Две стороны одной тайны

      Прошло некоторое время, и Вейдер с Люком опять возвратились в замок. Как ни сопротивлялся этому ситх, но выполнить миссию удачно он так и не смог. И это было не единственное, что злило и раздражало тёмного лорда, жгучей досадой паля его сердце. Там, на Лотале, он вновь встретился с Кеноби, спустя годы, спустя тысячи тренировок, спустя столько мечтаний об этом бое и мести. И там он снова проиграл, оказался жалким и беспомощным пред лицом своего бывшего учителя и едва не погиб. В этот раз Оби-Ван действительно собирался убить Вейдера, и выжить ему удалось опять лишь по чистой случайности. И сия данность больше всего злила ситха. Он был сильнейшим форзъюзером в мире, он был вторым человеком в галактике, он был ситхом, в конце концов, но он опять проиграл, и жизнь его завесила от какой-то случайности, как будто тёмный лорд являлся неким ничтожеством. И в данный момент он себя таковым ощущал.       Его гнев, его ненависть к Кеноби, были столь велики, что Вейдер никак не мог найти себе покоя продолжая и продолжая само уничижать себя за столь позорный провал. Ситх мог допустить любую ошибку в жизни, но только не такую, только не эту, только не снова. Тёмный лорд так ненавидел Оби-Вана, столь рьяно желал ему отомстить, столь сильно был поглощён этим возмездием, что ни в коем случае не мог позволить себе проиграть, вновь позорно проиграть Кеноби. И то, что случилось на Лотале был второй в жизни сильнейший и позорнейший провал для Вейдера, от чего ситх просто никак не мог успокоиться.       Тёмный лорд был столь раздосадован, взбешён и взвинчен, что, даже не успев вернуться обратно в замок, тут же попытался выместить всю свою злость на «сыне Кеноби». И если уж отец заставлял страдать и чувствовать унижение самого Вейдера, то Вейдер вполне себе считал логичным отыграться на его сыне. Но план ситха был не так прост, как казалось на первый взгляд. Тёмному лорду не нужно было бесцельно мучать мальчика, заставляя того чувствовать моральную и физическую боль сейчас и наяву, Вейдер хотел иного. Он мечтал о том, что сделает из Люка настоящего ситха, жестокого и кровожадного, способного на подлость, предательство и убийство собственного отца — и вот это будет мощнейшим возмездием за все грехи Оби-Вана. Наверное, потому, без лени и устали, в данный момент тёмный лорд упорно тренировал юного Скайуокера использовать тёмную сторону. Нет, даже не упорно, а дико, безумно, фанатично, в сотый и тысячный раз заставляя мальчика погружаться в медитативный транс и контактировать с Силой и одновременно в сотый и тысячный раз наказывая за новую и новую жалкую неудачу.       — Вставай, ничтожество! Живо поднимайся и пробуй ещё раз! — опять громко рявкнул ситх, после очередной волны боли, посланной ментально своему ученику.       В этот раз Люк поднялся не сразу. Лёжа на гладком мраморном полу тренировочного зала и почти не чувствуя себя от того, как сильно каждую клеточку его тела сковывала острая, колющая, жгущая и разрывающая боль, мальчик тяжело дышал. Перед глазами бегали мурашки, тысячи мерцающих и разноцветных огоньков, которые мешали юному Скайуокеру полноценно видеть мир вокруг и обозревать ситуацию в целом. Слабость постепенно отступала, и едва живой после очередного наказания мальчишка еле-еле перевернулся на живот и, опираясь руками о твёрдую поверхность, закашлялся, тряся головой, чтобы как можно скорее отогнать от себя спутанность сознания. Состояние Люка было едва ли не критическим, но он не сдавался, боролся дальше, стараясь всеми силами преодолевать немощь тела и выполнять необходимые задания. Не сдался юный Скайуокер и теперь, хотя он уже почти не мог двигаться от постоянных ментальных приёмов учителя. Слабость в этот раз отпустила медленнее обычного, что означало, что все ресурсы «юного ситха» были на исходе и, тем не менее, Люк гордо поднялся и занял медитативную позицию, ожидая, пока мастер подойдёт к нему со спины.       И вот тяжёлые металлические кисти опять легли на хрупкие детские плечи ребёнка, едва ли не впиваясь в них грубыми механическими пальцами, и Вейдер вновь заставил мальчика погрузиться в транс, совершенно не спрашивая, хочет он этого или нет, может ли он. Послушно поддаваясь своему учителю, Люк всеми силами попытался войти в нужное духовное состояние, что далось ему с большим трудом, и вновь перед ребёнком появилось бремя выбора, в виде возникших с разных сторон огоньков тьмы и света.       Яркое белое пламя так и звало, так и манило к себе, заставляя пойти в нужную, в верную сторону, но хорошо зная, что от него ожидалось, Люк двинулся с совершенно противоположном направлении, всеми правдами и не правдами, пытаясь разорвать свою связь со светом и погрузиться во тьму. Мальчик сделал всего пару шагов вперёд, намереваясь далее свернуть налево к непроглядной черноте, преодолевая самого себя, питаемый самыми гадкими и низкими своими эмоциями, пытаясь быть ровно таким, как от него ожидал учитель, слушая его речи и ведомый ими, но внезапно остановился, так как путь ему кто-то преградил.       Яркая белая вспышка, рванувшаяся навстречу юному Скайуокеру постепенно начала материализовываться перед ним в светящийся, такой тёплый и нежный силуэт. И силуэт этот был до боли знаком несчастному мальчишке.       — Остановись… Не делай этого, сынок… Тьма — это не верный выбор…       Нежно и заботливо шептали такие родные губы приёмной матери, вопреки всему вставшей между непроглядной чернотой и своим дорогим и обожаемым сыном.       — Иди дальше, не слушай её, избавься от этой преграды! — командовал где-то позади реальный голос Вейдера, но Люк не двигался, не зная, что ему делать.       Юный Скайуокер нерешительно замер на месте созерцая борьбу двух противоположностей, мечась между ними, впадая из крайности в крайность. Разум говорил ему оттолкнуть Асоку прочь, избавиться от неё, убить светлый образ созданный из идеально белых «потоков пламени» и идти дальше, но сердце и душа приказывали остановиться, не двигаться вперёд, развернуться и воротиться назад, и выбрать верный путь. И мальчик был в смятении, он запутался, потерялся на этой дороге жизни и Силы, не зная, куда идти.       На мгновение, всего на какой-то миг, Люк ещё раз поддался велению своего учителя и попытался потянуться рукой в сторону Асоки, преграждающей путь ко тьме. Юный Скайуокер не знал, хотел ли он отодвинуть её с пути или просто коснуться, чтобы убедиться, насколько реальна была Тано в этом мире, но пальцы всего в паре миллиметрах от неё замерли в нерешительном жесте, и мальчишка опять остановился. Он знал, что должен был убрать Асоку прочь со своего пути и пойти дальше, навстречу уже раскинувшей свои плети непроглядной черноте, но хотел ли он этого на самом деле, желал ли…       Не смея двинуть рукой ни на каплю дальше, Люк безмолвно взглянул в глаза не настоящей всей святящейся белым Асоке и задумался, а только ли она останавливала его от не правильного выбора. И ответ был не так уж очевиден, и тем не менее, относительно ясен. Ещё раз увидев яркие, лучащиеся глаза самого дорогого и близкого для него человека, её доброе лицо, её сочащиеся отовсюду мягкие тепло и заботу, юный Скайуокер понял, что он сам не хотел касаться тьмы, не желал погружаться в беспросветную тьму, злобу, ярость ненависть. Его манил свет, свет, который сейчас представал перед ним в образе матери, и мальчик сам создал его из «белого пламени».       Постепенно образ Асоки становился всё ярче, а чистое свечение справа всё больше, медленно, но уверенно подавляя черноту, делая её всё меньше, слабее, перебарывая и побеждая её. Вейдер чувствовал, что тьма проигрывает, и никак не мог этому противостоять, сколько бы своей Силы не вливал в этот не настоящее пространство. Чернота сдавалась с каждой секундой сжимаясь в хаотичное маленькое пятно, и это было невыносимо, так же, невыносимо, как наблюдать за тем, как Кеноби его побеждал. А ведь он даже сейчас побеждал, негласно и совершенно не зная о том. И этого нельзя было допустить, ни в коем случае!       — Нет! — громко выкрикнул слегка хриплым голосом ситх, послав в ментальное пространство всю Силу, которая у него была.       Маленькое чёрное пятно «пламени» в один момент разверзлось в бездонную пропасть и, преобразуя свои тонкие мягкие язычки в огромные острые колья, с мучительной болью впилось в тело светлого образа Асоки. Мать закричала! Закричала сильно и неистово, пронзаемая десятками чёрных ледяных клиньев, и её боль, её непомерные страдания тут же перекинулись на Люка, полностью поглощая его и выкидывая в реальность.       Холодные, как ледяная сталь, колья невидимых потоков тьмы сейчас впивались в многострадальные тело и сознание юного Скайуокера, и ему было невыносимо, нестерпимо больно. Громко с надрывом закричав в реальности, мальчик упал на четвереньки, а затем перекатился и рухнул на спину корчась от неистовых страданий.       Полностью поглощённый гневом и ненавистью Вейдер продолжал и продолжал всаживать в его тело, чёрные клинья, заставляя орать, мучиться и страдать, и никак не мог успокоиться. Ситх был так взбешён, что уже просто не контролировал себя посылая новые и новые волны ментальной боли своему провинившемуся ученику, совершенно не видя и не замечая, что тот уже был едва ли не на грани смерти.       Люк корчился, задыхался, дёргался и орал, пока у него ещё оставались силы, но пытки не прекращались, с каждым мгновением становившись всё изощрённей и мощней, от чего юный Скайуокер, отчаянно борющийся за жизнь, уже начал чувствовать, как жизнь его постепенно отпускала, и невольно начинал смиряться и сдаваться. Трезвость ума и осознание реальности очень быстро покидали его, и мальчик уже почти отключался, но Вейдер продолжал и продолжал мучать его, вымещая на «сыне Кеноби» всю свою скопившуюся злость.       Ситх чувствовал, как сильно он ненавидел, ситх чувствовал, что готов был убить этого никчёмного мальчишку здесь и сейчас, и теперь он на самом деле готов был убить. Руки тёмного лорда всё сильнее и сильнее сжимали пальцы, доводя до общего безумия и учителя, и ученика. Мгновение, доля секунды, и разум Вейдера помутился настолько, что он перестал осознавать реальность. В место этого в его голове откуда-то возникли голоса, тысячу голосов, но ситх сейчас слышал и слушал только один — свой. И голос этот говорил ему совершенно не нужные вещи:       — Остановись, ты убьёшь его… Прекрати, или будет поздно… Уничтожив его ты не сможешь отомстить… Остановись!       Громкий вопль пронзил сознание тёмного лорда, возвращая того в реальность, и Вейдер резко отдёрнул руки прочь от Люка, прекращая воздействовать на того силой. Действительно, он чуть не сделал очередную ошибку, чуть не уничтожил единственное оружие мести Кеноби, которое у него только было, чуть не сорвался окончательно уничтожая всё и вся…       Где-то впереди ситха Люк вскрикнул в последний раз и, отчаянно раскинув руки, распластался на полу, теряя сознания. Он был в ужасной форме, он был измучен и забит, но он был жив, тёмный лорд слышал, тёмный лорд чувствовал его слабое прерывистое дыхание, а значит он остановился вовремя, чтобы спасти свою единственную надежду на возмездие.       Продолжать тренировку дальше не было ни возможности, ни смысла, и как бы это ни досадовало Вейдера, сегодня Люк не был способен ко тьме, с чем, с большой злостью ситху пришлось смириться. И виной тому была лишь одна личность – Асока, именно она, после, конечно, Кеноби, стояла на пути всех мечтаний тёмного лорда, и именно на ней Вейдер решил отыграться, за то, что та, посмела не пустить его ученика ко тьме.       Оставив мед-дроидов разбираться с бессознательным Люком, ситх ушёл в свои покои и, связавшись по комлинку с Тано, приказал той немедленно явиться к нему. Если уж не успехи ученика на тренировке, то страдания тогруты наполнят его вечер радостными красками, а хоть каплю радости, но тёмный лорд должен был получить после такой череды неудач. И он получит её сполна!       Когда Вейдер связался с ней, Асока как раз находилась в покоях Леи и увлечённо играла с девочкой в куклы, которые сейчас изображали всяких разодетых королев и сенаторш.       Уловив монтралами сигнал вызова на комлинке, Тано тут же оставила свою игрушку и немного отошла от юной принцессы, чтобы поговорить. Девочка не слышала о чём беседовали её нянька и некто неизвестный по комлинку, радиус действия которого распространялся лишь на эту планету, но отчётливо уловила, что женщина вздрогнула и сразу же изменилась в лице, получив какие-то, по-видимому, не очень приятные новости.       — Прости, Лея, мне нужно идти. В другой раз доиграем, — едва ли не заикаясь, вымолвила Асока, вернувшись обратно и осторожно поправив принадлежавшую ей куклу на диване, на которым происходили события их игры.       Видно было, что Тано напугана и не хотела уходить и, тем не менее, она куда-то спешила, спешила уже не в первый раз.       За долгое время пребывания в этом месте и общения с тогрутой, юная принцесса стала замечать, что когда в замок прилетал Вейдер, её нянька всегда куда-то уходила, пропадала на несколько часов и потом возвращалась вся разбитая и отстранённая. И девочке это уже порядком начинало надоедать, ведь играть в отсутствие Люка она могла только с Асокой, но та была не в состоянии полноценно играть после таких вот исчезновений. И раз уж Тано приставили к ней нянькой и провожатой, то вот с ней она и должна была проводить всё своё свободное время. Только с ней.       — Останься, — жалобно попросила Лея, чувствуя, что это было их обоюдное желание, — Я ведь вижу, что ты не хочешь уходить, — тут же насупилась юная принцесса, чуть сильнее сжимая куклу у себя в руках.       Но в ответь последовало лишь печальное, едва ли не слёзное:       — Прости, не могу.       А далее девочка лицезрела лишь нервно раскачивающееся поперёк спины уходящей тогруты заднее лекку, и плотно захлопнувшуюся дверь.       Нет, этого Лея не могла так просто оставить, только не в этот раз, не сегодня. От чего юная принцесса твёрдо для себя решила проследить за Асокой, чтобы разузнать всю правду. И, выждав некоторое время, пока Тано достаточно отдалиться от её покоев, чтобы не заметить юную принцессу, тайно последовала за ней.       Путь Асоки навстречу своей судьбе был недолгим, уже через несколько минут, стараясь держаться непоколебимо и грациозно Тано вошла в покои Вейдера и тут же проследовала в сторону его большой камеры, находящейся за пультами управления в центре помещения. Ни слова не говоря, тогрута вошла внутрь, если уж её ждали сегодня неизбежные мучения, то принять их она собиралась гордо и достойно.       Не понимая, что и зачем делает женщина, да и вообще впервые оказавшись в этой просторной тёмной комнате, Лея спешно шмыгнула от входной двери к подножию одного из пультов управления камерой и поудобнее устроилась там, заметив на одном из экранов трансляцию происходящего внутри. Юная принцесса внимательно уставилась на него и затаилась, пока «шоу» не началось.       Лишь только белые громоздкие створки захлопнулись за Асокой, которая уже привыкла не вздрагивать на этом ужасающем моменте, всё началось практически как обычно.       Быстро подойдя к ней, Вейдер тоном повелителя приказал:       — Раздевайся, — при этом Силой включив держатели сверху, снимающие с него верхнюю часть костюма и шлем.       Тано помнила, как плохо и больно было ей в прошлый раз, осознавала, что её сопротивление только делало хуже каждый раз, когда ситх насиловал её, и, тем не менее, медлила.       Явно боясь повторения предыдущей их «ночи», тогрута неспешно и нехотя стала расстёгивать пояс на себе, чем безмерно взбесила тёмного лорда, которого сейчас дико раздражала её нерасторопность.       Быстро ухватив тогруту одной рукой за правое запястье, а второй сорвав с неё ремень сам, да так, что он громко треснул, Вейдер со всей силы отшвырнул более ненужную деталь прочь, и прижал к себе женщину. Ему не терпелось поиздеваться над ней и выместить всю злобу на ней, ему не терпелось обладать ей и физически, и ментально.       Одно мгновение, и Асока неожиданно для самой себя слилась с Вейдером в страстном, жарком поцелуе, одновременно ощущая, как потоки его тёмной стороны Силы, медленно начинали давить на неё, вея тоской, отчаянием и холодом.       Даже не успевшая ничего сообразить Тано попыталась отстраниться от него, слегка отталкиваясь от обнажённой груди ситха руками, но тот лишь сильнее прижал тогруту к себе, одной кистью сжимая её упругую ягодицу, а второй слегка таща за задний лекку.       Явно не выдержавшая такого наглого с ней обращения, женщина ещё сильнее рванулась прочь и чисто интуитивно залепила тёмному лорду пощёчину так, будто всё происходящее между ними было в первый раз.       От мощного хлёсткого удара голова Вейдера чуть повернулась в сторону, как бы принимая преподнесённый ему партнёршей подарок, а затем он вновь царственно и величаво перевёл свой взгляд на Асоку и, как ни в чём не бывало, попытался ухватить ту за бретельки платья, грубо стягивая его в стороны и, тем самым, разрывая ткань, но Тано опять задёргалась и попыталась отшатнуться. Очередная её реакция в подобном стиле дико разозлила ситха, он порядком подустал от того, что всё в его жизни шло не так как он хотел, и тёмный лорд не стал этого дальше терпеть.       — Мне так надоело, что ты сопротивляешься! — зло прошипел он, крепко сдавив одно из хрупких запястий тогруты в своей руке и резко потащив её на себя.       Ещё секунда, и женщина оказалась прочно зажатой в мощном захвате ситха и развёрнутая к нему спиной, ещё полсекунды, и она вновь стала кричать, дёргаться и вырываться, ещё доля секунды, и вторая тяжёлая механическая кисть уверенно легла ей на лоб, сильно надавливая на подушечку большого пальца.       Метал руки Вейдера, словно заледенел под потоком холодной тёмной стороны Силы, которую ситх ментально послал в голову своей партнёрши. Асока ещё интенсивнее задёргалась и завырывалась, но это не помогло, как не помогли все те не видимые блоки, которые она ставила в своём мозгу. Всепоглощающая чернота буквально смела их на своём пути, как вода, прорвавшая платину, добираясь до самого центра, до точки, контролирующей разум Тано, и полностью накрыла её, поглощая и заполняя собой.       Тогрута не знала, что сделал с ней ситх и зачем применил ментальную атаку, скорее всего для того, чтобы помучить, причинить боль, но боли не было, и сбитая с толку женщина остановилась, перестала дёргаться и трепыхаться в его крепких руках. Она лишь безвольно опустила вниз свои кисти, медленно и постепенно ощущая, как холод от центра её сознания разливается по всему телу, достигая самых кончиков пальцев на руках и ногах, при этом вынуждая всё сильнее и интенсивнее дрожать. Дрожь пробирала всю Асоку, заставляя сотрясаться каждую клеточку её тела в приятном, странном и доселе почти неведомом ощущении щекотания. Постепенно леденящий холод тьмы перерастал и преображался в яркое, тёплое, почти обжигающее пламя желания, в страсть, в возбуждение и невольные тайные мечты, о которых в нормальном состоянии Тано даже стыдилась думать.       По мере увеличения этого щекотания тогрута чувствовала, как набухают её соски под обрывками платья, как нежное трепетное ощущение спускается вниз и заставляет её половые органы наливаться кровью и неистовым физическим желанием. Женщину всё сильнее и сильнее накрывало волнами возбуждения, от чего она уже просто не могла сдерживаться, не могла противостоять своим похотливым желаниям, не могла и не хотела, просто не соображала, что творит. Её опущенная безвольная кисть совершенно «случайно» подалась чуть назад и коснулась Вейдера там, где до этого Асока боялась и стеснялась прикасаться, а именно его полностью обнажённой держателями постепенно возбуждающейся плоти. И если в прошлый раз Тано это дико смутило, оскорбило унизило, то вот сейчас ей было даже интересно исследовать тело ситха и играть с ним, ей это нравилось, как никогда в жизни, и тогруте ни сколечко не было стыдно.       Вторая её кисть мягко, гладящим движением легла женщине на грудь, и даже слишком возбуждённая Асока стала играть с ней, тяжело дыша и слегка постанывая.       Видя, что его ментальная атака возымела свой эффект тёмный лорд тоже присоединился к развлечению. Быстро ухватив надорванное платье за всё те же бретельки, ситх сильно рванул податливую ткань, раздирая стандартный наряд Тано пополам. Ещё один взмах рукой Вейдера, и его механические держатели ловко стащили с тогруты колготы, бельё и сапоги, оставив её абсолютно обнажённой перед ним.       Женщина не сопротивлялась, казалась, она только и ждала, чтобы остаться нагой перед своим повелителем, и лишь сильнее вздохнула и запрокинула голову назад, закусывая губу, когда одна его рука скользнула ей по свободной груди, а вторая между ног и стала мягко массировать там.       Нынешнее положение дел, секс по обоюдному желанию и без сопротивления явно нравился Вейдеру больше, чем банальные изнасилования, это было что-то новенькое, и он в полной мере наслаждался им.       Одолеваемая неистовым желанием Асока резко развернулась к ситху лицом и, позволив покрепче себя обнять, горячо и страстно ответила на его пылкий поцелуй. Кисти Вейдера жадно прижимали Тано к нему, постепенно, поспешно изучая холодными металлическими пальцами её нежную спину, в то время как совсем обнаглев и осмелев, тогрута обеими руками ухватила тёмного лорда за ягодицы. Слегка расставив ноги в стороны, женщина покрепче прильнула к ситху, позволив его мужскому достоинству скользнуть по её влажной промежности, всеми силами давая понять, что она хотела продолжения, просто жаждала его.       Асока была так сильно взбудоражена и возбуждена, она была так сильно подавлена волей страсти, что ей было уже всё равно, что и с кем она делала. Она просто хотела секса, оргазма, разрядки, и она желала получить его немедленно, ни на что невзирая и не отвлекаясь. Ещё мгновение, и Тано сама бы насадилась на член тёмного лорда слегка качнув бёдрами вперёд, но он так и не позволил ей это сделать, только не в такой позиции.       В очередной раз страстно поцеловав стонущую, всю изнемогающую тогруту, Вейдер резко развернул её спиной к себе и прижал к собственной груди, прижал похотливо, пылко и одновременно нежно. Руки его вновь легли ей на грудь, слегка грубовато теребя до предела набухшие соски, и камеру ситха сотряс громкий, томный, возбуждённый стон. Женщина вся просто дрожала от неимоверной похоти и желания, чувствуя, как всё сильнее и сильнее наливается кровью низ её живота. Она стонала, едва ли не срываясь на крик и извивалась, извивалась, испытывая лёгкие будоражащие всё тело конвульсии. Она держалась из последних сил, но терпеть уже не было мочи, слишком велико было возбуждение, слишком велика была похоть. Мягко и податливо, словно обычная шлюха, погладив играющие с её грудью руки Вейдера, Асока чуть отвела бёдра назад, упираясь в его твёрдую разгорячённую плоть, и, ухватив член одной из кистей, игриво провела ей по всей его длине. Ещё секунда, и Тано ближе придвинулась к нему, мягко щекоча головкой вход в своё влагалище, а потом резко, дерзко и быстро насадилась на мужское достоинство ситха сама, позволяя ему войти в неё во всю длину.       К удивлению тогруты, это действие, обычно причинявшее дискомфорт и муки, сегодня вызвало совсем иное ощущение, чувство наполненности, трепетания, наслаждения, от чего женщина громко вскрикнула на выдохе и ещё сильнее прижалась тазом к тёмному лорду, начав активно двигать бёдрами без его на то позволения, но по его страстному желанию, и каждое движение, каждое скольжение чего-то твёрдого внутри Асоки было сродни самому высокому блаженству, ведь оно утоляло неистовую жажду её похоти.       Видя, что Тано сама перешла к делу и при этом получала от него сильнейшее удовлетворение, ситх перестал мять её грудь и решил показать, кто тут главный. Сильно надавив тогруте на спину и шею, тёмный лорд заставил женщину принять унизительное полусогнутое положение, и крепко ухватил её за бёдра, интенсивнее и интенсивнее натягивая на себя.       Возможно, в другой ситуации Асоку бы оскорбила, унизила, огорчила данная позиция, но только не сейчас, не в этот момент, когда её тело буквально горело от неистового желания, абсолютно сводившего её с ума. Тогрута уже ничего не понимала, ничего не соображала, не видела мира вокруг, для неё существовала лишь её неистовая похоть, партнёр, секс и удовлетворение сексуального желания, которого она больше всего жаждала в этот миг. Наверное, потому, заняв практически самую унизительную позицию в данной ситуации, Тано было всё равно, ей хотелось лишь усмирить мощное щекотание внизу живота, и она, положив свои кисти поверх механических рук Вейдера и, до боли вдавливая в них пальцы, лишь сильнее и интенсивнее стала насаживаться на его разгорячённую плоть. Крепче прижимаясь бёдрами к ситху, Асока, словно наездница трепыхалась на месте, чувствуя, как колыхается её возбуждённая грудь, она стонала, кричала, извивалась и подавалась назад ещё сильнее, с каждым разом получая всё больше и больше удовольствия. Это было приятно, хорошо, но это длилось, казалось целую вечность, для человека, пытавшегося получить наслаждение физическое почти мгновенно. Это было невероятно грязно, и одновременно совершенно прекрасно, мир остановился для Тано, и в нём было лишь удовольствие, практически первое настоящие неистовое удовольствие в её жизни. И тогруте было хорошо, так хорошо, как никогда в жизни, и ей на всё было наплевать, важно было лишь наслаждение, лишь секс, лишь оргазм, который, к слову она никогда ранее не испытывала.       Половые органы женщины всё сильнее наливались кровью и набухали от возбуждения, мягкое трепетное щекотание всё мощнее накрывало её внизу живота, постепенно перерастая во, время от времени, приятное сокращение мышц, и с каждым движением, с каждым толчком и насаживанием на член Вейдера оно становилось всё интенсивнее и будоражуще. Асока испытывала наслаждение и всё настойчивее пыталась дойти до его пика, грубее и резче двигая бёдрами, стоня, крича, извиваясь, насаживаясь на мужское достоинство ситха всё глубже и глубже, пока приятная волна блаженства внезапно не накрыла её.       Это ощущение, это чувство впервые в жизни испытываемого, но при том мощнейшего множественного оргазма было великолепнейшим из ощущений, что Тано испытывала хоть когда-либо. Оно играло светом, оно играло ярким спектром красок, оно щекотало трепетными крыльями бабочек внутри живота и возносило тогруту до самых звёзд с каждым сильным и отчётливым сокращением мышц её влагалища. Тогруте было хорошо, так хорошо, что она кричала, сотрясаясь всем телом, всё ещё ощущая всю твёрдость плоти Вейдера внутри себя, вокруг которой плотно сжимались её ткани. Весь её нежный изящный силуэт сотрясался с каждым глубоким вдохом, заставляя женщину сильнее и сильнее вдавливать свои тонкие пальчики в грубые механические руки Вейдера, но Асоке было всё равно, всё всё равно, её рассудок будто помутился, испытывая лишь тепло, счастье, наслаждение, и Тано, словно шилийская роза цвела среди этого великолепия.       Вместе с умопомрачительным, щекочущим крыльями тысячи бабочек теплом собственного оргазма тогрута внезапно ощутила, как внутри неё разливается и некое инородное тепло семени ситха, но сейчас ей не было это отвратительно или противно, как раз наоборот, простая и вполне логичная физиологическая реакция мужчины на окончание секса лишь добавила женщине удовольствия и наслаждения, мельком мелькнувшей мыслью о возможной беременности. Почему-то в данный момент Асока не опасалась этого больше всего на свете, а неистово жаждала и желала, как сам подарок Силы. И ей стало ещё приятнее, от ощущения разливающегося семени внутри, под последнее самое сильное и мощное сокращение мышц её влагалища. Чувствуя мягкое и нежное тепло, как внутри собственной души, так внутри собственного тела, Тано быстро повела руками по её животу, будто представляя, что там зарождался будущий ребёнок, новая жизнь, и глубоко и томно вздохнула сквозь крик, откинув голову на одно из мощных плеч Вейдера. Секс был завершён, наслаждение получено… Но, тогрута чувствовала, что ей чего-то не хватало, и она тут же решила добавить последний штрих к уже существующему удовольствию.       Резко ухватив Вейдера за его лысую обожжённую голову, женщина почти силой, на удивление тёмного лорда, притянула его к себе и жадно, страстно, похотливо впилась своими чувственными пухлыми губами в его губы, заставляя повелителя целовать её. Вейдер был удивлён, но ситх не сопротивлялся. Он лишь податливо подарил Асоке то, чего она так рьяно желала прежде, чем доставить неимоверное удовольствие себе. А про собственное удовольствие он так и не забыл.       Лишь только пламенны финальный поцелуй был разорван, приятная, безумная идиллия для Асоки тут же закончилась. Вейдер грубо, дерзко и резко оттолкнул её от себя прочь так, что та как грязная рабыня упала на пол и больно ударилась о него.       — Видишь, тебе это тоже понравилось, — деловито сложив руки на груди, издевательски насмехаясь над ней, противным тоном прошептал Вейдер, глядя растоптанной и униженной Тано прямо в глаза.       И вот теперь это действительно было так. Пелена ментальной атаки и яркого феерического наслаждения спали, заставляя тогруту вернуться в реальность, в реальность, где она осознавала жестокую правду — буквально только что, словно жалкая шлюха, грязная подворотная тварь, она, крича, извиваясь и получая низменное удовольствие, сама по доброй воле отдалась собственному врагу. И этому не было никаких объяснений и оправданий. Это было мерзко, отвратительно, тошнотворно, но впервые в жизни Асока ощущала подобные чувства, нет, не к Вейдеру, а к самой себе. В один момент, когда жестокая реальность коснулась её разума, Тано осознала, как низко она сегодня пала, так низко, что уже никогда не сможет подняться, никогда не сможет отмыться от этого кошмара и позора. Она была на самом дне жизни, реальности, своего сознания и сейчас чувствовала себя омерзительнейшей дрянью, которой было хорошо от издевательств и унижений. И она ненавидела, ненавидела, ненавидела себя и его… Его, причинившего ей столько боли, на этот раз не физической, духовной.       От осознания всего этого из синих сапфировых глаз Асоки хлынули слёзы. От беспомощности и унижения своей хозяйки они катились по нежным оранжево-белым щекам, срывались, и каплями падали на пол, разбиваясь о белую поверхность камеры. Когда-то, и Асока была такой же чистой и невинной как этот цвет первого снега, но войдя в такую же камеру впервые, она вся покрылась грязью, которую уже никогда не сможет отмыть. И Тано было противно, противно и больно от собственного унижения. Сегодня Вейдер ударил её ещё больнее, чем обычно, если обычно он ломал и истязал её тело, то сегодня он сломал и истерзал её душу, и этому не было прощения, ни за что и никогда.       — Ненавижу… Ненавижу… Ненавижу! — только и могла повторять одно единственное слово до предела униженная и оскорблённая Асока, ведь так изощрённо над ней не издевались ещё никогда, и у неё просто не было слов, одни лишь эмоции, боль, злоба и ненависть,       Асока и Вейдер были заняты в камере своими делами, абсолютно не замечая ничего вокруг, но вот Лея заметила, заметила всё. Став свидетельницей такого «феерического» зрелища, десятилетняя девочка буквально прибывала в шоке от увиденного, ведь юная принцесса созерцала секс впервые, причём созерцала его практически вживую. И это было, это было просто отвратительно и омерзительно… Грязно и пошло, и тошнотворно до изнеможения. Тяжело дыша, девочка упала на четвереньки, едва-едва переборов рвотный позыв, вся трясясь и пребывая просто не в состоянии успокоиться. За свою жизнь принцессы Альдераана Лея видела много всего не очень приятного, но такое, такое ей довелось увидеть впервые. И эту тайну, покрытую мраком, девочке лучше было не знать. Мало того, что Вейдер и Асока, её лучшая подруга — Асока, творили нечто странное и не понятное, совсем не гигиеничное и не красивое, так ещё и видно было, что оба они получали от этого неимоверное удовольствие. Особенно Тано. И данного факта детская психика Леи никак не могла перенести.       Руками, её нежными ласковыми и заботливыми руками, которым она обнимала юную принцессу, которыми она брала её кукол, которыми она мыла девочке фрукты, тогрута только что трогала Вейдера в таких местах, в которых Лея и саму себя-то трогать иногда брезговала. А женщине нравилось, она ничуть не смущалась и не стеснялась. Она также позволяла ситху делать с ней такое, что и в самых гадких кошмарных снах не могла представить себе юная принцесса. И ей нравилось, нравилось, нравилось…       Она кричала, стонала и извивалась просила ещё и ещё повторять всё то, что диким ужасом сейчас не выходило из головы девочки. И это было гадко, низко, омерзительно и отвратительно. Это невозможно было принять и пережить, такую Асоку невозможно было принять и пережить. И Лея не собиралась, теперь она отторгала свою грязную падшую няньку всей душой, и это было самым логичным итогом того, что она сегодня увидела! Секрет, который десятилетней девочке лучше было бы не знать.       Огромные металлические створки просторной камеры с лязгом начали разъезжаться, и лишь тогда, вся похолодевшая от омерзения, буквально застывшая на месте Лея опомнилась. В один момент она осознала, что всё ещё пребывала в покоях Вейдера нелегально, и её могли заметить, а вот заметить её были не должны.       Едва стоя на ногах, до безумия шокированная юная принцесса поднялась с пола и, заплетающимися конечностями, совершенно не глядя, куда она бежит, ринулась прочь, ударяясь и спотыкаясь обо всё, что попадалось ей на пути, при этом дико шумя. Но после такого зрелища девочке уже было всё равно, всё всё равно, ведь на душе у неё остались лишь шок и омерзение к Вейдеру и Асоке. И они теперь будут с ней навсегда!       Зубчатые створки камеры ситха открылись полностью, когда тёмный лорд уловил на слух какой-то посторонний шум в его покоях, всё ещё глядя на рыдающую, оскорблённую и униженную, лежащую на полу Тано. Краем глаза Вейдер едва заметно перевёл в сторону выхода, но там уже никого не было. Однако тёмный лорд знал, кто стал невольным свидетелем всей сцены, и отчётливо понял, что произошло. Он почувствовал в Силе присутствие собственной дочери, и сейчас наверняка понимал, в каком состоянии была она от увиденного. Однако исправить уже ничего не мог. Ведь сделанного не воротишь. И ситху осталось одно единственное, что он мог в данной ситуации, просто тяжело вздохнуть и изобразить безразличие, абсолютное безразличие так, будто он ничего и не заметил, лишь списав всё на волю судьбы и великой Силы, Силы, которая знала, что и зачем она вершила.