***
— М-м-м, Кенуэй, ну что ты делаешь, прекрати-и-и... — Я сижу за столом и пью чай, читая твою книгу. "Шерлок Холмс", называется. А вот Джордж, кажется, пытается тебя разбудить, — я резко распахнула глаза, видя рядом с собой усатую моську лайки. Коннор спрятал ехидную усмешку в чашке, а я еле удержалась, чтобы не бросить в него подушкой. — Ну, вот чего ты ржешь? — Ты действительно думала, что это буду я? Фыркнув, я поднялась с кровати, потрепав собаку по холке. Противно передразнив фразу индейца, я поплелась в ванную, принять душ. Варька проснется только часам к двум, ибо зная ее совиный образ жизни (днем дрыхнуть, а ночью бодрствовать), можно со спокойной душой понежиться под теплой водичкой. Сегодня важный день. Надо убраться, собрать вещи Коннора... И самое тяжелое - надо куда-то деть собаку. И судя по всему, мы поедем сегодня в питомник. Я успела привязаться к этому шерстяному пидору, от которого постоянно лезет шерсть и слюни, что навалил кучу у кровати Варьки и сгрыз мои тапки. Люблю собак... Но Джордж стал каким-то особенным. Он только нашел хорошую семью... Гадство... Чувствуя, что вот-вот зареву, я быстро высморкалась и поспешила закончить с гигиеническими процедурами. Обернутая в полотенце, я, зевая, поставила чайник и глянула на улицу: лило как из ведра. Ну, зашибись теперь... Тут рядом со мной уселся Джо, принеся разодранный тапок и положив мне его на ногу. А, так мы, значит, поиграть хотим? Ути, какие милашности... Нагнувшись за тапком, я вдруг поняла, что с меня соскальзывает полотенце. И как только оно коснулось пола... Джордж схватил его в зубы и драпанул в коридор. Сказать, что я была в бешенстве - ничего не сказать. С воплем "СТОЙ, ПАСКУДА!", я рванулась за улепетывающим псом, совсем забыв, что я не одна в этом доме. Да. Не одна. Перед тем, как врезаться в ассасина, я успела трижды проклясть весь свет и чуть не упасть по пути. А как врезалась... У меня душа в пятки ушла. Боясь даже голову поднять, я медленно отстранилась от охеревшего индейца и только собиралась провалиться сквозь пол, как мне в руки дали мое полотенце. Все так же, не смея посмотреть ему в глаза, я приняла злосчастную вещь и укуталась в него, затягивая тугой узел, дабы проблема не повторилась. Проблема... Это пиздец, а не проблема! — У тебя чайник вскипел, — стоп, шта?! Это все?! Да епт твою ж... Черт! Может, мне вообще голой по квартире походить? А что, он мне будет говорить про чайник! Наконец посмотрев на его, почти нормального цвета, лицо, я удержалась от очередной колкости и пошла обратно на кухню, выключать чайник, вся злая и обиженная. Кенуэй проследовал за мной к холодильнику, вынимая оттуда колбасу, масло и сыр для бутербродов. Ну, нет, так не пойдет... Сейчас я ему задам... Как там, в фильмах обычно бывает... Я подождала, пока парень обернется, держа в руках продукты. А тут я стою, совсем вплотную и в полотенце. Прочитав удивление в его наивных глазах, я едва заметно улыбнулась и, прижавшись к нему, привстала на цыпочки, дотягиваясь губами до шеи. Осторожно прикоснувшись до его кожи, я медленно провела языком по венке, чувствуя, как Радунхагейду напрягается, приподнимая подбородок. Ага, значит, нравится? Тут он опомнился. Вжавшись спиной в холодильник, он увеличил расстояние между нами, глядя на меня... Нет, он не был рассержен. Он был удивлен и... Что-то еще... То самое? Сглотнув, он шумно вздохнул, не зная, куда деваться. И еду вроде не бросить, но и не ускользнуть от меня. Какая я коварная... — София, ты чего творишь? — А ничего особенного... — усмехнувшись, я подалась к нему вперед, снова плотно прижимаясь к груди индейца, наблюдая за тем, как меняется его выражение лица. Черт, почувствуй себя насильником... А-а, пофиг. Сжав его футболку, я осторожно потянула ее вниз, намеренно пытаясь наклонить Коннора к себе поближе. И он не стал сопротивляться... Поцелуй в губы получился очень нежным. А рука, тем временем, уже скользнула под футболку, медленно проводя по кубикам пресса и рельефу мышц. Черт, и что на меня вдруг нашло?! В тихом омуте, блин. А Кенуэй отвечал на поцелуи, прикрыв глаза. Я чувствовала его учащенное дыхание, а внизу... Да ладно... Не разрывая поцелуй, я осторожно провела кончиком пальца вниз, совсем близко к брюкам... — КХЕМ-КХЕМ-КХЕМ, БЛИН. ДА БЛЯТЬ! ЧТО Ж ЗА ДЕРЬМО ТАКОЕ?! Оторвавшись от Коннора, я резко повернула голову в сторону входа на кухню. Там, сложив руки на груди и топая ногой, стояла Варя, глядя на нас исподлобья. Медленно убрав руку из-под футболки ассасина, я отпрянула от него, желая схватить молоток для отбивки мяса и... Отбить одно мясо, что пилило меня и Кенуэя укоряющим взглядом. Поправив полотенце, я не выдержала: — Ну, вот и что тебе понадобилось именно сейчас? — Мы есть будем или нет? — Да вы че, блять, сговорились?!***
Я была зла, как черт. С горем пополам доделав завтрак, я накормила эту несносную парочку и ушла одеваться. Коннор, после всего этого, поспешил удалиться на улицу с псом, дабы... Видимо, либо чтобы начать избегать меня, извращенки эдакой, либо чтобы просто переварить информацию. Надо было начинать убираться... Найдя у родителей пылесос, я прибралась в своей комнате, а потом... А потом на меня нашло. Схватив трубку в руки, я, напевая песенку из "Охотники за привидениями", на цыпочках поскакала в Варину комнату. Месть... Ну, какая есть, такая и есть. Варя с наушниками в ушах мирно смотрела аниме, сидя за столом ко мне спиной, даже не услышав, как я вошла. Осторожно включив пылесос в розетку, я подкралась к ней сзади и, направив трубку в самое ухо, включила машинку на полную. Сказать, что эта стервоза испугалась - ничего не сказать. Она с воплем вскочила из-за стола, в ужасе пытаясь понять, что произошло. И когда до нее дошло, во мне проснулся Форрест Гамп... — ОТКРЫВАЙ, СТЕРВА! ИНАЧЕ Я ТЕБЕ ЭТУ ТРУБКУ В ОДНО МЕСТО ЗАСУНУ!!! — Фигульки тебе на рогульки, зараза мелкая! Сама виновата! Видела же, что люди заняты! — издав рев взъяренного носорога, моя сестрица начала бить ногами в дверь. Мой внутренний еврей просто рвал на себе волосы от негодования, но задница была дороже. Тут стук стих. — Коннор приперся. — Ты думаешь, я тебе поверю, Смауг? Гномы не сдаются! Хер тебе, а не Эребор! — Дура, он реально пришел. Тут с ним женщина. За дверью раздался топот лап и лязг цепи. А затем,осторожный стук в дверь. Все-таки пришел... Вздохнув, я отперла замок и осторожно выглянула, дабы не схлопотать по черепу от сестрички. Но ее в коридоре вообще не было. На меня смотрел слегка растерянный Радунхагейду, осторожно беря за плечо и выводя из комнаты. Повернув голову к дверям, я немного опешила: там стояла невысокого роста женщина, которая едва заметно улыбалась. Одета она была в пальто, волнистые волосы до плеч, морщинки на лице и мокрый зонтик в руках. Только сейчас я заметила, что Джордж стоял за ней, прислонив морду к ноге и глядя таким взглядом... Полным преданности и любви. Я нигде такого не видела. И это меня напрягло. — День добрый... И чем могу быть полезна? — Здравствуйте... Меня зовут Наталья. Буквально несколько минут назад я увидела в сквере этого молодого человека с Корсаром... Это моя собака, — я медленно подняла брови, глядя на Джорджа. Так он Корсар? Едрить имечко у песика... Ну, хоть не Цезарь. Тут я вспомнила, как к нам псина вообще попала и, нахмурившись, сложила руки на груди. — Этот человек забрал собаку от пьяного мужчины, что избивал животное. Мы думали, что лайка либо бродячая, либо имеет ужасных хозяев, — женщина сразу перестала улыбаться, виновато опустив глаза. — Это мой бывший муж. При разводе он остался без имущества, но забрал у меня собаку и скрылся. Я не могла его найти, ведь живу совсем в другом районе... Чего я только не перепробовала. И реклама, и листовки... А он в хороших руках оказался. У меня и фотографии есть, и документы. А в паховой области у него татуировка с кодом... Как я поняла, этот юноша иностранец, да? — Именно. Все понятно. Коннор, ставь чайник. Проходите, Наталья, будем знакомиться.***
Я очень внимательно слушала хозяйку Дж... Корсара, размешивая ложкой сахар. Коннор прислонился к подоконнику и тоже попивал чай, глядя в окно. Женщина рассказала мне историю развода и показала паспорт пса, чтобы не оставалось никаких сомнений. Сама же собака сидела рядом с ней, положив морду на ее колени. — Надеюсь, он не доставлял вам проблем... Спасибо вам огромное, ребята. Вы не представляете, как я переживала, дело чуть ли до полиции не дошло... Я даже не знаю, как вас отблагодарить. — Не стоит, что вы... — Нет, как раз стоит. Коннор же американец, верно? Если вдруг будут какие-то проблемы, обращайтесь в посольство. Я там... Работаю, — ну нихрена себе... Вот это везение! Чуть ли не подпрыгнув от радости на стуле, я сжала кружку и улыбнулась: — Проблемы, говорите... Есть одна. Честно говоря, мне уже было все равно, каким образом мы достанем Кенуэю документы. Но глаза женщины надо было видеть, когда я сказала, что у Коннора документов нет вообще. Никаких. Ни жилья, ни паспорта, ни страховки, ни-че-го. И, кажется, она уже пожалела о сказанном, но, дослушав меня до конца, вынула из сумки карточку и протянула ее мне. — Это очень серьезный случай, если честно. Но этого гражданина мы просто так не можем оставить. Как срочно документы должны быть сделаны? — В течение недели. Но если по какой-то причине вы откажетесь или что-то сорвется, я все пойму. — Сегодня вечером я вам позвоню и сообщу, что нужно сделать. Не унывайте, эта проблема решаема, — от переизбытка чувств я готова была кинуться обнимать эту женщину. Наталья, вновь улыбнувшись, погладила собаку по голове и хлебнула чая.***
Провожали мы собаку молча. Я же, обняв его на прощание, уже была готова разреветься. В носу щипало, а к горлу подкатил противный комок, который и не проглотить было. Варя из комнаты даже не вышла. Она понимала, зачем этот человек здесь. Попрощавшись с нами, Наталья вывела пса, и дверь закрылась. Буквально сразу же странное чувство пустоты наполнило сначала коридор, а потом все дальше и дальше... И тут Коннор, наконец, обнял меня. Ну слава Маре... А то я уже думала, что ассасин меня к себе ближе, чем на два метра подпускать не будет. Нарисует вокруг себя круг мелом и будет сидеть себе, аки Вий перед паночкой... Я почувствовала себя распоследней тряпкой, которая сейчас не в состоянии даже успокоиться. — Осталось два дня. Надо собираться... — обнимашки закончились. Я медленно ушла в комнату и вместо того, чтобы начинать собирать чемодан, залезла под одеяло с головой. Сразу вспомнился Шелдон и его музыка ненависти. Кто-нибудь, сделайте мне какао... Или чая грусти. Тлена и безысходности... Коннор вошел почти что следом. Я, свернувшись калачиком, лежала в углу дивана, не понимая, чего же меня так колбасит. Из-за какой-то собаки? Да быть того не может... Вдруг матрас рядом со мной прогнулся и раздался тихий голос индейца: — Зато он теперь там, где должен быть. И не надо расстраиваться из-за этого, — я вылезла из своего укрытия и, не глядя на его лицо, как всегда в свойственной мне манере, ткнулась носом в его плечо. Сначала меня обняли осторожно, а потом буквально стиснули в объятиях, дыша в макушку, — А знаешь... Когда все наладится, и мы осядем в одном месте, мы заведем собаку.***
Идиллию прервал звонок мобильника. Я лишь сильнее прижалась к Кенуэю, не желая возвращаться к реальности. Ну нафиг... Не хочу, не буду... А телефон трындел все настойчивей. Лишив меня обнимашек, индеец потянулся к столу и взял трубку в руку, нажимая на кнопку ответа и протягивая мне. На экране светилось "Ксю". — Тлен и безысходность у аппарата. — Жизнь-боль вещает, друже. Ну что, как вы там? Готовитесь? Я уже прибрала тут все, ага. Так что можешь смело привозить своего ненаглядного без опасений, что он в моем сраче случайно вход в Средиземье найдет... — У тебя и в Нарнию можно. Блин, чувак, мы Джорджа отдали. За ним его хозяйка приехала. И единственный плюс... Я быстро рассказала ей вкратце суть произошедшего. Ксюня, естественно, меня успокаивала, но у нее ничего не вышло. До меня дошли масштабы трагедии: через два дня я сваливаю. Кто будет заниматься документами? Я же не могу разорваться! Бля-я-ять... — Сонь, тебе узбагоину внутривенно прописать надо! Спокойно! Я помогу, чем смогу и буду держать тебя на связи, обещаю! Когда вы приедете? — Чувак... Я тебя люблю. Завтра с утра, думаю. — О, прощальная ночь? Хэ-э-эй, да ты, наконец, решилась? — Ты с единорога уебнулся, друг мой? — Шучу, шучу, не злись... — Да ну тебя... Ладно, вечером еще созвонимся. Сейчас я не в состоянии. — А, ну ок! До связи! Бросив телефон в подушки, я вновь потребовала обнимашек. Коннор все это время тихо сидел рядом, неотрывно глядя на мое лицо. Он переживал, волновался, хотел помочь. И у него выходило. А мне вдруг стало стыдно за мое поведение на кухне. Шмыгнув носом, я виновато потупила взгляд, не решаясь извиниться перед ассасином. Который, естественно, сразу заметил это. — Что такое? — Да я это... Извиниться хотела. За утро... Полезла к тебе, дура, теперь стыдно. Типа вот такие вот дела, — взгляд парня тут же изменился. Он стал... Озорным? Усмехнувшись, Кенуэй наклонился ко мне и со смущенной улыбкой произнес: — На самом деле, твоя сестра появилась очень вовремя. — Ах вот значит как? То есть... Прервал мой начинающийся бугурт очередной поцелуй, сопровождающийся объятиями. Засранец.