Демоны носят белое

Дверь приветственно серела. Соблазняла наличием ещё не сломанной ручки и целого замка, механизм которого ещё не был повёрнут в сторону дверной рамы, оставляя это железное полотно открытым. Она немного выделялась из череды других дверей из-за белеющего пятна таблички, на которой чёрными буквами была оттеснена лишь одна фраза. «Для сотрудников Gold Entertainment.» Натянув чёрные перчатки сильнее, чем они были до этого, Луизиана толкнула одной ладонью дверь, в другой сжимая рукоять клинка. Заглянула внутрь, оглядываясь и убеждаясь, что коридоры давно пустуют, покрывшись приличным слоем пыли, а единственным источником света являются немногочисленные окна, откуда и проникал первый слабый утренний свет. Девушка поманила за собой стоящего на улице мужчину, который на её жест в первые секунды не среагировал. И, лишь, когда она сделала несколько шагов вовнутрь, появился в проёме двери, аккуратно и бесшумно прикрывая за собой дверь ладонью, одетой в такую же чёрную резиновую перчатку. Внутри было всё также пусто. Ничто не внушало опасения или готовности к незамедлительной реакции, но что-то Лу всё равно не нравилось в общем виде, словно за ними кто-то неустанно следил, передвигая каждый раз следом за Шарпами красную точку, нацеленную на них в область виска, чтобы, если бить, то наверняка. Влас подошёл вплотную к сестре, которая остановилась, оглядываясь и немного приподняв край своего капюшона. Здание явно было давно заброшено и разворошено: мебель отсутствовала, на месте некогда настенных ламп серели дыры, по бледно-розовым и бледно-зелёным стенам ползли трещины от крохотных вколоченных гвоздей и мест соприкосновения потолков со стенами. Окна были плотно закрыты, отчего внутри здания вис тяжёлый пыльный дух, проникающий в лёгкие и медленно, словно наждак, разрезающий их. Несколько старых ламп неряшливо свисали с потолка на проводах, на полу были занесены пылью почти поистёртые следы чьих-то ног. И лишь сиротливо стоящий в одной из комнат горшок с завядшим, скрюченным цветком из дряхлого стебля и жёлтыми засохшими листочками, обрамляющих бледно-коричневую землю, хоть как-то разбавлял общую унылую обстановку этого места. Девушка обернулась на брата, который приобнял её одной рукой за талию, прижав ближе к себе. Во второй его ладони был зажат пистолет, вдоль которого скользнул дневной блик от света, медленно пробивающегося из-за посеревших окон, а потом пропал, спрятавшись в складках чёрного плаща, укрывшего за своей тканью опасное оружие. Шарп опустила край капюшона вниз. Молча указала на одну из неприметных дверей в конце коридора, после чего сделала отрицательный жест рукой. И, вывернувшись из руки брата, бесшумно и медленно зашагала внутрь комнаты, возле проёма в которую они находились. В комнату, к слову, двери не предполагалось — разлетевшимися щепками она сиротливо приютилась на полу. В стене, смежной той, которая отделяла второй коридор от некогда рабочих комнат, темнел проём в крохотный коридорчик, снизу заваленный какими-то проводами и парой железок, почти перерезавших их. Пройдя к нему, девушка провела остриём ножа вдоль пространства проёма, чуть прикрыв глаза и что-то прошептав одними губами. Снова открыла глаза, улыбнувшись краешком губ, когда комнату озарил ярко-синий свет, спустя секунды начавший мягко переливаться светло-голубым оттенком. Постепенно он перетёк в ярко-белый, а в момент, когда к Луизиане подошёл Влас, начал наливаться золотистым. Мужчина кинул странный взгляд на усмехающуюся сестру из-под капюшона. Чуть качнул головой, и, перешагнув железки, вошёл в полосу света. Лу, не особенно медля, сделала шаг следом за ним, проводя за собой краем ножа. И проход, являвшийся магическим порталом, мягко захлопнулся за их спинами. Девушка вздохнула, скидывая с головы капюшон. Потянулась, насмешливо улыбнувшись на ошалевший взгляд брата, и, хрустнув позвонками в шее, направилась в сторону виднеющейся рядом лестницы, громко цокая каблучками по гладкому зелёному кафелю с белыми прожилками. — Лу? — Влас, нагоняя сестру, непонимающе нахмурился. — Что это за место? — Слышал когда-нибудь о «тёмной стороне Лурана»? — в тон ему отозвалась шатенка, неторопливо поднимаясь всё по тому же кафелю. Шарп задумался, бесшумно ступая следом за сестрой. — Наверное, лишь краем уха, — потерев дневную щетину, практически незаметную на его лице, признался он. — А что, мы сейчас в ней? — В точку, — Лу щёлкнула пальцами, запрыгивая на последнюю ступеньку и оказываясь на втором этаже здания. Махнула рукой наверх, сама зашагав туда же. — «Тёмная сторона Лурана» — это так называемая параллельная реальность, в которой чаще всего тусуются представители благородных разбойников, то бишь мафии, высококвалифицированных наёмников, подрывников, воров, сумасшедших учёных и, к слову, демоны, вампиры, тёмные и ночные эльфы, а также большая часть нежити. И… да, — девушка немного помолчала, проводя пальцами вдоль чистых и гладко отполированных металлических перил переливающегося зелёного оттенка, шагая по лестнице уже к четвёртому этажу. — Понятия «короля» и «королевы» Лурана не просто пустые слова. Это реальные титулы, в современной, доброй и милой техногенной столице не имеющие никакого значения, маска, ткань, которую жители не воспринимают… до поры, до времени. А здесь это значит очень многое, в этой части города, — добравшись до лестничной площадки пятого этажа, Шарп остановилась, глядя взглядом голубых глаз, странно светящихся, на брата. Тот шумно выдохнул, цепляясь за перила и ленно поднимаясь следом за ней. — Деньги. Влияние. Власть. Возможность управлять городом, хотя в Луране данное понятие весьма растяжимо. — Но наш папаша и тётка-то, — Влас тоже остановился, опираясь о перила. — Имеют титула «короля» и «королевы» Лурана… — Именно, — шатенка кивнула головой, убирая за ухо прядь каштановых волос. — И они получили их именно в этой части мира. — Значит, и она им подконтрольна? — брат нахмурился. — Если так, то нам здесь не менее опасно находится, чем в, как ты выразилась, современной, доброй и милой техногенной столице. — О не, — Луизиана усмехнулась, мягко щуря глаза. — Не всё так просто. Жители этой половины города более строптивы и не собираются подчиняться новым королю и королеве так просто, — девушка вновь посерьёзнела. — Дело в том, что здесь веками правили Даркиты. Луран основали Даркиты с Шарпами рука об руку, но именно представители семьи Даркит истинно веровали в Луэргуль. Власий замер. Чертыхнулся, качнув головой и, уцепившись ладонью за перила, поднялся ещё на две ступеньки наверх. — Я думал, все россказни про Луэргуль только… сказки. Это же ведь мифическая тёмная материя, разве не так? — приподняв бровь, мужчина снова опёрся о витки зеленоватых перил, глядя на младшую сестру с какой-то затаившейся надеждой в тёмно-голубых глазах. Но её отрицательное качание головой разбило эти надежды осколками вовнутрь души. — Не так. Она не мифическая, — девушка сделала ударение на отрицании. — Она действительно существует — не существует лишь бога, покровительствующей ей. Богов, как ты прекрасно знаешь, в принципе не существует. Но эту материю Даркиты давным-давно, много веков и тысячелетий назад научились призывать, и с её помощью, и с помощью магов, владеющими редчайшей стихией Пространства, создали второй Луран — его темнейшую сторону, в которой все добрые дела и Свет не имели смысла только по причине того, — она поманила за собой брата, выходя в смежный коридор и указывая на окно, за которым царила беспросветная безлунная ночь. — Что их тут не существует. Власий подошёл ближе. Луизиана замерла, во все глаза глядя на мужчину, чьи глаза начали медленно загораться тем странным, серебристым оттенком. В прожилках между цветом появлялись тончайшие чёрные нити, скользившие внутри радужки, чуть расширявшиеся, грозясь в один момент слиться между собой и полностью поглотить его, а потом вновь расходились, уменьшаясь. И так до тех пор, пока они не успокоились, оставаясь осадком вокруг чернеющего зрачка. Власий немного нахмурился, отчего на его лбу залегла складка. Опустил голову, рассеяно глядя на свои руки, немного приподняв ладони над подоконником и повертев ими, словно пытаясь понять, что изменилось, что же произошло. Лу понимающе улыбнулась краешком губ. Она прекрасно знала, что испытывал человек, впервые попавший в реальность, в которой преобладала в своём большинстве Тьма, когда он впервые видел её проявления в том мире. Здесь, конкретно в этом измерении, тёмная материя буквально пропитала каждый сантиметр воздуха, обратив день города в вечную ночь, прячась в каждом квадратном миллиметре беззвёздного и безлунного неба, в темнеющих высотках, которые были гораздо выше тех, что существовали в реальном мире. В горящих завораживающим золотистым блеском фонарях на улицах, на крышах зданий, в их окнах и колышущихся у моста, протянувшегося вдоль реки. Сами воды мрачно чернели, а вокруг них вечно клубился ледяной дым, которого достаточно вдохнуть лишь раз, чтобы почувствовать, как разрываются лёгкие ото льда, медленно, но верно набивавшегося в них. В прямом смысле этого слова. О, она знала, что испытывал Влас. Это жуткое желание уйти во Тьму. Стать с ней единой частью, объединиться, протянуть к ней руку и закутаться в тёплых объятиях, как в старом бабушкином пледе. Закрыть глаза, растворяясь в ней, отдавая всю свою душу, весь свой Свет, тепло и последние остатки человечности в Пустоту, в которой Всё становится Ничем. Она помнила, как это желание впервые охватило её, ещё тогда, двенадцать лет назад, когда она впервые побывала, как называли тёмную сторону Лурана Шарпы и Даркиты, За Гранью. Как её тогда ещё детское нутро стремилось к этой заманчивой темноте, в которой сливались с общим фоном грехи, становилось незаметным и более смертоносным оружие, в котором вечно царила ночь и мертвенный запах крови, дурманящий мозг. Как она едва не перешагнула черту, едва не став такой же, как и все жители этого мирка — прогнившей, очерствлённой душой, погибшим без физической раны ребёнком. И если в десять лет ещё желания определить сложно, а порывы сдержать невыносимо больно, то вот в двадцать девять Власиных лет это становилось в разы легче. Чем старше становишься, тем более и более осознаёшь регалии жизни, их смысл и свои обязательства на этой земле. И, ох, они совершенно не сводятся к этому прогнившему миру, подвластному Луэргулю. — Теперь ты понимаешь это? — немного склонив голову набок, отчего пару каштановых прядей упали, очерчивая путь от шеи вдоль предплечий к свободному полёту, Лу внимательно взглянула на брата чуть светящимися в полумраке голубыми глазами. Шатен повернул голову в её сторону; его глаза слабо светились серебристым, напоминая по оттенку луну, которой на этом небе никогда не бывало. — Понимаю, — мужчина медленно кивнул головой. — Это ужасно. И невероятно одновременно, — он перевёл взгляд за окно. — Здесь есть то, чего нет в нашем, обыкновенном мире. — Здесь есть Тьма, — девушка спокойно кивнула головой. — И именно здесь, как я хотела тебе раннее рассказать, существует такое строгое понятие, как «король» и «королева» Лурана. Из-за того, — шатенка оттолкнулась от подоконника, шагав в сторону лестницы, поманив за собой шатена, снова начиная с отчётливым стуком каблучков подниматься наверх. — Что это место давным-давно основали Даркиты, именно их признавали таковыми властителями города, и ни один мэр, назначаемый сверху Императором, не имел здесь ровным счётом никакого права голоса или значения. Город их просто игнорировал. — Это я слышал, — отозвался брат, шагая следом за сестрой. — Про мэров. — Но, — Луизиана немного постучала ноготками по зеленоватым перилам, продолжая подниматься дальше, выше, преодолевая порог в шестой этаж. — N-ое количество времени назад в этом мире нежданно-негаданно заявили о себе и своём желании неподчинения двое представителей семьи Шарп. Угадай, кем они были?.. — Георгом и Розамундой? — Как всегда в точку, — Шарп чуть хмыкнула. — Наш обожаемый отец и тётя. Они появились как всегда вовремя, в самый разгар борьбы за престол четырёх наследников семьи Даркит. Появились, и изобразив живое участие, предложили помощь различным сторонам в уничтожении других сторон. Двое человек отказались — ими были Милорд и Рок Даркит. Лент и Селин оказались более глупы, и, поддавшись на речи и очарования людей противоположного пола, не вовремя сообразив, что они — семьи, противостоящие им там, в реальном Луране, сделали всю чёрную работу за Георга и Мун. Они, — Лу перешагнула очередную ступеньку, поднимая взгляд. Рядом маячил восьмой этаж, но и это был не предел. — Убили Рока и совершили несколько покушений на Милорда, но тот был слишком умён и хитёр, и вовремя предложил Барону Шарпу, нашему дедушке, сделку, на которую тот охотно согласился. Условия этой сделки не разглашаются даже сквозь года, — шатенка немного поморщилась, продолжая шагать вверх. — А после этого Георг пристрелил Лента, в то время как Мун вонзила нож в сердце Селин. Всё под предлогом неугасающей любви, страсти и надуманных измен. И не только надуманных, — девушка загадочно улыбнулась, точно что-то знала. А она знала, и по ней это было видно. — После этого началась другая, не менее жестокая игра Георга и Мун, но уже с Гранью. Они начали постепенно захватывать власть здесь и подчинять всех, методично, один за другим, уничтожая всех неугодных им, пока не дошли сквозь года, литры крови и списки убитых ими людей до прекрасного мгновения. Мгновения, когда на их головы улеглись тяжёлые чёрные короны со множеством бриллиантов и алмазов, а местный глашатай официально объявил их «королём» и «королевой» Лурана… — Хоть сказку из этого делай, — цокнул языком Влас, поглядев наверх, на хитросплетения ещё немалого количества лестниц. Посмотрел на десятый этаж, который они безбожно проходили, двигаясь ещё выше. — Но что здесь творится сейчас? Неужели их власть сдаёт? — Угу, — более просто пожала плечами Шарп. — В связи с той бурей, что прошлась в реальном мире, связанной со смертью Императора и давления Бладвейна на Астерикс, начала накладываться не самая приятная обстановка. Плюс предательства некоторых лиц, отрицательно повлиявшие на характер нашего любимого папочки — да, я говорю и о нас и нашей матери тоже, — девушка чуть нахмурилась, вспоминая события всё той же двенадцатилетней давности, но немного позже момента, когда она узнала Грань. — И плюс моё личное предательство лет пять назад… плюс ещё побег Кэт и Рид в Литу — всё это сложилось в такую мозаику, в которой чёрт скорее свернёт ногу, чем вернёт всё на свои места. — Значит, мы тут всё-таки в безопасности? — Влас снова остановился, глядя на сестру, которая обернулась на него, также остановившись на лестничной площадке двенадцатого этажа. И отрицательно покачала головой. — Нам здесь никоим образом не будут рады. Мы — дети Георга, Влас, мы дети властителей революции. Но здесь нас никто не будет останавливать и тащить к родственничкам по одной простой причине: мы сами вторичная революция, и ещё никто не знает, в какую сторону. Все будут молчать. Девушка снова зашагала, звонко ударяя каблучками о зелёную с белыми прожилками плитку лестницы, цепляясь пальцами за узорчатые перила полам под тон. Брат же её ещё некоторое время стоял, задумчиво смотря на окно в коридоре, видимое с лестничной площадки, за которым царила беспросветная безлунная ночь, в которой прятались горящие каким-то приторно-сладким хищным цветом многоэтажки и холодно клубился Айбер. А потом тихо вздохнул, последовав за сестрой. *** Верхним этажом здания оказался шестнадцатый. Он был широким, распростёртым на множество квадратных метров в ширину, с просторными комнатами, в которых окна протянулись от полов до потолков, давая возможность полюбоваться городом во всей его ночной красе. Комнаты были в единой сиреневато-серой расцветке, с белыми лампами, тускло освещающими нескудную мебель в виде широких кроватей, каких-то письменных столов с разбросанными по ним бумагами, высоких шкафов, забитых одеждой, папками, книгами, статуэтками и картинами в полуразбитых рамочках. В одном из помещений был вскрыт стоящий в дальнем углу сундук, из которого выглядывало блестящее золото вперемешку с холодно отдающим серым оттенком оружием. Ножи и кольца, пистолеты и браслеты, кастеты и жемчуга, бомбы и короны, украшенные бриллиантами — всё смешалось, создавая лёгкую причуду хаоса. За пару метров от очередной двери Лу остановилась, снова сжав пальцами рукоять ножа. Её неустанно преследовало ощущение жгущего взгляда на затылке. Умом-разумом она понимала, что это Влас, следующий по пятам и держащий опущенный дулом вниз пистолет в руках, но какое-то чувство, в народе зовущееся шестым, подсказывало, что здесь есть что-то ещё. Это «что-то» было ещё тогда, когда они бултыхались в воде возле Отшиба, пока крались вдоль улочек города, пока шли по зданию и поднимались по лестнице на самый верхний этаж, в этом измерении не считающийся таким уж и высоким. Девушка шагнула тише, прислушиваясь к собственным ощущениям. И зажгло в этот момент сильнее, словно тот, кто за ними наблюдал, насторожился, понимая, что его почувствовали. А может, это всё уже глюки? Паранойя? Шатенка расслабилась, делая ещё шаг. Уловила краем глаза движение, и, подскочив вперёд, замахнулась от плеча, крепче сжимая в пальцах рукоять ножа. Чей кончик остановился буквально что в миллиметре от женской шеи, разрезав тонкий чёрный волос пополам. — Клем? — вырвалось недоверчивое у Лу, пока она разглядывала стоящую перед ней девушку, левой рукой крепко вцепившуюся в замершую руку Шарп, которой, к счастью, не хватило совсем чуть-чуть, чтобы разодрать кожу и артерии до потери крови и скорой смерти. — Не ожидала, кошка?.. Стоящая перед ней была красива. Красива до того состояния, когда встречные при виде неё тянулись следом, окидывали задумчиво-внимательными взглядами, в которых чересчур явственно читался интерес, не всегда дружеских намерений. У неё был высокий рост, значительно выше, нежели чем у Луизианы, на которую она с насмешливой снисходительной усмешкой смотрела сверху вниз. У неё были тёмно-каштановые, практически чёрные короткие кудри, едва прикасающиеся к лопаткам, рассыпанные по плечам. Её глаза, обыкновенно зеленовато-жёлтые, здесь, в этом измерении, светились ярко-изумрудным зелёным оттенком, словно кто-то поместил туда два драгоценных камня. Чёрная майка плотно прилегала к телу, практически сливаясь по оттенку с такими же чёрными брюками. Немного поблёскивали тусклым серебристым оттенком два широких браслета на запястьях, играя бликами в радужках глаз стоящих друг напротив друга девушек. Они были знакомы давно, с того времени, когда обе были ещё крохотными малышками, с визгом носящимися по детской площадке. Они были знакомы ещё с первого столкновения лбами и кулачками, с первых совместных ушибов и криков на мальчишек, пытавшихся разнять их. Были знакомы с первых оценок в дневниках и осенних листьев, вперемешку с бумажными корабликами плывущих по Айберу. Были знакомы с первых выстрелов винтовок и пистолетов, с первых боёв плечом к плечу. Были знакомы с первых длинных лунных ночей, когда облака наполовину затмевали небеса, с первых прогулок по Отшибу вдвоём, с первого запаха крови и мёртвых тел, врывающихся в разум, как катализатор большой беды, надвигающейся, словно буря на них, живущих в этом городе бок о бок много лет назад. Но они уже давно потеряли связь друг с другом, не общаясь и не зная, что происходит в жизни той, или другой. Всё, что помнила о подруге Лу, были отрывочные воспоминания из конца лихорадочных восьмидесятых годов, когда сама Шарп металась между двумя городами, а Клем, её подруга, в один день просто пропала с глаз любых прохожих, с любых наводок, со всех документов и из памяти очень многих людей, даже близких. Бесследно пропала и её семья; позднее гуляли слухи от вышестоящих людей, что её семья была зарезана поголовно кем-то чокнутым, и что этот кто-то и была тогда ещё девочка, пустившаяся после этого в бега. — Не ожидала, — Лу рывком вырвала собственную руку из её крепкой хватки, потерев покрасневший участок кожи. — Думала, что ты давно мертва. — Ай-ай, как не стыдно, — Клем с усмешкой покачала головой, отчего её тёмно-каштановые волосы всколыхнулись, немного обнажив и тут же закрыв шею, на которой что-то было. — А я знала, что ты выживешь даже когда за тобой погонится твой папаша. Ты живучая тварь. На талию шатенки легла ладонь брата, которая заставила вовремя прикусить язычок, чтобы не сморозить ещё одну гадость, которыми они только и могли обмениваться в присутствии друг друга. Влас встал рядом, несколько секунд внимательным взглядом изучая Клементину, пока ей это не наскучило. Она покрутилась вокруг себя, обведя ладонью своё лицо и усмехнувшись вновь. — Нравлюсь? — Неплохо выглядишь, — Власий также усмехнулся, но в его усмешке почти не было той злобы, которая была в усмешках Клем или Лу. Она была добрая, даже немного отеческая. — Но прости, не нравятся зелёные глаза. Больше привлекают карие или голубые. Луизиана неслышно выдохнула, со скользнувшей по губам улыбкой опуская взгляд вниз. В словах брата, как и обычно, был весьма тонкий намёк: в этот раз на Зен и на неё. На двух женщин, которых, как сам признался брат перед отъездом в Луран, он любит больше себя. Больше своей жизни. — В реальном мире у меня есть карий оттенок глаз, — Клементина шумно выдохнула, скидывая последние остатки обаятельности. Она махнула рукой, зовя за собой и разворачиваясь в сторону комнаты, откуда и вышла. — Идёмте. Я думаю, мне не одной кажется, что нам стоит о кое-чём поговорить. Шарпы, брат с сестрой, переглянулись с лёгким вопросом в глазах. А потом шагнули, последовав за бывшей одноклассницей Лу внутрь. Влас, как и полагается джентльмену, пропустил девушек первыми. Комнатка, в которой они оказались, не баловала изяществом и красотой, будучи более практичной и просто обставленной. Громадная кровать была наполовину расправлена и со всех сторон заставлена различными книгами, возвышающимися примерно по пояс. На другой половине лежала карта и маркеры; на зелёно-синем ландшафте краснели кресты, кружочки и просто точки. Что-то было и вовсе, кажется, подписано — от двери особенно не углядывалось, что. Огромное окно от потолка до пола было старательно занавешено чёрными занавесками, параллельно ему был расстелен длинный тёмно-бордовый ковёр, протянувшийся от смежной с неким помещением двери до сундука у стены, распахнутого настежь и до отвала забитого различного рода оружием — начиная от изящных клинков и старинных пистолетов ещё начала прошлого столетия, заканчивая железным ломом и огромной секирой, опасно торчащей острым концом наверх из этой груды. С противоположного конца ковра шифровалась под стену дверь, но выдавала себя лёгким покачиванием и чересчур угрожающим скрипением. Под потолком замерцала одна из трёх ламп; оставшиеся две, впрочем, были перегоревшими, и при появлении гостей темнее не стали. Об окно что-то стукнулось. А потом ещё раз, и послышался странноватый свист. — Что это? — насторожился Влас. Припоминая игры Тьмы в этом измерении, Лу тактично промолчала, догадываясь, что это может быть, но не решаясь озвучивать догадки. Они могли оказаться и неверными. — Что именно? — Клем развернулась, вновь усмехаясь и немного сощуриваясь. Мужчина махнул в сторону окна. Девушка понимающе кивнула головой, снова разворачиваясь спиной к брату и сестру Шарпам. — А-а-а, ты про это. Это наши соседи… орлы. Нет, вы не подумайте, что это литийские «Орлы», это не шпионы. Это действительно орлы и немного ветер. Они часто бьются о здания, так что привыкай к этому стуку. — Откуда в Луране орлы? — Шарп переступил валяющиеся под ногами крупные щипцы. Лу, недолго думая и аккуратно шагая, стараясь угадать, нашпигованы ли эти полы какими-нибудь «сюрпризами» или нет, прошла к небольшой табуретке, усевшись на неё. В ногах, уставших от долгих походов на каблуках, тут же приятно закололо, а потом медленно начало разливаться тепло. — Это же параллельная вселенная, — брюнетка пожала плечами. — Здесь всё так, как когда-то пожелали Даркиты. — А… — Он сегодня впервые узнал о тёмной стороне Лурана, — перебила брата Луизиана, немного покачиваясь на табуретке, ловя ярко-изумрудный взгляд глаз Клементины. — Так что уж прости его. Ты-то как сама здесь оказалась? Тебя кто-то провёл? — Слишком просто, — Клем сморщилась, упав на кровать. Мужчина, оглянувшись, решил постоять. — Более полутора лет назад я нашла Клинок Освобождения в квартире одного шибко мёртвого Шарпа… — Какого? — перестав раскачиваться, насторожилась шатенка. Продолжая лежать, её собеседница пожала плечами. — Лаки. Лаки Шарп, уж абсолютно без понятия, с какой стороны он вам приходится родственником… — Это двоюродный брат нашего отца и тёть, — первым отозвался Власий. — Наш двоюродный дядя. Единственный выживший племянник Барона Шарпа… сын его старшей сестры, если точнее. Барон приютил малыша после того, как убил Келен. — Так это он убил? — Клементина поднялась на локтях, недоверчиво смотря на шатена. Тот утвердительно кивнул головой. — А сам Лаки давно уже покинул Луран и живёт в столице под другим именем. Поговаривают, он работает на «Змей»… — Работал, — перебила, поморщившись, Лу, снова принимаясь немного раскачиваться. — Его прикончили два или три месяца назад. — Весёленькая история, но Клинок ему теперь нужен ещё меньше, — Клем довольно усмехнулась, наконец, ровно садясь на кровати. Подвинулась чуть-чуть в сторону, похлопав на место рядом с собой, приглашающе кивая головой Власу. Тот, вежливо улыбнувшись, проговорил что-то отрицательно-нечленораздельное, оставаясь стоять на своём месте. Пожав плечами, зеленоглазая вновь пересела на середину свободного пространства, закидывая ногу на ногу. — А что такое Клинок и как вы его назвали? — Освобождения, — отчётливее проговорила шатенка, вновь опережая свою давнюю знакомую. — Клинки, способные открыть портал в мир тёмной стороны Лурана, называются Клинками Освобождения. Их всего существует ровно тринадцать штук, приходящихся на число тринадцати самых влиятельных семей Лурана. И одна пара клинков короля и королевы Лурана — они же Четырнадцатый и Пятнадцатый Клинок. Раньше они принадлежали Даркитами, а сейчас… — Шарпам? — предположил Влас. Клем поперхнулась воздухом, а потом как ненормальная захохотала, откинув голову назад. — Нет, — искоса взглянув на смеющуюся девушку, отрицательно покачала головой Шарп. — Они пропали ещё тридцать два года назад, когда Даркитов свергли с престола. Канули, буквально, в бездну вместе с ними. Поговаривают, они спрятаны в самых неожиданных местах Лиатони, вплоть до Сердца Драконов. Но это, естественно, бредни… —…а правду, — отсмеявшись, продолжила за неё Клементина. — Как и обычно, никому не рассказывают. — Так, ладно, легенды, сказки и Клинки прочь, — Луизиана упёрлась ладонями в табуретку, заставляя её качнуться обратно к полу, с характерным стуком ударившись о него ножкой. Власий замер, Клем приподняла бровь. — Начнём по порядку. Как ты нас нашла и какая у тебя теперь фамилия, Клем? — Шэйм, — девушка искривила губы в какой-то горькой ухмылке. — Значит, слухи были правдивы… — Лу вздохнула, качая головой, но не сводя взгляда с неё. — Не все, Луиз, не все, — брюнетка поморщилась. — Я действительно сиротка, но это не я убийца своих родителей и сестры с братом. А нашла я вас ещё до того, как вы приехали в Луран, когда пошли слухи. В тёмном городе, как ты знаешь, они распространяются быстрее. Мне не стоило труда проследить за вами на Отшибе и отбить парочку накачанных бойцов, заметивших вас, чужаков. Потом услышала о том, что вы намылились сюда, в Gold Entertainment, и решила перехватить уже у себя в доме, чтобы пообщаться лично. Я слишком хорошо тебя помню, Луиз, ты всегда пойдёшь в самое безопасное место, а корпорация Вейнмарков всегда ею была. Особенно её последние этажи, поэтому я не сомневалась в нашей встрече. Луиз молчала, глядя на девушку, которая впервые смотрела на неё без усмешки, без насмешливого прищура изумрудных глаз, без молчаливого вызова. Она смотрела на неё как-то серьёзно, ожидая следующего её вопроса. Девушка опустила голову вниз, разглядывая пол. Он был бежевым. Бежевые деревянные доски с длинными тёмными прожилками, где покоилась годами и веками пыль. Кромка тёмно-бордовой бахромы ковра. Шершавая поверхность его самого с тонкими белыми и серыми крохами пепла, почти незаметные. — Всё ещё куришь? — невпопад поинтересовалась шатенка. — Не я. Имо. — Она ещё жива? — Луизиана подняла голову на Шэйм, которая смотрела на неё, улыбаясь краешками губ. — Конечно. Она сумела надурить охрану тюрьмы и психбольницы. Стёрла все данные о себе, исписала кровью охраны послания своим сокамерникам. И ушла за мной в тёмный Луран. — У неё высоки шансы здесь окончательно сойти с ума, — пробормотала Шарп, снова опуская голову и припоминая другую одноклассницу — скромную и тихую застенчивую рыжеволосую девочку, которая вечно ходила с двумя косичками за спиной, россыпью забавных веснушек и большими карими глазами, спрятанными за огромными круглыми очками. Над ней всё время издевались и всё время унижали собственные одноклассники, ребята с параллели, старшеклассники и даже взрослые люди. Единственная живая родственница — бабуля по папиной линии была сумасшедшей, постоянно избивала девочку и не давала ей свободно слова сказать или куда-то уйти. Да и идти-то ей было некуда. Пока Луиз и Клем в один день это не надоело. Они вытащили девочку на лестничную площадку пустующей после учёбы школы, чтобы поговорить. Они помнили, как она жалась, избегала их взгляда, всячески стараясь не смотреть на своеобразных звёзд класса и параллели. Они помнили, как она вскрикнула, когда Клементина излишне высоко взмахнула рукой, тут же закрываясь. Она думала, что её будут бить. Но девочки лишь хотели с ней поговорить. И говорили. Каждый день, каждый свободный час. Водили куда-то с собой по городу, снимали с неё очки, отчего она плакала. Потом заставляли сжимать локоть, когда ударяли, чтобы рука становилась твёрдой, отбивая удары. Купили ей линзы, распустили волосы. Поставили удар, подарили на девятое день рождение нож. Настоящий нож, не безделушку для детей, которых было полно в округе. И в канун Нового Года, что был переходом с 14.087 по 14.088 год, эта юная рыжеволосая девочка впервые не сдержалась, не снесла очередного удара от своей бабушки. Проткнув её ножом, она несколько секунд бессмысленно смотрела на умирающую родственницу, на море крови, разливавшейся по гостиной, на мёртвое тело. Молча похоронила её за ближайшим дубом в промёрзлой земле, оттёрла полы и отстирала ковёр. Улыбалась соседям и прохожим, самостоятельно получала пособия за бабушку, ходила в школу, платила за квартиру, покупала продукты, лгала, воровала и стучалась в ворота всех наёмнических заведений. До тех пор, пока ей это не осточертело, и она не начала медленно сходить с ума. Пока этот город не свёл маленькую, десятилетнюю девочку, с ума, заставляя совершить её череду невероятных, красивых преступлений, отличающихся своей гениальностью и красотой исполнения, важностью некоторых научных исследований. Только её недооценили, и уже в четырнадцать лет Имоджен Дэллалей бросили в тюрьму для сумасшедших. — Тем не менее, она не сошла с ума, — вырвал Луиз из размышлений голос Клем, которая смотрела на неё с каким-то вызовом в глазах. Шатенка дёрнула уголком губ. Клементина всегда была излишне нежна и заботлива к Имоджен, почти как вторая мама. Старалась для неё, боролась за неё, ухаживала за ней, когда та болела. Она стала для неё семьёй. В отличие от Лу, которая сбежала из Лурана. Сбежала… она всё время куда-то сбегает. От отца, от родственников, от Клем и Имо, от матери, от брата, от подруг, от Зен, от Грац… она всё время бежит, бежит и бежит, словно сможет скрыться от клейма, поставленного людьми на ней. Словно сможет потом остановиться, смыть его и зажить спокойной жизнью. Но она не сможет. — Зачем ты помогла нам? Ты могла не вскрывать этот ящик Пандоры, — Луизиана вздохнула, снова глядя на Клементину. Та улыбнулась краешком губ. — К тому же, нам здесь не рады. Ты тоже станешь в чёрном списке. — В чьём чёрном списке? — Клем даже фыркнула. — Георга и Мун? Чихала я на них. Они вот здесь сидят, — девушка немного поддалась вперёд, проводя ладонью вдоль горла. — У всех. Все, Луиз, все будут здесь на вашей стороне. Вы с Власом — революция, движение против, движение, чёрт побери, вверх! И если вы сможете сделать что-то, что предотвратит это отравление Лурана его тёмной стороной, прекратит слияние двух миров или хотя бы остановит это, то все будут на вашей стороне. Потому что Тьма, она… —…поглощает. Лу глядела на Клементину, которая, победно усмехнувшись, кивнула головой, снова немного откидываясь назад. Комната в очередной раз погрузилась в задумчивую тишину, и в этой тишине было особенно отчётливо слышно, как скрипнули половицы под ногами вошедшей. Шатенка повернула голову в сторону, глядя на приоткрывшуюся дверь в смежную сторону, к порожку которой вела красная дорожка. Там, замерев у входа, стояло юное очаровательное создание, с длинными рыжими вьющимися волосами, большими, как будто бы немного испуганными светящимися карамельного оттенка глазами и небольшой россыпью веснушек на щеках, почти незаметных. Она была одета в недлинное, чуть выше колен, чёрное платье с тёмно-серым рисунком по подолу, явно сшитого из какой-то тяжёлой ткани. Возможно, бархат. Поблёскивал тусклым оттенком в свете мигающей лампы висящий на шее янтарь, удачно перекликаясь с цветом глаз. Шарп коротко взглянула на замершего брата, усмехнувшись. — Не заглядывайся. Эти карие глаза не для тебя, — и поднялась со своего места, подходя к девушке, которая растянула светлые губы в нежной улыбке, слетая с порожка и обнимая подошедшую к ней шатенку. — Я думала, ты нас бросила, — тихим, немного звенящим голосом проговорила Имоджен, прижимаясь щекой к щеке Лу. Та сдержанно выдохнула, касаясь ладонями спины девушки. Действительно, бархатное платье. — Так и есть, солнце, — она немного отклонилась, глядя своими ярко-голубыми глазами в карамельные напротив. — Я бросила вас. Оставила в самое трудное время, сбежав в Литу. И, то что нам помогает Клем, совсем необязательно. — Обязательно! — всё же вспылила брюнетка. Имо улыбнулась вновь, кивая головой. — Обязательно, Луиз. И у нас есть кое-какая информация для тебя с твоим братом, которая поможет вам в вашем движении против. В вашей революции. *** Временами немного дёргая плечиком в неудобной чёрно-белой форме и закатывая глаза, демонстративно охая, вздыхая и сгибаясь в пояснице, беловолосая немолодая женщина шла вдоль освещённых тусклым светом зелёных коридоров, окружённая с обеих сторон Золотыми Стражами, которые на каждый её ох морщились. Иногда она начинала что-то бубнить про себя; в принципе, прислушиваясь, конвоиры слышали лишь безвредную детскую считалочку. Годы службы своё ещё не играли — они не находили в ней абсолютно ничего опасного. Впереди показался поворот в соседний коридор, где было порядком шумнее. Женщина заворчала больше, охая и низко опуская голову, так, что белые волосы закрыли её лицо. За короткой линией стены показалась протянувшаяся на несколько метров вперёд решётка, за которой общались, хохотали, прыгали и трясли, собственно, саму решётку, заключённые в такой же чёрно-белой одежде. Стражи подтолкнули женщину к воротам, у которых, гремя ключами и снятым замком, стояли другие Стражи. Озлоблено покосившись на них из-под светлых волос, женщина была впихнута за решётку, к радостно загоготавшим заключённым, окружившим её. Один из них, с коротенькой рыжей бородкой, тут же принялся громко выкрикивать что-то на манер песни, скача вокруг. Механический голос оповестил о прихожанке всех желающих о ней узнать. — Сбежавшая заключённая Делайза Картер была возвращена обратно под надзор и контроль. Напоминаем, она совершила подрывы более двадцати зданий благодаря умению совершенной ораторской речи и обладает красной карточкой, что означает, что её шансы вылечиться близки к нулю, но ещё наличествуют. «Ну спасибо, Имо», — выслушав речь, мысленно хмыкнула женщина. Она шла всё также сгорблено, поглядывая на всех из-под белых волос, но двигалась упорно вперёд, как-то неуловимо с каждой секундой выпрямляясь, переставая так сильно коситься. Немного жгло запястье от лёгкой боли, практически не ощущающейся за всеми остальными мелкими помехами в виде сумасшедших, скачущих вокруг. Обеденные столы. Блондинка на секунду замедлила шаг, а потом странно улыбнулась: парочку заключённых поспешили отойти в разные стороны. Выпрямилась больше, подходя к столу и усаживаясь на него, разворачиваясь к следовавшим за ней заинтересованным сумасшедшим и закидывая ногу на ногу. Окинула всех взглядом с некоторым превосходством, краем глаза отмечая, как насторожились Стражи за решёткой. Подняв с мученическим видом на свет руку, она потёрла своё запястье, ровно то место, где жгло. Небольшая татуировка в виде серийного номера заключённого быстро начала растворяться на коже, будто бы въедаясь. Но жжение ушло, а вместе с ним и ушли некоторые корректировки во внешности женщины. Её волосы начали темнеть, меняясь из белого оттенка в каштановый, насыщенный тёмно-каштановый цвет, постепенно удлиняясь и уже элегантными локонами спадая на плечи и спину. Глаза начали светлеть, из тёмно-карего оттенка переходя в голубой; разглаживались морщины, являя молодую девушку, а одежда почернела полностью, становясь из обычной униформы преступника повседневной одеждой Луизианы Шарп, которая в момент, когда заслышались первые крики Стражей, кашлянула в кулак, постучав по столу, привлекая к себе дополнительное внимание. Заключённые смотрели на неё, притихнув, с удивлением, заинтересованностью и восхищением во взгляде. Где-то на заднем плане Влас, Клем и Имо разбирались с органами власти, в то время как Лу очаровательно улыбнулась. — Ораторская речь… — задумчиво проговорила она, прищурившись на один глаз, хмыкнув и пнув носочком сапога мужичка, который с каким-то странным блеском тянул к ней руки. Ойкнув, он сморщился, хватаясь за ушибленное мужское достоинство. Прокашлялась. — Итак, мои дорогие друзья и, может, не только друзья. Надеюсь, все тут помнят, какой сейчас год и кто сейчас у «руля» Лурана. Кто сейчас король и королева Лурана? — Георгий и Розамунда Шарп! — послышалось со всех концов и в различных вариациях. Иногда к именам прилагалась нецензурная лексика, среди которой шатенка, к своему удивлению, обнаружила что-то новенькое. — Неплохо-неплохо, — девушка лениво похлопала в ладоши. — И кого засадили сюда при их правлении? Весь зал поднял руки. Луизиана опасно улыбнулась. — Кого засадили сюда потому что вы были опасными и сумасшедшими преступниками для короля и королевы? И опять полный зал рук. Шарп склонилась вперёд, немного приподняв голову, отчего свет лампы особенно ярко вспыхнул в её голубых глазах. Обнажила чарующую хищную улыбку, в один момент напомнив приготовившуюся к прыжку кошку. — Кто хочет им отомстить? — на пару рук меньше. Тихий шёпот, который больше похож на раздражённое шипение. — Кто готов им отомстить? — ещё на несколько рук меньше. Коварный медовый голосок. — А кто готов прямо сейчас? И снова зал рук. — Тогда чего же вы ждёте? — Луизиана расхохоталась, словно безумная, поддаваясь назад и указывая рукой на широко распахнутые двери решётки. — Весь город в вашем распоряжении. И снова крики, снова гогот, снова ненормальный смех. Топот ног, лёгкий ветер в помещении, немного приподнявший каштановые волосы девушки, парочку затоптанных тел, которые не сразу сообразили, что надо делать, оставленные обеденные столы и оставленная еда. Лу тонко улыбнулась, спрыгивая со стола и подходя к одному из недвижимых тел, цепляя его краешками ноготков за ворот, рывком переворачивая. Лицо молодого парня было полностью в крови, неестественно вывернут подбородок, глаза навыкате и несколько проломов черепа, обозначенных впадинами на затылке. — Как жаль, как жаль, — девушка хмыкнула, с отвращением глядя на парня несколько секунд. После чего перевела взгляд с него на стоящих у ворот решётки Власа, Клем и Имо, поднимаясь на ноги. — Что не вся падаль выживает. — Просто не вся падаль на это способна, — милым голоском заметила Имо. И улыбнулась широко — так, что стал виден её огромный шрам через весь рот, который так изуродовал девушку после нескольких лет тюрьмы и психушки. Смотрелось жутко. — Ну, а нам пора в следующий пункт. Представление только начинается. *** Улицы трепетали. Улицы горели, улицы выли, улицы сходили с ума. Люди разбегались с криками, с воплями, хватали детей, родителей, друзей, родных, близких и малознакомых людей, прячась от той армии хаоса, которая в этот день обрушилась на Луран. И было людям от чего бежать: в прохожих стреляли, кидались ножами и пузырьками с ядом, на улицах вис смог от различных газовых отравляющих химикатов, поджигали какие-то магазинчики, кафе, жилые дома, замораживали Стражей, сносили ветром и пылью баннеры, вывески, людей, поднимали волны на Айбере, грозясь обрушить реку на город, грозясь потопить Луран под водой. Навсегда. И в этом бешеном хаосе, в этом аномальном явлении природы гениев и психов, впервые за долгое время, по городу спокойно шагало четверо человек в чёрном. У двоих из них, шатенок навскидку, были брючные костюмы, у одной ещё и кожаная куртка. Обе увешаны оружием, крутящие в ладонях клинки. Мужчина сжимал в руке пистолет, другую заложив в карман, катая в нём спрятанную от общего взгляда бомбу; рядом с ним шла миловидная рыжеволосая девушка в чёрном недлинном платье с серыми цветами на подоле. В руках у неё была бита странного, светло-бордового оттенка; впрочем, если приглядеться, то можно было заметить на ней разводы крови. Они шли уверено, целенаправленно и быстро, сворачивая с мелких улочек на всё более и более крупные проспекты, пока не пошли по середине центральных дорог, держа курс на одно-единственное здание, шестнадцатью этажами возвышающееся ввысь, отличающееся от других своим ярко-белым цветом и вычурным рисунком на внешней боковой стене в виде длинной акулы, держащей в своих зубах город. — Как тривиально, — фыркнул Влас. — И абсолютно ничего нового. Луиз тонко, но напряжённо улыбнулась. Впереди их ждала самая сложная работа, от которой зависели не только жизни её и брата. Жизни Клем и Имо, жизни многих других жителей техногенной столицы. Жизни каждого, кто в этот день был выпущен из тюрьмы большой случайностью или огромным везением. Жизни каждого, кто осмелится встать на их сторону или против них. Как точно сказала Клем, как ясно выразилась Имо — это была революция. Это была их попытка революции. — В здание вы не пойдёте, — Лу обернулась немного назад, глянув на Клементину и Имоджен, которые тут же, недовольно нахмурившись, скрестили руки на груди. — С чего бы это? — с вызовом прозвучало со стороны шатенки. Шарп подняла взгляд на здание, находящееся в десяти шагах от неё. После чего обернулась на брата, который подошёл к ней, переглянувшись с сестрой. Оба коротко кивнули друг другу головой. — Это слишком опасно. Это, во-первых, — отозвался мужчина. — А во-вторых… для вас мы — революция. А для нас это лишь бой. Очередной из множества боёв, — он медленно шагнул вперёд. После сделал ещё шаг, и ещё, оказываясь на первой ступени, ведущей к входу в здание. Луиз также неторопливо зашагала следом, протягивая руку и вкладывая ладонь в ладонь брата, когда он обернулся назад, протянув ей руку. — В нашей войне. Клем и Имо молчали. И, воспользовавшись этим молчанием, Влас и Лу быстро поднялись наверх, скрываясь за дверями именного дома Шарпов. Дома короля и королевы Лурана.