Ренчжун недовольно шикает на Ченле, который все никак не может нормально устроиться под чужим бочком, из-за чего тепла не получают оба. Младший возмущенно сопит, а после чихает на все и обвивает чужой торс рукой и слишком агрессивно кладет свою голову на грудь Ренчжуну. Последний глаза закатывает, но все же мягко обнимает в ответ.
— И что случилось такого из-за чего ты пришел и начал выносить мне мозг, хотя даже слова еще не сказал!
Ченле похож на злого птенчика, который вывалился из уютного гнездышка на твердую холодную землю. Щечки дует забавно, пальцами сжимает сильно ренчжунову рубашку, которая на самом деле Джено. Но глаза маленького электровеника грустные прегрустные, что больно становится где-то в груди, на которой лежит чужая маленькая ладошка.
Сколько Ренчжун помнит, Ченле всегда приходил к нему. И когда старшему было плохо, и когда ему самому. Чжон был первым другом старшего, когда он пришел в группу, и так сложилось, что и по сей день, что для него, что для Ченле, они так и остались лучшими друзьями, у которых свои маленькие секретики, своя особенная забота и поддержка. Хоть младший китаец и с шилом в кое-каком месте, и до ужаса вредный и противный, но для Ренчжуна это только маска, которую он старается поддерживать, потому что это своеобразная защита для Ченле. И младший омега благодарен ему за это.
Ченле молчит недолго, насупленно дышит, словно отобрали что-то интересное, и крепче прижимается к старшему, выискивая тепло и поддержку, которые получает.
— У меня такой ужасный характер, хен?
Ренчжун давится воздухом, а Ченле глаза жмурит от своей же накрутки по этому поводу.
— Кто тебе такое сказал?
— Никто не говорил. Просто констатирую факт.
— Ты мог сейчас погулять со всеми, а не констатировать неправдивые факты.
— Но он ужасен!
— Да что случилось?! Джисон что-то натворил?
Ченле замолкает, прячется в чужой подмышке, явно намекая, что он в домике. Ага. Все понятно, значит. Ренчжун, теперь сам накрученный, лежит и перебирает все, что было за последние несколько дней, но вроде бы все было относительно спокойно, Джисон даже на одном перерыве на шоу чмокнул в щечку старшего. Все было хорошо, и Ренчжун вообще не знает, что так пошатнуло младшего омегу.
— Скажи, что происходит, — Ренчжун отсекает слова, а Ченле жмется маленьким котенком и чуть ли не плачет от своих, непонятных никому, раздумий.
— Просто я иногда хочу услышать это от него. Всего три слова. Разве я так много прошу, Инджун-хен?
Так вот оно в чем дело. Хуан расслабленно выдыхает, понимая, что проблема-то на самом деле совсем небольшая, но для Ченле это важно слишком, вон как напрягается, дергается и хнычет так по-детски. Они совсем еще дети, чтобы понять, что любить можно и без слов.
Омега перебирает чужие яркие волосы, а Чжон успокаивается потихоньку, когда чувствует такие заботливые нежные движения. Словно от мамочки.
Ченле вообще не слишком капризный омега, просто врожденные игривость и громкость преподносят его в таком виде, но ведь ради всех людей не изменишься. Все точно тебя любить не будут, и меняться для каждого совсем не хочется.
У Джисона по сути терпения много и нежных чувств к китайскому хену не сосчитать, просто так уж вышло, что выражать он их не умеет. Может только действиями, многообещающими взглядами, но чтобы сказать простое признание — так самый младший совсем не может. Ченле даже не помнит, как они стали встречаться, кажется, когда хотели наконец свести двух старших дураков, которые любили, но не замечали друг за другом всю палитру чувств. А потом и самые младшие втянулись в это, причем обоюдно и слишком быстро, ведь тоже были не менее глупыми и питали симпатию почти с самого детства. Но Ченле также и не помнит, когда Джисон впервые сказал три таких важных слова. Вернее помнит — никогда.
Чжон все прекрасно понимает, что слова порою бывают ненужными, но, черт, хотя бы один раз хотелось бы их услышать. Один разочек и все, чтобы омега знал, что он любим и нужен. Он чувствует это, но приласкать слух тоже хочется, если честно.
- Я говорю иногда это ему, - Ченле бурчит слишком насупленно, а после вздыхает громко и грустно, - но он только смотрит на меня и улыбается. Словно принимает это как должное.
Ренчжун чувствует тихую обиду, которая аккуратно плескается, но если так пойдет и дальше, то Ченле может серьезно настроиться и тогда никто его переубедить не сможет. А Хуан знает, что без Ченле Джисон совсем завянет и будет носить в себе все отрицательные эмоции, пока не сорвется. Ведь даже это он предпочитает делать молча.
- Мне кажется, если я исчезну, - прекрасно, у Ченле уже до черты доходит, - то он и не заметит этого.
Ренчжун шепчет возмущенное: "прекрати" и обнимает крепче, пытаясь подарить нужную сейчас поддержку.
- Иногда я даже завидую тебе. Белой завистью, конечно, - Ченле говорит и говорит, видать нервы реально сдают, но старший омега и не думает его перебивать и вставлять свои нравоучения, - но я также безумно рад от того, что ты счастлив. Как ты светишься всегда, как улыбаешься ярко и нежно - ты просто заражаешь меня всем этим, хотя я и выпендриваюсь постоянно, говоря, что ты достал, - Хуан чувствует ласковую улыбку, - не слушай меня никогда, хорошо? Я ничего ужасного не имею в виду. Но хен, тебя же таким счастливым делает Джено-хен, да?
Ренчжун утыкается подбородком в чужую макушку и чуть надувает свои щечки, словно раздумывает. Но он так ничего и не говорит, ведь Ченле прекрасно знает ответ на этот вопрос.
- Надеюсь, что я когда-нибудь услышу то, в чем нуждаюсь.
- Дурачок, - шепчет старший омега и мягко целует в лоб в материнском жесте. Иногда Ренчжун и ощущает себя матерью такого невыносимого, но искреннего ребенка. Ченле даже один раз сказал, что именно он и Джено для него как родители, но потом снова все перевел в шутку, заправляя незаменимым дельфиньим смехом.
Но на самом деле, так и есть.
***
- Джисон сегодня достал, - возмущается тихо Джено, смотря на любимого омегу снизу вверх, ведь последний облюбовал чужие колени, и хоть где-то он стал чуть выше.
Ренчжун слушает и улыбается, а кончиками пальцев проводит по щекам, по открытому лбу, иногда убирая мешающие прядки, очерчивает подбородок, и просто влюбленно смотрит, чувствуя как внутри все взрывается миллиардами звезд.
- Начал загонять про то, что он бесчувственное бревно, которое только разрушит жизнь Ченле, - продолжает младший, - ну, не идиот ли?
Ренчжун смеется, вспоминая сегодняшний плачевный день, и понимает, что все точно будет хорошо. Значит они скоро поговорят, один повозмущается, второй зацелует и все будет как прежде. И вечно безэмоциональное лицо Джисона, и ядренные подколки Ченле. Они определенно стоят друг друга.
Джено ловит губами тонкие пальцы, целует каждый мягко и нежно, а после берет чужую ладошку в свою и ласкает прикосновениями внутреннюю сторону, прижимая ее к своей щеке.
Омега аккуратно забирает руку, закидывает ее вместе со второй за шею любимого и просто целует в ответ, вкладывая в поцелуй все свои настоящие чувства, которые никто не опишет так как надо. Стоит только их ощутить. Джено обнимает крепко за хрупкую талию, пересчитывает все ребрышки и ласково кусает за нижнюю полную губу, которая всегда в маленьких ранках, то от таких же поцелуев, то от нервов старшего. Но чаще всего от первого.
- Я так люблю тебя. Так люблю.
Ренчжун умирает морально, но воскресает сразу, чтобы прошептать ответ, в котором оба нуждаются.
- И я люблю... И я сильнее!
Джено смеется в чужие губы и затыкает их сразу, чтобы маленький хен больше ничего не сказал.
***
За стеной в соседней комнате Джисон совсем не знает, что делать, ведь Ченле тихо роняет слезы и прижимается к чужому телу близко-близко, что младший ощущает открытой шеей щекотящую влагу. Омега плачет, а он совсем в растерянности, только гладит нежно большими ладонями маленькую спинку.
А ведь альфа просто сказал: "Я люблю тебя, хен."
Ведь Джисон правда любит его - своего невыносимого, но такого ранимого омегу.
