Сердце лисицы

—⋆⁺₊⋆☽☾◯☽☾⋆⁺₊⋆—

      Старый монах вёл мальчика в дорогих одеждах по вычищенной до блеска террасе. Каждую дощечку от птичьего помёта и следов вчерашнего дня чистили утром многочисленные служанки. Снаружи средь зелени сада носились в прозрачном, прогретом солнцем воздухе стрекозы. Юный господин невольно засмотрелся на их стремительный полёт, из-за чего замедлил шаги. Монах заметил заинтересованность мальчика, но не мог потянуть его за руку в нетерпении.       — Юный господин Годжо, нам необходимо идти на занятия.       Мальчик спокойно повернулся к монаху, обратив на него полный ледяной воды взгляд. Выдержать такое было сродни испытанию. Труднее, чем ходить по раскалённым углям босиком. Проще было руками дым поймать, чем терпеть на себе внимание беловолосого благословенного дитя, которого хоть и считали божеством, но больше почитали из страха. Старый монах лишь вздохнул.       — Я знаю всё, что мне там скажут, — произнёс мальчик.       И снова отвернулся, чтобы понаблюдать за стрекозами. На днях он, с виду ледяной и хрупкий, гонялся за бабочками в саду, собирая с ирисов не успевшую испариться до конца росу. Дитя контрастов. Как небо и земля, как солнце и луна, как божественное и демоническое. Сочетание не сочетаемого. И если вовремя не огранить столь драгоценный камень, наделённый огромной силой, или сделать огранку неправильно, то может получиться самое настоящее чудовище. Химера, лишённая всего человеческого. Осознания своего места в мире и необходимости подчиняться общему ходу вещей. Нужно соблюдать правила по ковке меча, предписанные мастерами-кузнецами, с самого начала, как только выбираешь место с залежью руды. У самых истоков работы начинается произведение искусства. С ранних лет закладываются основы основ в ребёнке.       Но юный господин Сатору Годжо был исключением.       Монах тяжело вздохнул. Из разных уголков страны приходили неспокойные вести. Даймё наращивали не только военную мощь, но и собирали вокруг себя умелых магов. Несколько гонцов побывали за последние месяцы и в поместье клана Годжо. Неспокойные времена грядут, словно тучи с запада затягивают лазурные небеса. А юный наследник совсем не хочет познавать азы магического дела.       — Моэно-сама, Моэно-сама, — позвал знакомый голос монаха.       Тот повернулся. Это была юная служанка, миловидная, но совершенно простая Кёко-сан. Не слишком броская внешность воронёнка и веснушки на бледном лице. Но почему-то именно на неё юный наследник заглядывался больше всех. Останавливался даже посреди забав и вглядывался в лицо, как заворожённый. А на вопрос, почему же он хочет, чтобы именно эта служанка была рядом, Годжо отвечал, что её веснушки, как созвездия. И их интересно рассматривать. Никто и не подозревал, что ребёнок нагло врал.       — Что такое? — спросил монах.       — Вас зовёт старший господин, — служанка поклонилась.       — Я веду юного господина на дневные занятия, — монах кивнул на мальчика.       — Дело не терпит отлагательств. Прибыл ещё один гонец. Старший господин требует вашего присутствия, — пояснила Кёко.       Монах тяжело вздохнул. Провёл ладонью по гладко выбритой голове и поклонился юному господину Годжо.       — Прошу меня простить. Кёко-сан вас проводит.       Мальчик ничуть не огорчился, что монаху пришлось отлучиться по отцовскому требованию. Потому, что с ним будет Кёко-сан. Сегодня она та Кёко, на которую он любил смотреть, а не та, что вечно занудствовала и боялась лишний раз взглянуть на юного господина.       Они с Кёко прошагали ещё несколько метров и завернули за угол, прошли мимо расписанных ветвями слив сёдзи. Сатору решил заговорить, только уверившись, что их никто не услышит.       — Дашь потрогать уши? — спросил он Кёко.       Та фыркнула со снисходительной улыбкой. Простоватые, пусть и хорошенькие черты лица в миг исказились в нечто хитрое и хищное. Для того, кто бы её сейчас увидел со стороны. Для Сатору она изначально была не черноволосой Кёко, а беловолосой Кёко. К тому же, когда у неё имелось настроение, Сатору мог наблюдать лисьи ушки на макушке. И красота её не могла сравниться с красотой любой наложницы отца. А они все будто самоцветы, тщательно отобранные умелым мастером. Но «Кёко» была лучшей из них. Эта Кёко, по крайней мере.       — Вот ещё! Можно подумать, я дам какому-то мальчишке касаться своих ушей! — сказала эта Кёко.       — Я никакой-то мальчишка! Я Шестиглазый бог! — возразил Сатору.       — Эй, бог, смотри под ноги, — фыркнула лисица.       Мальчик и правда чуть не запнулся, неловко наступив на подол собственных одежд. Мина поймала его за руку и поддержала.       — Маленькое чудище.       — Но ты ко мне всё равно приходишь!       — Слежу за сохранностью сердца и печени. Нельзя, чтобы эти криворукие маги испортили мне главное блюдо, — сказала Мина, позволяя мальчику держать её за руку.       — Хотела бы съесть, съела бы, пока я не вошёл в силу! — сказал Сатору, рассматривая длинные лисьи когти. — Не боишься, что я расскажу, что ко мне приходит лиса?       — Хотел бы рассказать, рассказал бы, пока ко мне не привязался, — улыбнулась Мина.       Сатору остановился на мгновение. Его мальчишеское круглое личико приобрело выражение восхищения, большие глаза, в которых море встречалось с небом, смотрели на Мину заворожённо. Сразу вспомнилось, как лисица показалась ему первый раз, когда только начала дурить голову глупенькой малышке Кёко и всем окружающим. Всем, кроме Сатору. Тогда он тоже смотрел на неё, как на божество. Потом робко подошёл после занятий, выглядывая из-за деревянного столба. Мина знала, что никого из взрослых он не позовёт. И была права. В тот раз Сатору тоже попросил потрогать уши.       Её магия позволяла дурить целый выводок заклинателей клана Годжо, но не шестиглазого мальчишку, способного управлять бесконечностью.       — У нас мужчины болеют нехваткой ци. Ты виновата?       — Конечно, я ведь плохая лиса.       — Неправда.       — Пф, разумеется правда, маленький бог.       Годжо поджал губы и почему-то посильнее перехватил пальцы Мины.       — Ты больше не придёшь ко мне, да? Это наша последняя встреча?       — А ты и правда видишь многое. Жаль, что по мере того, как ты будешь расти, твоё сердце станет слепо. Не то, что глаза.       Мальчик резко остановился.       — Тогда я точно позову охрану! Тебя поймают и…       — Я стану твоей личной зверушкой, — звоном серебряных колокольчиков рассмеялась Мина.       Сатору стушевался. Она присела на корточки и легонько щёлкнула его по носу.       — Мой старый друг Тэнген слишком сильно трудится над барьерами. Столько лет. И не надоело ему. Мне сложнее и сложнее стало приходить сюда. Да и… — Мина замолчала.       Она затеяла эту игру в наказание клану Годжо за их вмешательства в её дела. Стали людям чаще давать обереги от лисиц-оборотней, особенно мужчинам. И Мине приходилось тратить больше магических сил, чем получать. В итоге наведалась в сам клан, чтобы поохотиться в их владениях, а заодно и выведать некоторые секреты печатей-оберегов от кицунэ. Охота вышла славной. Мина не сказала бы, что очень весёлой. Она не любила лисье ремесло. Но поднасолить клану Годжо, чтобы некоторые славные мужи вдруг заболели — вполне себе достойное развлечение. Эти дураки пытались поймать лисицу теми же методами, которые из-за узнанных Миной сведений и внесения некоторых изменений умелой рукой, теперь показывали на домашнюю живность, но никак не на виновницу всего торжества. Тем более, что с Кёко, которой она стирала память и внушала ложные воспоминания, чтобы никто ничего не заподозрил, Мина периодически менялась местами, а сама превращалась в лису и спала в норе под домом прислуги, набираясь сил.       Но был в её маленькой шалости и один очень неприятный для самой Мины элемент — Годжо Сатору, дитя, которое её видело. Пришлось втереться к маленькому паршивцу в доверие. Да так, что сердце Мины само едва ли не привязалось к мальчику. А это лисице ни к чему. Главное, что до него не добрался Кэндзяку. Почему Мина была рада этому факту, сказать одновременно и легко и сложно: с одной стороны, у старого ублюдка всё идёт не по плану. С другой же, Мина теперь невольно хочет оберегать мальчишку, которого сняла с груди остывшего трупа его же матери.       — Я никогда не… — Сатору нахмурился.       И Мине захотелось потрепать его за щёчки, чуть впившись в кожу когтями, чтобы знал — перед ним не милая зверушка.       — Я не останусь, как бы ты ни просил.       — Но почему?       — Зачем? — просто спросила Мина.       — Потому, что я прошу! — ответил Годжо.       — Тогда тем более не останусь.       Сатору поджал губы. Маленький, а когда сердится, душа в пятки уйти могла. Если бы она у Мины, разумеется, была.       — И ты больше не будешь учить меня магии? — спросил Годжо.       Да, Мина от скуки действительно преподала ему пару-тройку уроков по магическому мастерству и управлению проклятой энергией. Может, чуть больше, чем надо было. Кое-что рассказала. Поэтому мальчику стало скучно на уроках этих сморщенных от времени и аскетизма слив на двух ножках, которые здесь зовутся старейшинами и наставниками. Фу, мерзость! Забивать юный ум тем, что ему не пригодится. Устаревшим барахлом. Хотя сами они под носом не могут увидеть белую кицунэ.       — Нет. У тебя есть учителя.       — С ними скучно!       — С этим ничем помочь не могу.       — Но, Мина! — Сатору посмотрел на неё невозможно красивыми большими глазами.       И по ледяной корке на сердце кицунэ пошла новая маленькая трещинка. Но не настолько, чтобы беспокоиться. Так думала Мина. Так Мина ошибалась.       — Чтобы наше с тобой расставание не было для тебя таким болезненным, маленькое чудище, я подарю тебе два подарка, — сказала лиса.       Годжо наклонил голову вбок, чем напомнил Мине щенка. Или лучше кота. Такого же, в которого обращался Куроо, когда ему надоедала человеческая личина.       — Не нужны мне твои подарки! Мне ты нужна!       — Слишком много просишь, смертный, — цокнула языком Мина.       А сама вспомнила, как не удержалась после спасения Сатору от Кэндзяку, и той же весной пришла посмотреть, как растёт шкет. Так он пошёл в её сторону, вытянув ручонки. Лисица скривилась, отгоняя от себя ребёнка, как отгоняла бы маленького надоедливого пса, приговаривая «уйди, чудище». А когда тот чуть не свалился с опасного склона, и вовсе вмешалась. Будто ей больше всех надо.       — Какие подарки?       — Во-первых, ты можешь потрогать мои уши.       — Не хочу!       — Точно? — приподняла бровь Мина.       И Сатору, насупившись и какое-то время явно размышляя о целесообразности отказа, протянул к треугольным, до невозможности хорошеньким белым ушам такие же хорошенькие маленькие ручки.       «Они могут вырвать тебе хвосты вместе с позвоночником в будущем» — пронеслось в голове у Мины.       Но маленькие пальцы только по-детски наивно, осторожно, почти нежно погладили серебряную шерсть. Мина специально подёргала ушами, из-за чего Сатору рассмеялся. И от этого смеха Мина почти усомнилась в том, что собиралась сделать сейчас.       — А второй?       Мина улыбнулась и прижалась лбом ко лбу мальчика.       — Ты не забудешь мои уроки, шестиглазое дитя, но ты забудешь меня.       — Не… — Сатору захлопал глазами.       И ничего, кроме тянущейся вперёд деревянной террасы да садов вокруг не увидел. Мимо пролетала бабочка с белыми крыльями и села мальчишке на нос. А потом снова взлетела. Сатору огляделся по сторонам, не понимая, откуда в его юном сердце взялась такая огромная пустота.       С тех пор прошло чуть больше, чем четыреста лет. Но Мина помнила растерянного мальчишку, стоявшего на деревянной террасе в прогретом солнцем летнем воздухе. Тот Сатору не заплакал, когда она ушла. Его глаза и без того были полны воды. Собственно, Годжо Сатору вообще больше никогда не плакал с тех самых пор, как рыдал на груди мёртвой матери совсем ребёнком. Мина думала, что тот шестиглазый заклинатель, которого она встретила сейчас, не проронил и слезинки даже в младенчестве. Он грустил и отчаивался по-другому. Мина почувствовала это, когда приняла облик того юноши. Темноволосого молодого человека с аметистовыми глазами.       — Любишь ты себе приключения на хвосты искать, — прозвучал голос по ту сторону телефонной трубки.       Собеседница Мины была права. Годжо ведь настроен серьёзно. Они разошлись в прошлый раз по нелепой и вместе с тем незатейливой причине. Годжо позвонили с работы. Дело требовало его личного присутствия. И тут уж выбор между долгом и своенравной лисой был очевиден.       — Ох, уж эти лисьи афоризмы, — скучающе протянула Мина, рассматривая прилавки с оберегами.       В этой лавке продавались далеко не сувениры. Печально, что владельца Лина на месте нет. Он бы нашёл для неё какую-нибудь хорошую безделушку, способную без сильных затрат проклятой энергии на время скрыть лисье присутствие. Тогда бы Мина, наверное, смогла улететь к Сакуре в Сеул. Или к Куроо в Пекин. Хотя, Куроо как раз хочет вернуться в Японию. Не вовремя кот решил высунуть морду из-за угла.       Магический артефакт, сущая безделица на первый взгляд — простенькое колечко из нефрита. Его использовали лисы-наложницы или заклинательницы, которые хотели скрыть присутствие от придворных магов. Эффект временный, но обычно хватало, чтобы завершить все дела. Или просто иметь целых две штуки, чтобы в нужный момент поменять одно на другое, оставив старое накапливать новую порцию проклятой энергии среди специальных бумажных амулетов.       Но среди колечек из натурального камня, что были представлены на прилавке в антикварной лавке, ни одно не соответствовало требованиям Мины.       — Ну, если тебе больше нравится слово «зад», то буду использовать его, — усмехнулась Сакура. — Сути проблемы это не меняет.       — Ты скажешь мне хоть что-нибудь менее очевидное сегодня?       — Скажу: ты снова можешь совершить ту же ошибку с пацаном Годжо.       Мина тяжело вздохнула.       — За это можешь не волноваться. Я девочка взрослая, сама разберусь.       — Как? Как в прошлый раз? А мне потом тебя из какой-нибудь норы вытаскивать еле живую и выхаживать, прячась от ищеек клана Годжо? — Сакура по ту сторону трубки отправила в рот что-то явно съестное и вкусное.       — Можешь и не вытаскивать, — рассмеялась Мина. — Я Куроо попрошу.       — Ты ранишь моё сердце, госпожа лиса. Ещё один глубокий шрам от твоей семейки я не переживу, — сказала Сакура.       Дёрнула всё-таки за хвост. Пусть завуалировано, но вспомнила отца Мины. Сакура — лиса вольная и дикая. Тысяча лет едва ли сильно сгладили её характер. А во времена Короля проклятий он был ещё хуже. В чём Двуликий лично успел убедиться.       — Увы, ты слишком живучая, — Мина ходила мимо прилавков, теперь рассматривая ярких кукол.       Лина она дожидаться не будет. Надо бы выйти на охоту. Да только сил у Мины после встречи с Годжо почти не осталось. Хватало лишь на поддержание человеческого облика и скрытие сущности проклятого зверя.       — Я не поняла, ты меня упрекаешь или хвалишь?       — Констатирую факт.       — Милая, будь осторожнее. Годжо принёс тебе одни несчастья, в том числе и лисью охоту.       — Не он же её объявил, — Мина прикусила губу, посмотрев на носок дорогих ботинок с тяжёлой подошвой.       — Но она началась из-за него, — напомнила Сакура, а после недолгой паузы, спросила:       — Сильно похож на предыдущего Годжо?       — Да.       — Мина, ты же знаешь, что это всё плохо кончится. Я верю в твою силу воли, подруга. Но влюблённая лиса…       — Мёртвая лиса. Но я ни в кого не влюблена, — Мина вновь посмотрела на прилавки со всякой бижутерией из натурального камня.       Всё было сделано исключительно рукой заклинателя. От каждой вещицы исходила особая аура. Мина решила порадовать себя какой-нибудь безделицей и заодно сменить тему.       — Куплю себе подвеску из яшмы или малахита. Как думаешь, пойдёт к моим глазам? — спросила она.       И представила, как Сакура, сидя в уютном ресторанчике где-нибудь на улочках Сеула, закатила глаза.       — Подлецу всё к лицу, — сказала она.       — Что ж, тогда точно куплю, — улыбнулась Мина. — Чем занимаешься?       — Охочусь.       — Серьёзно? И со мной болтаешь?       — Кролик в клетке, точнее, птичка. Я ем острую корейскую курочку.       — Какую порцию по счёту? Пятую? — Мина прекрасно знала об аппетитах подруги.       Все кицунэ любят покушать. Сама Мина не исключение.       — Это неважно. Главное, я вкусно ем и жду, пока ко мне подойдёт роскошно одетый мальчик.       — Стоило ли наедаться острого перед встречей?       — В том-то и прелесть. После остренького будет сладенькое. На корейский мужчин любо-дорого посмотреть. Ухоженные, отлично одеваются, вежливые. Но не такие милые, какими хотят казаться. И если бы это был их единственный недостаток.       — А какой ещё?       — Всё просто. Они — мужчины.       — Боже, Сакура, — Мина рассмеялась.       Она слушала подругу и выбирала подвеску. Хотелось чего-нибудь необычного и полезного. Рядом возились две девочки лет пятнадцати. Одна темноволосая, а другая светленькая. Обе выбирали себе по браслету.       — Кстати, — протянула Сакура. — Я не была уверена до сегодняшнего дня. Но теперь могу предупредить.       — О чём? — Мина поморщилась, почувствовав чужую проклятую энергию, отличающуюся от остальной, что источало это место.       — Раз уж ты встретилась с Шестиглазым в таком большом аквариуме, как Токио, то не исключено, что наткнёшься на ещё одну рыбу. Акулу, я бы сказала. Которая сожрёт тебя и облизнётся.       — С трудом представляю акулу, которая облизывается.       — Ну, это проблемы твоего скудного воображения.       Теперь уже Мина закатила глаза.       — Кого мне надо опасаться?       — Насколько я знаю, у Шестиглазого заклинателя был однокурсник, который нынче отступник, приговорённый к смертной казни. Зовут его Гето Сугуру. Он один из четырёх магов особого уровня, манипулирующий проклятыми духами. И это весьма сильно отличает наши риски от столкновения с обычным отребьем магов и риски от встречи с этим Гето. У него, чтобы ты знала, инкарнация самой Тамамо-но-маэ, чтоб ей пусто было. Навряд ли такой маг откажется от хозяйки Лунной горы.       — Сакура, ты сама сказала, Токио огромный. Какова вероятность, что я… Стоп, ты сказала, что он однокурсник Годжо?       — Да.       — А… ты с ним сталкивалась?       — Я бы навряд ли ноги унесла, если бы лично с ним столкнулась. Только на фотографии. Лет двадцать шесть-семь. Ходит в монашеской рясе. Высокий, темноволосый, глаза красивые, кстати.       — Аметистовые? — поняла Мина.       — Да. Ты… так ты в него превратилась, когда от Годжо пыталась отделаться?       — В него. Но ты не поверишь, Гето Сугуру стоит в пяти метрах от меня…       Мина заметила его не сразу, а когда одна из девочек, что выбирала браслет, подошла к высокому мужчине в монашеских одеждах. Он повернулся, и Мина узнала молодого человека, в которого на днях обращалась, чтобы выбить Годжо из колеи. Так вот по кому его сердце иногда тосковало!       — Мина, ты сейчас о чём? — осторожно спросила Сакура.       По голосу было слышно, насколько она встревожена.       — О явлении Будды народу, — ответила Мина.       Их взгляды с Сугуру Гето пересеклись. И если бы Мина несколько дней назад согласилась на предложение Годжо и переспала с ним, набравшись энергии вдоволь, чтобы лилась через край, у лисы был бы шанс обмануть проклинателя, что способен манипулировать проклятыми духами. Что способен почуять её. Как ни крути, Мина пограничное создание, особенное во всех отношениях, как и остальные проклятые звери. Проклинатель мог её поглотить. И пусть от кожи Мины исходит аромат ирисов после дождя, для Гето он хуже трупной вони.       Нет, будь Мина в лучшей форме, чем сейчас, даже тогда Гето почуял бы проклятую энергию кицунэ. У него особая сила. Мина это чувствовала. Мина это видела. Её нутро объял дикий ужас, когда их взгляды встретились. Гето смотрел всего с несколько секунд, а потом его глаза медленно расширились. На лице появилась смесь удивления и замешательства. Сердце у Мины остановилось, когда уголок чужих губ вдруг приподнялся. Он то ли усмехался в сомнении, что перед ним лиса, то ли в ликовании. Мина не поняла.       — Надо же, — протянул он.       — Мина! — позвала Сакура. — Мина, что происходит?       — Вкус твоей проклятой энергии не такой мерзкий, лисичка, — улыбнулся Гето.       — Я перезвоню, — сказала Мина в трубку и отключилась, не сводя глаз с мага, а потом и вовсе произнесла:       — Согласись, я и на вид приятнее многих.       — Только не пытайся хитрить. Я знаю условия твоего изгнания очень хорошо, — сказал Гето. — Так что лисье обаяние против меня не сработает.       — Я наслышана о тебе, Гето Сугуру, — улыбнулась Мина.       — Правда, я настолько популярен? — усмехнулся Гето.       Ему палец в рот не клади. Мина уже устала от зарвавшихся мальчишек. Её первое ощущение дикого страха постепенно начало пропадать, стоило только вспомнить, кто Мина такая. Да, у Гето, может, и была эта дрянь Тамамо в арсенале. Чёртова лиса, испоганившая репутацию всем кицунэ. Но Мина не настолько заносчива и высокомерна, чтобы позволять лисьему эго брать верх над разумом.       — Да, — ответила Мина, концентрируя лисий огонь внутри грудной клетки и постепенно распределяя его по всему телу равномерно.       Чтобы выполнить то, что кицунэ задумала, придётся потрать много проклятой энергии. Это могло плохо кончиться для Мины, но лучше уж так, чем оказаться съеденной проклинателем Гето Сугуру.       — От кого же ты про меня слышала? От себе подобных, полагаю. Вас много? Лис.       — Сам же знаешь, что нет. Но я куда вреднее и хуже.       Гето рассмеялся.       — Думаю, я справлюсь, — он сделал шаг вперёд и поднял руку.       — Гето Сугуру, давай, договоримся по-хорошему. Оставь мысль пополнить мной свою коллекцию.       — Нет, хозяйка Лунной горы, проклятого зверя такой силы я отпускать точно не намерен, — протянул Гето, явно не без удовольствия отметив, как распахнулись глаза Мины от удивления. — Знаешь ли, я тоже про тебя весьма наслышан.       — Не сказать, что польщена, — ловушка Мины была почти готова, нужно только дождаться подходящего момента и выбросить сети. — От кого же?       Такой маг, как Гето Сугуру, навряд ли попадётся надолго. Но Мина ему всё равно не по зубам. По крайней мере, ей очень хотелось так думать. Животный страх отпустил окончательно, на место него пришёл вполне рациональный, обдуманный, даже взвешенный. Но всё равно сильный.       — Ты знаешь от кого, — пожал плечами Гето. — Будет проще, Мина-чан, если мы с тобой драться не будем. Всё равно исход очевиден.       — Предлагаешь добровольно сдаться? — приподняла бровь Мина, совершенно игнорируя намеренно пренебрежительное «чан» в свою сторону. Он над ней смеётся, что ли?       — Конечно, — сказал Гето.       — А ты почему добровольно не явишься на собственную казнь? — Мина улыбнулась шире, оголяя клыки. — Кстати, а где девочки, с которыми ты пришёл?       Гето скосил взгляд сначала влево, потом вправо, попытался нащупать проклятую энергию Мимико и Нанако. Но ничего не почувствовал.       — Куда ты их дела?       Мина пожала плечами и развела руками.       — Позови, может, ответят. Хотя, навряд ли. Они сейчас видят лабиринт из бесконечного числа полок и блуждают по нему. И ничего не услышат. Если ты меня изгонишь, я прокляну их этой иллюзией. Девочки — не твой уровень, не справятся с лисьей магией.       Вот сейчас была очередь Мины наслаждаться злобой Гето.       — Ты можешь и лгать.       — А могу и нет. Проверим? Я перед тобой, — Мина раскрыла руки, будто собиралась обнять старого друга. А пальцы сложила в печать. — Переход, кшаникавада...       Гето сразу понял, что Мина начала читать заклинание. И битвы не избежать. Лиса к ней готова. Как готов и сам проклинатель.       —... призрачное золото.       И тут раздался громкий крик девочек.       — Гето-сама!       Проклинатель обернулся, ища его источник. И из-за угла, сметая всё на своём пути, показался мощный поток воды. Он волной захлестнул пространство и голодным зверем кинулся на Гето. Тот закрылся руками рефлекторно. Но с ног не снесло водой, не опрокинуло на спину. Лишь пошатнуло да обдало морским бризом. Такой силы была иллюзия. Гето опустил руки, оглядываясь. К нему тут же подбежали Нанако и Мимико.       — Гето-сама, что с вами?       — Гето-сама, что случилось? Вы бледный!       Сугуру обернулся. А лисицы уже и след простыл. Годжо был прав, когда пересказывал ему часть содержимого дневника, что вёл его предшественник. Хозяйка сильна, раз даже из остатков сил — а Гето чуял, насколько она измотана — смогла сотворить такую иллюзию. Такой экземпляр Сугуру очень нужен для плана, который вот-вот воплотится в жизнь.       Мина же была абсолютно другого мнения, пока удирала из антикварной лавки со всех ног. Бегали лисы быстро и в человечьем обличьи. Мина так давно не произносила заклинание для активации техники. У неё было мало проклятой энергии, а выброс повысить было необходимо.       Лисье сердце билось часто не только из-за бега, но и из-за страха. Последний раз её так испугало шаманское отродье, которое спустило псов по следу во время охоты четыреста лет назад. Тогда Мина тоже убегала без надежды на спасение. А позади была слышна погоня, голоса заклинателей, топот копыт и чёртов собачий лай.       Охота на лису. Объявленная женой погибшего главы клана Годжо.       Мальчишка, напугавший Мину сейчас, отличался от того, каким она увидела его в восприятии Годжо. Там был юный маг, пацан, серьёзный и во что-то веривший. С мягкой улыбкой и лукавым взглядом. Но не тот матёрый проклинатель, от которого пахнет кровью и проклятьями. От которого пахнет тёмным просветлением и чистым заблуждением. Мина не понимала, что это. По ощущениям его проклятая энергия слабее, чем у Годжо, но лисица испугалась именно Сугуру.       Воздух косыми потоками бил в лицо. Мина бежала вперёд, не обращая внимания на прохожих, что оборачивались вслед. Она сама периодически заглядывала за спину, чтобы убедиться, что погони нет. Хотя, надо было смотреть не на землю, а задрать голову вверх и взглянуть на небо.       Когда Мина решила обернуться ещё раз, то врезалась в кого-то. Воздух выбило из грудной клетки от удара. Мина всем телом впечаталась в высокого мужчину. И в суете попыталась быстро отстраниться. Но её предплечья перехватили.       — Мина?       Она увидела перед собой Годжо Сатору. Весь в чёрном, с бинтами на лице, прикрывающими глаза. Но было ясно, что Сатору смотрит на Мину. Она снова обеспокоенно, но больше растеряно огляделась по сторонам, силясь отдышаться. А потом подняла глаза на Годжо. Тот открыл и закрыл рот, разглядывая Мину через ткань бинтов. Вид у кицунэ был не самый респектабельный. Запыхавшаяся, испуганная, растерянная, сейчас больше похожая на человека, чем на существо из легенд. На невинную девушку, загнанную в угол. Так вот кого перед собой видит Годжо — деву в беде. Причём такую, за которую автоматически хочется вступиться.       Мина знала, что невинность и беспомощность привлекают большую часть мужчин. Успела убедиться за столько лет общения с ними. Все думали, что формулу «секс продаётся» вывели в далёких семидесятых, в самый пик сексуальной революции — Мина тогда грела хвосты на тёплых берегах, — но эта формула работала на протяжении чуть ли не всего существование человечества. Мине много лет, она успела увидеть подтверждение. Важно было уметь преподнести «продукт» или «себя» под нужным соусом. И невинный вид, даже беспомощный, вызывал особый отклик в основном у мужской аудитории. Когда их надо было соблазнить без траты лисьих чар, в ход легко пускалось и такое. Правда, Мина забыла, как это. Противно подобное может быть даже тогда, когда тебе давно за четыреста. И в основном оттого, что люди не меняются.       А сейчас у Мины получилось без притворства заставить Годжо растеряться и невольно залюбоваться. Он сам не ожидал встретить кицунэ здесь, да ещё в таком состоянии.       — Кто-то напугал госпожу лису сильнее меня? — спросил он. — Это разбивает мою гордость мага.       — Ещё поплачь, — Мина попыталась отпихнуть его от себя. Но руки дрожали.       — Вот, теперь узнаю прежнюю язву. А то уже решил, что тебе действительно помо… — он резко замолчал и поднял голову вверх.       Вмиг стал серьёзным.       Мина не сразу поняла, что Годжо имеет в виду. И куда смотрит. Повернулась. И увидела на крыше одного из высотных зданий Гето Сугуру и девочек, с которыми он был в антикварной лавке. Над их головами кружил проклятый дух, напоминающий то ли электрического угря, то ли мурену. Мина не чувствовала от Годжо ничего кроме холодной злости, тоски и… смирения? Последнее чувство её удивило. Вновь пойманный импульс будто бы вывернул наизнанку то, чего Годжо старался придерживаться по отношению к Гето. Но под толстой коркой льда теплилось что-то другое. То, что никогда не обретёт форму и не будет жить полноценно, самостоятельно.       Гето усмехнулся. И через мгновение исчез из виду. Сатору какое-то время молча смотрел вверх, а потом обратил внимание на Мину.       — Какая у вас с ним драма, — скривилась она.       Сущность проклятого зверя подала голос, потребовав схватится за ту добычу, что сейчас перед Миной.       — Не драматичнее, чем твоя с третьим шестиглазым, — заметил Годжо.       — Пусти сейчас же! — у Мины не имелось ни сил, ни желания терпеть наглого мальчишку.       — Грохнешься, а в твоём возрасте падать нельзя, костей не соберёшь.       И Мина просто промолчала. Усталость рухнула на неё сходом лавины, намереваясь переломать кости. Мине надоело. Два мага за одну неделю. Оба особого уровня. Оба от неё что-то хотят. Так один из них ещё и копия человека, который фактический убил Мину, испепелив её могущество самым отвратительным человеческим чувством — любовью. Острые лезвия, выкованные в жарком горниле и обмазанные ядом. Так Мина сейчас себя ощущала. Нужны были силы, нужна была мощь, нужно было показать, что с ней лучше не связываться.       Мина подняла взгляд на Годжо.       — Ты всё ещё хочешь получить ответы на вопросы?       — Ого, это встреча с Гето тебя образумила?       — Да или нет?       — Да.       — Только ты должен будешь со мной расплатиться.       — А спасение твоей дорогой древней шкурки не считается?       — Нет.       — Тогда ладно. Мне без разницы. Чем расплачиваться?       — Собой, разумеется.       Пусть Мина и не охотилась сегодня, а сама едва ли не стала жертвой. Но зато случайному улову её позавидовала бы и упомянутая сегодня лисица Тамамо. Лишь бы всё прошло так, как Мина задумала.