Другая весна

      Большой куст голубой гортензии наклонился почти до земли. Крупные соцветия и сочные изумрудные листья размером с мою ладонь отяжелели от дождя, а бурые стебли легли на каменную дорожку, преграждая нам путь. Я резко остановилась, едва не наступив на цветы, и дёрнула Шому за руку. - Стой!       От неожиданности он развернулся на сто восемьдесят градусов и выронил ветровку, которую держал на вытянутых руках. Мокрая ткань незамедлительно упала на наши головы. - Что случилось? – откуда-то из-под куртки я услышала глухо звучащий испуганный голос . - В чём дело? – переспросил Шома более уверенным тоном, когда мы наконец отлепили от лиц холодный кусок чёрной синтетики.       Я старательно вытирала со лба и щёк беспрестанно текущие струи воды и переводила свой взгляд с освещающих непроглядную мглу окон дома на Шому. Мне было как-то… не по себе, словно я иду на очень важный экзамен совсем к нему не подготовившись. Шома переминался с ноги на ногу и терпеливо ждал объяснений, смаргивая с длинных ресниц прозрачные капли. - Я… Знаешь, мне немного страшно, - честно призналась я. - Страшно? Потому что мы идём к твоим родителям? – уточнил он.       Я молча кивнула. - Потому что я в таком виде? – Шома выглядел расстроенным и потерянным, хотя ещё минуту назад был полон решимости. - Совсем нет! – я отрицательно помотала головой, потому что причиной моего страха был вовсе не наш внешний вид.       Я вообще не могла объяснить, чего я боялась. Просто тряслась будто бы без причины, как травинка на ветру. - Думаешь, я им не понравлюсь? - Боюсь, что наоборот, - я тяжело вздохнула, представив на миг мамину реакцию на появление Шомы в нашем доме. - Киоко-тян, извини, но я не понимаю, как можно бояться того, что я понравлюсь твоей семье, - он окончательно растерялся и принялся пересчитывать бутоны на соцветиях, перебирая их пальцами. У меня сжалось сердце от внезапно пронзившей мысли, что я могла обидеть его своими глупыми словами, поэтому я поспешила объясниться: - Понимаешь, из моей семьи только я не знала, кто ты такой… Ну, как же тебе объяснить… - я шумно выдохнула и стала накручивать на палец кончик хвоста. Дождь тем временем продолжал щедро поливать наши окрестности. - И что из этого следует? – Шома пытался помочь мне с признанием, но по его взгляду было видно, что он в полной растерянности от происходящего.       Я набрала в лёгкие побольше воздуха и, зажмурившись, выпалила на одном дыхании: - Я переживаю, что моя семья может излишне эмоционально отреагировать на твоё появление в доме и обидеть тебя своим поведением. Мне бы хотелось, чтобы они видели в тебе того Шому Уно, которого вижу я, а не того, о котором снимают сюжеты для телевидения. Но мы – простые люди, которые до этих пор никогда не встречали кого-то «из телевизора», поэтому я не могу тебе пообещать, что всё будет так, как мне бы хотелось. Я знаю, что ты тоже этого хочешь, поэтому я и переживаю…       Я не договорила, потому что почувствовала прикосновение – Шома крепко взял меня за руку и смело шагнул в сторону крыльца, на ходу произнося: - Тебе нечего бояться. Просто доверься своей семье. И мне, - добавил он после короткой паузы.       Открыв дверь своим ключом, я пригласила Шому войти. В эту же минуту из кухни показалась голова Мегуми: сестра весело подмигнула нам и тут же скрылась за стеной - наверное, поспешила сказать маме и папе, что в доме гость.       Гостевые тапочки Шоме были велики так же сильно, как и мне, поэтому мы решили, что безопаснее их вовсе не надевать, чтобы не споткнуться. Он поставил свою сумку на маленькую скамеечку возле входа и расправил на вешалке насквозь промокшую ветровку. - Может, лучше положить её в сушилку? Так она точно высохнет быстрее.       Мы с Шомой синхронно повернулись на голос Мегуми, раздавшийся у нас за спиной. Я замерла, увидев, что сестра стоит не одна: по правую руку от неё стояли мама и папа. На маме был праздничный фартук, который она забыла снять и теперь пыталась незаметно развязать завязанный на животе узелок, при этом раскланиваясь и улыбаясь. Папа в простом домашнем костюме возвышался над всеми нами на целую голову; его ласковые мудрые глаза с одобрением взирали на Шому. Это придало мне уверенности и успокоило. - Познакомьтесь, это Уно Шома, мой друг. А это – мои родители, господин и госпожа Сато, и моя старшая сестра Мегуми, с которой вы уже знакомы. - Добрый вечер, господин Сато, - Шома вежливо поклонился отцу и повернулся к маме, склоняясь в низком поклоне, - госпожа Сато, для меня большая честь быть гостем в вашем доме.       Мама не переставала улыбаться и заверять, что она тоже невероятно рада визиту Шомы, но в целом она была гораздо спокойнее, чем я ожидала. - Рад новой встрече, Мегуми-сан.       Шома с поклоном пожал протянутую сестрой руку, и на этом ритуал приветствия был завершён. Мама вернулась в кухню, чтобы завершить последние приготовления к ужину, папа последовал за ней, а мы втроём всё ещё оставались в прихожей. Не знаю, как остальные, а я пребывала в каком-то странном оцепенении и в звенящей пустоте, что царила у меня в голове, никак не могла отыскать подходящие к случаю слова. - Вот это вас дождь прополоскал, - присвистнула Мегуми, глядя, как с нашей одежды к ногам стекает дождевая вода, образовывая на светлом полу маленькую лужицу, - нужно переодеться скорее, чтобы не заболеть.       Сестра поманила нас рукой, и мы с Шомой покорно последовали за ней на второй этаж. - У вас красивый дом, - шепнул Шома, поднимаясь по лестнице рядом со мной, - в таком доме хочется бывать чаще.       Я хотела так же тихо сказать ему в ответ, что я буду рада, если он будет навещать нас как можно чаще, но Мегуми, шедшая на два шага впереди нас, опередила меня с ответом: - Здесь тебе всегда рады, Шома-кун, - она обернулась, глядя на нас поверх плеча, на её пунцовых губах расцвела улыбка, - приходи к нам чаще.       Мы с Шомой обменялись удивлёнными взглядами – Мегуми заставила нас застенчиво улыбаться и краснеть, думая о перспективе частых встреч у нас дома.       В комнате для гостей было довольно свежо, поэтому сестра поспешила закрыть окно и задёрнуть шторы, пряча всё происходящее здесь от случайных зевак за серыми полотнами портьерной ткани. Шома застыл у ближайшей ко входу стены, в нерешительности то убирая руки в карманы, то вынимая их. Я поймала его растерянный взгляд и одними губами прошептала «Всё хорошо!» и подмигнула. Красивые, чётко очерченные губы тронула смущённая улыбка; Шома слегка кивнул в ответ, от чего мокрые волосы упали ему на лоб, спрятав в тени чёрные сияющие глаза. - Мегуми, помоги мне найти какую-нибудь сухую одежду для Шомы, пожалуйста. Сестра изучила Шому беглым взглядом и вынесла вердикт: - Ну, спортивные брюки, допустим, я дам ему свои. Носки поищи у себя - я видела у тебя не распакованные пачки новых. А футболку придётся просить у папы – не думаю, что Шома хотел бы спуститься к столу в чём-то с единорогами или стразами на всю грудь, я права? – Мегуми повернулась к Шоме, ожидая от него подтверждения своих слов. - Совершенно верно, мне очень не хочется произвести на ваших родителей плохое впечатление.       Мегуми удовлетворённо кивнула в ответ на его слова и скрылась в своей комнате. За это время я успела сбегать вниз и взять с папиной полки одну из его домашних футболок – простую чёрную майку из хлопка с v-образным вырезом и белой вышитой птицей на плече.       Мы с сестрой одновременно оказались в гостевой комнате: я с отцовской футболкой, а она со своими серыми трикотажными брюками, на которых по бокам были нашиты розовые лампасы. - Прости, Шома-кун, ничего более подходящего я не нашла, - извиняющимся тоном Мегуми обратилась к Шоме, который принял у нас из рук сухую одежду и вежливо поклонился. - Всё в порядке, меня устроит любой наряд. Эти брюки, правда, кажутся мне очень знакомыми…       Я густо покраснела, понимая, что Шома имеет в виду нашу пробежку в парке. - Ну да, всё верно. Киоко иногда совершает бандитские налёты на мой гардероб, - невозмутимо пояснила Мегуми, и они дружно рассмеялись.       У Шомы очень забавный смех, и если он начинал смеяться, я не могла устоять и вскоре тоже смеялась не столько над шуткой, сколько над ним самим. - Пойду-ка я посмотрю, что там с ужином, - спохватилась сестра, - как бы мама не передержала овощи, у неё с этим бывают проблемы.       Я посмотрела на Шому, заранее зная, как он отреагирует на слово «овощи». Интуиция меня не подвела – он неосознанно скривился, наморщив нос, и мне даже показалось, что он брезгливо передёрнул плечами. Мегуми не придала значения этому эпизоду, зато когда сестра вышла из комнаты, я не удержалась, чтобы не пошутить: - Не ожидал такого кошмара на первой встрече с родителями, правда?       Я хихикала, прикрывшись рукой, и ждала, когда же Шома поймёт, что это шутка, однако, понимание где-то задерживалось. - Это такая проверка? – он пару раз быстро моргнул, так, что кончики длинных ресниц коснулись чуть влажных, спадающих на глаза прядей. Шома выглядел ещё более растерянным, чем всегда, и мне пришлось его успокоить, потому что выходило совсем не вежливо. - Никто не знает, что ты не любишь овощи, просто мама приготовила их как обычно готовит на ужин. Конечно же, тебе не обязательно их есть, если ты не хочешь.       Шома как-то неопределённо склонил голову к плечу, изучая взглядом потолок. Я невольно посмотрела в том же направлении, но не увидела ничего, кроме крохотных трещин на побелке и довольно крупного паука в углу. Оторвавшись от созерцания потолка, я наконец сдвинулась с места: - Пойду, пожалуй, тоже переоденусь и принесу тебе сухие носки. Получив в ответ утвердительный кивок, я быстро прошмыгнула в свою спальню и прикрыла за собой дверь.       Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы перевести дыхание и осознать, что прямо сейчас, пока над городом бушует гроза, Шома стоит в соседней комнате. Отделённый от меня тонкой стеной, в папиной футболке и штанах моей сестры, теперь он был ещё ближе ко мне, чем под крышей гаража Ямаути. Я несмело улыбнулась бледной счастливой девчонке, что смотрела на меня из зеркала. И всё же, факт пребывания Шомы у нас в гостях ещё только предстояло осмыслить, а сейчас нужно было как-то успокоить отчаянно рвущееся из груди сердце.       Я открыла шкаф и сняла с вешалки простое чёрное платье из тонкого хлопка с узкой полоской кружева по подолу. Мне очень хотелось выглядеть элегантно и женственно, но не нарочито, а это платье оказалось единственным, которое соответствовало случаю. Надеюсь, Шома не смутится ещё больше, увидев меня в нём – не хочу, чтобы он чувствовал себя неловко в чужих вещах, но внутренний голос настойчиво советовал мне сделать выбор в пользу платья. Отбросив сомнения, я наспех причесалась, схватила пару серых носков и вернулась в гостевую комнату.       Я тихонько постучала в приоткрытую дверь и, услышав приглашение, всё ещё с опаской вошла внутрь. - Ой… Что ты делаешь? – вырвалось у меня.       Шома стоял в потоке приглушённого света, завёрнутый в папину футболку как тунец в рис. Он уже просунул голову в ворот, но обе его руки находились под футболкой словно в футляре. - А? – он удивлённо приподнял брови, одну за другой ловко вытаскивая руки из пройм футболки.       Шома уже успел сменить свои чёрные брюки на девчачьи, и теперь у его ног высилась тёмная горка мокрой одежды. - Ты делал что-то странное с майкой, что это было? – я повторно задала свой вопрос, протягивая Шоме свои носки и собирая разбросанные по полу вещи. Он опустился в кресло рядом со мной и, покусав ноготь большого пальца, просто ответил: - Я всегда так надеваю футболки. - Тебе говорили, что это выглядит странно? – уточнила я. - Много раз, - невозмутимо ответил Шома и пожал плечами, - мне так удобно.       В самом деле, вдруг подумала я, какая разница, кто что скажет, если ему так удобно? Пока я размышляла над влиянием общественного мнения на неокрепшие умы, Шома справился с носками, поднялся с кресла и теперь стоял напротив меня, переводя взгляд своих сияющих в свете лампы глаз с моего лица на вещи в моих руках и обратно. Я же, как зачарованная, смотрела на глубокий вырез футболки (которая предсказуемо оказалась ему велика) и мерцающий золотым блеском квадратный кулон у него на шее. Эта строгая геометрическая подвеска почти всегда была на нём, но почему-то только сейчас она показалась мне такой притягательной, что я не могла отвести от неё глаз. - Красивый кулон, - я почувствовала, как в горле пересохло от волнения. - Нравится? – спросил Шома. - Очень, - честно призналась я, встречаясь с ним взглядом и чувствуя, как начинаю краснеть. - Это подарок спонсоров, у меня их несколько.       С этими словами Шома снял с себя подвеску, подошёл ближе и спросил, можно ли одеть её на меня. Я только кивнула и прикрыла глаза, когда он наклонился ко мне, осторожно убрал мои волосы и застегнул замок у меня на шее. Квадрат из золотистого металла, хранящий на себе его тепло, приятной тяжестью лёг между ключиц. - Пусть он будет у тебя. Теперь, надевая этот кулон, я буду думать, что точно такой же украшает и тебя.       От Шомы пахло дождём и звёздами, его лёгкое, как ночной ветер, дыхание запуталось в моих волосах, когда он приблизился ко мне. Я продолжала неотрывно смотреть на опустевший треугольник нежной кожи, светящийся в глубоком вырезе футболке, чувствуя, как картинка перед глазами начинает расплываться то ли от напряжения, то ли от слёз. Я не знала, что принято делать или говорить в таких случаях, и Шома тоже молчал, бархатным взглядом изучая моё лицо – я не столько видела это, сколько чувствовала. Ощущение какой-то странной незавершённости никак не покидало меня. Наконец я поняла, чего так отчаянно не хватало этому ритуалу передачи украшения, какой момент мы чуть было не упустили.       Прижав вещи покрепче к себе, я на шаг сократила расстояние между нами, подалась вперёд и коснулась губами тёплой шоминой щеки. В момент сближения наших лиц я успела заметить лёгкое удивление в его красивых глазах, созвездие светлых родинок на полумесяце улыбки и беспорядочно рассыпавшиеся, почти высохшие каштановые кудри. По моей руке, от неприкрытого плеча до запястья, скользнули его тёплые пальцы, будто пересчитывая мурашки, вызванные самим этим прикосновением. Время для нас замерло, и кто знает, как долго мы простояли бы вот так, не смея пошевелиться, если бы в космической тишине комнаты не скрипнула старая дверь, красноречиво намекая на присутствие кого-то третьего.       Я вздрогнула и отпрянула от Шомы на пару шагов, стараясь вернуть себе спокойное лицо и с треском проваливая попытку казаться невозмутимой. - Э… Я просто хотела сказать, что ужин готов, - Мегуми стояла на пороге с ужасно виноватым видом, жестом указывая на находящуюся прямо под нами кухню, - извините, что помешала. Я правда не хотела! Извините…       Шома первым откликнулся на извинения сестры: - Не нужно извинений! Всё в порядке! - Да, - поддержала я его, отчаянно борясь со смущением и досадой, - просто Шома подарил мне свой кулон, смотри!       Я приподняла украшение двумя пальцами, чтобы сестра получше разглядела его. -Потрясающий подарок, - восхитилась Мегуми рассматривая переливающийся в лучах искусственного света кулон, - я бы за такой тоже поцеловала.       Последнее предложение она произнесла одними губами и подмигнула мне так, чтобы Шома ни о чём не догадался. Я улыбнулась словам сестры, спрятав лицо за распущенными волосами – кажется, у нас появился первый секрет на троих.       Как и следовало ожидать, Шому усадили на лучшее место – между отцом и Мегуми, а мы с мамой сидели напротив, и это было очень опасно, потому что Шома мог видеть мамино лицо, а я - нет, и лучше бы было наоборот! Однако, мои опасения были напрасны, потому что мама никак не выдавала свой восторг от присутствия за ужином такого гостя. - Уно-сан, Вы, верно, много путешествуете по роду вашей деятельности?       Папа ловко орудовал палочками в своей тарелке, отламывая кусочки рыбы, один за другим отправляя их в рот и успевая при этом задавать Шоме вопросы. - Да, господин Сато, мне часто приходится посещать разные страны, но лучше всего я чувствую себя дома, на родине.       В отличие от папы, Шома не успевал поднести ко рту свою еду, как папа задавал ему очередной вопрос , и палочки возвращались обратно в тарелку. - Юичи, ты не даёшь Уно-сан и кусочка проглотить! Прошу тебя, перестань приставать к нему с расспросами, давайте мы все спокойно поедим, - не выдержала мама, когда заметила, что шомина порция так и осталась нетронутой. - Правда, что-то я разболтался, - согласился папа и обратился к Шоме снова, - это, знаете, влияние возраста сказывается – старикам очень хочется беседовать с молодыми людьми, в которых так много энергии, как в Вас, Уно-сан.       Шома смущённо улыбнулся и кивнул головой, не зная, что ответить на эти папины слова, но, к счастью, отец и не ждал ответа – он сразу же переключился на еду, принимая из маминых рук блюдо с тушёными овощами. - Уно-сан, прошу, угощайтесь , - с этими словами он протянул овощи Шоме, а у меня замерло сердце в ожидании его реакции. - Спасибо, - только и ответил Шома, невозмутимо накладывая брокколи в свою тарелку, а я в этот момент сморщилась за него, представляя, как сейчас шомина вежливость будет работать ему во вред.        Не знаю, как бы я повела себя в такой ситуации, если бы на важной встрече мне пришлось есть блюдо, которое я на дух не переношу. Однако, Шома нашёл достойный выход: на каждое соцветие брокколи приходился хороший кусок жареного мяса, он объединял их вместе и отправлял в рот. Думаю, никто так и не догадался, чего ему стоил этот семейный ужин, состоящий процентов на тридцать из ненавистных тушёных овощей. Улучив момент, когда Шома поднял на меня глаза, оторвавшись от еды, я ободряюще подмигнула ему, закусив при этом губу, чтобы не рассмеяться. Шома сделал то же самое, пряча улыбку за стаканом воды. - Уно-сан, позвольте поинтересоваться, чем занимаются ваши родители? – папа решил, что у нас всех было достаточно времени, чтобы поесть, поэтому он вернулся к беседе.       Шома разочарованно отложил палочки в сторону, выразительно посмотрев на оставшееся в тарелке мясо и словно мысленно попросив у него прощения за то, что не может его доесть прямо сейчас. Чтобы снова не рассмеяться, я принялась усиленно жевать свой рис, почти не слушая, о чём говорят Шома с мамой и папой, потому что прекрасно знала о его родителях всё, что мне положено было знать. Хоть мне совсем скоро должно было исполниться двадцать, я всё ещё ощущала себя ребёнком и не любила разговоры о работе, должностях и званиях, считая, что все эти понятия принадлежат миру взрослых, к которому я не имею никакого отношения. - Уно- сан, насколько уместно спросить вас о ваших выступлениях? – робко поинтересовалась мама, когда разговор о родителях Шомы был исчерпан. - Можете спрашивать всё, что угодно, госпожа Сато, - заверил её Шома, и пока мама придумывала свой вопрос, он успел подчистить тарелку и выглядел в связи с этим весьма счастливым. - Мы очень болели за вас на Олимпийских играх и понимали, сколько труда вложено в вашу медаль, но мне лично всегда было интересно, сколько спортсмены тренируются для достижения таких результатов?       Взгляды всех присутствующих за столом были обращены на гостя, который в свою очередь, склонив голову набок и пожевывая обветренные губы, подсчитывал, сколько же часов уходит у него на тренировки. Запутавшись, он начал вслух перечислять все виды подготовки и примерное время, что тратил на них. Совместными усилиями была выведена внушительная цифра, и я буквально увидела во взгляде своих родителей вспыхнувшее ярче прежнего уважение к нашему гостю. Моя гордость за Шому в этот момент была сильна, как никогда. - Шома-кун, расскажи о подарках, которые тебе дарят, ну и вообще о разных фанах? – попросила Мегуми, которая обожала тему подарков и давно желала выяснить этот вопрос у Уно-сеншю. Он выпил воды и откашлялся, прежде, чем ответить, но мне показалось, что таким образом Шома просто взял паузу, чтобы успеть припомнить все полученные дары и рассказать о самых интересных. - Подарков дарят очень много. Не так много, как Ханю – сеншю, но вполне достаточно, чтобы забить ими номер, - рассмеялся Шома и начал перечислять: - Дарят шоколад и другие сладости, игрушки всегда дарят, цветы, конечно, а ещё пишут письма и подписывают открытки, многие одежду дарят… - И что ты со всем этим делаешь? – поинтересовалась Мегуми, докладывая рис на общую тарелку. - Сладости в основном раздаю – мне столько нельзя, но и выкидывать тоже плохо, поэтому дарю друзьям, - папа очень внимательно слушал рассказ Шомы, словно анализируя сказанное, - игрушки отправляются в детские дома, туда, где они действительно нужны. Письма пытаюсь читать, но их слишком много. Ну а одежду я забираю всегда и почти всю её ношу, а если не подходит мне, то отдаю её брату.       Папа удовлетворённо кивал, одобряя Шомино распоряжение подарками и словно позабыв, что он находится за столом не один. Я очень переживала, как отец воспримет Шому, но, кажется, всё шло вполне неплохо и они нашли общий язык. - Ещё дарят рисунки, много рисунков, - рассмеялся Шома, жестом показывая, как много своих портретов он получает каждый раз, когда выступает. - Кстати, о рисунках, - оживилась Мегуми, - Киоко отлично рисует, ведь правда?       После того, как родители подтвердили слухи о моих творческих способностях, сестра обратилась ко мне: -Киоко-тян! Ты ведь можешь нарисовать портрет Уно-сан?       Я кивнула, не смея поднять глаза и чувствуя, как уши окрашиваются в бордовый цвет. Никто не знает, сколько его портретов у меня в альбоме… - Это правда, Киоко-тян? – Шома поднял на меня удивлённые глаза, ведь я ни разу и словом не обмолвилась, что умею рисовать. - Да, - кивнула я, - немного рисую для себя.       То ли от душного воздуха, наполняющего кухню, то ли от избытка внимания и стеснения, но щёки Шомы становились всё более насыщенного розового цвета. Он казался очень трогательным с этим детским румянцем на бледном лице, в слишком большой для него футболке, с беспорядочно разбросанными волосами. Ребёнок с великими достижениями и зрелыми рассуждениями обо всём. Сегодня за ужином я впервые так остро ощутила то счастье, что грело меня все минувшие недели с момента нашей первой встречи. Я сосредоточенно разглядывала узоры на своей тарелке, потому что желала спрятать глаза, в которых моя семья без труда могла бы прочитать всё то, о чём я молчала даже наедине с собой. - Покажешь мне свои рисунки?- поинтересовался Шома, и меня охватила паника – я не могла понять, готова ли я это всё такое личное показать ему? - Как-нибудь, обязательно, - неопределённо ответила я, но его устроил и такой мой ответ. - А я смею надеяться на свой рисунок? Не обязательно портрет, - добавил Шома, - можешь нарисовать всё, что угодно на свой выбор. - Я попробую, - ответила я, хотя уже в тот момент поняла, что именно я хочу для него нарисовать. - Вот и прекрасно, - резюмировала мама и поднялась со своего места, - думаю, пора переходить к чаю, все согласны? - Госпожа Сато, боюсь, что мне пора уходить – уже достаточно поздно, а путь до дома на метро занимает много времени. Большое спасибо за ваше гостеприимство и вкусную еду! Шома с сожалением в голосе вежливо поклонился маме и хотел было выйти из-за стола, как папа выступил с предложением: - Шома-сан, оставайтесь на чай и ни о чём не беспокойтесь – я отвезу вас домой на машине, в это время мы доберёмся быстрее, чем на метро.       И тут только я заметила, что за ужином папа пил обычную воду, а не своё любимое светлое пиво. Выходит, он с самого начала знал, что так будет. «Ну, папа!», усмехнулась я, помогая убирать со стола грязную посуду.       После чаепития Шома переоделся в свою высохшую одежду и попрощался с каждой из нас, вежливо поклонившись и ещё раз поблагодарив за тёплый приём. - Шома-сан, мы всегда вам рады! Пожалуйста, приходите к нам в гости так часто, как пожелаете, - заверила мама, подавая Шоме его спортивную сумку. - Спасибо за приглашение, я обязательно буду приходить так часто, как только смогу. И спасибо ещё раз за вкусный ужин!       Попрощавшись с Шомой и закрыв за ними дверь, я повернулась к Мегуми и маме, всё ещё стоящих в коридоре. - Ну, вроде всё хорошо прошло, как считаете? – поинтересовалась я, испытывая лёгкую неловкость.       Внезапно с маминого лица сошла вся краска и она тяжело опустилась на скамейку у входа. Я испугалась и незамедлительно кинулась к ней, и Мегуми, прихватив с кухни стакан воды, последовала моему примеру. - Мамочка, что с тобой? - я опустилась на колени у маминых ног, заглядывая ей в глаза и пытаясь понять, что у неё болит. - Ой, девочки, ущипните меня – Уно Шома-сеншю был в этом благословенном доме! - Мама! – возмущённо воскликнули в один голос я и Мегуми.       Выйдя из ванной, я заметила мигающий огонёк на моём телефоне, который возвещал о новом сообщении. Я погасила свет, оставив лишь тусклую лампу на тумбочке у кровати, уселась на широкий подоконник и открыла мессенджер. « Я дома» « Дорога была хорошей?» « Более чем :) Господин Сато замечательный!» « Я рада :) Спасибо за вечер!» « И тебе спасибо…»       Я задумалась, что ещё написать в ответ, но увидела, что Шома набирает сообщение, и решила подождать. Через пару секунд на экране появилось новое предложение: « Не зря я всегда любил дождь – будто знал, что в один дождливый день случится что-то важное» « Это было важно для тебя?» « Очень. А для тебя?» « Тоже » « Пора спать, наверное…» « Наверное… Спокойной ночи?» « Счастливых снов!»       Я не стала писать пожелание спокойной ночи – вместо этого выбрала из эмодзи смайлик с поцелуем и нажала «отправить».