Глава была переписана. Будем надеяться, что в этот раз более успешно.(с)
Вернулись мы домой поздно. Варька как обычно обрастала паутиной в своей комнате, а Джордж с Коннором исчезли в гостиной, откуда я могла слышать, как ассасин пытается тренировать собаку. Неужели решил-таки заняться его воспитанием? Я же в это время быстренько разделась и пошлепала готовить ужин, ибо из комнаты этой маленькой пакости послышалось "Когда уже есть будем?!"
Вскоре кухня наполнилась запахом жареных макарошек и сосисок. Шеф повар восьмидесятого уровня, блин. Сквозь шипение сковородки я едва услышала топот лап. Знаете, это все вокруг меня стало вдруг таким родным, что ли... Коннор, собака, моя капризуля-сестра. Словно семья. Ну, давай, чего, разразись тут в розовых соплях, неженка... Ну... А почему бы и нет. Улыбнувшись своим мыслям, я обернулась на шаги индейца. Мужчина устало глядел исподлобья, проходя к столу. Плюхнувшись на стул, который он даже не перевернул спинкой, как обычно, Радунхагейду пристально всмотрелся в мое лицо, не выражая вообще никаких эмоций. Я, все никак не в состоянии привыкнуть к его манере испепелять людей одним лишь взглядом, быстро взяла тарелку и положила порцию ужина перед юношей, который потянул воздух носом и едва заметно улыбнулся.
— Проголодался? В следующий раз приготовлю что-нибудь нормальное. Ты, наверно, уже заколебался сплошные макароны хавать...
— Не то чтобы... Как ты там выразилась... Но я больше предпочитаю картофель или рис, — усмехнувшись, я поставила перед ним стакан и налила апельсинового сока. Конечно, я об этом уже знала... Оказалось, что индеец больше пристрастился именно к апельсинам. Не знаю почему... Брюнет слегка кивнул и принялся уплетать мою стряпню. Я впервые просто так стояла и смотрела, как он ест. Естественно, ему это не совсем понравилось.
— Тебе не говорили, что смотреть на людей, когда они едят, неприлично? — я приподняла бровь, глядя на его недовольную рожицу.
— А тебя не учили, что говорить с набитым ртом так же неприлично, м? Какие мы придирчивые... — бурча, я повесила фартук на спину свободного стула и пошла в свою комнату, по пути крикнув Варьке, чтоб та шла кушать. Через секунду на кухне уже стоял просто слоновий топот и звон тарелки. А потом раздались недовольные вопли, и вот, рассерженный Радунхагейду со своей тарелочкой заявляется в спальню, тихо бубня что-то на своем языке и садясь на край кровати. Тут меня пробило на "поболтать". Устроившись по-турецки, я обняла подушку и склонила голову набок.
— Коннор... Мне вот всегда было интересно узнать об обычаях индейцев... Расскажи что-нибудь интересное, пожалуйста.
На мое удивление, Кенуэй не только не послал меня. Он даже малость посветлел. Он скучает по той реальности и это видно. Поставив тарелку на стол, мужчина повернулся ко мне лицом и повел плечами.
— Был у нас такой ритуал. Ритуал доблести называется. Он существовал у всех народов племенных индейцев и, надеюсь, существует и до сих пор. Ритуал Ку ему название, — я еле сдержалась, чтобы не процитировать какую-нибудь фразочку из фильма "Кин-дза-дза". Ку, товарищи. Еле сдерживая улыбку, я поджала губу, глядя на серьезные глаза ассасина.
— Для индейцев основным способом проявления доблести в бою было прикосновение к поверженному врагу. Будь он мертв или еще жив, но не далек от того, чтобы уйти в мир иной. Тот воин, который проявил доблесть в бою, должен был убрать оружие и положить руку или ступню на тело проигравшего битву. Так он получал уважение в племени. Так же, для прикосновения могли использоваться специальные палочки для ку...
— Стой... Но тел же очень много! И воинов-победителей тоже много. Как же считали эти... ку?
— Не перебивай, я все расскажу, — почувствовав стыд, я виновато глянула на него, отчего он самодовольно усмехнулся. Вот засранец самовлюбленный... — Чтобы ограничить количество прикосновений, воин должен был крикнуть "Я первый" или "Я второй". После третьего прикосновения, ку уже не давалось. Когда бой заканчивался, все воины собирались, и каждый говорил свои ку. То есть число павших от его руки врагов... Это было своего рода иерархия храбрости и воинской доблести. Однако не обходилось и без ссор...
— А у тебя какое самое большое количество этих ку было? — выпалила я, сжимая подушку.
На мой вопрос индеец нахмурился и покачал головой, что вновь поставило меня в неловкую ситуацию. Ну как всегда, Сонь. Не удивлена.
— Когда убиваешь каждый день во имя свободы и равенства, считать не приходится. Поэтому, я даже и не пытался. Ку дается лишь в битвах всем племенем... Я в таких боях ни разу не участвовал... И уже не поучаствую.
Я невольно шмыгнула носом, глядя в его карие грустные глаза. Сглотнув комок, я немного подползла к нему и неуклюже уткнулась носом в его плечо, закрывая глаза. Он слегка нагнулся к моей макушке и выдохнул в волосы. Тут же появилось жгучее желание просто-напросто вцепиться в него и никогда не отпускать. Как же мне все-таки повезло, что он попал именно ко мне. Вот честно. Такого чуда просто так ни с кем не произойдет. Вдруг его рука скользнула по моей спине, притягивая к себе поближе. Я радовалась, как ребенок леденцу, когда этот няша проявлял хоть какие-то признаки чувств. Прислонившись щекой к его, похоже, каменной, груди, слушая биение сердца. Тяжелое биение... Тук-тук... Тук-тук... Так, что-то вас совсем на нежности проперло, дамочка! Не раскисайте!
— Коннор?
— М-м-м?
— Как думаешь, все ли будет хорошо?
На мой вопрос он промолчал, и это было самым тяжелым молчанием в моей жизни. Страх будущего, боль от прошлого - вот, что делает нас, людей, такими. Скованными, нерешительными, злыми... Шмыгнув носом, я лишь посильнее прижалась к Радунхагейду, забывая, где находится грань между мной и им. Все было хорошо. В данные минуты и в этой самой комнате. Да, в последующие секунды все бы вернулось на свои места. Проблемы, нужда в средствах и жилье, приезд родителей, скорое отбывание в колледж... А если я всего этого не хочу? Индеец, словно услышав мои мысли, несильно тряхнул меня за плечи.
— Не смей думать о плохом, слышишь? Будет сложно, не отрицаю. Но это не повод опускать руки. Я не опускал. И где я сейчас? В другом мире, в другом времени, с другими обычаями. Значит, так должно было произойти. Я тут... Спросить хотел... Ты говорила, что на моей родине до сих пор существуют племена индейцев...
— И ты хочешь?..
— Да. Я с этой мыслью уже долго. Без этих самых документов я никак не смогу попасть туда, да?
Я с сожалением кивнула. Ассасин тяжело вздохнул и снова прижал меня к себе, словно защищая от внешнего мира своими сильными руками. А ведь так и хотелось: сидеть так, в тепле и уюте и в объятиях самого непредсказуемого человека в мире. Наверно... Всю идиллию прервал осторожный кашель в дверях. Синхронно обернувшись, мы покосились на Варю, которая испуганно таращилась на нас, боясь и слово произнести. Черт, это мне не нравится...
— В чем дело?
— Сонь... Ты только не ругайся...
— Ты чего натворила, стервоза мелкая? Отвечай, давай!
— Мне родители по скайпу звонили... Спрашивали как мы и прочее. А дверь у меня была открыта, и в комнату забежал Джордж. В общем, они в курсе...
У меня сердце в пятки ушло. Даже не так, нет. Я была в ужасе. Все тело начала бить мелкая дрожь, а в голове стали проматываться всевозможные варианты побега из страны без документов. И вообще, а может сразу горстку таблеток хряпнуть? Чтоб наверняка... Резко отстранившись от ничего не понимающего индейца, я вскочила с дивана, угрожающе приближаясь к моей, скоро скорей всего покойной, сестрице.
— Что они сказали?..
— Что к их приезду пса не должно быть в квартире. И как можно скорее... Они приедут послезавтра...
Ну, все. Пиздец. Ловите кислород и прячьте посуду, у Сони началась истерика. Индеец, наконец, очухался от моего истеричного поведения и встал с кровати, озадаченно разглядывая мою искаженную ужасом физиономию. Единственный плюс во всей этой дерьмовой ситуации - они еще ничего не знают про Кенуэя. Или?..
— А Коннор? Они что-нибудь сказали? — меня трясло как осиновый лист. На плечо легла рука ассасина, но мне сейчас было не до сантиментов. Я жуть как перепугалась. Варька лихорадочно замотала головой.
— Нет, нет, ты что! Про Коннора они точно ничего не знают. Но они очень разозлились... Я соврала им, что пса мы взяли на время, пока твоя подруга в отпуске. Но, кажется, мне не совсем поверили...
— Не могла врать уверенней?!
— А ты не офигела ли вообще?! Я вообще маме никогда не вру! А тут должна покрывать тебя и твоего чокнутого дружка из параллельной вселенной! Я все сказала, они приедут послезавтра. И мне все равно, куда ты собираешься его прятать. Думаю, вон тот диван будет идеален. Засунешь его туда, будешь периодически ему ту вазу таскать и хавчик...
— Вазу разбили давно... — процедила я сквозь зубы, готовая удушить эту змеючку. Коннор сильнее сжал мое плечо, не молвив и слова. Что меня, естественно, вывело, — А ты, какого хрена молчишь все время?!
— Софи, я, конечно, не хочу сейчас прерывать твой эмоциональный поток, но все же попытаюсь напомнить... Я не знаю вашего языка!
Едрить, ну теперь я еще и дура набитая. Охеренно же! Сбросив с себя руку Кенуэя, я в сердцах вышла из своей комнаты, борясь с диким желанием все крушить и ломать вокруг, аки Халк. Это габзец, ребятки. Будем честными.
***
Лишь через полчаса эти двое решили наведаться ко мне на кухню. Не знаю как, но они впервые поняли друг друга. Зашибись, конечно, сотрудничество, друг познается в беде и все такое... Во имя Ктулху, да что ж такое... Когда меня отпустит, наконец?!
— У тебя дома ромашка есть?
— Чего-о-о?
— Ромашка. Цветок такой. Отлично успокаивает, тебе бы чаю...
— Черт, Кенуэй... Иди ты... К ромашкам...
Мужчина фыркнул и пододвинул ко мне стул. Глаза у него были более чем хитрющие. А с Варькиной рожи не сползала ехидная ухмылочка. Что происходит, черт их подери?
— У меня есть идея, София. И тебе она, думаю, придется по душе... — я в недоумении выпучила на парня глаза, что доставило ему массу удовольствия. Нетерпеливо дернув его за рукав футболки, я глянула исподлобья.
— Ну и что вы задумали, засранцы?
Идея оказалась слишком проста. Я просто представляю Коннора как моего молодого человека, с которым я познакомилась в метро, когда тот спросил дорогу. Мы пару раз направляли иностранцев в сторону нужной им ветки, дабы в Эрмитаж попасть... Но это было рациональной мыслью и вполне логичной. Разве что... Где жить это чудо будет? И что же делать дальше?
Рядом зазвонил мобильник. Я от неожиданности чуть со стула не грохнулась, благо, реакция у меня хоть куда и хвататься за всяких Конноров я отлично умею. С облегчением глянув на экран с надписью "Ксю", я нажала кнопку ответа.
— Эй... Пс-с-с... Парень... Не хочешь немножко дружеских обнимашек? Я соскучилась.
— Ты мое солнце... Мне как никогда нужен совет, слушай, ты говорила, у тебя родители на даче-е-е-е...
***
Спустя десять минут уговоров, Ксю согласилась взять Кенуэя ненадолго. Это было просто спасением, если быть честной. Язык она знала нормально, если что, подглядит в словарике... Да и неудобств он никаких не доставит... Разве что вторгается в ванную без стука. Но кто не ошибается, верно? Зараза...
Договорившись обо всем, я победно посмотрела на притихшего ассасина. Чмокнув его в щеку, я, уже с более счастливой мордашкой и пританцовывая, покинула кухню. Едрить, как со скоростью Форест Гампа меняется мое настроение. В принципе, решено все. Документы будут, да и куда пристроить его есть! Радость-счастье, не описать.
Пока я дотанцовывала Джигу-Дрыгу от радости, в комнату вернулся Коннор, прикрывая за собой дверь. Я на радостях повисла у него на шее, за что получила неодобрительный взгляд карих глаз.
— Ну что, мистер Всегда-Хмурый-аки-Торин-Дубощит? Что ты такой серьезный?
— Аналогичный вопрос. Что ты такая веселая? Ты так ничего и не сказала.
— Между прочим, я тебе ночлег нашла! Ибо мои родители возвращаются, и жить у меня более ты не сможешь! Пока что.
На мои слова он лишь повел плечами и вздохнул. И ВСЕ?! Это все?! Где же "А куда ехать?" или "А с кем жить буду?" Я возмущенно фыркнула, вперившись острым взглядом в безмятежное лицо ассасина.
— Это что, все, что ты мне скажешь? Простое "пф" и это вот? — я дернула плечами. Он изогнул бровь, глядя на меня как на идиотку. Заслуженно, — Ты даже не хочешь узнать, с кем и насколько ты будешь жить? Тебе так пофиг на это?
— Я до сих пор не запомнил значения слова "пофиг", но это другая история... Просто я знаю, что это необходимо и я просто приму все, лишь бы проблем было меньше.
Ну как можно быть таким... Таким... Легче ему просто в лоб сказать, что я ревную, чем намеками. Да даже если я скажу нечто вроде "Это твой клинок или ты так рад меня видеть?" он с покерфейсом поднимет руку с клинком, а я сделаю фейспалм. Вздохнув, я посмотрела на часы. Время за двенадцать...
— Я спать. Ты можешь еще позадротить, если хочешь.
— Прошел уже месяц, а я все равно иногда не понимаю твоей речи...
Когда я залезла под одеялко, Коннор выключил свет, и я услышала, как он снимает футболку. Азаза, давай, иди сюда, я хочу обнимашек. Матрас прогнулся у края, и с меня слезла часть одеяла. Но он лежал спиной. Черт, СПИНОЙ. Да я при всем желании не могла бы обхватить его своими культяпками. Ну что за напасть, а... Всю малину мне портит, недотрога чертов. Грустно вздохнув, я перевернулась на спину и стала пялиться в потолок. Сна ни в одном глазу. Что ж... Время доставать индейца!
— Эй... Пс... Кенуэй... — в ответ мне раздалось лишь тихое мычание и легкий храп. Я, якобы оскорбленная до глубины души столь грубым отношением, несильно ткнула пальцем мужчину под лопатку, чем добилась лишь сопения и тихого бурчания, — Кенуэ-э-эй... Не может человек так быстро уснуть...
Мужчина зашевелился и... О, слава Ситису, повернулся ко мне лицом, выражая всю степень усталости и недовольства моим поведением. Я показала ему кончик языка и придвинулась поближе, утыкаясь носом в грудь индейца. Коннор устало вздохнул и прикрыл глаза. Его просто достало меня успокаивать. А я тихонечко радовалась победе. Бугага.
— Коннор... Мне не спится. Расскажи что-нибудь...
— Ну что тебе рассказать?..
— У индейцев есть сказки. Я хочу сказку... — очередной вздох и что-то на другом языке. Типично же, не интересно. Он слегка отстранился от меня, изгибая бровь.
— Если расскажу, ты замолчишь?
Я утвердительно кивнула, закрывая глаза и вдыхая запах его кожи. Мужчина пару минут помолчал, а потом тихо заговорил. Ту сказку я запомнила на всю жизнь, и сейчас, рассказываю ее... А впрочем, не будем далеко забегать.
Эту историю рассказал Черный Ястреб - один из самых мудрейших жрецов нашего племени. Мне тогда было всего пять лет. В давние времена на острове Су-Сент-Мари жил индейский юноша. Каждое утро отправлялся он на своем каноэ, чтобы проверить силки, которые ставил на дичь, и однажды встретил в зарослях тростника красивую девушку. Девушка была не индианка - белая. Каждое утро приплывал на своем каноэ юноша, и каждое утро девушка появлялась на берегу.
Вскоре они познакомились. Он узнал, что она дочь белого, проживающего неподалеку, и что родина ее далекая Англия. Мало-помалу они лучше узнали друг друга, полюбили и сговорились пожениться. Теперь юноша дня не мог прожить, чтоб не повидать свою Белую Лебедь - так он называл девушку. Но вот однажды случилось, что она не пришла на берег. Юноша обыскал тростник, где обычно стояло ее каноэ, но ни девушки, ни каноэ не нашел. Огорченный, отправился он к своим силкам, а на обратном пути вдруг услышал лебединые крики. Он поднял голову и увидел высоко в небе белую лебедь - она летела на восток. Долго он смотрел ей вслед.
Предчувствуя недоброе, он пошел к вождю племени, чтобы расспросить его и узнать, что хотела сказать лебедь своим криком (ведь известно: вождями индейцы выбирают самых мудрых). Вождь выслушал юношу и сказал:
— Ты никогда больше не увидишь белую девушку. Она для тебя навсегда исчезла.
Вскоре молодой индеец убедился, что вождь сказал правду. Родители девушки, узнав, что дочь слишком много думает о молодом индейце (а на такой брак они бы никогда не согласились), поспешили отправить дочь в Англию. Больше юноша ее никогда не увидел. Он еще и сейчас жив и до сих пор вспоминает свою Белую Лебедь.
Засыпала я под хлопанье крыльев Белой Лебеди и шелест лесной листвы, которые шептали мне сказку. Такая долгожданная и тихая ночь.
