Осколками в кожу

POV Эндрия Голоса долетали до меня приглушёнными, — едва различимый шум. Как будто я похоронена под непроницаемыми толщами воды. А я всё сидела, тупо уставившись в одну точку, даже не подозревая, что у меня из глаз скатываются слёзы. Меня накрыл невообразимый, леденящий душу страх, что я никогда больше не увижу Джастина, что он навсегда останется за решёткой, моё воображение любезно предоставило мне палитру для отображения жутких картин, в которых могло предстать наше будущее. Но постепенно, выходя из оцепенения, я очнулась и с надеждой вскинула глаза на отца, который всё что-то говорил, не понимая, что всё это время я была глуха к его словам. — Ты же можешь его вытащить! Верно? Ну, что он натворил? Наверняка, это не так уж и страшно! — залепетала я. В моих глазах было столько мольбы, отчаяния и надежды, что отец на секунду растерялся, казалось, он сомневается, колеблется, и всё же, тяжело вздохнув, принимает самое тяжёлое в своей жизни решения. Конечно, не без помощи матери, которая, заметив заминку отца, многозначительно прокашлялась. — Эндрия… у Джастина серьёзные проблемы, — тихим, вкрадчивым голосом, произнёс отец. — Он угнал машину, — как бы мягко не звучала провинность Джастина, мне не дали успокоиться на ней, — и в ней нашли пакеты с наркотиками. Детка, он занимался транспортировкой наркотиков и переправлял краденые машины. Это серьёзные обвинения. Я обмякла в кресле и едва держалась, лишь бы не сорваться. В голове крутилось столько вопросов: почему он не сказал мне? Зачем занимался этим? «Так вот, о чём говорил мне Дилан!» — озарило меня. Я ничего не знала о работе Джастина. Понятия не имела. Просто знала, что она есть, и не трогала парня, потому что сразу же уяснила — это для него больная тема. Только раз я решилась расспросить его о ней подробнее и сразу же наткнулась на такую глухую стену. Джастин упирался, не желал говорить, но, видя, что я не отстаю, просто сорвался. Тогда он накричал на меня и, не совладав с раздражением, со всей силы ударил кулаком по кирпичной стене недалеко от моей головы, здорово ободрав костяшки. Я тогда впервые испугалась его, по-настоящему. Сжавшись, я заплакала и убежала. Я была слишком потрясена срывом парня, он казался таким злым, глаза просто полыхали от гнева. Тогда я подумала, что это конец, что мы расстались. Позже Джастин извинился. Подкараулил у школы. Долго просил простить его. Я стояла, прислонившись к стене и время от времени бросала на него настороженный взгляд. — Прошу, не смотри так на меня! — взмолился он. — Прости, мне нужно время, — только и смогла ответить я и поспешила покинуть переулок, куда заволок меня парень. Это был самый тяжёлый период в наших отношениях. Я старалась всё взвесить, решить для себя, достаточно ли я люблю парня, чтобы остаться с ним, и спустя пару дней бесконечной тоски по нему поняла, что всё равно останусь с ним. Что бы он ни натворил, я всегда буду рядом, не смогу оставить его. Когда я позвонила Джастину и договорилась о встречи, он был так счастлив. Словно непомерный груз спал с его плеч. Он предстал предо мной весь помятый, бледный, осунувшийся. И всё-таки глаза его светились счастьем, а на губах виднелась едва заметная, осторожная улыбка. Я в нерешительности приблизилась к нему и сказала, что, как бы ни злилась, я не могу без него. — Но это не даёт тебе права вести себя со мной, как мудак! — сведя брови вместе, погрозила я. — Конечно, малыш, конечно! — обхватив моё лицо ладонями, сиял парень. Я просто не могла на него сердиться, видя, какое тепло излучают его глаза, как широко он улыбается, и, сдавшись, улыбнулась в ответ. Как тогда я не оставила его, так и сейчас я не собиралась бросать Джастина. — Папа, я должна помочь ему! У него никого нет. Ведь… ведь есть какой-то выход? — я поддалась вперёд. — Есть! — и тут выступила мама. Зловеще возвысившись надо мной, она победно взирала на меня с высоты своего презрения ко мне. — Знаешь, мы долгое время надеялись, что ты образумишься, но ты просто неисправима. Гнилой плод, а от гнили нужно избавляться. — Я бы и так избавилась сама собой, — буркнула я, — я собиралась уехать от вас. — Как бы мне не хотелось забыть, что ты моя дочь, — вздохнула мать, — всё же ты есть. И мне не нужны пересуды, — она покачала головой и с нежностью посмотрела на мою сестру, — вот Белла — идеальный пример, достойная дочь. Тебя же нужно как-то пристроить. Знаешь, как неловко мне каждый раз отвечать на расспросы, касаемо тебя. Всюду шляешься со своим… — мать скривилась, словно она имела в виду что-то совсем непристойное. Белла всё это время со злорадством взирала на меня. Как будто она выиграла. Они так растянули все это объяснение, что мой страх притупился, а тревожность сменилась раздражением. Вдруг от всего этого потянуло глупой комедией, в которой меня всеми силами стараются сделать главной героиней. Я сидела, откинувшись на спинку кресла, сложа руки на груди, и выжидающе смотрела на родителей. Меня начинало заполнять чувство, что всё это подстроено. — Так, к чему все эти разговоры? Как это касается того, что Джастин в тюрьме? По многозначительному переглядыванию своей «любимой» семьи я поняла, что это — часть их плана. — Вы это подстроили…?! — едва не задохнулась я. — О, нет. Нам повезло, твой парень на самом деле влип в крупную неприятность, — заверил меня отец. — Всё, что я сказал, правда, — он развёл руками. — Я ничего не понимаю…. — Детка, — медленно начал отец, — мы предлагаем тебе сделку. Я внимательно посмотрела на отца, показывая, что готова слушать. — Мы можем сделать так, что Джастина выпустят… От этих слов я глубоко выдохнула. Нервозность судорогой спала с меня, позволив успокоиться. Больше меня ничего не волновало. — Но! — грозно возвысил голос отец, — только при одном условии: ты выйдешь замуж за Габриеля, одного моего партнёра. Видишь ли, я уже не молод. Потихоньку теряю позиции в компании, и мне необходима крепкая правая рука, которая бы взяла руководства на себя. И в качестве подстраховки желательно, чтобы это был кто-то близкий, зять, например. А чтобы он не вздумал кинуть нас, в брачном контракте будет указан пункт, что его слово имеет вес лишь при наличии тебя в качестве его здравствующей супруги, находящейся при своём муже. — Что за бред ты несёшь! — едва дождавшись, когда отец закончит свою речь, выкрикнула я. — Это… это бред! — кричала я. — Да и как он на мне жениться! Я не собираюсь флиртовать с ним или что-то в этом роде! Вы просто сошли с ума! — Тогда не видать Джастину свободы, — развёл руками отец. — А что насчёт Габриеля, — мать цокнула, — не знаю уж, как, но ты ему приглянулась. Так что с женитьбой вопросов не будет. — Нет! — я встала с кресла. — Этого не будет! — Ну, раз ты не хочешь, — показал головой отец. — Ты вольна поступать, как считаешь нужным. Уточнить для тебя часы посещения в тюрьме? — притворно любезно, издеваясь, предложил мужчина, вскинув бровь. — Вы монстры! Я вас ненавижу! — с презрением вымолвила я. — Не надо драмматизировать, Эндрия, — в нетерпении отрезала мать, — всё довольно просто: либо ты отказываешься, уезжаешь от нас, живёшь, как хочешь, но Джастин в тюрьме до конца своих дней, или ты становишься женой Габриеля, не позоришь нашу семью, и Джастин выходит на свободу. Тебе решать. То, что мне предлагали — было немыслимо. В любом случае я теряла Джастина. Именно в тот момент я начала медленно умирать. Жизнь больше не казалась увлекательной, она вообще больше не была жизнью — это был процесс угасания, медленный, но верный. — Зачем вы всё это делаете со мной? — тихо спросила я. — Потому что нам не нужны пересуды! — дёрнула плечами мать. — Только из-за этого? Из-за мнения в обществе? — я истерически рассмеялась. — Дорогая, всё в нашем мире делается ради мнения в обществе. И нам так выгодно. Габриель — наша страховка, что компания останется при нас. — Но почему не Белла? — я указала рукой на сестру. — Она больше подходит на эту роль! Это же её мечта! — Не впутывай сюда сестру, — подняла указательный палец мать, — мы подыщем ей более выдающуюся партию. Да и пристало ей быть просто аксессуаром при муже? Нет-нет. Я замолчала. Было бессмысленно что-либо им объяснять. Слишком мои родные были помешаны на своём воображаемом мире, который так усердно выстроили вместе со своим высшим обществом. Это была не жизнь, а её жалкая иллюзия. У меня же отбирали всё то настоящее, что есть в мире, погружая и меня в эту ложь, мир бесконечных спектаклей. И самое страшное, что я сама ставила подпись под этим договором на вечное рабство. — Я согласна, — мёртвым голосом выдавила я. Вот и всё. Песок посыпался, стремительно унося мою жизнь. Я спряталась в своей комнате. Хлопнув дверью, я со злостью огляделась. Как же меня тошнило от всего, что меня окружало. Истерика накрыла меня, слёзы брызнули из глаз. Рыча, я принялась крушить всё, что попадалось на глаза. Я смела вещи со стола, опрокинула стулья, скидывала всё со шкафов, стянула постельное бельё. Я не могла остановиться. Мне хотелось всё разрушать, разрушить себя. Я даже не посмотрела, что взяла в руки, но запустила этим в своё отражение в зеркале. По нему тут же пошли трещины, заключая моё отражение в свои прутья. Закричав, я круто обернулась и запустила пальцы в волосы. — Ну и бардак же ты устроила, — в комнату вошла Белла, насмешливо глядя на меня. — Пошла вон! — прошипела я. — Иначе и тебе достанется! — Как ты разговариваешь, — она укоризненно покачала головой, — я же твоя сестра. — Ты, должно быть, сейчас ликуешь! — не обращая внимания на её замечание, обессиленно усмехнулась я. — Конечно, — подтвердила она, кивнув головой. Я шумно вздохнула, уперла руки в бока и отвернулась, закусив губу. Какое-то время в комнате пребывала звенящая тишина, такая неожиданная после моего недавнего срыва, который потряс сам воздух, казалось, его ещё наполняют отзвуки моих криков. — И для чего тебе это? Ты же и так лучшая? У тебя есть всё, — ради интереса спросила я. Белла хмыкнула. — Я хотела его, — просто ответила она. Я посмеялась, качая головой. Как-то раз Белла видела нас с Джастином, это произошло чисто случайно. Мы тогда просто гуляли по городу, а сестра как раз выходила из магазина, неся в руках охапку многочисленных пакетов с дорогими вещами. Белла тогда отлично сыграла роль любящей сестры и, стоило мне отойти, чтобы ответить на звонок, как она тут же начала флиртовать с Джастином. Думаю, она не смогла устоять перед образом плохо парня. К тому же Белла была довольно изощрённа в выборе мальчика на ночь. Имея деньги, власть и милое личико, она, если можно так сказать, коллекционировала своих любовников. Но Джастин мигом урезонил её. Он просто подошёл ко мне, оставив Беллу стоять там и хлопать ртом, так как она что-то рассказывала, и парень даже не дослушал её хотя бы из приличия. Мы ещё долго смеялись над её лицом. — Ты просто избалованная дрянь, — выплюнула я. — Возможно, — она пожала плечами. — Но, кто из нас побеждает, Эндрия, — она вскинула свои аккуратненькие бровки. Она уже схватилась за ручку двери, и я с облегчением ожидала, когда девушка покинет уже мою комнату, но та вдруг останвоилась и обернулась ко мне. — Ты ведь в курсе, что его выпустят только, когда ты выйдешь замуж? Чтобы он не смог помешать, — Белла внимательно следила за моей реакцией. Но я была непроницаема. Нет, я не доставлю ей такого удовольствия: смаковать мою боль. — И ещё, ты больше никогда его не увидишь, — улыбнулась Белла и, наконец-то, оставила меня одну. Я без сил упала на пол, ударившись коленями, и просидела так, не понимая, что вообще существую, казалось, целую вечность. А потом глубокий мрак заволок меня, на сладостный миг оборвав боль. Мне приказывали быть милой на публике, улыбаться, изображать бесконечную любовь к своему будущему мужу. Но каждый раз, как у меня спрашивали про Джастина, я готова была сорваться прямо там, посреди всех этих выжидающих лицах, ликующих, убивая чью-то душу. Я впивалась ногтями в ладони и, притворно улыбаясь, отвечала, что не понимаю, о чём они говорят. А потом случилась вечеринка по случаю помолвки. Габриель был таким милым, я понимала, что он влюблён в меня, но это было всё не для меня. — Я так рад скоро ты станешь моей, — шептал он, обнимая меня со спины. — Это всё на публику, ты же понимаешь? — в который раз объясняла я ему, выпутываясь из его объятий. — Ну, что ты упрямишься? — разговаривая со мной, как с маленькой, спросил мужчина. — Забудешь ты своего мальчишку. Ведь он — не больше детского каприза. Всем нам охота было в молодости попротестовать, позлить родителей. — Он — не протест! — упрямо твердила я. — Как ты не поймёшь? Ты хороший, но я не люблю тебя. Давай просто останемся друзьями? — Это пройдёт, — каждый раз отвечал он. Я лишь качала головой и уходила. Я решила спрятаться на кухне, где бы меня не нашли. Притаившись там, в уголке, я поедала сладкое тесто. В голове было пусто. — Эй, ты же знаешь, что тебе сюда нельзя? — спросила меня официантка. Это была Мелисса. Так мы с ней и познакомились. После того, как на меня обрушилась эта проклятая свадьба, родители ко всему прочему ещё и отрезали мои контакты со всем, что могла связывать меня и Джастина, в том числе и с моими друзьями. Меня перевели на домашнее обучение. И всё это время приготовлений и общения со своим будущим мужем я ни с кем не виделась. Даже на выпускной меня не пустили. А про университет и подавно пришлось забыть. Так постепенно меня лишали кусочков свободы. — Ты же невеста? — задумчиво указала оан на меня пальцем. — Что-то не похоже, что ты хочешь здесь находиться. — Ты права, — горько усмехнулась я. — Пошли, — девушка взяла меня за руку и увела в каморку. Так и началось моё знакомство с наркотиками и алкоголем. А Мелисса стала моим единственным другом. Тем глотком свободы, который ещё поддерживал во мне жизнь. Как же тогда все удивлялись моему весёлому настроению и беспечному поведению. Наверное, это ввело Габриеля в заблуждение, и он решил, что теперь я влюблена в него. Во время свадебной церемонии я так же была не в себе. В здравом уме я бы даже не выговорила «да», поэтому мне пришлось изрядно постараться и. кажется, я немного переборщила. Потому что во время бракосочетания меня накрыло слуховой галлюцинацией, и я слышала голос Джастина. Всё было как в тумане. Вот я глупо улыбаюсь. Мы танцуем. Я веселюсь. Мелисса мне хитро подмигивает. И всюду огни, яркие, ослепляющие, взрывающие мозг. Они везде, заполонили сознание. А после ничего. Какое-то прояснение начало появляться, когда габриель целовал меня. Мы находились уже в нашем доме, лежали на кровати, и, кажется, ему практически удалось стянуть с меня платье. Я со всей силы, что у меня оставалась, оттолкнула мужчину и кинулась в ванную. Меня выворачивало наизнанку, все мои внутренности сделали тройное сальто и поменялись местами. — Эндрия, что с тобой? — обеспокоенно позвал меня Габриель. Отдышавшись, я умылась и вышла к нему. — Я в порядке. Просто не трогай меня, пожалуйста. Я не хочу. — Ты моя жена, — строго напомнил он и прищурился, — что это? Я стёрла остатки рвоты с губы. На пальцах остались мелкие кусочки от таблеток. — Таблетки? Ты принимала наркотики? На нашей свадьбе? — прошипел мужчина. — Прости, но я просто не могла ответить «да», — призналась я. — Я не люблю тебя. Сколько можно повторять? — устало спросила я. — Ах, ты, сука! — взревел мужчина и со всей дури приложил меня о стену. Из меня воздух вышибло от неожиданности. Я пыталась сопротивляться, отбиваться, но это было бессмысленно. Ослабевшая после приступа рвоты, явно уступающая Габриелю в весовой категории, мне оставалось только терпеть и стараться не заплакать от боли, которая мигом распространялась по моему телу вместе с многочисленными ударами. А затем…. Я кричала, вырывалась, умоляла, но…, но это случилось. И повторялось, повторялось, пока я не научилась отключаться.