Семья - это святое

Клаус ухмыляется, слыша слова брата, и медленно отстраняется от замершей в его руках ведьмы, которая смотрит на него мутными зелеными глазами. — Уверен? — поворачивается он к Колу, на лице которого под пристальным взглядом гибрида не отражается не единой эмоции. Черные глаза холодны, а на красивых губах играет насмешливая улыбка. — Мне бы хотелось завершить начатое, — щурится он, склоняя голову, и Клаус кивает. — Что ж, прощай, ведьма, — шепчет он, склоняясь к бледному лицу, — не переживай, скоро ты встретишься со своими сестрами. От этих слов на его лице появляется довольная улыбка, и он, дождавшись, когда Кол окажется совсем рядом, исчезает в темной гуще леса. Виктория чувствует, как на миг оказывается свободной, но на месте ладони гибрида, почти сразу оказываются пальцы ее мужа, от прикосновения которого она невольно вздрагивает. Сил нет совсем, не то, что ударить ненавистного Первородного заклятием, но даже оттолкнуть от себя, и Тори опускает глаза, пытаясь скрыть плещущиеся в них обиду, страх и боль. А Кол все смотрит на нее, не говоря ни слова, изучая знакомые черты. Его жена все также красива, и отчего-то сейчас, в современной одежде — обтягивающих стройные бедра джинсах и короткой кожаной куртке, с распущенными по плечам тяжелыми медно-рыжими локонами, она кажется ему еще притягательней, чем сто лет назад. Двадцать первый век оказывается на удивление к лицу зеленоглазой ведьме, и вампир жадно скользит по ее бледному лицу, впитывая нежную, знакомую красоту, пока его глаза не замирают на длинной шее, которую украшает старинный медальон. Он узнает его мгновенно. Сияющие мелкие изумруды все также идеально сочетаются с глазами стоящей перед ним ведьмы, и Кол качает головой, невольно отгоняя от себя непрошенные мысли. У этого украшения своя история, и из-за него случилось много смертей, прежде чем кулон попал в руки Первородного, который не нашел ничего лучше, чем подарить его жене в день свадьбы. — Ты все еще его носишь? — глухо произносит Кол, и они оба мгновенно понимают, что именно он имеет в виду. Виктория молчит, не удостаивая его ответом, лишь горячие слезы проделывают тонкие дорожки по ее бледным щекам. — Почему? — тяжело выдыхает вампир, не сводя с плачущей жены обжигающего взгляда, — ответь, Тори! При звуке своего имени, ведьма словно оживает, вскидывая на вампира ненавидящий взгляд. — Ты не имеешь права называть меня так, — цедит она, сжимая алые, четко очерченные губы, — и нам ни к чему прелюдии. Просто сделай это. Убей меня. Снова. Зеленые глаза пылают презрением, и Кол застывает ледяной статуей, не в силах пошевелить и пальцем. Его накрывает чувство вины такой силы, что он с трудом выдерживает взгляд жены, морщась, словно от боли. Но вместе с виной, приходят и воспоминания. Их первая встреча, которая совсем не была случайной, ее смущение, робкие улыбки, первый невинный поцелуй. После смерти бабушки, Тори осталась совсем одна, и Кол воспользовался ситуацией. — Я люблю тебя, Виктория Уайт. Я обещаю быть твоей опорой на многие года, клянусь защищать тебя от всех невзгод, — поклялся Кол в церкви, и эти же слова он повторил перед их первой брачной ночью, когда надевал ей тот самый кулон на шею. Невинная ведьма подарила ему всю себя. Впервые в жизни Тори была счастлива. Впервые, и всего неделю. Вампир был нежен с ней в их первую ночь, когда сделал из невинной девочки — женщину, и более страстным в последующие, когда открывал для молодой жены все новые и новые грани удовольствия. Он и сам не заметил, как увлекся ей, проводя вместе все дни и ночи их короткого брака. Властная и сильная бабушка — Регент всегда оберегала внучку от жестокого внешнего мира, и для защиты невинной девочки она создала артефакт, способный убить Первородных, но именно этот камень и погубил Викторию. Опьяненная счастьем молодая ведьма, не думая ни о чем плохом, рассказывала мужу все семейные тайны. Тайны, которые он и так знал. Тайны, которые и привели его в Новый Орлеан. Тайны, из-за которых он женился на ней, следуя плану Клауса, которому донесли о артефакте, который мог погубить всю их семью. Кол знал, что делать. Но отчего-то оттягивал момент, наслаждаясь близостью с рыжеволосой ведьмой, которая сама не осознавая этого, свела его с ума своей чистотой и невинностью. Вот только медлить больше было нельзя, и вампир, скрипя сердцем, выполнил свой долг. Вечер перед гибелью Виктории не предвещал ничего плохого. Она приготовила любимому мужу ужин, и на том же обеденном столе Кол овладел ею, а утром она застала его у тайника с артефактами. — Что ты делаешь в комнате бабушки? — спросила ведьма, удивленно расширяя глаза. Кол медленно повернулся к жене, держа в руках камень. И в его глазах уже не было любви и страсти. Только пустота. Во всяком случае, он приложил все усилия к тому, чтобы это было так. — Нет, Кол! Я бы никогда его не использовала, — горячо прошептала ведьма, устремляясь к мужу, — я бы не навредила ни тебе, ни твоим братьям, я люблю тебя! — Это не имеет значения, Тори, — холодно отозвался Кол, стараясь не смотреть на то, как лицо девушки искажается от боли, — я лишь использовал тебя, чтобы спасти свою настоящую семью. С тобой было весело, и ты мне даже понравилась, но на этом все, — договорив, Первородный вмиг оказался рядом с ведьмой, смыкая ладони на тонкой шее. В зеленых глазах, смотрящих на него, не было ненависти, лишь неверие, отчаянье от того, что он растоптал ее. Девушка даже не сопротивлялась. Хрупкое тело быстро обмякло в руках вампира, и несколько минут Кол еще держал жену на руках, будто осознавая, что именно он совершил, после чего уложил ее на старую кровать и, прихватив артефакт, оказался на улице. Лишь там, к своему удивлению, Кол понял, что лицо его мокрое от слез. Так мерзко Первородный, которого все, включая собственных братьев, считали психом-убийцей не чувствовал себя давно, и даже мысль о том, что он сделал это ради семьи, не особо успокоила вампира, когда он, сжимая в руках проклятый артефакт, направился к братьям. И сейчас, стоя в лесу, вновь держа Викторию за шею, Кол вспоминает это гадкое чувство, которое он не хочет пережить вновь. Не просто не хочет — не может. И Кол отводит руки от дрожащей девушки. — Спрячься, — глухо выговаривает он, собирая слезы со щек ведьмы, — если Клаус узнает, что ты жива, он точно тебя убьет. Беги из Нового Орлеана. Виктория поднимает на него неверящий взгляд, и на миг ее зеленые глаза впиваются в его черные, в которых лишь сожаление и вина, которые вампир уже не может скрыть. — Почему ты меня отпускаешь? — немного выровняв дыхание, спрашивает Тори. — Уходи, пока я не передумал, — недовольно цедит Кол, не в силах оторвать взора от бледного лица своей маленькой жены, которая даже с припухшими от слез глазами, кажется ему удивительно красивой. Вампир гонит от себя эти чувства, качает головой, но все же не может сдержать порыва и прежде чем ведьма скрывается в темноте леса, он едва ощутимо касается нежных губ своими губами. — Прости меня, — шепчет он, — и прощай. Тори на миг застывает, с трудом переводя дыхание. Она смотрит на него своими мутными глазами, и Кол в первый раз не может понять, о чем она думает, нервно кусая свои алые губки. Девушка будто хочет сказать что-то, но затем, она только отчаянно качает головой, и так и не произнеся ни слова, скрывается в сумерках опустившейся на темный лес ночи.