Две стороны одной тайны

      С той самой ночи прошло уже несколько дней. Несколько дней идиллии, которая, хотелось, чтобы длилась вечно. Каждый вечер, после всех обыденных дел, Асока приходила в покои Вейдера, и оставшееся время суток они проводили вместе: тренируясь, навещая детей, разговаривая по душам, занимаясь сексом.       Больше всего из этих нежных и трепетных мгновений Тано любила разговоры по душам. С той самой ночи, когда ситх впервые открылся ей добровольно, их отношения незаметно стали ближе, и с каждым новым разом всё сильнее шли навстречу друг другу. Не было ни вечера, чтобы тогрута и тёмный лорд не разговаривали о чём-то личном, открывая друг другу откровенные секреты своего прошлого. Конечно, ни имён, ни каких-то конкретных ориентиров ни он, ни она не называли, но даже этого было достаточно, чтобы медленно, плавно и мягко сливаться духовно.       Вейдер видел, как сильно женщина стремится узнать о нём что-то новое, и со временем начал понимать, зачем ей это было нужно. Асока хотела разгадать загадку его личности, раскрыть тайну, покрытую мраком, и, как ни странно, сие осознание совсем даже не разозлило ситха. Как раз наоборот. Ему в какой-то мере даже понравилась данная игра, и тёмный лорд охотно принял в ней участие, устанавливая свои правила. Он говорил Тано куда больше, чем следовало, а иногда, специально давал явные намёки, в трепетном ожидании поймёт ли тогрута всё на этот раз. Явные, но не слишком конкретные, чтобы игру в кошки-мышки можно было подольше продолжить.       Вот и этой ночью, когда синий бархат небес усыпался тысячами кристалликов звёзд, сияющих белыми огнями, а Асока вновь пришла в покои Вейдера, ситх сделал ей откровенный намёк.       Эти таинственные встречи тогруты и тёмного лорда, почти стали для них обоих привычным ритуалом, и женщина, и мужчина, казалось, с равным нетерпением ждали их. Асока тихо вошла в покои и, не теряя лишнего времени, спешно скользнула в камеру Вейдера. Её карамельные губы сияли лёгкой улыбкой охотницы, в то время как янтарные радужки глаз Вейдера сияли хитрыми огоньками человека, поставившего крайне удачную ловушку на ненасытную хищницу. И это явно доставляло удовольствие им обоим.       Остановившись где-то в паре десятков сантиметров от средины камеры, тогрута спокойно и вольготно начала разговор:       — Ты здорово мне помогаешь на тренировках, — женщина чуть шире улыбнулась и, как бы невзначай, добавила, — Если бы ты не был ситхом, из тебя получился бы отличный учитель. Хотя… Я и так почти стала первой твоей личной ученицей.       Асока не задумывалась о серьёзности своих слов, как не рассчитывала и на какой-то глубокий ответ на них. Она говорила весело, шутя, легко и непринуждённо и, того, что сказал ей далее Вейдер, Тано уж точно никак не могла ожидать.       В один момент став хмурым и серьёзным и как-то странно покосившись на тогруту, ситх без эмоционально произнёс:       — У меня уже была ученица, — тёмный лорд на секунду замолчал, как будто внутренне борясь с чем-то в воспоминаниях, а затем, отчаянно, и даже с лёгкой долей обиды, выпалил, так, словно хотел высказать всю накопившуюся в нём за долгие-долгие годы злобу на эту девушку, — Но она предала меня. Бросила Орден, когда я буквально умолял её остаться. Это одно из тех первых предательств, которое я никогда не прощу.       Слова Вейдера уже не звучали в пространстве, но они сотней и тысячей повторений звучали в монтралах Асоки. Ситуация была даже слишком близкой ей, почти родной, с которой Тано срослась и жила все эти годы, но… Услышав, как об этом говорил ситх, тогрута, пожалуй, впервые взглянула на неё с другой стороны. В его словах читались досада, обида, злость, ненависть и боль, и женщину все эти эмоции даже слишком взволновали. В какой-то момент речи тёмного лорда Асока, вдруг, поняла, что знала свою историю слишком однобоко и всегда воспринимала её обыденно и правильно, а саму себя, как жертву сложных обстоятельств. Но… Ведь был ещё и Энакин.       Тогда, уходя из Ордена и отказываясь принять падаванскую цепочку обратно, Тано думала лишь о том, как ей будет лучше, но, она почему-то ни на секунду в тот вечер не задумалась об Энакине. Что было в мыслях у него, что чувствовал он, как воспринимал ситуации и переживал её последствия? Когда-то давно тогруте казалось, что он всё понял и абсолютно нормально воспринял реальность. Но вот сейчас, сейчас, когда Вейдер говорил о «мнимом» предательстве его ученицы, до женщины, вдруг, дошло, что все те досаду, обиду, злость, ненависть, боль, стоя под оранжевым закатом Корусанта у входа в храм джедаев, мог чувствовать тем вечером и Энакин.       Как же тогда ему было мерзко от поступка Асоки? Нет, не просто поступка, расставания, разлуки, предательства! И от произнесения последнего слова мысленно, женщина аж вся вздрогнула. Она не просто ушла из Ордена, начав строить свою новую безоблачную жизнь, она бросила учителя, лучшего друга, самого дорогого и близкого ей человека, ради… Ради чего? Асока и сама не знала теперь уже истинных причин своих поступков. Тогда ей казалось, что она бежала от проблем, от опасности, от чувств и эмоций, которые никогда бы не дали ей покоя. Но сейчас, сейчас она, вдруг, трезво осознала, что ушла не от всего этого, она ушла от единственного существа в Галактике, которое верило в неё, которое любило её, которое нуждалось в ней. И это было ужасно. Это было настоящее предательство!       С подобными мыслями и чувствами Энакин, наверняка доживал последние недели своей жизни, презирая, ненавидя, проклиная бессовестную эгоистичную ученицу, а затем его не стало. Не стало потому, что Асоки в тот час не было рядом, она не смогла, спасти, уберечь, помочь… И этому не было прощения!       Пока Тано была погружена в собственные глубокие рассуждения о прошлом, Вейдер незаметно подошёл к ней. Его грубая механическая кисть плавно легла на её подбородок, рассеивая лёгкий холод от метала по нежной оранжевой коже, а затем, ситх тихо произнёс, почти прошептал:       — Надеюсь, ты никогда меня не предашь.       Сказав эти отрезвляющие слова, вновь заставившие Асоку вздрогнуть от внезапного возвращения в реальность, почти ей в губы, ситх умело прильнул к ним, слившись с Тано в страстном, но не грубом поцелуе.       Тогрута так ничего и не ответила, ей просто не позволено было это сделать, так как их откровенный разговор незаметно сменился эротическими ласками, да и сказать на это женщине было нечего, сейчас стоило сосредоточится на другом.       Предвкушая, что поцелуи, объятья, прикосновения, вновь перейдут в очередную ночь безудержного секса, Асока уже привычно закрыла глаза и, представляя себе на месте Вейдера Энакина, виновато ответила на его прикосновение губ. Стараясь вкладывать все свои силы и эмоции в то, чтобы загладить былой проступок перед воображаемым Скайуокером, Тано охотно поддалась на приставания ситха, обвивая его шею руками, гладя по мощным мускулистым плечам пальцами, изучая каждый сантиметр спины.       Тёмный лорд не стал тянуть или выжидать какого-то особенного, отложенного на долго момента. Он тут же пультом активировал камеру так, как ему это было выгодно в данный миг, становясь хозяином и мастером своей игры.       Вейдер любил игры, любил фантазировать и представлять нереальное, любил мечтать о несбыточном и быть властелином всегда и во всём. Наверное, потому, сегодня вместо огромной кровати с чёрными атласными покрывалами из пола выехал массивный императорский трон.       Каждый ученик ситха мечтает занять место своего учителя, вот и Вейдер вожделенно надеялся однажды стать тем, кем являлся Сидиус. По крайней мере, хотя бы почувствовать себя императором. Увы, жажда власти была неотъемлемой частью души любого ситха. Оттого, в камере тёмного лорда, собственно и был выстроен этот трон. Чтобы восседая на нём, ученик знал и надеялся, что однажды он непременно займёт место учителя.       Кресло, которое появилось из пола камеры было роскошным, огромных размеров, сделанное из прочного чёрного материала, сплошь усыпанного красными светящимися узорами, выполненное в чётком геометрическом стиле: ровные грани и острые края. В этом троне всё говорило о том, что восседать на нём должен был могущественный, сильный, мужественный ситх, у ног коего должна была склониться вся Галактика. И именно на этом троне, Вейдеру, как никогда, хотелось взять Асоку сегодня.       Выкинув прочь ручной пульт управления камерой, при этом продолжая страстно, жадно, похотливо целовать в губы Тано, тёмный лорд стал срывать с неё одежу, бросая её им обоим под ноги на пол, в то время, как механические держатели разоблачали от нижней части костюма его самого.       Тогрута отвечала на эти пылкие ласки, гладя Вейдера по плечам, шее, лысой голове, попеременно прижимая к себе всё сильнее и плотно вдавливая в его обнажённую спину тонкие оранжевые пальцы. Женщина ничуть не сопротивлялась тому, как дерзко и жадно ситх срывал с неё одежду, лишь интенсивнее придвигаясь и устремляясь к нему, выпячивая грудь с бардовыми набухшими от возбуждения сосками, чтобы тёмный лорд ласкал её губами.       Последняя преграда на пути — чёрно-белые изящные трусы Тано слетели вниз, вожделенное прикосновение холодной металлической руки к её бедру, тяжёлое дыхание тогруты и томный стон, и вот уже ситх усадил женщину голыми округлыми ягодицами на мягкие чёрные подушки трона, слегка притягивая к себе и разводя в стороны её нижние конечности.       Асока охотно поддалась на это движение опираясь обнажёнными лопатками о спинку кресла и расставляя ноги чуть шире. Она смотрела на Вейдера, а он смотрел на неё, их взгляды на миг соприкоснулись, переплетаясь в сине-янтарном море похоти радужек, и губы вновь слились в страстном поцелуе.       Вдоволь насладившись этим столь вожделенным слиянием, ситх и тогрута мгновенно решили перейти к слиянию более тесному, которое напрочь лишало каждого из них личного пространства. Грубо, властно, похотливо потянув женщину за бёдра, так, чтобы она полу-села, полу-легла на троне, тёмный лорд резко вошёл в неё, испытывая абсолютное наслаждение от тепла и влажности Асоки внутри и от возбуждённого крика женщины снаружи.       От приятного ощущения наполненности и горячей твёрдости в её теле, Тано крепко зажмурилась, до побеления в пальцах сжимая твёрдые квадратные подлокотники руками, и подалась чуть вперёд. Вейдер тоже подался ей навстречу.       Войдя в тогруту сначала медленно и не очень глубоко, ситх постепенно стал наращивать темп, всё дальше и дальше проникая внутрь, при этом, жадно сжимая бёдра женщины, буквально вдавливая в неё свои пальцы до синяков, гладя и лаская её ягодицы и переднюю часть клитора.       Стараясь расставлять ноги как можно сильнее, при каждом огненно-холодном металлическом поглаживании её бёдер, Асока буквально вздрагивала всем телом и глубоко втягивала кислород, едва ли не задыхаясь, это было блаженство достойное самой императрицы, гордо восседавшей сейчас на ситском троне своего императора, которое длилось ещё долгое и долгое время.       Вдоволь назабавлявшись в этой позе, тёмный лорд резко толкнулся внутри Асоки, а затем, даже не предупреждая, вышел из неё. Слегка ущипнув за мягкую, но упругую ягодицу Тано, ситх опустил её ноги вниз, а затем, резко ухватив тогруту за руку, сдёрнул её с императорского кресла. Царственно и по-хозяйски сам усевшись на мягкие тёмные подушки, Вейдер так же резко как оттащил тогруту, притянул её к себе и вновь поцеловал в губы дрожащим, сотрясающим всё тело движением, заставляя женщину забраться поверх его колен.       Правильно поняв намёк Вейдера, Асока тут же вскарабкалась на него и, помогая себе, скользившей вверх-вниз по члену ситха рукой, ввела его внутрь своего влагалища, а затем опустила бёдра до предела.       Сквозь томный вздох, после разорванного поцелуя, прикусывая мягкую карамельную губу, Тано стала двигаться сама поверх тёмного лорда, плавно извиваясь, меняя скорость и давление. Чувствуя, что этого было не достаточно, и всей кожей ощущая, как жадно и похотливо за спину прижимает её к себе Вейдер, тогрута томно запрокинула голову и прогнулась назад, время от времени меняя угол соприкосновения их тел.       Ситх целовал упругую округлую грудь женщины, с каждым её трепетным подрагиванием ловя губами и стимулируя всё больше набухавшие соски, в то время как Асока властно двигалась на нём, позволяя проникать в своё тело то меньше, то глубже, заставляя возбуждённый до предела член тереться о разные точки налитого кровью влагалища. Пожалуй, впервые в жизни, Асока контролировала ситуацию во время секса сама, так как ей этого хотелось, словно императрица и, казалось, никто не был против сего контроля. Им обоим было просто невероятно хорошо, даже при подобной смене ролей.       Тано отчаянно выгибалась под крепким холодным захватом мощных кистей у неё на спине, чувствуя, как ледяной металл контрастирует с жаром её собственного тела, она громко стонала от каждого прикосновения, от лёгкого трения головки о возбуждённо дрожащую при стимуляции точку Джи, и тогруте было невероятно приятно, настолько, что эти ощущения уносили в самые запредельные дали её фантазии. Так хорошо женщине просто не могло быть с ненавистным уродливым ситхом, так хорошо ей не могло быть ни с кем, кроме него, одного единственного и неповторимого мужчины, все мысли, все чувства, все ощущения сейчас волнами наслаждения сливались к которому.       Сделав ещё несколько плавных, но быстрых движений бёдрами, Асока ощутила, как игриво пощекотав точку Джи, большой и твёрдый член Вейдера проник глубже и упёрся во внешние стенки входа в её матку, столь сильно стимулируя их, что Тано просто не в силах была больше сдерживаться. Обуреваемая неистовым блаженством, от которого просто взрывалось всё тело, и хотелось кричать, тогрута вновь уселась в прежнюю позу, разгибая спину и опять прильнув губами к нему, к Энакину.       Резко, но мягко, ухватив его, именно его, руками за мощную шею, женщина с силой притянула своего возлюбленного к собственной груди и, запрокинув голову назад, сотрясаясь в невозможном, множественном оргазме, от ощущения, разливающегося внутри тепла ситха, громко прошептала, сквозь томный стон. Прошептала одно единственное слово… Имя… Его имя!       — Энакин…       Это слово, произнесённое в пылу жара неистовой страсти, ледяным отрезвляющим эхом отдалось по всей камере ситха, мгновенно возвращая Вейдера в реальность, которую он никак не мог ожидать.       Ситх был готов к чему угодно, к любому вздоху, вскрику, слову. Вейдер, учитель, повелитель, император, мерзавец, ублюдок — Асока могла сказать что угодно, но только не то, что услышали его уши. И не то, с чем тёмный лорд откровенно не знал, что делать.       Своим чётким слухом уловив это одно единственное слово, Вейдер резко вздрогнул под тяжело и томно дышащей в забытии Асокой. С одной стороны, он был счастлив, что в пылу феерического оргазма Тано кричала его имя, и на секунду ситху даже показалось, что она обо всём догадалась, но… Это мимолётная надежда так же быстро исчезла, как и посмела появится в его сознании. И, с другой стороны, тёмный лорд дико разозлился, наконец-то, правильно поняв, какой была реальность на самом деле.       Резко ухватив тогруту за заднее лекку и грубо оттащив от себя, так и не дав ей расслабленно поцеловать его в губы, Вейдер сосредоточенно уставился в недоуменные глаза женщины и холодно переспросил:       — Энакин?       Это слово, как гром среди ясного неба, раздалось в сознании Асоки, которая только сейчас поняла, что в пылу наслаждения произнесла его вслух. Тано, откровенно говоря, не знала, что сказать на это или что сделать. Всё наслаждение в один момент ушло, сменяясь резким, леденящим каждую клеточку тела страхом. Паника от того, что она ошиблась, оговорилась, да ещё как и когда оговорилась, одним большим комом подступила к горлу, и, казалось, тогрута даже начала задыхаться от него. Резко дёрнувшись поверх Вейдера, который так до сих пор и не вышел из неё, женщина попыталась было оправдаться:       — Эм… Ну… Я… Я…       Издав несколько невнятных звуков, Асока в панике заёрзала на месте, не зная, что и сотворить. Внезапно на смену дикому удушающему страху пришла такая же спонтанная и необузданная ярость, как будто это не Тано была виновата перед ситхом, что назвала его во время близости чужим именем, а он нагло и бесцеремонно вторгся в её блаженное, сокровенное личное пространство.       Резко скинув со своего заднего лекку мощную кисть тёмного лорда, тогрута и сама не заметила, как её правая рука невольно взметнулась в воздух и со всей силы и ненависти влепила Вейдеру смачную пощёчину. После громкого, почти оглушающего, хлопка Асока, словно ошпаренная, соскочила с ситха и, наспех подбирая свои вещи с пола, хаотично понеслась прочь, едва не врезаясь во все попавшиеся ей по пути, стены, двери и предметы.       Получив по лицу за то, в чём был фактически не виноват, Вейдер лишь неспешно повернул голову обратно, потирая ушибленное место. Взгляд его грустных янтарных глаз невольно проводил удаляющуюся Асоку. Тёмный лорд опять остался один, в прямом и переносном смысле. Сознание диким роем пчёл сейчас атаковали разнообразные мысли. Все они хаотично вились там, заставляя думать и вспоминать самые непохожие друг на друга моменты, но все они вились вокруг одного — сегодня тёмный лорд окончательно понял, что Тано не могла и никогда не смогла бы полюбить его нынешнего, и ситху было ей за что мстить, но, одновременно с тем, мужчина и осознал, что где-то в глубине души, очень и очень глубоко, Тано всегда любила его прежнего. И от этой новой истины возникал вопрос — А правильно ли Вейдер поступал с Асокой всё это время?