В твоих глазах отражаются планеты

На протяжении двух дней от Винсента не пришло ни одной весточки. Надеясь, что уже на следующей день, после ссоры, тот вернется домой, не важно утром-днем-вечером или даже ночью, Рэй не ожидал получить полное игнорирование и отключенный телефон в придачу. Сколько делал звонков, люди его сообщали как один — начальник отсутствует, оставив все дела на своего зама. Вскоре новость о пропаже дошла и до сыновей. Шквал недоумения отражался на лицах обоих. И мысли были разные. Но ответа на вопросы они так и не дождались. Сиэль вернулся вскоре домой, на инстинктивном уровне желая быть поближе к о-папе, поддержать его, пока а-папа отсутствует не ясно где, заставляя всех переживать. И только Себастьян догадывался где может находиться родитель. По секрету, Винсент сообщал ему о недавнем приобретении охотничьего домика. Для мужской компании. Но на всякий случай парень заехал в загородное имение, мало ли. Вторая попытка увенчалась успехом. Убравшись подальше от цивилизации, в самую глушь, Себастьян, первым делом, заметил у двухэтажного охотничьего дома знакомую марку машины — отцовская. — Не нужно было сомневаться, — сам себе ответил парень, выбираясь из салона своего автомобиля. Неплохое, конечно, местечко у самого леса. А прошагать еще немного и можно на озеро наткнуться. И ни один идиот не станет кого-то здесь искать. Именно на это и рассчитывал Винсент. Стараясь двигаться бесшумно, Себастьян внимательно следил за досками под ногами, чтобы ни одна ни заскрипела. Дверь, на удивление, оказалась не заперта, что позволило без проблем оказаться внутри. И стоило войти, в нос ударил запах дерева и алкоголя. — Черт… — тихо прошипел, а после крикнул: — Отец! Ответа не пришло. Но если бы Себастьян сразу прошел в гостинную, то заметил бы знакомую шевелюру, а после тушу, решившую наглым образом отрубиться поспать. Именно после осмотра каждой комнаты, начиная от той, что ближе к выходу, Себастьян добрался до цели, лицезрев отца в не самом приятном виде. Даже если исключить ужасный перегар, помятая и уже изношенная одежда, грязные волосы, бледный вид и трехдневная щетина вызывали слабый отголосок отвращения. Чуть поморщившись, Себастьян подошёл ближе и наклонился. — Эй, проснись, — позвал не так громко, как в первый раз, и потряс за плечо. В ответ раздалось недовольное мычание и рукой Винсент попытался убрать то, что ему мешает спать. Однако же не получил должного эффекта. Напротив, тряска усилилась, заставляя разлепить глаза. — Приходи уже в себя, пока я не пошел на более сильные меры, влепив пощечину, — слабо усмехнулся Себастьян, присаживаясь перед «убитым» родителем на корточки. — О, есть контакт. Привет, пропавший. Винсент даже не удивился, что его сын тут. В конце концов, тот единственный знает, где может обитать глава семьи. — Чего тебе? — Чего мне? — переспросил, демонстративно вскинув бровь. — Ничего особенного. Но раз ты настаиваешь, первым делом привести себя в божеский вид. Ты в курсе, что уже третий день идёт с момента твоего исчезновения? — В курсе. Винсент поднялся с дивана, направляясь на кухню. После пробуждения дико захотелось пить. Скверное состояние, под ручку с тошнотой, несколько сбивали с намеченного пути, но он упорно двигался вперед. Себастьян шел позади, выполняя функцию подстраховки в случае чего. Проигнорировав стакан, мужчина взял графин и начал пить прямо оттуда. За одиннадцать лет, что Себастьян знает отца, впервые тот предстал перед ним в столь ужасном виде. И виной тому ссора с любимым омегой. Версию папы парень услышал и принял. Теперь ему хотелось услышать и то, что скажет отец. — Что произошло между вами? — спросил он, прильнув к косяку и скрестив руки на груди, после того, как Винсент наглотался воды. — Ничего. Повздорили слегка, — нахмурился тот. Особо рассказывать ему и не хотелось. — И все же? — Ничего! Если не дали то, чего я хотел, найду способ получить это иначе. В данном случае я решил уехать. — Не дали то, чего хотел? Это ты про наказание спать один день в одиночестве? — сдержался Себастьян от того, чтобы фыркнуть. На хмурого отца он продолжал смотреть не мигая, заставляя чувствовать себя максимум дискомфортно под подобным рентгеном. — А ведь наши омежки волнуются. — Я лишь хотел поддержки, а меня выставили уродом, который из сына делает маньяка. Стоит отметить и этот факт. Чуть нахмурившись, Себастьян стал вновь прокручивать в голове слова о-папы. Выходило так, что он хотел уберечь его, Себастьяна, от становления жестоким человеком. До сего момента Рэй всегда поддерживал и оберегал. Какая бы ситуация не произошла, связанная с делами мафии, он принимал своего супруга таким, какой он есть. Но стоило делу коснуться сына — пошло отторжение. Он стал бояться того, кем мог, в дальнейшем, стать Себастьян, если уже сейчас без зазрения совести пытает людей, и обвинил в том Винсента. — Это мое решение. Никто насильно не заставляет меня делать то, что я не хочу. Не проще было бы позвать меня и вместе разобраться с этой ситуацией, а не бросать все, решая убраться как можно дальше? Отец, ты хоть и прав, но поступил очень по-ребячески. — Нет, не проще. Все было бы точно так же. Тебя выставили жертвой, а я бессовестный отец, который затащил тебя во все это, — раздражение плескалось во взгляде. — Мне не тринадцать лет, чтобы не иметь право голоса и «позволять» выставлять себя жертвой, — жестко поставил перед фактом Себастьян, а в его взгляде удивительно хорошо продолжало сохраняться «спокойствие». — И если бы мне пришлось в этом убеждать папу, то так тому и быть, пока не получу признание. А то, что ты скрылся, обрывая все связи, не лучший из твоих поступков. В самом деле, ты что, решил молодость вспомнить, чтобы поступать так необдуманно? Говоря о «переживании» папы и Сиэля, я имел виду не простое волнение с вопросами, где же ты сейчас находишься, а настоящий кошмар, что творится в их головах, где тебя, как минимум, тяжело раненным представляют. — Можешь их успокоить, я живой и невредимый. Но домой не поеду. Не горю желанием, — сказал довольно четко и немного грубо. — Не будет меня, никто не обвинит меня в том, что я тебя затаскиваю куда-то. Подавив внезапную вспышку сильного раздражения, Себастьян, все так же держась на отметке «спокоен», спросил: — И как долго ты планируешь оставаться здесь, запуская себя и затапливая алкоголем? — Сколько захочу. На пару секунд воцарилась грёбаная тишина. Ни Винсент, ни Себастьян не говорили ни слова. Один слегка пошатывался и смотрел куда угодно, только не в сторону внезапного гостя, а второй только и продолжал, что пялиться на отца, пока не решил задать еще один вопрос с дальнейшим прикладыванием сил, если на то пойдет: — Ты сам пойдешь приводить себя в порядок, чтобы выглядеть вновь, как человек, или тебе помочь? — Я еще не собираюсь домой. Воспринимая ответ за отказ, Себастьян отлип от стены и, подходя к отцу, стал закатывать руки. Все что он хотел, исключая момента с возращением домой, вновь вернуть отца в былой вид. Заставить его принять чертов душ, выветрить алкоголь, и заставить побриться и переодеться во что-нибудь свежее, ведь в доме наверняка есть другая, чистая одежда. — Не хочешь по хорошему, я заставлю по плохому, — предупредил Себастьян, а в следующую секунду заломил одну руку мужчины за спину и повел на выход из кухни. Набравшись сил, Винсент сумел освободиться от неожиданного захвата, но нарушенная координация заставила его упасть. Не удержался на ногах. — Дьявол! Вот чего ты хочешь? Я домой не поеду! Надоело сглаживать углы! — Успокойся! — рыкнул на него Себастьян, помогая подняться на ноги, крепко держа чуть ниже плеча. — Не собираюсь я тебя отправлять домой, просто приведи себя в порядок, черт возьми. С нескрываемым раздражением, Винсент грубо вырвал свою конечность из захвата и, развернувшись, отправился в сторону ванной комнаты. Контролировать Себастьян стал на манере грозного супруга, как бы странно это не звучало. Пока родитель принимал душ, он отыскал для того чистые вещи, успел погладить чуть помятую рубашку, а в дальнейшем проследил за тем, как отец бреется и переодевается (грязную и провонявшую одежду выбросил в корзину для белья). Стоило позже услышать, что за все два дня, а сейчас третий идет, Винсент почти ничего не ел, Себастьян отправился на кухню готовить. Пить и ничего не есть — это паршиво, и может привести к разным болячкам. Но что поделать, если готовить совсем не хотелось. Зато теперь нашлась отменная кухарка в лице старшего сына. И возникал вопрос, когда он научился готовить? Ведь когда стал жить отдельно, готовить и следить за порядком стала нанятая горничная. Зная, каковы могут быть последствия после долгого отсутствия пищи и огромного количества алкоголя — Себастьян сварил бульон. А после, когда оклемается родитель, поест суп. — Ешь, — наказал и поставил тарелку с бульоном. — Спасибо, — слабо улыбнулся Винсент. Голода он не чувствовал, но закинуть в желудок что-то надо. Кивнув в ответ, Себастьян сел рядом. — Волнуется значит? — спросил себе под нос Винсент. — Скажешь, что живой и невредимый. Но домой я пока не хочу. — Скажу, — тихо ответил младший альфа, не желая говорить в спокойной обстановке громче, — только я прошу об одолжении. — Каком? — Не запускай себя. Чтобы не было больше того, что я видел недавно. — На душе паршиво, — вздохнул Винсент. — Когда пью, забываюсь. — А потом проблемы с печенью. Тебе сорок четыре скоро будет. Пора завязывать с виски и коньяком. — Я обследовался недавно. Здоров как бык, — слабая усмешка появилась на губах. — И все же, — попросил Себастьян, послав в сторону родителя умоляющий взгляд, — не заставляй и меня за тебя беспокоиться. Хватит и омег наших. — Тц, — Винсент нахмурился, — ладно. — Вот и умница, — позволил себе небольшую улыбку младший альфа, обращаясь к родителю, словно к маленькому ребенку, что пообещал каждое утро есть кашу (или не отказываться от овощей). — По чуть-чуть выпивать можешь, — тут же дал поблажечку. — Вот спасибо за разрешение. — Не за что. Ешь давай. — Да и так половину уже съел. И то, что было съедено все до конца, Себастьян проконтролировал. Последние ложечки заставил доедать через силу, второй раз начав общение с отцом, как с непослушным дитем. — Все, иди отдыхать. — Я тебе не ребенок, — заворчал альфа, осознавая, что хотел бы, чтобы сейчас рядом был Рэй. Но он устал постоянно просить прощения, сглаживать углы. Он виноват, что старается контролировать вспышки гнева, быть хорошим мужем и отцом. И все, что он просил взамен, быть рядом. А его хотели этого лишить. От таких негативных мыслей захотелось вновь напиться. И эту перемену во взгляде очень вовремя заметил сын. Подойдя сзади, он осторожно сжал плечо в знак поддержки. А как только Винсент повернул голову в его сторону, поймал ободряющую улыбку. — Все хорошо. Скоро папа сам будет тебя искать, в надежде вновь увидеться. — Ему от меня тоже отдохнуть надо. Не думать, что я могу вернуться весь в крови и тебя таким украсить. — Не буду с тобой спорить. — Не хочешь шашлыка? — вдруг предложил Винсент. — Быстро замаринуем мясо и пожарим? — Шашлык? — вскинул бровь в неподдельном удивлении. — В твоем-то состоянии? — Нормальное состояние. Я же не острое прошу. Пораскинув мозгами, Себастьян пришел к выводу, что, в принципе, идея неплохая. Мясо будет мариноваться от трех до десяти часов, к этому моменту он постарается поставить отца на ноги, после голодовки и заливания себя алкоголем, и они немного отдохнут вместе, в альфийской обстановке. — Ладно. Давай через час начнем. А пока, правда, иди отдохни. Может, и поспишь. — Что я и хотел сделать, пока ты меня не растолкал. — Тогда иди, — осторожно хлопнув по тому же плечу, Себастьян дождался, когда тот уйдет, и лишь затем достал телефон, набирая своего омежку. — Привет, — через пару минут раздался уставший голос. Сиэль даже не мог заснуть все это время, и сейчас выглядел вялым. — Привет, радость моя, — ласково заговорил Себастьян, — у меня хорошие новости — я нашел отца. — Где он?! — Все хорошо, не переживай. Он жив-здоров и находится в недавно приобретенном доме. Далеко от Лондона, поэтому даже не пытайтесь с папой приехать. Лучше отдохните. Передай, что с отцом все в порядке. — Ты же видел в каком папа состоянии, — заворчал Сиэль. — На нем лица нет от переживания. — Вот поэтому скажи ему, что все хорошо. Отец был не в лучшей форме, когда я его увидел, только недавно стал похож на человека. Так что не думай, что он здесь просто отдыхал. А ссора по какому поводу? Правильно, из-за меня. — Почему? — удивился Сиэль. — Потому что папа не хочет видеть во мне маньяка, — вздохнул тяжко Себастьян и не удержал свою же руку, что потянулась к волосам, дабы их взъерошить. — В общем, я что еще звоню. Меня можете тоже не ждать, я вернусь лишь завтра утром. Пока побуду рядом с отцом. Ты тоже не уходи далеко от папы. — Хорошо. Держи нас в курсе. Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — послав в трубку поцелуйчик (чему его научил сам же омежка), Себастьян дождался ответного послания и отключился. — Что ж, — сказал уже после завершения вызова в пустоту, — посидим за шашлычками.

***

После звонка Сиэль поспешил к о-папе сказать о хорошей новости. Неспокойный, вот уже третьи сутки, на нем лица не было. Прекрасные волосы, собранные в неаккуратный пучок, из которого много прядей выбились, одежда, всегда хорошо сидящая по фигуре, даже в домашней обстановке, представляла из себя невесть что, словно надевал первое попавшееся под руку. И уже третьи сутки не выходил из дома. Уставшим, бездумно смотрящим в окно — таким его застал Сиэль в совмещенной со спальней комнате. — Папуль, — негромко позвал, — Себастьян звонил. Он нашел отца. Услышав новости о супруге, Рэй тут же обернулся, а в его зеленых глазах заплескалась надежда с небольшим испугом, потому что он еще не услышал, все ли с ним в порядке. — Где он? Все хорошо? — Все хорошо. Себастьян сказал, что отец был в неподобающем виде, — Сиэль подошел ближе и осторожно обнял. — Они пока не едут домой. Себастьян остался с ним, приводить в порядок. — Слава Богу… — выдохнул с неимоверным облегчением и сам обнял сына. Тот мог почувствовать, как руки родителя, на его спине, мелко подрагивают. — Вы никогда так сильно не ругались. Я так хочу, чтобы вы помирились побыстрее. — Были у нас подобные ссоры, — тихо заговорил Рэй, стоило привести себя в порядок, перестать трястись, и потянул Сиэля за собой, чтобы они оба сели на диван, — давно, правда, но были. Последний такой серьёзный конфликт случился до свадьбы. Сам понимаешь, как давно это было. — Давай развеемся? Они пусть своей альфийской компанией сидят, а мы на спа, по магазинам и кафе. — А пойдем, — тут же, с ходу, дал согласие Рэй и впервые за долгое время позволил себе слабую улыбку, — отдохнем и телом, и душой. — Тогда я пойду переодеваться! — Иди, — отпустил сына из объятий Рэй, а после, оставшись вновь один, перевел взгляд в сторону окна, — надеюсь, что с тобой и правда все хорошо. Прости меня, любимый.