась отъезжать. — Постойте! — закричала Белль, стуча по машине. — Я тоже поеду! — Миссис Блэк, вы можете поехать на второй машине, вас немедленно осмотрят… — попытался урезонить ее санитар, но Белль села рядом с Румпельштильцхеном, взяла его за руку и непреклонно произнесла: — Мистер Голд спас мне жизнь, и я хочу быть рядом с ним, когда он придет в себя. Больше возражений ни у кого не было. Она послала Зосо умоляющий взгляд, но он лишь спокойно кивнул, отпуская её. Как всегда отпуская к её прядильщику. Пока в больнице к Румпелю подключали кучу датчиков и приборов, осматривали и зашивали его рану и прочие ссадины, Белль всё же настойчиво выпроводили в соседнюю палату, чтобы обработать её рану на ноге и проверить общее состояние. Пока доктор Дулитл осматривал её, он вкратце рассказал о том, что происходило, пока Белль и Голд были в шахтах. Услышав первый толчки, доносящиеся с окраин, никто особенно не удивился. Шахты были очень старыми, и рано или поздно там должно было всё обвалиться. Но когда шериф Джонс по долгу службы всё-таки отправился к месту обвала и обнаружил кадиллак Голда и машину миссис Блэк рядом, то забеспокоился. Сначала поискал мэра, затем скрепя сердце связался с мистером Блэком. А уж тот немедленно развил бурную деятельность, не пожалев средств на спасательную операцию, и сам принимал в ней активнейшее участие. Даже когда раздался второй обвал, он не сдавался. Вся команда спасателей была уверена, что он не успокоится, пока не найдёт жену живой или мертвой. Надежда в нём горела негасимым пламенем даже спустя почти десять часов непрерывного поиска. Доктор Дулитл сказал, что Голду и Белль просто повезло; что они могли запросто погибнуть под грудами камней или задохнуться от пыли. Он присутствовал на раскопках и видел, насколько сильным был обвал. Участок, где обнаружили Белль и Голда, оказался наименее повреждённым, чем другие. Белль стало стыдно за то, как она почти сбежала от Зосо, который так волновался за неё, но она знала: он поймет, что она не могла поступить иначе. Доктор Дулитл попросил Белль подождать его минуту, а вернувшись, подробно рассказал о состоянии мистера Голда, хотя она и не была его родственницей. У Румпельштильцхена было сильное сотрясение мозга, поэтому он и не приходил в себя. Дать точный прогноз его выздоровления врач не мог, как и гарантировать, что он вообще очнётся. У Белль защемило сердце. Если бы только они успели добраться до хранилища, она могла бы спасти его, а так всё, что ей остается — верить и надеяться, что всё будет хорошо. Хотя когда оно так было? Быстренько приняв душ прямо в больнице и переодевшись в больничную рубашку, она, как безмолвный страж, вернулась к постели Румпельштильцхена. Он казался таким хрупким, весь обвитый трубками и пищащими приборами… Это разбивало ей сердце. Зосо тоже приехал в больницу и безошибочно отыскал Белль в палате Голда. Он тихо вошёл, протянув Белль пакет из ресторана, и только тогда та почувствовала, насколько голодна. Она благодарно сжала его руку и принялась за еду. Зосо застыл у двери, наблюдая за девушкой. — Зачем ты полезла в шахту? — мягко, но требовательно спросил он, когда Белль покончила с ужином. — Ты знаешь, зачем, — она отвела глаза. — Там уже ничего нет, Белль, — тем же обманчиво мягким тоном сказал он. Девушка подняла на него горящий взгляд. — Я перенеёс оттуда всё, как только вспомнил. Я подозревал, что ты решишь уничтожить магию. — Здорово, что мы так доверяем друг другу, — с горьким сарказмом проговорила она, отворачиваясь к Румпелю. — Прости, Белль, —бпомолчав несколько минут, тихо произнёс Зосо, разворачиваясь к двери и не зная, что ещё сказать, чтобы сгладить ту кошмарную ссору, что произошла между ними после взрыва в монастыре. Он уже почти вышел за дверь, когда его окликнула Белль: — Зосо, — и поспешила подойти к нему. Он с удивлением отметил, что в её глазах не было былой горечи и обиды. Только нежность и печаль. — Спасибо, что искал меня. — Я бы никогда не прекратил, — он провёл пальцами по её щеке, стирая скатывающуюся слезинку, которую Белль даже не замечала. Она прижалась к Зосо, и его руки мягко, но крепко обхватили её. Помолчав, он неуверенно спросил: — Значит, мир? — Да, — Белль с улыбкой отстранилась и взглянула ему в глаза. — Но сейчас я должна остаться здесь. Ты не мог бы привезти мои вещи? — Они в машине. Но я, уж извини, не могу составить тебе компанию. Надо же кому-то работать, — насмешливо произнёс Зосо. — Спасибо тебе. Белль почувствовала облегчение, что Зосо не ревнует её к Румпелю, или хотя бы не демонстрирует это. Он сходил за сумкой с вещами, на прощание легко коснулся её губ своими и, пообещав приехать с утра, покинул палату. А Белль переоделась в свою одежду и, накинув плед, удобно устроилась в кресле рядом с кроватью Румпеля. И хоть она собиралась охранять его сон, в итоге почти мгновенно уснула сама. Ей снилось, будто Румпель и Бэйлфаер вместе идут по залитой солнцем поляне. Она видела их смеющимися и счастливыми, и Белль так хотелось их догнать, но, как бы быстро она ни бежала, они всегда удалялись туда, где свет и солнце, а за её спиной разливалась чернильная тьма, настигающая и поглощающая её. И становилось так больно, будто сердце вырвали из груди. Белль проснулась от собственного сдавленного крика, продолжая ощущать эту острую боль в сердце. Её взгляд метнулся к Румпельштильцхену, и тут же один из приборов издал резкий протяжный гул. Не прошло и нескольких секунд, как в палату вбежали врачи, оттеснив Белль в сторону. Всё, что она могла разобрать из вереницы терминов, которые они произносили, было «остановка сердца». Только не это. Белль была готова использовать любую, даже самую чёрную, магию, лишь бы спасти его. Отдать и вторую половину своего сердца. Ах, если бы это работало в этом жестоком мире, где волшебства нет… Разве что одно… Белль оттолкнула одного из медиков, проталкиваясь к Румпелю и игнорируя возгласы врачей, требующих немедленно отойти и не мешать им работать. Она не слышала ничего вокруг себя. — Пожалуйста, Рум, не умирай! Я… люблю тебя, - Белль прошептала эти слова ему в самые губы, а затем крепко поцеловала, закрыв глаза и обхватив его лицо ладонями. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем яркая сияющая волна побежала широким кругом от Румпеля и Белль, заставляя всех вокруг потрясённо ахнуть. — Я тоже люблю тебя, Белль. Девушка резко открыла глаза и, увидела, что Румпель смотрит на неё с улыбкой, и его сердце под её рукой ровно бьется, в том же ритме, что и у неё. Она счастливо засмеялась, а он стёр дорожки слёз, текущие по её щекам. Белль и не заметила, как они остались в палате одни, прижавшись друг к другу, как в последний раз. — Проклятие снято, - сказала наконец Белль. — Теперь ты сможешь найти Бэя. Но только не раньше, чем поправишься. — Мы вместе найдём его. Ты же поедешь со мной? — он заглядывал ей в глаза с надеждой, а Белль вдруг вспомнился очень похожий разговор, но тогда он, наоборот, отказался брать её с собой, а затем прогнал. Что же изменилось сейчас? Проклятие снято; она снова станет ведьмой, ведь Тёмный успел опередить её и достать магию из шахт. Магия всегда будет камнем преткновения между ними. Бэй всегда будет видеть в ней зло: уж сколько его теперь в её душе после стольких лет. Румпель должен остаться на стороне сына. Они не смогут быть семьёй, даже если бы Белль оставила Зосо, но так она поступить не могла. Он не заслужил предательства с её стороны. Поэтому она медленно отстранилась, печально глядя на Румпеля: — Я не думаю, что это хорошая мысль. Вряд ли Бэй будет рад увидеть меня. Ты должен сделать это один, как и собирался. — Ты никогда меня не простишь за то, что я сделал? — глухо спросил он. — Здесь нечего прощать, Румпель, — она покачала головой. — Ты должен выбрать сына и сдержать своё обещание. Ты сам так сказал, когда… мы расстались. — С тех пор прошло много времени, Белль. Я о многом думал, Бэй наверняка тоже и… Белль не дала ему договорить, коснувшись пальцами его губ. — Давай поговорим об этом позже, — мягко попросила она, не желая снова начинать этот болезненный для обоих разговор. — Тебе нужно отдохнуть. Хоть твоё сердце теперь и в порядке, но голова всё ещё не зажила. — Хорошо, — сдался мужчина, и вправду почувствовав головокружение. Белль поправила ему одеяло, словно ребёнку, и неожиданно поцеловала в губы. Румпель так растерялся, что не сразу ответил на её поцелуй, но затем коснулся ладонью ее затылка, нежно притягивая к себе, желая продлить это волшебное мгновение. Но спустя минуту Белль, покрасневшая и задыхающаяся, выпрямилась и стремительно вышла из палаты, не поднимая глаз на Румпельштильцхена.