Осколками в кожу

Flashback — Тебе обязательно уходить? — раздаётся хриплый, ещё сонный голос Джастина. Я стою в ленивых лучах солнца, пробивающихся в комнату. В их свете плавно танцуют клубы пылинок, окружают меня. Я вынимаю волосы из-за ворота рубашки и откидываю назад. Застёгиваю рубашку. На моём лице сияет счастливая улыбка. Я тихо хихикаю над просьбой парня. Так мило, по-детски даже, звучала она. Не застегнув последние верхние пуговицы, я обернулась на Джастина, который наблюдал за мной, закусив губу и прикрыв глаза, карие, цвета топлёного шоколада. В них ещё читалась сонная дымка, придавая взгляду некую интимность. Пробегаюсь взглядом по его груди, прессу, натыкаюсь на простыню, обмотанную вокруг Джастина. И я прекрасно знаю, что только она и скрывает оголённый низ парня. Я приблизилась к постели и склонилась над парнем. — Осталось немного потерпеть, — сияю я. — Ты и так на одни пятёрки учишься, можешь и прогулять, — продолжает канючить он. — Но у меня скоро экзамены, — мой голос стихает. Сама того не замечая, я тянулась к Джастину, льнула к нему. Его глаза, губы так и манили, желая раствориться в ощущениях, которые дарили его дыхание на коже, прикосновение чувственных рук. — Я уверен, что ты всё сдашь, — шепчет Джастин, практически касаясь моих губ. Я выдыхаю ему в губы, а в следующее мгновение мы сливаемся в поцелуе. Джастин тянет меня за рубашку, и я падаю на него. Не разрывая поцелуй, парень, переворачиваясь, подминает меня под себя. Я смеюсь, запутавшись в одеяле. Дыхание парня становится жарким, сбивается. Он с жадностью припадает к моим ключицам. Я чувствую, что он из-за всех сил старается быть нежным, ласковым, но ему так трудно контролировать свой порыв. Я выгибаюсь под его ласками. Мои пальцы скользят по его волосам. Джастин довольно рычит и прикусывает мою кожу. С моих губ слетает стон. Его пальцы уже возятся с пуговицами на рубашке, сантиметр за сантиметром оголяя мою кожу. Расстегнув нижние пуговицы до пояса, Джастин распахивает края рубашки и припадает к моему животу, скользит по нему языком, а я сильнее сжимаю ноги. Слышу его довольное, насмешливое хихиканье. Его пальцы мягко впиваются в бедра, удерживая моё тело, которое содрогалось от нетерпения и желания. — Джастин, мне…., — с таким трудом даются слова, — надо… — простанываю я, когда Джастин рукой задевает самую интимную часть моего тела. — Что надо? — соблазнительно шепчет он, прикасаясь губами чуть выше резинки трусиков, намеренно дразня меня. И я поняла, что никуда сегодня не пойду. Мы провели в постели весь день, лаская друг друга, просматривая фильмы, даже пиццу мы ели в кровати. И всё это обнажёнными. Джастин не удосужился одеться даже, чтобы забрать пиццу. Просто обмотался поплотнее простынёй, и всё. Я хохотала, что есть мочи. Но это потрясающее зрелище, когда твой любимый человек проходит в комнату в длинной простыне, держа в руках ароматную пиццу. — Какой же ты сексуальный! — выдавила я, смеясь, когда на пороге спальни появился Джастин, одной рукой придерживая простынь сзади, а второй — коробку с пиццей. Мы ели, целовались, пробуя на вкус друг друга. Я никогда не была так счастлива, как с ним, как в тот день. И я хотела, чтобы так было вечно. Мы хотели. Настал вечер, и меня всё-таки пришлось выскользнуть из тёплых, уютных объятий парня. Джастин довёз меня до дома и не выпустил из машины, пока не получил порцию поцелуев, которой бы ему хватило на то время, что я буду сдавать экзамены. Я очень хотела поступить. И Джастин это прекрасно понимал, поддерживал меня. Если всё сложится, как мы задумали, я поступлю и съеду от родителей, мы с парнем переедем в другой город, где всё начнём сначала, вместе. — Ты же будешь мне звонить? — интересуется он. — Конечно! — я в последний раз целую парня и выхожу из машины. Дома, как мне казалось, все уже привыкли, что я выпала из их мира, смирились с тем, что я исчезаю. Никто больше не обращал на меня внимания, как если бы наши миры расходились, становясь прозрачными друг для друга. Я занималась, усердно готовилась к экзаменам и получала отличные баллы, что с каждым разом приближало меня к моей мечте, к свободе. Я звонила Джастину, поделиться своими успехами, чтобы он порадовался за меня, но каждый раз натыкалась на голосовое сообщение. Вначале я не придавала этому значения, но через две недели меня начало это тревожить. Я решила съездить к нему домой, узнать, всё ли в порядке, но ничего кроме тишины я не нашла там. Не нашутку испугавшись, я связалась с теперь уже нашим другом Диланом. Если кто и скажет мне, что происходит, так это он. Они с Джастином дружат ещё с тех пор, когда всё, что могло их волновать, находилось в песочнице. — Эй! — веселье так и сквозило в его голосе. — А ты не знаешь, где Джастин? — сразу перешла к делу я. — Ох, — шумно выдохнул Дилан. — У него сейчас дела. Но ты не переживай. Всё хорошо. Как только сдашь экзамены, всё там уже пойдет, — как-то неопределённо ответил парень. — Что пройдёт? — нахмурилась я и крепче вцепилась в трубку. — Да не волнуйся, — отмахнулся Дилан. — С Джастином всё хорошо. Просто нужно разобраться с делами, вот и всё. Лучше пошли с нами сегодня салют пускать, будет весело! Джастин должен, кстати, освободиться и прийти. — Хорошо, — с сомнением ответила я, но, раз это возможность увидеться с Джастином, мне стоит пойти. Да и развеяться было бы неплохо, от бесконечного потока знаний ужасно ныла голова. Как странно всё сложилось, я никогда не прекращу этому поражаться. Моя единственная школьная подруга, Бекки, поступила к нам по социальной стипендии, и мы как-то сразу нашли с ней общий язык. И, когда я начала общаться с Джастином, выяснилось, что её парень и Джастин из одной компании. Так постепенно наши миры слились, и я обрела свою среду, семью, в которой я наконец-то не ощущала себя как пришелец. Мне были рады, и я любила каждого из них. Огромная, бушующая, словно непокорная стихия, они помогли мне понять своё место в этой огромной Вселенной, а оно — быть частью этой неистовой, разномастной силы. Мы выехали за город. И, пока добрались и обустроились на вершине холма, все просторы покрыл свежий сумрак, смешавшись местами с закатом. Яркие огни города упорно не желали тонуть в приближающейся ночной мгле и горели наперекор ей. Мы разожгли костёр и, сидя у огня кругом, слушали ненавязчивую мелодию и лёгкое пение в стиле кантри Чарли, миловидной блондинки, чьи волосы так вились, что мы прозвали её «Кудряшка Сью». Как я ни старалась, я не могла беззаботно раскачиваться из стороны в сторону, как делали другие ребята, увлечённые пением Чарли. Я поминутно оглядывалась, прислушивалась, не едет ли Джастин, но нет. Даже раскаты фейерверка, его яркие, шутовские огни, не смогли поднять мне настроение и развеять тревогу. Сердце было не на месте, предчувствуя беду. Поэтому, как только Чарли засобиралась домой, я попросила подбросить меня до города. Когда мы направлялись к машине, Дилан нагнал меня и придержал за руку. — Прости, Энди, я, правда, думал, что он вырвется, — виновато произнёс парень. — Дилан, скажи честно, у него всё хорошо? — изнывая от тревоги, спросила я. — Конечно! Это же Джастин! — не думая, выпалил тот. — Послушай, у него в жизни было полно дерьма, о котором он хочет забыть и от которого ему стыдно. И сейчас он заканчивает, — уклончиво лепетал Дилан. — Но знай, он очень тебя любит. И что бы то ни было, он заканчивает с этим. — Ты мне какую-то абракадабру загадал, — рассмеялась я. — Зато ты улыбнулась, — тыкнул в меня пальцем парень и задорно подмигнул. Я кивнула. — Если Джастин свяжется с тобой раньше…. — Передать, что секса у него не будет три месяца, понял! — хихикнул Дилан. — Какой три месяца! Ему грозит обет безбрачия! — сложа руки на груди, заявила я. Мы посмеялись. Обнялись на прощание и растворились в темноте. Всю дорогу Чарли напевала смешные песенки, забавно коверкала популярные хиты, и ей удалось меня развеселить, хоть немного. Она заставила меня подпевать ей, и я просто поразилась, насколько она чувственный человек. Словно специально девушка делала всё, чтобы тревожащие мысли остались позади, где-то там, за поворотом. — И больше не куксись! — погрозила она мне пальцем, высаживая. — Постараюсь, — выдавила я улыбку. — А Джастину я лично зад надеру! — улыбнулась Чарли и, помахав, умчалась вдаль. А я направилась домой. И чем ближе к дому я подходила, тем сильнее становилось чувство тревоги. Как могла я оттягивала мгновение, когда переступлю порог. Но, как я ни старалась, это всё же случилось. Я оказалась дома. — Эндрия! — позвал меня отец. — Д-да? — неуверенно отозвалась я и прошла в гостиную, — ты что-то хотел? Войдя в комнату, я удивилась наличию там всей семьи. И у каждого из них были такие мрачные, серые лица, что я едва дошла до кресла и рухнула в него. Но больше всего меня пугали искорки победы в глазах матери, она негласно торжествовала. Сестра смотрела на меня насмешливо, вот-вот покажет язык, как она была довольна. А отец… он смотрел на меня мрачно, хмуро. — В чём дело? Кто-то умер? — упавшим голосом спросила я. — Дочка, нам нужно с тобой поговорить, и серьёзно, — начал отец. Я напряглась. — И-и, о чём поговорить? — я облизала пересохшие губы. — О Джастине, — всё тем же похоронным тоном ответил отец. — А что с ним? — сердце вот-вот сорвётся вниз. — Он в тюрьме… И меня словно оглушило, контузило… Всё, что происходило дальше, виделось мне, как через покрытое пылью стекло, неясно, расплывчато и абсолютно нереально. Продолжение следует...