***
Чувствую себя старой и немощной бабуськой. Вот серьезно. Все конечности дрожат, трудно дышать и нету сил даже дверную ручку нажать. И в туалет хочется. Отговорку про срач с мукой я придумала сразу: разбила яйцо на пол, тут позвонили в дверь и я благополучно навернулась, когда побежала открывать. А в руках миска... Глубоко вдохнув, я поежилась от очередного звонка и таки нашла в себе силы открыть дверь. Но когда я подняла голову, моя челюсть с грохотом проломила все пять этажей ниже... — Приветствую тебя, сестра. Скажи, ты когда-нибудь слышала о Кришне? — ... — У вас есть минутка поговорить о религии? Вы верите в Бога? — Теперь верю. Я не могу передать словами всю радость и эйфорию от произошедшего. С одной стороны я орала на того несчастного паренька, чтобы он и его секта катились из нашего дома к чертям собачьим и не пудрили людям мозги. С другой, я мысленно, а так же парой движений из Джиги-Дрыги благодарила небо, что этот мудак появился именно сейчас и "взбодрил" меня. А еще спас Варьку от незаслуженных люлей. И когда я закрыла за собой дверь, я вопила на всю квартиру от счастья, чем дико напугала Варю. И лишь ее "А как же Коннор?" сбило мой счастливый настрой. Мгновенно сердце упало в пятки, и я галопом понеслась к окну. Такая смена обстановки мне напомнила самое начало. Когда я тратила ровно столько нервных клеток ежедневно, рискуя получить инфаркт... Когда это чудо из прошлого только попало ко мне. А как, до сих пор остается загадкой. Распахнув окно, я чуть ли не наполовину высунулась наружу, в панике высматривая тушу ассасина. Тут на лицо упала тень. В следующие секунды нечто очень здоровое и пиздец тяжелое сбило меня с ног и повалило на каменную плитку кухонного пола. Тихо ойкнув и вспомнив все матерные выражения начиная с буквы "А" и заканчивая "Япона мать", я смачно приложилась затылком. Пятую точку и голову пронзила адская боль, от которой аж в глазах потемнело. И тут меня сверху придавила эта пародия на Чингачкука. Заметив мое выражение лица типа "у меня сейчас глаза, бля, лопнут", Коннор, наконец, соизволил встать с меня и попробовать поднять на ноги мое тряпичное тело. — Черт. Софи? Ты в порядке? — его голос звучал словно в замедленной съемке. В глазах поплыло. — Нрмльн... — Тебя качает. Идти можешь? — Да без прблм... — в доказательство своего здравия, я сделала шаг. Не стоило мне этого делать. Ногу подкосило, и я снова приняла горизонтальное положение. Благо на руках у индейца. Перед тем как отключиться, я помню лишь его взволнованные карие глаза и тихое "Пиздец" с жутким акцентом. Не отключись я, смеялась бы долго. Но я отправилась в космическое пешее.***
— Так, Романова? Будь добра покажи мне свою тетрадь с конспектом. За весь урок ничего дельного похоже не записала, — по спине пробежал холодок. Заметила. Сглотнув, убираю листок с портретом Коннора под учебник химии и неотрывно смотрю на Наталью Николаевну. Женщина подняла брови и щелкнула ручкой. — Ну что? Два? — едва заметно киваю и утыкаюсь носом в парту, закрывая глаза. Ненавижу химию. Через двадцать минут мучений с бензолами и этилхлоридами, я выхожу с остальными ребятами в коридор и падаю на скамейку, ожидая следующего урока. Третья двойка подряд. Отец меня убьет. Мой скальп прекрасно украсит его спальню. Рядом садятся Вера и Алиса. Единственные лучики света в этих чертовых стенах. На колени опускается пакетик с сосиской в тесте. — Ты опять рисовала? Говорила я тебе, завязывай ты... Что на этот раз? — Всё то же. Вы когда в столовку успели? Спиди-гонщики... — Алиса тихо смеется и вновь утыкается в свой телефон. — Тебе последний год осталось отучиться, а ты все в игрушки свои. Лучше бы парня себе нашла, не знаю... — Не надо мне никого. У меня игры есть. — За игры замуж не выйдешь, дорогуша! Я тебя представляю лет в восемьдесят. Как сейчас вижу: в сморщенных дрожащих руках джойстик нового века, ты сидишь в кресле-качалке, на столике в стакане плавает твоя челюсть... И на всю квартиру старческие вопли "Полуфай, фукин фын! Хер тебе, а не наф аванпост! За Вааса!" Рассмеявшись, я достаю из учебника рисунок Коннора и разглядываю его, выявляя косяки. Нос поправить и скулы. И будет замечательно. Никто из реальных парней не сравнится с ним. И моя жизнь в иллюзиях меня точно рано или поздно достанет. А может, стоит задуматься над словами Алисы?***
— Сонечка... Соня-я-я... — Ну мам, ну еще пять минут... — Господи, как же тебя угораздило-то... — стоп. Мама?! Йобанарот... Резко распахнув глаза, я повернула перепуганную физиономию на источник ее голоса. От неудачного рывка вперед, благополучно с громким "Ебть!" я грохнулась на пол. Увы, не на мягкий ковер моей комнаты. Руку пронзила острая боль. Сверху мелькали взволнованные лица. Кое-как сгребая меня в охапку, им удалось уложить мою тушку снова. Не в силах даже слова сказать, я лишь убого что-то промямлила, хлопая глазами как ошалелая и пытаясь сообразить, кто я вообще такая и что я тут делаю. Руки тряслись. В глазах двоилось. В животе все трижды перевернулось. От страха я забыла даже, что человеку надо-таки дышать. И тут позади малость прифигевшей от моего поведения мамы возникли очертания Вари, которая взяла меня за руку и довольно сильно ее сжала, чтобы привести меня в чувство. У нее получилось. — Ну ты и навернулась, сестренка. Я, конечно в курсе, что ты неуклюжее чмо, но чтобы на яйце поскользнуться! Пришлось звонить в "Скорую", а потом Ксюше, благо она прибежала сразу, — я ничего уже не понимала. Мерлиновы стринги, где Коннор?! Чтоб меня Шеогорат... Аргх! Сглотнув, я снова попыталась вскочить, но несильный толчок в грудь от мамы вернул меня в горизонтальное положение. — Ты куда собралась, доча? Тебе лежать надо. Мне Варя уже все рассказала. — Вот прям всё? — И МОЕ СЕ-Е-Е-ЕРДЦЕ ОСТАНОВИЛОСЬ. — Ну да. Голова не кружится? Кажется, поедешь в Финляндию ты еще не скоро... Не понос, так золотуха! — паника. Истерика. Инфаркт. Психиатра мне. И нотариуса. И срочно. Медленно кивнув, я откинулась на подушки и закрыла глаза. Ко мне подошел врач. Что-то сказав маме, взрослые покинули палату, оставляя меня и сестру наедине. Я тут же вцепилась в Варино плечо. И за что тут же получила смачного леща, от которого мозги тут же встали на место. Ее злая моська реально пугала... Щека горела. — Ты мне по гроб жизни теперь должна! — от ее яростного шепота я вжалась в стенку. Очень захотелось в ней исчезнуть. — Если бы не я, был бы адовый трендец. И Кенуэю твоему больше всех. Сгребли бы в ментовку, а потом на опыты! Как галчонка из Простоквашино... — из меня вырвался невольный смешок. — Я дозвонилась до Ксюши. Когда она приехала, мы тут же срач быстро убрали. Вызвали тебе врачей, я дала ей номер той женщины, и они уехали в посольство, ибо время поджимало. Вещи твой благоверный забрал сразу. Мама час назад приехала, ровно тогда, когда доктора тебя пытались в чувство привести... - я шумно сглотнула, еле сдерживаясь. Я с ним даже не попрощалась. Закусив губу, я легла и уткнулась носом в подушку, зажмурившись. Я идиотка. Влюбленная идиотка. Вместо того, чтобы думать о маме и моем обозримом будущем, я переживала за него. Не увижу. Очень долго не увижу. От этих мыслей хотелось реально вскрыться. Прямо сейчас. А снаружи я слышала, как врач говорил о двух днях в больнице.***
Вечер подходил к ночи. Мама и сестра поехали домой. На столике стояла тарелка с нетронутой запеканкой. А я просто лежала на спине и бессмысленным взглядом буравила грязный потолок. Тут не помешал бы ремонт... В нос забивался противный запах лекарств. Мне даже капельницу хотели поставить, но я иголок боюсь как огня - даже маленькая прививка может вогнать в меня в истерику. Похлеще пауков будет. Как тогда, в лесу. В голове проносились сотни моментов, которые мы пережили за эти два месяца: первый поход в магазин, аттракционы, драка, аквапарк... Как с ним Варька знакомилась. Как мы с ним кино смотрели. Все это маленьким фильмом проматывалось в мыслях, выдавливая слезы. Рука сжимала мобильник, где, раз в десятый, злая тетка говорила, что абонент недоступен. Крымова не отвечала. Голова болеть вроде перестала, но все равно осадок некий остался. Как муть на дне стакана. В палату вошла медсестра - грузная женщина с весьма добродушным лицом. Таких я люблю. Заметив полную тарелку, она перевела на меня сочувствующий взгляд. — Совсем аппетита нет? - я отрицательно помотала головой. — И не спится? Может, тебе снотворного? — Было бы неплохо. А окно открыть можно? Душно очень. Сон действительно не шел. Хотя какой может быть сон с такими-то страстями? Медсестра кивнула и пошла к подоконнику, открывая мне окошко. После чего она ушла. Не прошло и пяти минут, как она вернулась с таблеткой и стаканом воды. Залпом опустошив его, запивая лекарство, я упала на подушки и поблагодарила Татьяну Сергеевну. Так она представилась. Как мило. Ох Ситис, легко жизнь меняется... Не успеешь насладиться прекрасным, как уже пора за это прекрасное расплачиваться, да ещё и с процентами. Уснула я быстро. Что мне снилось, не помню, но спать-то долго и не пришлось. Ибо я аж подскочила от дребезга стекла, оглушившего комнату. — Кенуэй? — в ответ тишина. У меня аж волосы на затылке дыбом встали... Медленно встав с кровати, дабы не усугублять боевую травму, я подошла к подоконнику с телефоном в руках. На полу блестели осколки стакана, которого мне оставила тетя Таня. От сильного ветра окно распахнулось, и стакан упал. Знаете это чувство, когда... Ну... Когда выпрашиваешь у родителей нечто очень дорогое и что очень хочешь. А в итоге тебе дарят совсем не то. Как если бы ТП просила последний айфон, а ей подарили "нокию". Такая безысходность и обида. Вот и у меня сейчас так же примерно было. Последняя капля. Слезы предательски потекли по щекам, а из груди вырывались рыдания, которые приходилось глушить, чтобы меня не услышали. Трудно описать это состояние, не многие поймут. Ведь у меня было то, чего я ждала и о чем мечтала очень долгое время. Слишком долгое. Да и чудо. Такого больше в мире не было и вряд ли будет. Чтобы идеальный персонаж игры оказался у тебя в комнате. Совершенно случайно. Я обернулась, дабы убедиться, что комната пуста. Где-то внутри меня еще теплилась надежда, что ассасин будет стоять позади меня и просто ждать, пока я замечу его. Как это обычно в фильмах бывает. С хорошим концом... А вот хуюшки мне. В палате оказалась только я. Дерьмо. Вытирая лицо ладонью, я медленно поплелась обратно к постели. Вдруг ногу пронзила острая боль, отчего из меня вылетело тихое "блять". И, разумеется, я потеряла равновесие. В секунды, пока я падала, подсознание вновь ждало, что меня подхватят сильные руки индейца и я увижу его такой родной упрекающий взгляд. Уже который раз за день мои ожидания показали мне средний палец и улетели в ебеня.***
Утром врачи долго ругали меня и медсестру. Ее - за халатность и пренебрежение безопасностью пациента. Меня - за неуклюжесть и молчание. Короче говоря, я вся зареванная и с порезанной ногой теперь прикована к койке. Мама тоже пообещала пизды дать. А мне было плевать. Я вынула симку и слушала то, что вгоняло меня в депрессию еще сильней. Врачи-таки уговорили меня на капельницу. И лежу я теперь с иголкой в руке, в меня течет какая-то гадость, а в ушах красивая мелодия из фильма "Убить Билла". Того самого, что он как-то смотрел..."I was five and he was six We rode on horses made of sticks He wore black and I wore white He would always win the fight Bang bang, he shot me down Bang bang, I hit the ground Bang bang, that awful sound Bang bang, my baby shot me down."
Грустный смысл, однако. Боковым зрением я заметила, как дверь снова приоткрылась. Пришли снимать капельницу. Неужели... Устало закрываю глаза и вздыхаю, выпрямляя руку вдоль тела. Тут моих губ коснулись другие. Но такие, млять, знакомые губы. Резко распахнув глаза, я по инерции оттолкнула его от себя, срывая с ушей наушники. Мужчина удивленно посмотрел на меня, явно ожидая другой реакции. А внутри меня за пару секунд одновременно разгорелись Фукусима, Хиросима и Нагасаки. — Ты... — индеец выпрямился. И по комнате раздалось эхо звонкой пощечины. Только он даже не дернулся. Просто повернул голову в прежнее положение, хладнокровно выжидая, когда у меня бомбанет. Это в его характере. И ему, кстати, не приходится долго ждать. В фильмах обычно на таких моментах врубают хард-рок. Тяжелый такой. У меня начал дергаться глаз. Но тут мой взгляд переходит на мой столик, где вчера была тарелка с запеканкой. Там лежал букет цветов. Красивых таких... Сглотнув, я медленно подняла брови, забыв даже все ругательства и проклятия, что была готова обрушить на несчастного Радунхагейду. — Мне? — Нет, лекарю принес. — Сейчас вторую огребешь, — мужчина едва заметно улыбнулся и присел на краешек моей постели. И тут все мои обиды как рукой сняло. Да что там сняло... Боги, как я была рада! Меня услышали! Он сидит тут передо мной. Пришел. Пусть и не вчера. Пусть и не ночью. Но он здесь! Не сдержавшись, я все-таки дернулась вперед и вцепилась в его плечо, утыкаясь носом в ткань клетчатой шотландки, которую я когда-то ему купила в "Галерее". Всё, Соня поплыла. Тряпка и сопля. Но хоть бы раз в месяц и можно, верно? В ответ меня обняли. Крепко так. — Еще скажи, что получил незаслуженно. — Нет, справедливо. Хотя бьешь слабовато. Кстати, я тоже рад тебя видеть, — с улыбкой треснув его под ребра левой рукой, что была свободна от иголки капельницы, я отстранилась. — И какого ежика лысого я не могла до вас дозвониться? Вчера я потратила более пятисот единиц своих нервных клеток. Потому и получил, если что... Сразу за двоих, — в дверном проеме показалась Ксюня. Виновато улыбаясь, она подошла ко мне и села перед кроватью. Я театрально изогнула бровь, вскидывая подбородок. — Царь внимает твоему слову, холоп. Глаголь оправдание. — Не вели казнить, ага. Помнишь, с телефоном у меня проблемы были? Пропадала связь и прочее... Вчера он окончательно сдох. Папа будет новый покупать. Кот, ну прости пожалуйста, что не позвонили. Домашний же на ремонте. Я бы позвонила с родителей, но телефон твой в контактах остался! И они вообще в отпуске. Простишь? Мы тебе вкусненького принесли! В такие моменты и понимаешь, что во всем виноваты просто обстоятельства, не больше. И что ни случается, все к лучшему. Они теперь тут. И я не хочу совершить убийство. Все просто прекрасно. А вообще, все дело в том, что я люблю пожрать.***
— ...ну и в итоге, они подписали ему какие-то там бумажки на временные документы. В течении недели он обязан прибыть в Америку, где ему выдадут все нужное, — я уплетала чипсы, слушая Ксю во все уши. Кенуэй стоял у подоконника, присев на краешек. С одной стороны, если подумать, то всё реально здорово. Он наконец получит нормальные документы и паспорт. Но с другой - я сваливаю в уже так ненавистную мне страну тысячи озер... Со стороны окна раздался тихий голос Коннора. — И меня, кстати, еще не хотели к тебе пускать. Документов же нет. Пришлось кое-где пролезть... — я даже чипсинкой подавилась. Стерпев похлопывания по спине от Крымовой, я утерла слезу и выдавила: — Совсем ку-ку? Вас же заметить могут! Мне вот-вот капельницу снять должны! Под кроватью прятаться будете? — Если потребуется - будем. — Вы чокнутые. — Все в тебя. Так хлопцы, вы пока болтайте, а я тут пока дамскую комнату поищу, — словив хитрый взгляд подруги, когда она уходила из комнаты, я невольно сжалась. Вот чувствует моя жопа, что тут что-то не так! Она меня никогда не подводит. И в доказательство моим словам, ассасин оторвал свою пятую от подоконника и двинулся к моей кровати. Я отложила чипсы и стряхнула крошки с одеяла, панически соображая, что ему говорить в такой момент. Когда я подняла голову, то замерла под пристальным взглядом его глаз. Вроде бы и обычный момент, но кирпичей не навалить было бы грехом вообще... Взяв себя в руки, я попыталась пошутить. Увы, в самый нужный момент мой скилл Петросянства канул в небытие. — Что же, скоро сможешь сбежать от меня подальше и больше не вспоминать. В леса Ленинградской области... — метис осуждающе вздохнул и отвел взгляд. Почему мне стало стыдно? Бухать не стыдно, спать с ним в одной ванне не стыдно. А тут стыдно. — Ты когда-нибудь бываешь серьезной? Хоть для разнообразия? — я осеклась. Виновато глядя на него, я поджала губу. — Я пытаюсь хотя как-то развеять эту атмосферу. Натерпелась вчера, если честно... Я, между прочим, тут из-за тебя! Ты меня сбил на кухне! — теперь смущался он. Два дебила. Которые позавчера кидались пьяные друг в друга мукой... Невольно улыбнувшись, я притянула его к себе за руку и, немного помедлив, поцеловала в уголок губ. Это только в тексте кажется простым. А в жизни у меня внутри все дрожало, словно мы с ним впервые целуемся вообще. Да блять, с ним каждый поцелуй как манна небесная, чего уж там скрывать! Но то, что меня поцелуют в ответ, я вообще не ожидала. Такой же ступор, как и ванной, когда я лезла к нему "помыться вдвоем". Почему, черт подери, я могу к нему лезть на кухне, вообще не задумываясь о последствиях, а тут как целка краснею? Ах ну да, точно... Но, ей-богу, а не плевать ли мне? Закрыв глаза, я позволила ему углубить поцелуй и обняла рукой за шею, зарываясь пальцами в длинные волосы. Всего два месяца. Два месяца его общества, и я готова идти за ним хоть на край света. Фу, как сопливо-то... Скажем так - ему я могу без воплей и скандалов добровольно отдать последний Киндер-Сюрприз. Вот так всем понятней будет. А то "на край света", "пока смерть не разлучит нас"... Банальщина же. — Соня? Я вам еще не говорила, что голос мамы в такие моменты способен заставить тебя трижды выложить кирпичный замок и советское бомбоубежище в придачу?