Семья - это святое

Дорога до особняка Майклсонов пролетает перед Элайджей за долю секунды, словно в тумане, пока Клаус вдавливает педаль газа в пол своего внедорожника, с силой сжимая ладонь Кристины. Первородный смотрит в бледное лицо черноглазой ведьмы, и с каждым мгновением, он понимает, что ее паника, предчувствия относительно сестры вовсе не игра гормонов, свойственная ее положению. Кристина напугана, очень сильно, и ее страх лишь возрастает, когда она не может дозвониться до Хелен, слушая длинные гудки. Стиснув зубы, Элайджа достает из кармана свой телефон. И замирает. На темном экране светится знак нового голосового сообщения, и вампир знает от кого оно. Его пальцы дрожат, когда он очень медленно нажимает на мигающий конвертик. Безжизненный голос Хелен ударяет в виски, и все вокруг застывает, сливается, исчезает. Лишь чувствуя на плече ладонь Клауса, который не сводит с него пылающего взгляда, Элайджа возвращается к реальности. — Это еще ничего не значит, — говорит он, явно имея в виду сообщение Хелен, которое уловил его острых слух, — она могла просто… Клаус замолкает, видя лицо брата, которое напрягается, превращаясь в ледяную маску. Элайдже Майклсону нет нужды отключать чувства. Он и сам может управлять ими как пожелает. А уж с болью справляться он научился за тысячу лет потерь едва ли не лучше всех. Вот только крохотная надежда все еще плещется в темных глазах, и стоит им оказаться у порога дома, он устремляется вперед, отчаянно напрягая слух. Но не слышит ничего. Ни дыхания, ни биения сердца, ничего, что говорило бы о том, что в доме есть хоть один живой человек. Ничего, что могло бы спасти его от темноты. Сохранить его сердце. Оставить душу. Хелен он находит в гостиной, лежащей на полу, и Элайджа сам не понимает, как оказывается с ней рядом, прижимая к себе хрупкое тело. Он просто замирает, не слыша ничего вокруг, и смотрит на ее безжизненное лицо, пока оно не становится размытым от слез. Он слышит крик Кристины, дрожащий голос Клауса, но все это уже не имеет ни малейшего значения. Остается только боль. И вина. Это он ее убил. Своим упрямством. Никому не нужным благородством. Совершенно безумным, маниакальным желанием сохранить ее человеческую жизнь, не думая о том, чего хочет она. Не считаясь с ее желаниями. Погруженный в свои мысли, он не замечает, как лицо Кристины из бледного, искаженного болью, постепенно проясняется, и только в черных глазах вспыхивает ярость такой силы, что даже Клаус отступает, чувствуя, как от ведьмы исходят волны магии, от которых все вокруг начинает дрожать. — Подумай о ребенке, Крис, — выдыхает гибрид, пытаясь привлечь возлюбленную к себе и хоть как-то успокоить, но это не дает совершенно никаких результатов, — прошу тебя… — Я убью ее, — шипит ведьма, — просто убью. На лице Клауса застывает недоумение и шок, когда он видит, как Кристина вихрем оказывается рядом с Элайджей и со всего маху бьет по лицу сестры. — Что ты делаешь?! — рычит старший Майклсон, и на его лице появляются темные вены, когда он тянет к себе тело Хелен, — ты сошла с ума?! — Я? — почти истерично смеется Крис, — о, нет! А вот она… — Кто она? — не выдерживает Клаус. — Она! — кричит ведьма, указывая на Хелен, и в этот миг лицо Элайджи ошеломленно застывает, потому что он слышит вздох. Тихий вздох, который делает покоящаяся в его руках ведьма. Понимание накрывает его волной, ослепляя. То, почему Хелен могла внезапно ожить понятно, как божий день, и Элайджа вспоминает, как утром, когда ведьма порезалась, готовя завтрак, ион по привычке, даже не придав этому значения, дал ей глоток своей крови, от которой Хелен привычно отказывалась, морща свой маленький носик. Она обманула его. Сыграла свою роль просто безупречно, так, что он даже не заподозрил ее мотивов. Хитростью получила то, что хотела, а после лишила себя жизни. Стала вампиром, как и желала, наплевав на его мнение. На то, какую причинила ему боль. Голубые глаза резко распахиваются и хрупкое тело, под ошеломленными взглядами Крис и Клауса, выгибается дугой. В гостиной воцаряется полная тишина, пока Хелен медленно приходит в себя. Она поднимает виноватый взгляд на Элайджу, который отстраняется от нее, неверяще качая головой, но прежде, чем она успевает сказать хоть слово в свое оправдание, комнату наполняет звенящий от ярости голос Кристины. — Как! Ты! Посмела! — Крис, я… — Как ты могла?! — задыхается ведьма, делая шаг вперед, и нависая над Хелен, — ты хоть подумала о том, что я почувствую твою смерть?! Знала какую это причинит мне боль?! — Прости, — едва слышно шепчет та, и голубые глаза наполняются слезами, — но вы… Вы не оставили мне выбора. Вы бы никогда не дали мне сделать то, что я хочу. — И тебе не приходило в голову, что мы правы? — раздается ледяной голос Первородного, от которого ведьма невольно вздрагивает, пораженная его тоном. — Прошу, Элайджа… — Ты соврала мне, — цедит он, щуря глаза, — обманом получила мою кровь. — Я не врала, — пытается оправдаться Хелен, — тогда — нет… Но потом… Я подумала и… — Решила воспользоваться моментом? — окидывает ее холодным взором Майклсоном, — браво! Не ты ее научил? Элайджа переводит взгляд на Клауса, который лишь качает головой, и кажется до сих пор не верит в произошедшее, но потом с его губ срываются тихие слова. — Сделанного не воротишь, — смотрит он в упор на брата, — Хелен теперь одна из нас. Пророчество сбылось. Ты должен научить ее контролю. — Не уверен, что слово «должен» в данном случае уместно, — выплевывает Элайджа, а затем вихрем исчезает за порогом, оставляя Хелен с широко раскрытыми глазами. — Он ушел… — с болью выдыхает она. — Наверняка за донорской кровью, — закатывает глаза Клаус, — а ты смелая, блондиночка… — И глупая! — вмешивается в разговор все еще злая Кристина, — ты ведь могла погибнуть! — Прости, Крис, — поднимается на ноги Хелен, — я просто не могла поступить иначе. Теперь мы все в безопасности. — И ты стала живым трупом, питающимся кровью, — поджимает губы ведьма. — Полегче, любовь моя, — смеется гибрид, — ты и сама недалеко ушла от сестры. Кто недавно впился в мою шею и… — Это малыш! — возмущенно перебивает его Кристина, и ее лицо заливается краской стыда, а на лицах гибрида и Хелен невольно появляются улыбки. Они не сразу замечают, как в гостиную возвращается Элайджа, держащий в руках пакет с багровой жидкостью. — Я же говорил, — самоуверенно тянет Клаус. — Это тебе, — не обращая внимания на тон брата, холодно произносит тот, бросая пакет в сторону Хелен. Девушка ловит его без усилий, и взгляды всех присутствующих сосредотачиваются на ней, пока дрожащие пальцы разрывают плотную упаковку, и тонкие крылья носа начинают трепетать от запаха крови. Она поднимает глаза, и смотрит на Элайджу, лицо которого не выражает совсем ничего. — Прошу, пойми меня. — Пей, — сквозь зубы говорит тот, и Хелен медленно делает первый глоток, словно повинуясь приказу. Жар разливается по телу, кожа горит огнем и все внутри пылает. Ей завладевает новая магия, гораздо более сильная, и все вокруг становится совершенно другим. В нос ударяют запахи, уши улавливают самые тихие звуки, и глаза видят мельчайшие пылинки, кружащиеся в воздухе. Хелен Уайт больше не ведьма. Она становится вампиром. Но тот, ради кого она пошла на этот шаг, молча уходит, не говоря ей ни слова. Вина, досада, любовь, боль и упрямство смешиваются в обжигающий коктейль и Хелен будто выпивает его залпом, моментально хмелея. Она уже не видит ни сестру, ни Клауса, и сама не понимая как, на вампирской скорости устремляется за Элайджей. Она не позволит ему уйти. Только не сейчас, когда у них впереди целая вечность.