Недотрога

Цзянь орет в трубку, как раненый ламантин, и Тянь периодически морщится, прижимая ее к уху плечом. У Цзяня получается как обычно, когда он на взводе: громко, эмоционально, сбивчиво перескакивая с одного на другое, но общий смысл ясен — нужно что-то делать. — Прости, малыш, мой белый конь в отпуске и доспехи в ремонте. И с чего ты вообще решил, что ему помощь нужна? — Тянь помешивает на плите то, что согласно рецепту, должно было стать тушеной говядиной и раздраженно вздыхает: безнадежно, лучше сразу выбросить вместе с кастрюлей. — Ты меня слышишь? – едва ли не взвизгивает трубка. — Ты вообще слушаешь?! Рыжий и Шэ Ли. Деньги. Какие дела могут быть у Рыжего с этой змеюкой? Он его во что-то втянул. — Ну допустим. Тебе-то что? Цзянь, оскорбленный в лучших чувствах, едва не захлебывается от возмущения: — Мы же его друзья! — Серьезно? А ему мы об этом скажем или пусть останется нашей тайной? — Тебе че, вообще по фигу? Тянь обжигает пальцы и, чертыхнувшись, отбрасывает кулинарную лопатку в раковину. — Не знаю. Посмотрим, что у них там, потом решим. И не переживай так — цвет лица испортится. — Я знал, — в голосе Цзяня появляются довольные мурлычущие нотки. — Я так и сказал Чженси: нужно звонить Хэ, он хоть и редкостный мууу… мда… Увидимся в школе, ага? — Ага, — со смехом отзывается Тянь. — Цзянь? — А? — Ты неподражаем. Привет Чженси. Тянь выключает плиту и подходит к холодильнику, на дверце которого красуются магнитики и стикеры с телефонами службы доставки. Суши? Пицца? Спасение Рыжего? Ну конечно, разумеется, почему бы и нет. Вообще отличное начало: хочешь произвести впечатление — прояви благородство. Изначально в план Тяня это не входило, но если уж представилась такая возможность, стоит воспользоваться. Начинать с чего-то нужно, а Рыжий, после случившегося, добровольно к нему на пушечный выстрел не подойдет. И, возможно, Шэ Ли будет как нельзя кстати. Тем более, что с Ли у Тяня отношения особенные, договорятся они быстро, что бы там ни произошло. Тянь хорошо помнит, как долго заживают разбитые губы, если в них прилетает не просто кулак, а кулак, украшенный двумя кольцами, которые носит этот змееныш. А Шэ Ли наверняка помнит, как неудобно снимать эти кольца со сломанных пальцев и вместо них носить на протяжении месяца гипс. А вот из-за чего они тогда так сцепились, не помнит уже ни один из них, но да, было круто. После этого у них с Шэ Ли что-то вроде молчаливого соглашения: в дела друг друга не вмешиваться, косо не смотреть, плечом не задевать. И Тянь знает, что если сгребет волю в кулак и спокойно скажет Змею от Рыжего отвалить, тот отвалит. Так что да, возможно, небольшая корректировка плана пойдет на пользу. Тянь сам не знает, когда этот план сложился у него в голове. Просто понял, что он есть, поймав себя на том, что продумывает возможные ходы и ответные реакции со стороны Рыжего. Есть решения, к которым идешь постепенно, раздумываешь, взвешивая все «за» и «против», оцениваешь цель, оцениваешь средства, прикидываешь стоит ли оно того. А есть те, которые созревают еще до того, как вообще успеваешь о чем-то подумать: только бам — и готово. Как приглашение на вечеринку от лучшего друга, который звонит за час до полуночи и с хохотом сообщает, что тебе нужно быть у него как можно скорее и прихватить с собой коробку лаймов, потому что купить забыли, а без лайма имеющийся в наличии запас текилы выжрать нереально. И все, о чем ты думаешь, — это где взять эти гребаные лаймы в такое время и что соврать завтра там, куда ты точно опоздаешь. Скорость принятия решения зависит от степени заинтересованности. Его заинтересованность Рыжим бьет все рекорды. Она и раньше была близка к критической отметке, сейчас же и того хуже: если бы у него был встроенный датчик потребности, он бы уже рванул к хуям. И да, это именно потребность, другого определения Тянь подобрать не может, хотя до конца и не понимает, в чем именно она заключается. Сначала было любопытство, потом перманентное желание выводить его из себя, потому что это было весело. Потом его просто хотелось пиздить до синяков и кровоподтеков, в глубине души надеясь, что он рассматривает эти отметины с таким же интересом, как сам Тянь. А потом да, хотелось уже другого. Зарыться пальцами в волосы. Засунуть язык в рот. Провести ладонью по шее, там, где под тонкой кожей бьется пульс, поймать отголоски взбесившегося ритма на кончики пальцев, и вылизать каждую царапину, каждую саднящую метку. «Тебе противно?» — «Да». Да. Да, да, да. Да-а-а. Этот диалог за прошедшие выходные прокрутился в памяти Тяня не один десяток раз. Его этим диалогом настойчиво кроет снова и снова. Это «да» орет в голове на разные голоса, от ехидно-насмешливых, до вызывающе-агрессивных. Теперь хочется всего и сразу: сгрести ворот футболки так, чтобы швы затрещали, приложить головой о стену и трахать долго и неторопливо. Можно даже одновременно, чтобы оргазм и сотрясение разом. Чтобы захлебнулся этим своим «да», произнесенным в ответ уже на другой вопрос, выстанывая снова и снова и срываясь на крики от боли и удовольствия. Потому что не может ему быть противно. А если и может — нужно это исправить. Жизненно необходимо, независимо от того, во что это встанет Рыжему. Сам виноват. У Тяня есть идеальный мир. Тот, в котором его если не любят, то хотят, если не хотят, то уважают, если не уважают — боятся. А еще завидуют. Потому что все смотрят на него, такого со всех сторон охуенного, и никому даже не приходит в голову, как это все дается. Никто не знает сколько времени он проводит за учебниками, чтобы постоянно оставаться в тройке лучших учеников на потоке. Никто не видит, как упорно издевается над собственным телом в спортзале, то носясь как угорелый с мячом, то отрабатывая удары, игнорируя усталость и боль в мышцах пока дурно не станет, до тошноты и тихого гула в ушах. И уж точно никто не представляет, чего ему стоит после бессонной ночи натягивать на лицо эту свою улыбку и отвечать «доброе утро», когда на языке вертится «отъебитесь все, голова болит». Окружающие уверены, что ему все легко дается. Тянь уверен, оно того стоит. Идеальный мир. В нем все комфортно и ровно. Было. Сейчас в этом мире кардинальное изменение ландшафта из-за одной злоебучей горы по имени Шань. Этот мир от одного короткого «да» по швам трещит и его срочно нужно спасать. А если ты собираешься мир спасать, пусть даже собственный, первое, что тебе нужно — это план. Изучить ареал и повадки, правильно расставить капканы, отловить и приручить. Как охота на дикую зверушку. Тем более, Рыжий с его злобным оскалом и пылающим огнем в глазах очень похож на взбесившегося дикого лиса. Но это пока. Это пройдет. Да, Тянь ему, мягко говоря, не нравится, но это поправимо при правильном подходе. И да, с ним, наверно, и вправду что-то не так: ну кто так реагирует на поцелуй? Ладно бы челюсть попытался выставить или просто свалил в состоянии легкого шока, но слезы… Тянь вспоминает эти слезы и чувствует, что почти ненавидит его. Вспоминает мягкие, неопытные губы и чувствует, что хочет его до темных кругов перед глазами. Понимает, что по отдельности это было бы нормально, а в совокупности — слегка изврат, но успешно затыкает голос разума, который советует не страдать херней, забить на Рыжего и заняться чем-то более приятным и полезным. Потому что приятного не хочется. Хочется его: злобного, дикого и психованного. Хочется видеть другие эмоции, но чтобы яркость осталась прежней. Тянь абсолютно уверен, с таким темпераментом трахаться Рыжий будет так же, как дерется: откровенно, яростно, до синяков на теле и сорванного голоса. И это, несомненно, приятный бонус при спасении мира. С первым пунктом проблем вообще не возникло, спасибо семье за полезные знакомства. Один звонок, короткий диалог и никаких вопросов – Лу платят не за это. — И что ты хочешь? — Все, что сможешь найти. По ту сторону только хриплым смешком отозвались: — Все, что я смогу найти, ты читать устанешь. — Тогда все, что сочтешь интересным. Тянь в очередной раз с раздражением косится на телефон. Ну же, Лу, чего ты возишься. Всего-то и надо собрать информацию о неблагополучном подростке, это не компромат на бизнес-партнеров из высшего общества рыть, а он уже почти сутки ждет. Выуживает очередную сигарету из пачки, оглядывает кухню в поисках зажигалки. Свою, как обычно, куда-то заиграл, зато чужая — вот она, так и валяется на столешнице. Прикуривает, затягивается пару раз и, повертев зажигалку в руках, аккуратно укладывает сигарету на хромированный край пепельницы. Антресоли на кухне нереально высокие даже для его роста, рассчитанные на хранение совсем уж редко используемых вещей, и Тянь каждый раз чертыхается, когда приходится доставать коробку, подтягивая за угол кончиками пальцев и подозревает, что в один не самый лучший день ее содержимое просто вывернется ему на голову. Обычная такая картонная коробка белого цвета с конструкцией крышка-дно и жесткими ребрами. В таких обычно хранят всякие ненужные мелочи, вроде подарков, которые лучше бы не дарили, и дурацких сувениров, привезенных из отпуска. Тянь тоже хранит в ней сувениры, немного необычные, но какая разница. Вряд ли он решит кому-то показать эту коллекцию. Началось все случайно год назад. Девчонка, Тянь даже имени ее не помнит, забыла у него браслет, тонкую цепочку с болтающимся на ней сердечком, такие продаются в любом магазине бижутерии. Судя по всему, слетел с руки во время любовных утех, но владелица была слишком увлечена, чтобы заметить. Тянь нашел его спустя пару часов после ее ухода, перестилая постельное белье. И по-хорошему, стоило бы вернуть, но Тянь понятия не имел, как с ней связаться. Познакомились в клубе, куда он пришел со своими друзьями, до постели дошло быстрее, чем до обмена телефонами, а когда ближе к утру Тянь доверительным шепотом сообщил ей, что спать — да, именно спать — предпочитает один, а ее внизу ждет такси, девчонка собралась в рекордное время и прошипев напоследок что-то про похотливую скотину, хлопнула дверью. Тянь только плечами пожал: удивительное рядом, трахались вместе, а скотина — он. И утром, повертев безделушку в руках, закинул в кухонный ящик со столовыми приборами, на случай, если для владелицы она представляет особую ценность, и та вернется за ней лично. Не вернулась. И это стало началом. Тянь не глядя бросает зажигалку к остальным трофеям, плотно закрывает крышку и убирает коробку на место. Помимо того злополучного браслета в ней теперь хранятся сережки, запонка, пара девчачьих заколок, строгая мужская резинка для волос, брелок для телефона в виде бейсбольной биты и грубый кожаный шнурок на шею. В коробку попадает не все, здесь только ценное — то, что казалось недоступным. Потому что доступное интересным не является. Такая вот коллекция, правило у него только одно – ничего ценного, только дешевые безделушки. А вот что можно будет оставить на память о Рыжем, Тянь понятия не имеет, разве что шнурки из кед вытащить, но это уж как-то совсем извращенно, круче только носок спереть. У Рыжего проколы в ушах, но сережки он не носит. Он вообще украшения не носит, разве что силиконовый браслет на запястье, такого же огненно-рыжего цвета, как его волосы. Не самый интересный вариант, но что имеем, то имеем, сгодится. Это все — успокаивает. Приносит чувство удовлетворения. Каждая новая вещь — еще одно напоминание: тебя хотели, кто-то даже любил, ты был нужен. Компенсация. Если ты не нужен собственной семье, стоит восполнить это чем-то другим. Он нашел чем, и похуй насколько оно аморально или неправильно. Главное — работает. Главное, что есть другие люди, которым — нужен. Пусть этот мир немного фальшивый и отдает бутафорией, пусть приходится жить, не выходя из образа, зато сценарий ты пишешь сам, и все в нем по твоим правилам. В нем — комфортно. Оповещение о входящем на ноутбуке и звонок в дверь раздаются практически одновременно. Тянь принимает заказ и, расплачиваясь, с сожалением думает, что ужин успеет остыть, любопытство точно победит чувство голода. Уже через пару минут принтер оживает с тихим чавкающим звуком, будто на вкус пробует то, что собирается в ближайшее время выплюнуть в Тяня. С хлюпаньем выдает лист за листом, подмигивает зеленым глазом, сообщая о завершении операции — давай, мол, готово, приступай. Тянь забирает еще теплые листы и, прихватив кружку с остывшим кофе, усаживается на полу возле окна. Сам не знает зачем распечатал, просто кажется, что читать чужую жизнь с монитора — как-то уж совсем по-скотски даже для него. Просматривает быстро, не особо надеясь найти что-то интересное, и то, что видит полностью совпадает со школьными сплетнями про Рыжего: отец умер в тюрьме, где отбывал срок за убийство, мать в свое время провела год в психиатрической клинике — шикарная семейка, что тут скажешь. Сам Рыжий в их школу перевелся пару лет назад, характеристика с предыдущего места учебы — просто блеск: низкая успеваемость, конфликты, прогулы, нарушение правил, агрессивное поведение. Одним словом, ничего-то у Рыжего в жизни за два года не поменялось. Вместе с характеристикой прилагалась школьная медкарта, которую Лу неизвестно зачем ему отправил и которую Тянь неизвестно зачем решил посмотреть. Рост, вес, группа крови, резус, сведения о прививках — все стандартно. Перелом правой руки в семь лет. Перелом той же руки и сотрясение мозга в десять. Тянь только хмыкает: у Рыжего похоже бешенство врожденное, это ж надо так — с детства калечиться. Последние данные Тянь просматривает без интереса, не изучать же уровень гемоглобина в крови, и почти откладывает документы, как взгляд случайно цепляется за одно-единственное слово и… ва-а-ау. Дочитав, Тянь залипает на ночной вид из окна, даже не замечая, что дыхание стало поверхностным и частым, а губы очень сухими — настолько, что он неосознанно проходится по ним языком в десятый раз за пару минут. А он думал — ничего особенного. А тут… Тянь еще раз пробегается по последним строчкам глазами, вспоминает, как Рыжий каждый раз дергается от прикосновений. Вспоминает драку с Чженси и побелевшего Рыжего с рассредоточенным взглядом. Вспоминает вкус Рыжего. Слезы Рыжего. И чувствует себя так, будто получил бесплатный билет на крутейший квест. Гаптофобия. Непереносимость. Интенсивного. Физического. Контакта. Неужто упоротый Санта явился с опозданием на несколько месяцев? Волшебная фея нюхнула не той пыльцы и случайно залетела в его квартиру, заблудившись в системе вентиляции? Сама вселенная решила преподнести подарок в виде концентрата эротических фантазий и тайных заебов? Недотрога, блядь. Скажи ему кто, что в один прекрасный день у него встанет на стопку бумажных листов, покрутил бы пальцем у виска. Сейчас же он просто отправляется на кухню за очередной сигаретой, прикуривает прямо от плиты, и вернувшись к окну, зависает на несколько минут. Смотрит на ночные огни. Ловит собственный взгляд в стеклянном отражении, всматривается, раздумывая, и спустя минуту тихо выдыхает: — Девятнадцать дней. Скрепим поцелуем?