Семья - это святое

— Да брось, Хелен. Дерек смотрит на нее с удивлением, недовольно сводя брови. — Мы тысячу раз спали вместе, — продолжает он, не сводя взгляда с белокурой ведьмы, которая на миг отрывается от приготовления себе места для ночлега на стоящей в углу комнаты софы, — для чего тебе ютится на этой… на этом пуфе! Если ты беспокоишься, что я, то… — Ты прав, Дерек, — наконец отзывается Хелен, не позволяя ведьмаку закончить, — тысячу раз. Но все это было до… — До того, как я совершил самую большую ошибку в своей жизни, изменив тебе? — с горечью произносит тот, не сводя с девушки виноватого взора. «До того, как я умудрилась влюбится в Элайджу Майклсона» — хочет сказать Хелен, но вместо этого только кивает, возвращаясь к софе. — Если ты вдруг передумаешь или тебе будет неудобно… — Все в порядке, Дерек, — перебивает ведьмака девушка, качая головой, — я просто… Дай мне время. — Сколько угодно, ангелочек. Хелен вздрагивает, слыша последнее слово, и ей стоит огромных усилий сохранить улыбку на розовых губах, стискивая их изо всех сил. Дерек отворачивается, направляясь к постели, и ведьма наконец может прикрыть глаза, с трудом подавляя тяжелый вздох. Дело вовсе не в Дереке, не в его измене, не в том, что она держит на него обиду или злость. Хелен благодарна бывшему возлюбленному за спасение, она готова помочь ему всем чем только возможно, и даже простить за причиненную в прошлом боль, но у нее нет ни малейшего желания разделять с ним ложе, подавая ведьмаку хоть призрачную надежду. И она зла на саму себя. Дерек совсем не скрывает своих чувств и намерений, открыто выказывая ей симпатию, и Хелен знает, что с ее стороны единственным правильным решением будет сказать ему всю правду о том, кто в действительности является причиной того, почему у них нет ни малейшего шанса. Знает. Но вместо того, чтобы расставить все точки над «и», она наслаждается яростью и бешенством на лице Элайджи, когда тот видит их вместе, или Крис специально доводит его своими шутками, заставляя показывать то, что Первородный даже не пытается скрыть. Элайджа ревнует ее, и Хелен это нравится. Никогда прежде она не чувствовала такого помешанного на злорадстве удовольствия, наблюдая за чужой болью. Но никто и никогда не причинял подобную боль ей самой, и ведьма в конечном итоге смиряется с муками совести. Да и как не сделать этого, если в чертовом доме каждый предмет, угол, каждая комната напоминает о том, что Майклсон так безжалостно разрушил, разбив ей сердце? Как справится с тем, что в ее ушах вновь и вновь звучат его слова, которые вампир сказал ей в библиотеке в их первый вечер в поместье? Я люблю тебя, Хелен. Она знает, что нельзя ему верить. Борется с собой каждую минуту, даже находит в себе силы оттолкнуть его, когда так безумно хочется сдаться, но от этого ее любовь не становится ни на йоту слабее, а вот боль понемногу отпускает, особенно, когда ведьма видит, как Элайджа страдает от ревности, которая подтверждает то, что он в действительности испытывает к ней чувства. Хелен не знает, что это — возможно, вампир просто считает ее своей собственностью, или же им владеет страсть к ее телу, и он просто хочет вновь получить ее в свою постель, может он просто мучается от чувства вины за то, что использовал ее. Но она точно знает, что должна хотя бы попытаться его забыть, если не хочет всю жизнь провести вот так — сгорая от желания рядом с тем, кто всегда будет выбирать свою семью. Дерек очень слаб, и отъезд Крис, которая восстанавливая его магию заклинаниями, не улучшает положения. Хелен пытается делать отвары, лечить его травами, но вскоре понимает, что все это бесполезно. Ведьмаку нужен ритуал по восстановлению силы, а ей для этого необходимо почерпнуть магию из природных стихий, и ведьма, посоветовавшись с Крис по телефону, выбирает воду. За завтраком, на котором присутствуют помимо нее и Дерека Кол с Тори, Хелен сообщает об этом, и Виктория согласно кивает, поддерживая ее идею. — Может быть нам пойти с вами? — говорит она, поворачиваясь к Колу, который развлекается тем, что подкидывает вверх и ловит губами зеленые виноградинки, — как думаешь? — Думаю, блондиночка справится и без тебя, — улыбается Кол, взор которого устремляется к порогу гостиной, на которой в следующий миг появляется Элайджа, — но вот сопровождение им не помешает. Правда, брат? — Я смогу защитить Хелен! — вмешивается Дерек, сверля старшего Майклсона, ледяное лицо которого не выражает эмоции, злым взглядом. — Я так не думаю, — холодно отзывается Элайджа, щуря глаза, — выходим через час. Перед тем как уйти, Первородный скользит быстрым взглядом на Хелен, которая нервно кусает губы, явно пребывая с полном замешательстве. Она уже собирается что-то сказать, но Элайджа не дает ей такой возможности, вихрем исчезая за порогом библиотеки. — Вот и отлично, — как ни в чем ни бывало улыбается Кол, будто и не замечая царящего в комнате напряжения, — теперь я спокоен за блондиночку. Тори бросает на мужа недовольный взгляд, а Хелен так и сидит, не говоря ни слова, отчаянно жалея о выбранной стихии. Обнажаться перед Дереком уже было проблемой, но присутствие Элайджи… Ведьма судорожно вздыхает, хмуря брови, но в этот миг, будто ее внутренний демон вселяется в Хелен, и на розовых губках на миг показывается коварная улыбка. Кажется, она знает, что делать. К озеру идут втроем, и Элайджа, совсем не подозревающий о замыслах невинной ведьмочки, застывает ледяной статуей, когда она, остановившись у берега, бросает прямо на землю пакет с вещами, и начинает раздеваться. Хелен медленно снимает с себя джинсы, под которыми оказываются крошечные плавки и Элайджа уже не уверен, сможет ли он качественно выполнять роль охранника. Джинсы летят в сумку с полотенцами, а ведьма, обернувшись к мужчинам спиной снимает топ и достает с сумки верх купальника. — Милый, не поможешь мне? Ненавижу эту застежку, — говорит ведьма. Элайджа не верит своим ушам, его лицо расплывается в улыбке и он делает шаг к Хелен. Замечая все это девушка, на лице которой на миг мелькает полная злорадства улыбка (вампир пытается убедить себя, что ему это только кажется) оборачивается к стоящему рядом с ней ведьмаку, одной рукой поддерживая купальник на груди и повторяет: — Дерек, помоги! Элайджа стискивает зубы, с трудом сохраняя на лице маску безразличия. Невыносимо видеть, как Хелен зовет другого на помощь, как позволяет прикасаться к себе, а чертов ведьмак пользуется моментом, проходясь ладонями по бокам и талии ведьмы, на что та заливается громким смехом от щекотки. Бросив на Майклсона быстрый взгляд, Хелен идет к воде, дойдя до которой, поворачивается к стоящем на берегу мужчинам, которые не могут оторвать глаз от ее фигурки, которую совсем не скрывает крошечный купальник. — С тобой все хорошо, Дерек? — с беспокойством спрашивает ведьма, видя что тот так и не снял с себя одежду. — Сейчас, — хрипло отвечает ведьмак и начинает стягивать с себя брюки. Глаза Элайджи еще сильнее сужаются от злости, а руки сжимаются в кулаки, когда вампир случайно замечает, как тело соперника реагирует на обнажение Хелен. — Судя по внешнему виду твоих плавок, тебе не очень то и нужна помощь, — едва слышно цедит вампир. Разорвать ведьмака на части, напоить своей кровью Хелен и убить ее, чтобы она обратилась в вампира, а затем внушить ей все, что ей нужно знать, а что не нужно — внушить забыть. И увезти далеко-далеко, там где их не нашла бы даже Кристина. Эта безумная картина стоит у Первородного перед глазами, и на мгновение он решает, что это единственное правильное решение. Огромным усилием воли Элайджа гонит от себя эту мысль. Вместо этого, вампир наблюдает, как Хелен и Дерек стоят по пояс в воде, держась за руки, проводя ритуал, который кажется длится уже вечность, и уже вечность ведьмак пялится на грудь его любимой. Слишком близко их тела, слишком все интимно. Элайджа уверен, что если бы не его присутствие на берегу, то ослабленный Дерек, не смотря ни на что, нашел бы способ склонить Хелен к близости. И это сводит с ума. Сильный всплеск воды отвлекает Майклсона от мыслей об убийстве. Он поднимает взгляд, и видит, что парочка возвращается к берегу. — Мне намного лучше, спасибо, ангелочек, — ласково говорит Дерек, обнимая Хелен. — Ладно, детишки, поплавали и хватит, здесь не безопасно, — прерывает идиллию Элайджа, не сводя взгляда с белокурой ведьмы, лицо которой сливается с цветом ее волос. Она склоняется за полотенцем, и хрупкое тело обмякнув, падает прямо на землю, и лишь вампирская скорость Майклсона не позволяет девушке на оказаться на влажной траве. Он подхватывает ее на руки, бережно прижимая к себе, не обращая внимания на недовольство Дерека, который что-то с возмущением пытается сказать, но тут же замолкает, когда Элайджа поворачивает в его сторону лицо, на котором на миг появляется обличье монстра. Ведьмак отступает, не говоря больше ни слова, но Майклсону на это, кажется, плевать. Сейчас значение имеет лишь белокурая ведьма, которая медленно поднимает веки, скользя взглядом по его лицу. — Я в порядке, просто нужно отдохнуть, поспать, — словно в тумане отвечает Хелен и теряет сознание. Элайджа укутывает ее в полотенце и несет в машину. Дерек молча следует за ним, и вампир опустив Хелен на сидение рядом с собой, поворачивается к ведьмаку, на лице которого тут же отражается страх, настолько свирепо выглядит Первородный. — Я думаю, не стоит говорить тебе о том, что будет с тобой, если она пострадает, — холодно цедит вампир, не сводя с Дерека тяжелого взгляда, — я бы убил тебя прямо сейчас, но Хелен вряд ли придет от этого в восторг когда очнется. Поехали. До самого поместья в машине не звучит ни единого слова.