***
Эйлрис Лэй, которого всю жизнь звали Эйлин... А кто он вообще такой? Парнишка, который волею судеб оказался в возрасте шести лет на тысяча четыреста тридцать пятый брешель на улице. Детство Эйлин провел в северных герцогствах. Оставшись без семьи в возрасте шести лет, он был вынужден сам добывать себе еду и выживать в суровом северном мире. Поначалу он пытался подрабатывать, помогая старикам, но вскоре понял, что путного из этого ничего не выйдет. Так уж распорядилась судьба, что в холодное лето того брешеля еды было мало, и все, что Эйлин мог получить за дневные труды — небольшой кусок хлеба. Он быстро похудел, стал тощим и бледным, и тогда, пребывая в ужасном состоянии, он начал воровать. Это было мелкое воровство. Он находил богатых людей, заговаривал их или просто поджидал удобный момент, чтобы вытащить одну-единственную монетку и убежать. Это у него выходило, пока один (ужасно страшный) человек не схватил его за руку во время воровства. Как оказалось, это был хозяин одной из Darta — странного места, в котором готовили бойцов, чтобы те, повзрослев, дрались друг с другом на потеху публике (да и желательно, чтобы публика сделала ставки). Обычно, отдавая ребенка, родители платили небольшую сумму денег, но Эйлриса мужчина взял как потенциального воина без платы. Дело тут было не в том, что мальчик обладал особыми талантами или чем-то приглянулся прохожему, нет. Просто в то время в дарте не хватало новобранцев, и он взял, как полагал, "хорошего мальчика для битья". В дарте все были на голову выше Эйлриса, да и, вдобавок, сильнее. Условия, в которых его держали, трудно было сравнить с человеческими. Дисциплина тут была жесткая, что совсем не вязалось с характером Эйлина, который терпеть не мог кому-то подчинятся. Нарушение всех запретов, даже под страхом сурового наказания, доставляло мальчику наибольшее удовольствие. Он лазил по крышам, таская еду с кухни под рассерженные крики девушек-поваров, без спроса брал тренировочное оружие и сбегал в лес стрелять по всему что увидит, делал мелкие пакости и с удовлетворением смотрел, как багровеет лицо начальника дарта. Пройдет месяц-другой и его выкинут отсюда, надо только подождать. Но его не "выкидывали". Свое десятилетие Эйлин провел в том же дарте, в который попал в шестилетнем возрасте. Он стал сильнее, научился обращаться с оружием, и, хотя ему было далеко до высоких подростков-горилл, он явно был одним из лучших. Причем не по физическим параметрам: ростом он был мал, да и младше всех на два года, но зато умен. Свои минусы, например, маленький рост, он умело превратил в плюсы, стал маневреннее и быстрее противников. И, несмотря на победы, Эйлрис все еще мечтал о свободе. Когда Эйлину исполнилось двенадцать случилось чудо: на одном из боев присутствовал один из семи герцогов севера — Орсиос Тэнион, и Эйлрис как раз выступал перед ним. Тэнион не обратил вначале особого внимания на мальчика, но после короткой случайной встречи в коридоре, где Эйлин выразил свое восхищение книгой Орсиоса "Начала Истории Холдора", тот резко поменял свое мнение. Начальник дарта отдал мальчика без малейшего сожаления, и для Эйлриса наступила самая прекрасная пора в жизни. Тэнион видел в нем что-то и держал близко к себе. Он был поражен тем, сколько знает Эйлин, учитывая его возраст, и охотно помогал ему в обучении. Первое сражение, в котором он поучаствовал было маленькой междоусобной битвой между Аливерами и Тэнионами у реки Вара́та. Ему было пятнадцать. Об успехах мальчика рассказали нынешнему правителю, Лианэ, и тот взял Эйлина на службу. Оторванный от родного севера, Эйлин был чужим в столице. Ему давали легкие задания, он был "собачкой на побегушках", и подобное отношение оскорбляло. Рядом с ним день ото дня проходили, сияя дорогими одеждами, дети герцогов и приближенных к трону господ, которые не умели ничего, кроме как болтать. И они получали и задания, и похвалу, и почет! А он, в пятнадцать командовавший армией, пусть небольшой, но армией, победил врага, превосходящего числом! Разбил в одиночку у реки, потеряв около ста солдат, тогда как потери противника составляли полторы тысячи! И при всем при этом все, что он видел — лживо улыбающиеся лица, говорящие такое, что хотелось взять и впечатать их в стену. Так и жил Эйлрис до двадцати трех лет — бегал туда-сюда по стране, выполняя идиотские задания, а потом слушал лекции короля о том, что Эйлин, видите ли, обязан ему жизнью. Весь его успех упорно игнорировался, а дети знатного происхождения один за другим получали повышения, армии и с крахом проваливали миссии по укрощению непокорных племен. Правда, Эйлрис тоже как-то получил отряд и задание очистить юго-запад от непокорных всадников, но был с разгромлен и едва вернулся живым — у него остался шрам вдоль правой руки, "на память". Но остальные-то миссии он выполнял на отлично! И вот, задание. Почетное, престижное задание — для посыльного. Довезти груз и избавится от свидетелей, совершив самое подлое, что только можно себе представить — убить человека, который всецело тебе верит. Браво! Чтобы подобное придумать надо постараться. Ему приходилось убивать — да. Смерть он видел в детстве, а первого человека убил в пятнадцать, в битве; он выполнял задания, связанные с этим, но чтобы вот так! Да, Эйлрис был несколько... импульсивен. Он часто мог бросится напролом, если товарищу по оружию грозила опасность, мог пренебречь указаниями детей герцогов, но при этом неповиновение уже спасло множество жизней! Пусть он импровизировал на поле боя, не делая, что ему велено, но эта импровизация в критических моментах сохраняла армию! Да и потом, Эйл выполнял указания, но все шло не так, и только он расхлебывал в итоге кашу! А на некомпетентность генералов просто закрывали глаза, и они продолжали губить людей для усмирения низших рас своей никчемной стратегией! И если для услужливых и верных псов Его Величества это задание было верхом почета, то для него — "не зазнавайся". Карина оказалась хорошим человеком, ее не сравнить с большинством таких же тупоголовых, как сынки герцогов, девушками его окружения. Она искренне интересовалась чем-то, что выходит за круг интересов среднестатистических барышень — "Косметика—Балл—Платье—Прическа—Жених". А в итоге таких людей отправляют в психбольницы. Их приказывают убивать. Ему смеяться или плакать?***
Солнце поднималось все выше. Туман исчез, открыв взору бескрайние просторы Энтарии, и стало, как кажется, гораздо теплее. Карина даже расстегнула дорожный плащ, но тут же застегнула его обратно, так как поняла, что на ней, кроме ночного белья, легкой кофты и шорт, ничего нет. Этот факт ее сильно озадачил: ехать им долго, и, видимо, она так пробудет целый день. Первая полуденная остановка была около реки. Всю дорогу до этого момента Эйлрис и Карина ехали молча. В начале, конечно, взгляд последней был мрачнее тучи, но потом Эйлин, не без радости, отметил, что она отвлеклась от неприятных мыслей — им предстоит еще два месяца пути вместе, и хорошо бы не заявить о себе во второй же день путешествия как об убийце. Ну согласитесь, легче ехать с человеком, который о тебе хорошего мнения, чем с тем, кто тебя боится, или, того хуже, презирает. Во время полуденной остановки они быстро сменили одежду, час передохнули и отправились дальше по Тенторской дороге. Отдохнувшая Карина, казалось, совсем забыла об утреннем кошмаре и теперь, хоть и осторожно, постепенно, но интересовалась фактами из истории мира. Эйлин этому был несказанно рад, хотя, в целях предосторожности, при рассказе избегал возможных упоминаний убийств. В Тентор они в итоге не заехали. Пройдя по восточной огибающей дороге они вышли, сделав в итоге большой крюк, на ту самую дорогу, по которой изначально должны были ехать. Как только Карина выехала на лошади на один из холмов, по которым проходила дорога, она увидела нечто, чернеющее далеко, практически у самого горизонта. Им нужно было ехать в противоположную сторону, но девушка полюбопытствовала, что это. — Кэрлингротские руины,— ответил Эйлрис, въезжая следом на холм, и, немного подумав о том, стоит ли говорить все, продолжил,— Когда-то давно Кэрлингрот был одним из самых красивых городов во всей Энтарии, а сейчас люди обходят его за километры. Башни великой когда-то крепости видны даже отсюда, а ведь, представь, нам с тобой туда добираться пришлось бы не меньше трех дней! Но тебе, наверное, интересно, что здесь произошло. Один из Деймонов, Ринагар, во время Трехсотлетней Войны с Никонами начал одну из ста двадцати войн без ее объявления, и, более того, не выводя войска в бой. Он оседлал дракона, что по размерам был чуть ли ни равен городу, и спалил всех жителей в день празднества Алексы, главной богини. Энтарийцы сложили оружие без боя. Вот так Энтария встала на колено перед человеком, у которого даже не было армии. — И что случилось с ним потом? Ведь Трехсотлетнюю Войну, а, если быть точнее, войны, выиграли в итоге Никоны. Ты сам такое говорил, помнишь? — Да,— Эйлин кивнул, направляя лошадь по дороге,— но драконы, хоть и живут долго, не живут вечно, а тот, которого приручил Ринагар Деймон, был уже стар. Вся власть держалась на страхе перед чудовищем, живущим в стенах замка, а едва его не стало, Ринагар канул в небытие.***
Целую неделю, как узнала Карина, им с Эйлином предстояло ночевать под открытым небом: они свернули с изначальной дороги, чтобы сбить с толку возможных преследователей. В начале она этому факту не очень обрадовалась, но потом как-то привыкла. Мысли о произошедшем в деревушке у Тентора редко приходили в голову, да и Карина пыталась выкинуть это из памяти, забыв как страшный сон, и представив, что никогда этого не было. Время стирало из памяти это утро, превращая, как она и мечтала, в очень плохой сон. Когда ей вновь приходило на ум мертвое тело неизвестного человека, она уже не думала о нем как о чем-то реальном, скорее, как о ее собственной фантазии, хотя и понимала, что все было сущей правдой. Днем она и Эйлин большую часть времени проводили в дороге, что собственно неудивительно. Вечером они останавливались, сходили с дороги куда-нибудь и устраивали себе ночлег. В сумках у них было что-то наподобие спальных мешков, которые были очень компактными, а также вещь, которая каким-то непостижимым для Карины образом помогала разводить огонь. Конечно, спали они по очереди, так как нужно было быть всегда начеку. Как правило, первым дежурил Эйлрис, а затем Карина. Кстати, первый захватил с собой книгу, которую и читал, когда выпадала свободная минутка. Карина просекла это и уже на четвертый день путешествия выпросила ее на время, и, пока Эйлин спал, читала ее в лучах восходящего солнца. Это был сборник легенд. Первая рассказывала о том, как Холдор был спасен Алексой, вторая о Риге и его детях. Одна из самых интересных повествовала о повстанцах Эйришского леса, которых богиня, кажется, Электра, спасая от неминуемой гибели, превратила в кватварвов. Это что-то наподобие эльфов или детей леса, которые живут вечно, помогают заплутавшим путникам, если человек этого достоин, а также являются друзьями детей. Правда, их никто не видел уже тысячу брешелей! Карина не знала, верить этому или нет, и посчитала, что это что-то наподобие сказок, только основанных на реальных событиях. Этакая история с чертами сказки. Эйл вначале скептически отнесся к ее идее начать читать, но книгу все-таки дал. Какая же это была ошибка! Карина, которая большую часть времени молчала, его вполне устраивала, теперь же, после того, как ей дали книгу, она превратилась в нечто. Ее вопросы, сначала простые, перерастали в такие хитрые, что Эйлрис, порой даже после ответа, размышлял над ними. Его любопытство Карины вначале слегка утомляло, лишь чуть-чуть, но она его сдерживала, что было, по крайней мере, приятно. А потом над вопросами, которые она задавала, начал задумываться и он, и как-то так получалось, что ему и самому стало интересно найти на них ответ.***
В деревне, которая встретилась им на пути, Эйлин и Карина должны были провести два дня. Дорога очень вымотала, а впереди путь неблизкий. С номером на этот раз повезло. Он, правда, был небольшим, но зато уютным. На следующее утро Карина проснулась раньше него и со всей возможной аккуратностью выбралась из номера и пошла в неизвестном Эйлину направлении. Особого значения этому он, проснувшись, не придал, ведь она говорила ему как-то, что утром пойдет по делам. Правда, какие это дела он не знал. Вспомнив о небольшом споре с Кариной касательно способностей жрецов, он смело направился в библиотеку с целью найти ответы. А все потому, что у него была одна черта: пока Эйл не достигнет своей цели, он не успокоится. Вот только в библиотеке его ждал небольшой сюрприз. Проходя между книжных шкафов, он взглядом наткнулся на брюнетку, сидящую за столом в окружении нескольких стопок книг. Эйл даже не был удивлен. Какого человеку, который буквально начал месяц назад жизнь с чистого листа? Естественно, куда ей еще идти? Хотя зрелище это было по крайней мере необычным. Деревенские жители, в особенности женщины, были редкими гостями в библиотеках. Если они сюда и заглядывали, то только чтобы поболтать со знакомой уборщицей или кем-то еще, работающим в здании. Те же, кто жил в городах, библиотеки тоже редко посещали. Знатные барышни предпочитали выпрашивать у мужей или родителей модные любовные истории и это было единственным, чем они хотели забивать свою голову. Карина же, судя по обложкам, была увлечена совсем не такой историей, которые так любили легкомысленные девицы. Это была история мира, книга про жрецов, "Драконы в Энатрии и почему их больше нет" и "Чудеса Электры: Теория. Опыты. Применение". Всего остального Эйлин разобрать не сумел. Девушка была так увлечена чтением, что не заметила Эйлина, и тот решил поспешно удалиться в другой конец зала. Однако, уже спустя полчаса, юноша покинул здание.***
Стоя в тени между заброшенными домами, Эйлрис не ощущал себя в безопасности. Однако, увы, это было единственное место, где можно было встретиться, не вызывая подозрений. Что же действительно напрягало, так это то, что информатор опаздывал. И уже на пять минут. Увидев в семи метрах от себя десятилетнего мальчика, закутанного в лохмотья, Эйлрис немного успокоился. Спустя пять секунд в его руках оказался небольшой конверт из дешевой бумаги, перевязанный обыкновенной нитью. Краем глаза рыцарь отметил, что ребенок не пошевелился, и устало перевел на него взгляд. — Что то еще?— Тихо поинтересовался он. — Просили передать,— начал мальчик, сведя брови,— что коршун расправил черные крылья, и начала истории должны повториться в скором времени. Они рядом и слушают, будь спокоен. Но сил недостаточно, и пока актеры отыгрывают прежний сценарий. Выслушав, Эйлрис кивнул, переваривая новости. Затем он кинул мальчику пару монет и, дождавшись его ухода, вскрыл конверт. Новости не порадовали. Король желает его смерти? Тогда очевидно, что Роза с ним. Вот только вряд ли им предложили деньги за выполнение операции: контрабандисты, разумеется, уже успели накопить золотые горы за время существования организации и новые заработки их не очень интересуют. Значит, им было предложено что-то чрезвычайно сильное по своей природе или что-то, дающее власть. Эйлрис снова задумался. Его всегда удивляло, что король дал ему поручение довести ценный артефакт до Башни, хотя для этого, конечно, не было никаких предпосылок. Он был не из тех людей, что так любимы при дворе или пользуются полным доверием короля. Тогда, возможно, одна часть награды — Карина и ее амулет. А вот другая... Эйлрис со вздохом сжег записку и конверт. С его стороны было весьма безответственно не заметить темноволосую девушку, спрятавшуюся за углом и все еще сжимавшую круглое украшение, исписанное странными символами.***
Карина устало опустилась на кровать. День начинался замечательно: библиотека, основы наук, информация по истории... И тут, ни с того ни с сего, Эйлрис в темных переулках и шифрованные послания! От одной мысли об этом Карина мигом почувствовала себя неуютно: кто знает, какие игры он ведет? Девушка еще раньше заметила, что ее спутник отличается от всех знакомых ей людей и у него, несомненно, были свои секреты. Однако за неделю путешествия Карина начала ему доверять и прониклась полным уважением к твердому, настойчивому характеру, которым он обладал. Теперь же, узнав о связи с кем-то, она не очень удивилась и, неожиданно для себя, заключила, что ни с чем противозаконным Эйлрис не связан. Карина мысленно отругала себя за подобные выводы, так как они были лишены всякой рациональности: у нее не было ни доказательств, ни информации, чтобы заключить хоть что-то. Тем не менее, у девушки наметилось несколько важных целей. Первое и самое важное — узнать об окружающем мире как можно больше. Выжить здесь у нее получится только если она будет точно знать, как устроена местная власть и каким законам подчиняется природа. Второе — научиться сражаться. Черная Роза — организация наемников, контрабандистов и головорезов, которые в состоянии сдвинуть власть при желании, и она вряд ли просто так откажется от ее амулета. Третье — узнать, что скрывает Эйлрис.***
В местном театре проходили всю неделю представления, связанные с историей. Не то чтобы Эйлин чего-то из нее не знал, но вот отдохнуть не помешало бы перед дорогой. Монеты, которые им выделили как раз на подобный отдых, он решил использовать снова: в конце концов, билет не так дорого стоил — монета за двух. Да, за двух. Ну в самом деле, не оставлять же ее там? Между прочим, выбирали они вместе как развлекаться, и при всем "разнообразии" это было единственное более-менее нормальное решение. Зал, если это можно было так назвать, был заполнен почти полностью. Деревенские жители шумели, смеялись — не каждый день увидишь такое шоу, учитывая, как редко в подобные глухие местечки заезжают актеры театра. Свет погас и зрители мгновенно умолкли. По залу эхом пронесся женский голос, но говорящую не было видно. — Легенды! Рожденные у костра сказания о великих героях и славных битвах — они поражают нас до сих пор! Но в каждой легенде, пусть даже в самой неправдоподобной, есть частичка правды. На сцене с яркой вспышкой появилась молодая девушка в ярком красном платье и публика восторженно зааплодировала. — Я расскажу не легенду, а историю, что является полнейшей правдой. Давным-давно, в графстве Никон, на холодном и суровом севере родился младенец. И история запомнит его как Эйлриса I Никона, величайшего из людей всех времен… Актеры выходили, играли роли; образы кораблей, жрецов, воинов то и дело мелькали в тумане, а публика не уставала восторженно аплодировать. Представление было о том, как случилась последняя битва в столетней войне, результат противостояния родов Никон и Деймон. Главный герой, Эйлрис I Никон, пожертвовал своей жизнью и счастьем ради того, чтобы уничтожить армию Ринагара Деймона. Последний, к слову, использовал в битве неких жриц Арахны, которые могли отнимать жизни у людей, даже не касаясь их. По факту, вся история была жизнеописанием Эйлриса, в которую были вплетены легенды о магической силе родового меча Никонов, которым может пользоваться лишь тот, в чьих жилах течет кровь первого из их рода; о том, как выбранный народом король "вынул собственное сердце" и о том, как Боги наблюдали за битвой. В конце представления рассказчица сообщила то, что засело в голове у Карины и никак не желало выходить: «Однажды, сын [в значении потомок любого пола по мужской линии (в эперате нет разделения сын/дочь, но чаще всего в пророчествах говорят о сыновьях, носящих фамилию предка)] Эйлриса I встанет и поведет за собою народ на борьбу с последним из Деймонов. И война между двумя братьями завершится!».***
На улице было уже темно, когда Карина и Эйлин вышли из театра. Последний покосился на девушку и понял, что сейчас начнется. У нее вопросы. — А пророчествам можно верить? — Не знаю. — А как их делают? Они сбывались? — По большей части — да. А каким образом это предсказывают, я без понятия. — Но ведь Никоны мертвы, как и все их родственники, а "сын" обязательно должен носить их фамилию. Значит, предсказатели ошиблись? Или Роксана и Деметра могут обойти запрет и стать теми, о ком говорится в пророчестве? А если нет? Что если еще один Никон жив, и он сам не подозревает об этом? Как тебе такой поворот событий? — Фантазируешь,— серьезно сказал Эйлин,— Никто не уцелел по понятным причинам. — Они мертвы,— повторил он уже тихо, задумчиво. Карина этого не услышала. Однако Эйлрис вскоре расслабился, почти забыв про то, что по пятам за ними идут наемные убийцы. Увы, он даже не подозревал, насколько они близко.***
Корнефор стоял перед большим окном в своем дворце, глядя в даль с каменным выражением лица. Руки были сведены за спиной, он устало бегал глазами с одного шатра на другой, словно чего-то ожидая. В просторном зале было темно — он даже не удосужился приказать принести свечи или еще что-то в это роде. Сейчас ему было важно другое. Пытаясь занять себя на время, он мысленно обратился к прошедшему недавно сбору. Он, конечно, не обошелся без парочки идиотских шуток Виртиса, которому, по закону жанра, преданно подыграли его подпевалы. Корнефор презрительно сжал губы. Омерзительно. Но еще более омерзительно то, что мелкий выскочка считает себя главным во всем секторе. Не будь в законе написано что-то об убийстве герцогов, могилка Виртиса давно бы обросла травой. Хотя, по правде говоря, закон и в детстве-то не очень останавливал Корнефора, к чему сейчас? Шли празднества в честь Электры, одной из богинь. Люди верили, что она дарила свет, тепло и любовь; покровительствовала женщинам и детям, хранила семьи и приумножала их богатство, а также еще во многую чушь, которую им вешали на уши в детстве. Корнефор верил, что существует нечто за пределами его понимания, и только лишь потому, что в детстве сам учился использовать магию Арахны, в чем особенно не преуспел. Забавно. Люди говорят, что тот, кто хоть раз использовал даже самое незначительное из заклятий, навечно обрекал себя на муки, ибо оно опустошало сердце и душу. Идиоты. Корнефор неосознанно вернулся к своей истории. Мальчик, оставленный в день Великого Пожара в одном из детдомов в Мортисе — унизительная для него истина. Если бы мать, не имевшая возможности иметь детей, не была одержима идеей воспитать хотя бы приемного ребенка, Дрегар Норг даже не посмотрел бы в его сторону и завещал бы все свое состояние двоюродному брату. Даже в свои шестнадцать Корнефор продолжал удивляться, что такая жестокая и бесчувственная свинья, как его папаша, вообще способна на какие-то чувства. Норг младший всегда считал, что это был хитро просчитанный ход с его стороны, а не проявление любви к матери. Однако, так или иначе, Корнефор старался всю жизнь смыть себя позорное клеймо "приемыш" и доказать окружающим, что он чего-то стоит. Он умел терпеть издевательства и насмешки, втайне плетя заговоры и мешая жить тем, кто вставал у него на пути. Всю его сознательную жизнь у него было две цели: узнать о своем настоящем происхождении и занять престол Сакрумии. И если узнать правду он боялся и предпочитал питать надежду, что происходит из знати, то вторая цель все больше казалась ему смыслом его жизни. Если можно так сказать, то даже предназначением. И если бы кто-нибудь спросил его, какими он представляет лица своих врагов и их эмоции, когда он взойдет на престол, Корнефор бы охотно ответил, что проблематично проявлять эмоции без головы. И несмотря на ненависть окружающих, у младшего Норга все же был один могущественный союзник, о котором до поры до времени стоит молчать. Возвращаясь к празднествам дня Электры: организация легла на плечи собрания. Виртис имел при себе как всегда отвратительный план, а Корнефор мягко намекнул тому, что он пень с мозгами как у дишры, который сожжет всю деревню еще до рассвета своими идеями. Как и положено, Виртис побагровел, сузил и без того мелкие и противные глазенки и рявкнул на Корнефора, чтобы шел тот туда, откуда... А, в общем, не важно. Корнефор, обладая завидным самообладанием, вывел вскоре собеседника из себя полностью, и тот, выругавшись, ушел куда подальше, облив Норга напоследок всем, что имелось в его небогатом словаре. К слову, тот в долгу не остался, правда сделал это более... с достоинством. Не опускаться же на их уровень, в самом деле? Хорошей новостью было лишь то, что Редгар действовал по предложенному плану, и кандидатура Корнефора была выдвинута на голосовании в тот же день: герцоги пребывали в шоке от поступков Виртиса. Поэтому теперь Корнефор наслаждался новой должностью. Осталось всего одно незаконченное дело. Как и полагалось, ровно в одиннадцать крайний правый шатер вспыхнул.***
Корнефор стоял в окружении своего рода пожарных, только что затушивших начавшийся распространяться огонь. Его пожарных. Вызванных им. Сквозь толпу, едва удерживая свою тушу в вертикальном положении, с криками и угрозами протискивался Виртис. Он злобно смотрел на Корнефора, который не предпринял ни малейших попыток двинуться ему навстречу. Наконец, выплыв как желе, он подошел к Норгу и начал болтать своим толстым как сарделька пальцем у носа юноши. — Мелкий выскочка!— взревел он, пытаясь выпрямиться, чтобы визуально стать выше. Он был ниже Корнефора на голову,— Бесфамильный уродец! Корнефор слегка поднял брови, словно они вели светскую беседу, а он был ужасно в ней заинтересован. — Да я сейчас же отправлю отчет о твоем поджоге, тебя выкинут отсюда как раба, отправив в Кордабар!— Кордабар была самой защищенной тюрьмой во всей Сакрумии. Брови Корнефора снова поползли вверх. На этот раз он будто был удивлен. — Весьма, весьма занимательно, Виртис. Коллега, а ведь я Вам верил и считал другом! — Лицо Корнефора приобрело грустное выражение. — Но я понимаю. Справиться с обидой от понижения ужасно трудно. Но устроить поджог, чтобы испортить мою репутацию!.. Виртис густо покраснел от переполнившего его гнева. — Щенок! Что ты несешь? Люди за Корнефором расступились, полицейские вывели человека в форме Виртиса. Короткое расследование указало на то, что тот действительно был у него на службе, причем был личным рабом. Его нашли на месте поджога. Он устроил его, и сразу же попытался сбежать. Вечно красное лицо Вирстиса стало бледнее белого. Затем снова побагровело, он принялся кричать, вопить, тыкать пальцем в Корнефора, пока его не увели стражи порядка. Корнефор, стоя в черном одеянии, отвернулся и вздохнул полной грудью. Не такие уж и отвратительные эти праздники.