Две стороны одной тайны

      Оранжевый закат опускался на поверхность Явина-4, озаряя яркими мягкими лучами серые стены бывшего храма ситхов. Где-то высоко, в одной из острых башен, застеклённой большими панорамными окнами, гордо восседая в позе лотоса на каменном постаменте с круглой подушкой, медитировал Йода. Казалось, магистр джедаев был сейчас абсолютно умиротворён, в приятном, лёгком трансе сливаясь с окружающим пространством и силой. Глаза его были прикрыты, а маленькое зелёное лицо украшала едва заметная слабая улыбка спокойствия. Но спокойствие это длилось не долго, вплоть до того, как некое резкое колебание в Силе не вернуло Йоду в реальность. Магистр внезапно вздрогнул и спешно открыл глаза. Ему было видение.       Как раз в тот момент, когда маленький зелёный гуманоид что-то узрел в своём сознании, погружённом в пространство Силы вселенной, и мгновенно вернулся в реальность, в башню для медитаций спешно вошёл Оби-Ван.       — Магистр Йода… — начал было взволнованно произносить Кеноби, однако один лёгкий взмах «рукой» тут же остановил его.       — Знаю. Сенатор Органа, поговорить с ними желает. Видение мне об этом было, — как всегда спокойно и размеренно закончил фразу за него маленький зелёный гуманоид, ловко спрыгивая с постамента и беря трость.       Оби-Ван не стал чего-то добавлять, раз всё и так было ясно, лишь указал направление, в котором следовало идти, и сам двинулся вперёд.       Бейл, Мон, другие сенаторы и повстанцы сейчас собрались в главном зале общей базы и, находясь у голографического стола с картами, серьёзно обсуждали сложившуюся в Галактике ситуацию.       — Империя совсем потеряла всякий страх. Они похитили мою дочь, они угнетают невинных и всё больше набирают силу, они уничтожили две базы повстанцев, и ходят слухи, что император строит новое оружие, способное взрывать планеты. С Империей нужно покончить сейчас! — активно жестикулируя руками, яростно выступал Органа, настолько воодушевлённо, пламенно, искренне, что его эмоции буквально передавались всем присутствующим, мгновенно вызывая в толпе хаотичные волнения.       Однако на строгую, уравновешенную и практичную Мотму, это, казалось, не действовало ничуть. Сенатор была настолько умна и рассудительна, что, в отличие от своего оппонента, ставила чувства на службу разума, наверное, потому, даже сейчас, слыша, видя и зная все бесчинства Империи, рассуждала как истинный стратег.       — Наших людей, несомненно, жаль, однако мы для этого ещё слишком слабы. Восстание слишком слабо для открытой войны. Для подобных радикальных мер необходимо время, — мгновенно возразила Мон Бейлу, даже не давая тому опомниться.       — Нам не нужна открытая война, — не уступил своей соратнице Органа, — Достаточно просто убрать императора, и для этого нам нужны…       — Мы, — внезапно, откуда-то со стороны раздался негромкий, но умудрённый опытом голос Йоды.       Магистр имел ввиду джедаев, а именно себя и Оби-Вана, о чём тут же догадались и все присутствующие, лишь только маленький зелёный гуманоид вмешался в спор сенаторов. Звонко постукивая кривой деревянной палкой по металлическому полу, Йода прошёл чуть вперёд и остановился у голографического стола, за магистром проследовал и Кеноби.       На секунду сбитый с толку и нагло перебитый в своём монологе Бейл лишь сейчас опомнился, но, не желая терять времени, тут же подтвердил данный факт.       — Да, — коротко и чётко во всеуслышание произнёс Органа, после чего, дабы не оставаться голословным, добавил, — У меня есть доброволец, способный взорвать корабль императора, однако для этого нужно…       — Чтобы отвлекли его, ибо ситх он и подставу может учуять, — опять бесцеремонно и почти грубо вмешался в пламенную речь сенатора Йода, на что Бейлу осталось лишь оправданно замолчать и утвердительно кивнуть.       — Верно, — сказал в ответ Органа, только сейчас понимая, что маленький зелёный гуманоид неизвестно откуда уже был в курсе его хитроумного плана по спасению всей Галактики, впрочем, другого добавить сенатору было и нечего.       Да и что-то ещё добавить ему не дал уже Оби-Ван.       — Но для этого нужно выкроить подходящий момент, момент, когда император будет наиболее уязвим, — сложив одну руку на груди, а второй задумчиво протирая бороду, предположил Кеноби.       — Видение мне было… Знаю я, когда такой момент наступит. Но немного подождать для этого должны мы. Я сообщу, настанет, когда момент. А пока, к операции готовиться нужно, — как всегда загадочно произнёс Йода, под конец фразы, острым краем своей трости постучав по голографическому столу, где хранились разнообразные планы заданий, как бы в подтверждение его словам.       После чего, магистр, не торопясь, размеренно и доходчиво стал рассказывать повстанцам о том, что совсем недавно послала его сознанию Сила.       Тем временем Асока, находясь в своих просторных и шикарных покоях дворца Вейдера, готовилась к новой битве, на поле страсти, и надо сказать, что делала она это достаточно успешно. Тщательно вымывшись, вытершись, буквально до блеска отполировав каждый сантиметр своего тела до идеала, Тано добровольно облачилась в белый полу прозрачный пеньюар, тот самый, что подарил ей ситх, и с любопытством взглянула на себя в зеркало.       Костюм, если это в принципе можно было назвать одеждой, вообще почти ничего не скрывал. Он состоял из прозрачной сетчатой белоснежной ткани, покрытой узорами из диковинных кружевных цветов и обрамлённой гладкими атласными ободками по краям. Верхняя часть пеньюара была похожа на короткий сарафан, разрезанный надвое спереди, связанный несколькими маленькими бантиками на груди и расходящийся круглыми полами к низу. Сарафан на тонких бретельках, который более чем отчётливо подчёркивал идеальной формы грудь тогруты. Низ костюма представлял собой не менее прозрачные, сетчатые с кружевным цветком посредине спереди стринги-ленточки, которые так удачно облегали все изгибы бёдер и ягодиц женщины, игривым маленьким бантиком свисая под природными кожными узорами Асоки на животе. Ко всему этому голому великолепию так же прилагались чулки, верху украшенные сетчатой белой тканью с завязками и небольшие напульсники, с такими же изящно связанными верёвочками. На голове же Тано, абсолютно удачно подчёркивая её бархатистые округло-острые монтралы и лекку, красовалась серебряная металлическая тиара, тоже украшенная выкованными в сочетании с узорами на пеньюаре такими же белыми диковинными цветами.       В общем, тогрута сейчас выглядела настолько соблазнительно, что не только Вейдер, а даже самое распоследнее бревно, и даже она сама, почувствовали бы возбуждение от сего зрелища. Но, воздействовать на ситха нужно было не только визуально. В конце концов, насилуя её изо дня в день многие месяцы, чего на женщине он не видел? А вот другие, тайные и скрытые стимуляторы вполне себе могли сыграть решающую роль этой ночью.       Акуратно взяв с трюмо духи с ферамонами, Асока осторожно побрызгала ими с обеих сторон шеи, после чего спустилась к небольшой ложбинке на груди, запястьям рук и внутренней стороне бёдер. Сегодня она должна была благоухать, благоухать тысячей соблазнительно пьянящих роз, чтобы окончательно погрузить его в объятья страсти. Жаль, что «он» был совсем не тем, кого Тано действительно желала бы окружить своей любовью, но… Жизнь — штука не справедливая. А фантазия — вещь безграничная. И всему своему безвыходному положению и отвращению, тогрута отчётливо видела верное разрешение.       Не став медлить, чтобы, не дай Сила, не выветрились духи, или тёмный лорд не решил улететь на какую-то миссию, женщина спешно накинула на себя длинный чёрный плащ с капюшоном и пошла, пошла навстречу своей цели.       Спустя несколько минут шпионского передвижения по извилистым коридорам замка, Асока без труда проникла в покои Вейдера, благо его самого там не оказалось. Активировав снаружи камеру ситха, Тано ловко просочилась и туда и, находясь в абсолютном мраке ночи за закрытыми створками, затаилась, словно хищница, в ожидании своей добычи.       Дел на сегодня у Вейдера больше не осталось, да и никакие дела не могли быть бесконечными, а иногда стоило и отдыхать, наверное, потому ситх, абсолютно усталый и вымотанный пришёл в свои покои. В голове вертелось лишь одно желание — побыстрее снять буквально давящий и душащий психологически чёрный костюм и лечь спать. Других вариантов времяпрепровождения этого вечера у ситха не было. Устало активировав световые панели в помещении, Вейдер пошёл вперёд и привычно нажал пару кнопок, которые с громким шипением открывали его камеру. Ещё чуть-чуть, ещё немного, и он снимет этот невыносимый тёмный костюм, коий стал траурной чёрной клеткой для своего хозяина.       Тяжёлые металлические створки с лязгом затворились за ситхом, спешно вошедшим в белоснежную камеру, умелые механические держатели стали разоблачать его от тяжёлых стальных доспехов… Тёмный лорд был уже наполовину раздет тогда, когда внезапно заметил, что в его личном пространстве он находился совсем не один.       Резко обернувшись на знакомое ментальное ощущение в Силе, Вейдер замер на месте, злым взглядом янтарных глаз уставившись на Асоку. Она была здесь, сама, по собственной воле, и сегодня она не просто пришла, сегодня она была настолько соблазнительна, что от Тано нельзя было оторвать взгляда. И ситх понял, что это испытание будет куда сильнее обычного. Стараясь сопротивляться, как только мог, тёмный лорд недовольно нахмурился, отводя глаза, в то время, как тогрута, видя его мимолётное замешательство, не стала медлить.       Плавно двигая плечами и бёдрами, так, чтобы её округлости слегка покачивались при каждом шаге, женщина неспешно подошла к тёмному лорду и, ласково дотронувшись рукой до его покрытой шрамами груди, томно прошептала, как будто издеваясь над Вейдером:       — Ну, что в этот раз я достаточно одета, чтобы увидеть всю мощь тёмной стороны?       Её слова, её действия, весь её внешний вид были откровенной провокацией, на которую ситх вот так бездумно и безвольно поддавался. Он смотрел на Асоку, некогда бывшую ученицу, лучшего друга, ненавистного врага, но видел в ней лишь женщину, которую тёмный лорд отчаянно желал. Он пытался отвести взгляд и не мог, он хотел сконцентрироваться на каких-то серьёзных мыслях, но весь разум Вейдера кричал о том, о чём никому не стоило знать. Даже ментально, ментально ситх настолько стремился к этой джедайке, что сам не мог удержать свои невольные порывы. Сопротивляться было трудно, невероятно трудно, но тёмный лорд стоял на своём.       — Убирайся вон! — зло скинув руку Асоки со своей изуродованной шрамами груди, громко рявкнул Вейдер.       На что мгновенно последовал такой же дерзкий ответ.       — Я не уйду.       — Тогда уйду я, — ситх вновь попытался избежать запретного соблазна и, резко развернувшись, двинулся к краю камеры, как будто позабыв, что на нём сейчас не было верхней части костюма.       Очередное игнорирование, пренебрежение, неуважение, очередной провал в попытке соблазнить того, кто ещё совсем недавно безудержно сам её насиловал, и Асока просто не выдержала. Тано чувствовала, как гнев переполнял каждую клеточку её тела, ярким раздражением вырываясь наружу, хаотичными волнами переливаясь в Силе. Очередного пренебрежения и оскорбления тогрута просто не могла стерпеть. Наверное, потому, следующие слова, буквально молниеносным порывом слетели с её уст.       — А что это вы больше не трогаете меня, лорд Вейдер, что уже не стоит?       В голосе Асоки читалась хлёсткая издёвка, которая в один момент заставила ситха всего передёрнуться. Словно облитый холодным ушатом воды, тёмный лорд резко развернулся и рванулся назад. Так сильно и бесцеремонно его ещё никогда не оскорбляли. Никто просто не смел. Но в эту безумную ночь посмела она, хрупкая, жалкая, наглая мелкая девчонка, она всегда раздражала Вейдера в прошлом тем, что смела нести, но сегодня, Асока перешла все границы. Таких слов ситху не имел права говорить никто!       Обуреваемый жаждой растерзать эту наглую девицу на месте, просто размазать её от справедливой ярости, придушить, Вейдер крепко ухватил Асоку за шею, мощными металлическими пальцами сдавливая её горло. Ещё немного, и ситх буквально раздавил бы его в своей руке, но… До обоняния тёмного лорда невольно долетели нежные нотки аромата тысячи роз. Этот запах, который он не чувствовал никогда ранее, в один момент вскружил Вейдеру голову, затуманил сознание, отдаваясь похотливыми фразами в мозгу, жгучим теплом страсти в груди, и неистовым желанием ниже пояса. И, вместо того, чтобы продолжать впиваться грубыми механическими пальцами в нежную оранжевую кожу на шее тогруты, ситх похотливо впился в её бездонные синие радужки глазами.       Казалось не замечая ни боли, ни того, что ей сейчас критически не хватало воздуха, женщина со всей силы дерзко треснула тёмного лорда ладонью по лицу. Но хлёсткая, яркая, обжигающая пощёчина ничуть не охладила желания Вейдера, лишь наоборот ещё больше раззадоривая его, распаляя яркий огонь его янтарных глаз, и ситх, со всем тем вожделением, что копилось после выкидыша Тано долгие-долгие недели, буквально впился губами в пухлые карамельные губы тогруты, претворяя всё своё неистовое желание в жизнь в одном пламенном поцелуе.       Держаться больше не было ни смысла, ни сил, страсть полностью захватила их обоих, поглощая с головой. Пультом активировав камеру так, чтобы держатели буквально содрали с тёмного лорда нижнюю часть костюма, а из пола выехала огромная кровать с тёмными атласными простынями, Вейдер отшвырнул устройство прочь, продолжая жадно, страстно, похотливо, целовать Асоку. Одной рукой властно прижимая её к себе за талию, второй ситх, безжалостно раздирая ткань, стал срывать немногочисленные одежды с Тано.       Тогрута, тоже не осталась в долгу. Преодолевать прежнее омерзение и отвращение к ситху и физически, и морально ей помогала та самая уловка, которая столь внезапно пришла женщине на ум однажды. Закрыв глаза, Асока мысленно представляла себе на месте Вейдера Энакина, и это работало просто великолепно. Вот, Скайуокер целует её в губы, в шею, в грудь, страстно ласкает соски сквозь прозрачную ткань пеньюара холодной металлической рукой, вот срывает с неё одежду так, что эта самая грудь, подобно апельсиновому желе вздрагивает от резкого движения. Вот Тано влюблённо отвечает на пылкие соприкосновения губ, вдавливает пальцы в плечи, буквально впиваясь в них ногтями, жадно гладит спину, чисто интуитивно расставляя ноги чуть шире, и ждёт, ждёт неистового наслаждения.       В свою очередь, Вейдер тоже едва дождался, пока из белоснежного пола появится огромная чёрная кровать, на которую тут же буквально швырнул Асоку. Навалившись поверх неё, ситх безжалостно сорвал с Тано стринги, и выкинул прочь несчастные клочки ткани, нетерпеливо, жадно раздвигая ноги женщины. Поцелуй в губы, поцелуй в шею, поцелуй в грудь, глубокий вдох духов с ферамонами, которые пахли для тёмного лорда тысячей прекрасных шилийских роз, и Вейдер резко вошёл в тогруту, во всю длину, жадно упиваясь своим властным наслаждением. Она застонала и откинула голову назад, на чёрные атласные подушки, чуть сведя бёдра вместе и вожделенно прижимая к себе ситха руками, её дыхание сделалось немного более частым, а в бездонный голубых радужках читалась дикая страсть.       Не медля ни секунды, тёмный лорд начал движения, грубые, властные, буквально вбивающие Асоку в мягкий матрас постели. Но она не плакала, не страдала, не кричала от боли, а лишь томно стонала от наслаждения, закусывая то свою пухлую нижнюю губу, то слегка прихватывая губы тёмного лорда, оставляя на них мелкие укусы и жаркие засосы.       Шаловливые пальцы Асоки скользили по плечам и позвоночнику Вейдера, время от времени опускаясь вниз, на ягодицы, тогда, когда ситх, грубо, но страстно, ласкал грудь Тано. Ещё несколько движений внутри, вглубь лона тогруты, и тёмный лорд перевернул женщину так, что теперь уже она оказалась сверху, грубо, жадно, похотливо сжимая её бёдра, буквально натягивая Асоку на себя.       Тано громко вскрикнула и со всей силы опустилась вниз, позволяя члену тёмного лорда проникать ещё дальше в себя. Один, другой, третий раз, пара уже сбилась со счёта, сколь долго тогрута прыгала поверх Вейдера, жадно царапая его и так покрытую шрамами грудь, время от времени, наклоняясь и целую ситха в губы, в шею, опускаясь на плечи и комкая руками чёрные атласные простыни. Тем временем тёмный лорд мощно вдавливая пальцы в кожу, вожделенно ласкал бёдра Асоки, то спускаясь на верхнюю часть ног, то поднимаясь по ягодицам к позвоночнику и с эротическим любопытством изучая уже его.       Вот одна из прохладных, столь контрастирующей с пламенной похотью, металлических рук Вейдера переместилась на живот Асоке, настойчиво массируя его, затем спустилась чуть ниже и коснулась передней части клитора, заставляя Тано буквально сгорать в ледяно-огненном наслаждении, а затем, тёмный лорд вновь взял инициативу на себя и перевернул их в другую позу.       Но нет, Вейдер так и не дал себе очутиться опять сверху, остановившись в тот момент, когда оба они лежали на боку. Ласково гладя ситха рукой по изуродованной щеке, Асока подарила ему очередной поцелуй в губы, крепко обвивая тёмного лорда свободным изящным бедром и сильнее прижимаясь к ситху. Вейдер тоже подался Тано навстречу, чуть глубже входя в неё и делая движения более быстрыми. Его кисть плавно почти дрожа прошлась по плечу, талии, тазу тогруты и опустилась ниже, слегка поглаживая её стройную, приятную на ощупь ногу.       Впервые за долгое время и Вейдеру, и Асоке, им обоим было хорошо. Казалось, это самое время остановилось, и каждому из них хотелось, чтобы оно не заканчивалось никогда. Но у всего в этом мире есть конец. И яркая, обжигающая ночь любви и страсти тоже однажды должна была подойти к своему завершению.       Едва сдерживая непомерное, с каждой секундой всё сильнее приливающее возбуждение, Вейдер властно подмял Асоку под себя, укладывая её обеими обнажёнными лопатками на мягкие атласные простыни, заставляя подчиняться, чему она была не против, и громко стонать, буквально срываясь на крик, от сотрясающих, порхающих тысячей бабочек внизу живота волн оргазма. Ещё секунда, и ситх кончил сам, ласковым, согревающим теплом разливаясь в собственном оргазме по лону Тано. Последний вздох, финальный поцелуй, и поглощённая в эту сказочную ночь безумной, обжигающей страстью пара обессиленно упала на кровать. Чёрные атласные простыни мягко укрывали их обнажённые тела, как полумрак камеры скрыл их маленький греховный секрет.       Прошло некоторое время, возможно, несколько десятков минут, возможно, несколько часов, которые Вейдер и Асока молча пролежали на кровати в объятьях друг друга. Ситх по-царски отдыхал, водрузив голову на чуть приподнятую мягкую подушку, джедайка же, всем своим телом прильнув к покрытой шрамами груди, мягко гладила его мышцы рукой, положив щёку Вейдеру на плечо. До определённого момента они оба молчали, лишь слыша, как в полумраке камеры раздаётся их громкое дыхание, но, в какой-то миг, когда тишина стала невыносимо давящей, Асока, вдруг, ласково повела рукой вниз, а затем задала неожиданный для обоих вопрос:       — Ты говорил, что из-за тьмы погубил свою жену. Кем она была, и что на самом деле с ней произошло?       Асока и сама не знала, зачем сейчас разрушила всю ту идиллию, которая с таким трудом воссоздалась между ними обоими, но этот вопрос мучал её с того самого дня, когда Тано впервые узнала о случившемся с Вейдером. Задав его, тогрута мгновенно пожалела об этом. Она ведь не надеялась, что просто трахнув её в очередной раз, ситх станет откровенничать, или надеялась… Но, в любом случае, вся физически сжалась, ожидая резкой грубости на словах или даже удара по лицу. Как ни странно, его не последовало.       — Ты действительно хочешь это знать? — на удивление спокойно, даже не порываясь в желании в очередной раз придушить тогруту, переспросил ситх, что вызвало у женщины крайнее удивление.       — Да, — чуть сильнее сжавшись, набравшись смелости, ответила она.       Но и в этот раз ни удара, ни удушения не последовало, ничего из того, чего можно было бояться, ничего из того, что могло бы принести боль моральную или физическую. Впервые за долгое время их общения тёмный лорд решил сам открыться Асоке, без каких-либо допингов в виде личных драм и сильных эмоций. Он не кричал, не бил, не прогонял, он просто взял и ответил ей, честно и открыто, и для этого даже не нужно было давление ментальное:       — Моя жена была сенатором Республики, — неожиданное откровение Вейдера заставило Тано вздрогнуть и насторожиться, на какое-то мгновение ощутив в словах ситха нечто знакомое, — А я был джедаем, джедаем, как и многие, полюбившим кого-то в обход правил Ордена. Мы поженились. Всё было хорошо, но она забеременела, а мне стали сниться сны, что она умрёт при родах…       Не в состоянии вновь переживать тяжёлые и болезненные воспоминания о прошлом непоколебимо, тёмный лорд уселся на кровати, слегка склоняясь над собравшейся на ногах простыне и как будто пряча от Асоки глаза.       — Я попросил у магистра Йоды помощи, но тот лишь посоветовал мне отпустить и забыть. Все отвернулись от меня… И лишь Сидиус предложил помощь в спасении жены в обмен на переход на тёмную сторону. Я сделал всё ради спасения жены: я перешёл на тёмную сторону, предал всех, резал юнлингов в храме… А она не приняла меня таким. Она предала, отказавшись от меня и привезя с собой на Мустафар моего учителя, с которым у нас потом был бой, что закончился тем, что я стал таким монстром как есть…       Не в силах говорить дальше, Вейдер замолчал и стыдливо закрыл лицо руками, чувства вины и боли сжигали его изнутри, как когда-то давно снаружи сжигали языки пламени, возникшие из лавы.       Асока ощущала это смятение и эти неподдельные муки страданий, от чего тоже уселась на кровати. И мягким голосом Тано взволнованно вопросила:       — А жена?       Тёмный лорд не стал медлить с ответом, как будто желая разом покончить с болезненной тайной, что мучала его все эти годы, рассказав её хоть кому-то, кроме императора.       — Я задушил её в гневе. Я думал, что не сильно придушил, но не рассчитал сил, как сказал Сидиус. И она погибла. И до недавних пор я думал, что погиб и ребёнок. Но Лея оказалась жива, и она — единственный лучик света в моём тёмном мире.       Вейдер вновь затих, как будто отдавая себя на суд Асоки. И его действительно было за что судить. На совести ситха были тысячи жизней, включая его собственную жену и маленьких, беззащитных, ни в чём не повинных юнлингов. Осознание сего факто ужасало Тано, заставляя каждый раз вздрагивать всем телом от неистового ледяного холодка, вызываемого данными мыслями, каждой из них. Но в то же время, в отличие от жены тёмного лорда, она могла принять его правду, принять и понять, как бы ужасно он ни повёл себя, трезво осознавая, что ради своих близких, тогрута поступила бы так же.       — Сочувствую, — с непомерной тоской опустив голову, женщина ласково положила руку на его истерзанное шрамами плечо, выражая столько поддержки, сколько это вообще было возможно с её стороны.       Асока не ждала, что Вейдер примет её жалость. Но тот, вопреки всему, внезапно водрузил свою грубую механическую кисть поверх её ладони. Вот так, они просидели несколько безмолвных минут, в которых было больше слов, чем каждый из присутствующих мог бы действительно сказать, после чего, холодно столкнув конечность Тано со своего плеча и вновь закрывшись на всех уровнях, ситх сказал:       — Не надо меня жалеть. Я сам во всём виноват, — и, сделав небольшую паузу, настойчиво добавил, — Иди к себе.       Тогрута не стала возражать или обижаться, она лишь, поднявшись с кровати и завернувшись в простыню, которой была накрыта, с грустью и тоской направилась в свои покои, оставляя Вейдера размышлять над его прошлым, и сама задумываясь над тем, что только что узнала, ведь сегодня, ситх стал на шаг ближе от того, чтобы полностью открыться перед ней.