Room of Requirement

      После первых двух страниц книги по зельям Чонгук засыпает на плече у Чимина, не знающего, как ему поступить при этом. Слизеринцу хочется возмущаться и змеёй шипеть, но всё это он откладывает до поры, когда Чон проснётся. Чимину совершенно неудобно сидеть в одной позе, плечо затекло, но он боится лишний раз шевелиться и будить юношу. Чонгук выглядит таким умиротворённым: у него слегка подрагивают ресницы, дыхание безмятежное, а тело расслабленное. Слизеринец от него оторваться не может. Он смотрел бы на него целую вечность, наблюдал за каждым вдохом и выдохом. Ведь ощущение, зарождающееся внутри него, настолько приятное и дурманящее, что отказаться так вот просто Пак не может.       Чимин и сам засыпает, поддавшись спокойной атмосфере рядом с Чонгуком, но когда просыпается, то парня уже нет. Пак смотрит на улицу, понимая, что наступил поздний вечер, и пытается встать с кровати. Рука всё ещё ужасно болит, и юноша старается её не беспокоить. Он доходит до уборной и душа, смывает остатки сна и решается выйти в общую комнату, но его останавливает мадам Помфри. Женщина вливает в него порцию лекарств, и позже у его кровати появляется еда, оставленная эльфами. Всё так и кричит о том, что сегодня Пак точно не выйдет из больничного крыла, и Чимин с этим соглашается.       Он на самом деле не особо-то и желает покидать пределы лечебного крыла. Здесь всегда так необычно тихо и спокойно, в отличие от шумных коридоров школы. Чимину не хочется отвечать на расспросы лишний раз, сталкиваясь со знакомыми, врать и притворяться. За исключением Чонгука и лекарей, больше никто не знает о его проблеме. Он и Юнги побоялся открыть всю тайну. Слизеринец всё ещё надеется, что диагноз окажется неправдивым, и с рукой всё будет в порядке. Парню даже смешно в некоторой степени: ведь он — маг, но волшебство ему особо помочь не может. Также не помогут переживания людей вокруг, их причитания и жалость в глазах. А что до Чонгука? Тот и так много видел, чтобы скрывать и объясняться за ещё одну правду, говорит себе юноша. Пытается поверить, что причина только в этом.       Слизеринец просыпается ранним утром от шума и разговоров вокруг. Он открывает нехотя глаза, осматривает помещение и тут же стекленеет на месте. Чимин несколько раз сильно жмурится, хочет себя ущипнуть, дабы проверить, не сон ли это. Но даже после этого его странное видение не исчезает. Около его кровати стоит высокий мужчина с серыми волосами, отросшими до груди, а рядом с ним находится миловидная блондинка. Она, кажется, ещё больше помолодела с того момента, как Чимин её видел этой зимой. Девушка обнимает мужчину, прижимается к нему, отчего Пак кривится, всё больше думая о том, что ей здесь не место. Она выглядит совершенно неправильно: её волосы неприятного цвета выгоревшей на солнце соломы, улыбка выглядит неестественно и слишком наигранно, а мешковатое платье лишь подчёркивает полное отсутствие элегантности у ведьмы. Девушка похожа больше на копию, чем на рождённую чистокровную волшебницу из известной семьи. Ей точно не место рядом с его отцом. — Он проснулся, — произносит блондинка, и Чимин весь тут же напрягается от её пронизывающего взгляда. — Доброе утро. Надеюсь, мы тебе не помешали своим разговором? — Самую малость, — отвечает Пак и тут же смотрит на мужчину. У того совершенно нечитаемый взгляд, холодное выражение лица. Он ничего не говорит, внимательно осматривая юношу, и от этого у Чимина мурашки по коже. Мадам Помфри шепчет о том, что не хочет мешать, и быстро удаляется, пока сам слизеринец старается усесться поудобнее. — Доброе утро, отец, Виолетта. — Брось, милый, я же просила называть меня мамой, — говорит блондинка, садясь на кровать. Она смотрит на Чимина всё с той же неприятной улыбкой, что и в первый раз, когда он её увидел. Её глаза полны желчи и хитрости, от которых слизеринец пытается скрыться, отводя от неё взгляд. — Виолетта, можешь, пожалуйста, оставить нас двоих ненадолго. Мне нужно поговорить с сыном наедине, — произносит мужчина. Он подходит ближе к ней и чуть наклоняется, кладя руки на плечи девушки. — Конечно, дорогой, но, Инсон, ты разве хочешь рассказать ему новость сам, без меня?       Мужчина смотрит на девушку с недоумением, но через несколько секунд вздыхает, дарит лёгкую улыбку и кивок. Виолетта тут же оборачивается к Чимину, давя всем своим радостным видом и произносит: — Я беременна, милый, — у тебя скоро будет братик.       Чимин застывает, смотрит с непониманием на девушку, переводит взгляд на сурового отца и старается всеми силами понять, как ему реагировать. Пак в одно мгновение нацепляет на себя свою фирменную, выученную и вымученную за долгие годы улыбку и произносит сухое «поздравляю». Девушка хлопает в ладоши, пока Инсон чуть сжимает плечи девушки, напоминая о своей просьбе. Виолетта встаёт и освобождает место отцу, обещая ещё обсудить новость с Чимином, пока тот никак не может выйти из шока. Он совершенно не знает, как относиться к этой новости, что с этим делать теперь. — Ты не очень рад новости? — первым делом спрашивает Инсон. Он не садится на кровать сына, продолжая возвышаться над ним и буравить взглядом. — Нет, просто это было внезапно. Я не ожидал, что у меня когда-либо появится брат или сестра.       Голос звучит неестественно и напряжённо, и отец это замечает. Он отворачивается от сына, отходит от его кровати и громко вздыхает. — Это не так уж и важно. Ты должен был понимать, что если я снова женюсь, то у меня появятся другие дети, — произносит Инсон. Он резко оборачивается и по-змеиному улыбается юноше. — Но это не значит, что ты можешь бросать учёбу и получать плохие оценки, Чимин. Ты всегда будешь моим сыном, и поэтому должен вести себя подобающе. — Я всё исправил. Если ты проверил мои баллы, то сам знаешь об этом. — Да, но раз уж я здесь, то обязательно навещу нескольких учителей и вашего декана факультета. Тем более, именно он мне написал о том, что ты получил травму. Преподаватель, не ты, — мужчина делает несколько шагов прочь, ходит туда-сюда, обдумывая что-то своё. Чимин никогда не мог понять, что именно находится на уме у этого мужчины, а сейчас его мысли он и подавно разгадать не может. — Я не ожидал от тебя такой глупости — получить удар на поле. Надеюсь, теперь-то ты осознал, как опасны твои игры и отступишься от них? — Нет, — тут же перебивает его Чимин. Инсон кидает на парня удивлённый взгляд, и, слизеринец готов поклясться, в нём проблёскивает что-то новое, давно невиданное чувство. — Похвально, я рад, что ты идёшь к своей цели и не отступаешь. Пусть даже эта цель глупа и наивна, — тихо произносит мужчина. — Сегодня мы отправимся в больницу Святого Мунго, и, надеюсь, там тебе объяснят, что вся эта твоя затея с квиддичем не может иметь больше смысла. Мадам Помфри мне рассказала, насколько этот удар серьёзен, так что можешь даже не пытаться мне врать об этом.       Чимина всего скручивает от названия больницы. Он натягивает на себя одеяло, ощущая, скорее, желание спрятаться, чем холод. Пак кулаками сжимает мягкую ткань, пытается представить, как можно этого избежать. Слизеринец изначально понимал, что ему нужно ехать в больницу, только до последнего надеялся, что всё обойдётся. — Тебе в любом случае придётся поехать в больницу, и ты это знаешь, — произносит мужчина, словно услышав мысли парня. — Это серьёзная травма, и я не позволю, чтобы какая-то безродная… волшебница лечила тебя.       Мужчина внезапно замолкает, и Чимин взглядывает за его спину. Позади отца стоит Чонгук с потерянным видом, и слизеринец внутренне улыбается тому, что парень зашёл к нему. — Доброе утро, Чим… — Чонгук замирает на месте и тут же хмурится, видя стоящего возле кровати мужчину. Инсон оборачивается и смеряет того сначала удивлённым, а затем недовольным взглядом, всем видом говоря, что тот его прервал и ему стоит уйти. — Простите за беспокойство, не знал, что Чимин не один.       Инсон и слова не говорит, продолжая буравить гриффиндорца презрительным взглядом. Чон своих глаз также не отводит, смотрит со спокойствием и в конце даже улыбку кидает, словно ничего и не замечает. Он отходит на пару шагов и скрывается за ширмой, пока Инсон взглядывает на сына. — И ты с этим общаешься? Кто он для тебя? — Это не имеет значения. — Всё имеет значение, Чимин. Ты должен окружать себя правильными людьми. Что могут о тебе подумать или что скажут обо мне? Ты совсем не заботишься о репутации нашей семьи.       Чимин закрывает глаза, стараясь успокоиться и не сорваться. Каждое лишнее слово сейчас может лишить его свободного движения в будущем. Слизеринцу стоит не давать волю эмоциям, дисциплинировать их, и он выдыхает часть напряжения из себя. — Это не должно волновать Вас сейчас. У нас есть уговор, по которому самое главное для меня — это учёба. Всё остальное Вас не касается, и Вы сами мне об этом не раз напоминали. — Не важно, — обрывает Инсон. Он выглядит обозлённым и точно больше не хочет продолжать диалог, в принципе, как и Чимин. — Я приехал отвезти тебя в госпиталь сегодня, чтобы проверить состояние руки. У тебя есть полчаса на сборы, пока я навещу некоторых учителей и директора. Не опаздывай, — добавляет он и делает шаг в сторону, — я буду ждать около главного входа в школу.       Мужчина уже почти уходит, даже не посмотрев на сына ещё раз, когда Чимин решается сказать ещё кое-что: — Поздравляю с беременностью Вашей жены, отец, — произносит он тихо. — Не жены, а твоей матери, — поправляет Инсон. — И спасибо, надеюсь, хотя бы этот материал не будет испорчен.       Как только маг полностью исчезает из поля зрения юноши, к нему тут же выходит Чонгук, сидевший всё это время на соседней кровати, прячась за ширмой. — Материал? — шипяще произносит гриффиндорец, не сводя глаз с парня. — Я даже не мог себе представить, насколько он окажется… Неприятным, — подбирает слово юноша, сделав паузу. — Хочешь, я могу поехать в госпиталь с тобой. Буду раздражать его своим присутствием. — Не стоит, — с улыбкой отвечает Чимин. Он прячет печаль во взгляде, вставая с кровати и стараясь не смотреть на мага, — не хочу лишний раз злить его, а тебе создавать проблемы.       Чонгук кивает парню в ответ, решая с ним не спорить. Волшебник помогает накинуть слизеринцу его мантию и направляется вместе с ним к его общежитию. — Думаешь, мадам Помфри права, и это всё наложенное проклятье на мяч? — интересуется Чонгук, когда ребята поднимаются по лестнице. — Наш лекарь хорошо знает своё дело, но, конечно, лучше узнать больше мнений. Тем более, мадам Помфри ничего не может сделать с проклятьем. — Так же, как и Джин, — тихо шипит Чонгук. — Я попытался с ним поговорить, узнать, что он использовал, но в книге говорится, что проклятье не влияет на человека. Скорее всего, Джин что-то напутал. — А раз он не может его снять или даже толком назвать, что использовал, то вся надежда остаётся только на врачей. Ты и сам должен знать, Чонгук, что тёмную магию почти невозможно устранить. — Почему же, — задумчиво произносит гриффиндорец, — можно, если убить того, кто наслал на тебя проклятье.       Чимин смотрит внимательно на парня, обдумывая его слова, а затем смеётся во весь голос. — Ну да, обязательно. Сейчас всё брошу, подучу непростительных заклинаний и пойду убивать Джина. Ты же меня потом будешь навещать в Азкабане?       До Чонгука медленно доходит смысл его слов, и он ухмыляется на ответ слизеринца. — Конечно, буду таскать тебе раз в неделю цветочки и шоколад, — юноша улыбается тому, как смеётся Чимин, и вздыхает. Маги уже подошли ко входу общежития, даже не заметив этого. — Ты ведь расскажешь мне обо всём, когда вернёшься? — тихо произносит Чонгук, боясь взглянуть в глаза парню. Он тычет носком туфли по кирпичной кладке пола, чуть вздрагивает, когда мимо них проходят несколько слизеринцев, и наконец-таки поднимает глаза на Чимина. — Конечно же, ты об этом узнаешь первым, — слизеринец мягко улыбается парню в ответ, кладёт ему здоровую руку на плечо и чуть сжимает. — А ты пока не убивай Сокджина, — возможно, всё же мы сможем обойтись без этого.       Чонгук цыкает на слова парня, усмехаясь его шутке. — Только если ты просишь, — говорит он и, кинув последний взгляд на парня, быстро удаляется.       Чимин недолго наблюдает за статной фигурой гриффиндорца, а потом спешит в свою комнату. Хоть у Чимина не так много дел, кроме как сбора вещей, он всё равно не хочет тратить времени. Слизеринец заходит в пустую комнату, сразу подумывая, что Юнги, скорее всего, проводит теперь время с Тэхёном. Эта мысль вызывает в нём неоднозначные чувства и мысли. Парень, вроде бы, совсем не злится — он вполне рад такому развитию отношений друга. Но в то же время его до ужаса гложет неприятное, душащее ощущение. От Ким Тэхёна веет опасностью. А Чимин не хочет подвергать друга чему-либо плохому.       Быстро приняв душ, слизеринец возвращается в комнату и собирает вещи. Ему не нужно много одежды, но при этом он захватывает пару книг для чтения. Чимин ложится на кровать, понимая, что у него около пятнадцати минут. Он совершенно не хочет покидать своей комнаты. Здесь всегда так уютно и спокойно, а предстоящая поездка в парне вызывает лишь горечь и страх. Слизеринец ощущает себя до ужаса слабым и одиноким, чувствует, как внутри всё леденеет от подобного, и ему это не нравится. В мысли закрадываются воспоминания о том, как Чонгук проводил с ним большую часть времени в больничным крыле. Чимин бы всё отдал, чтобы именно гриффиндорец отправился с ним в больницу, а не его отец. Рядом с Чонгуком ему спокойно и тепло. Он постепенно заполоняет все мысли юноши, отгоняет плохие воспоминания и все переживания прочь. Гриффиндорец везде, он в каждой клеточке сознания, заменяя собою Юнги. Мысли постепенно путаются, и Чимин пытается их отогнать. Они кажутся такими странными, невозможными, но в то же время завлекающими. Чимин опускается на самое дно и утопает в своих потаённых желаниях и секретах. Он примеряет на Чонгука роль кого-то большего, чем просто друга, старается увидеть, как он бы выглядел рядом с ним, и резко открывает глаза, выныривая наружу.       Чимин дышит глубоко и тяжело, приходя в себя. Он уснул за размышлениями, даже не заметив этого. Паку кажется, что ему даже что-то сниться стало, вот только он не помнит ничего. На руках до сих пор ощущаются следы тёмных вод, где он побывал, а на языке привкус чего-то сладкого. Чимин не может объяснить себе, как смог уснуть настолько быстро и так глубоко, понимая, что, скорее всего, его отец уже заждался. Слизеринец не желает покидать свою комнату, а, уж тем более, ехать в больницу, но ничего поделать не может. Парень схватывает свои вещи и спешит быстрее прочь из общежития.       Пак Инсон стоит в ожидании сына буквально несколько минут, но как только тот появляется, то делает вид, словно прождал Чимина пару часов. Он морщит нос и кидает ему быстрое «пошли за мной», уводя Пака прочь. Слизеринец внезапно понимает, что не успел даже с Юнги попрощаться и рассказать, что уедет сегодня, и оттого надеется, что Чонгук ему всё объяснит. Чимин думает об этом, пока директор Макгонагалл проводит семью Пак до одной из комнат с огромными каминами. Используя летучий порох, они покидают школу.       Больница Святого Мунго располагается в самом сердце Лондона, и Чимин безумно хочет сбежать из этого места. Запах трав, серые стены и совершенно не мотивирующие плакаты на стенах неприятно давят. Их семья проходит мимо стола «Справки», где сидит пухлая пожилая ведьма, и направляются прямиком к лифтам. Виолетта говорит, что подождёт внизу, и Чимин ужасно благодарен ей за это. Он точно не хочет видеть её рядом. Не в этом месте, не сейчас, когда он нуждается в поддержке, а не самодовольном виде.       Слизеринец следует за отцом, и они поднимаются на пятый этаж. Сразу на входе, напротив лифта висит вывеска «Травмы из-за порчи, заклинаний и проклятий», и Чимин вздрагивает. Идти вовнутрь ему совершенно не хочется, но уверенный шаг отца заставляет парня поспешить за ним. Только теперь, оказавшись в больнице, Чимин начинает ощущать давящую панику. Вдалеке от школы, без поддержки друзей ему становится страшно. Отец снова держится серьёзно и холодно, как обычно делал всё время после смерти матери Чимина, и это ничуть не помогает парню успокоиться.       Семью Пак встречает врач, похожая на ту, что сидела на приёме, на первом этаже. У неё седые кудрявые волосы и ярко-голубые глаза, буквально проникающие в самую глубь сознания волшебника. Чимин не успевает и слова сказать, чтобы очертить свою проблему, как Инсон сам начинает объяснять всё по порядку. — Это довольно серьёзно. Можно мне осмотреть руку? — произносит женщина, подходя к Чимину.       Он кивает ей в ответ, и женщина, не снимая повязки, лишь слегка дотрагивается до неё. Слизеринец чуть от боли не взвывает, и она это замечает, тут же отходя от него. — На перелом это не похоже, — задумчиво произносит она. — Проследуйте, пожалуйста, в кабинет. Там Вас примут наши лучшие врачи. Для начала нам нужно осмотреть Вашу руку с помощью заклинаний и рун, собрать весь материал и только после этого можно что-то говорить.       Юноша кивает ей в ответ и тут же идёт следом. Ему до ужаса страшно, что все процедуры принесут ему боль, либо в конечном счёте ничего не выйдет. В голове появляются самые неприятные сценарии, и он почти трясётся от страха, заходя в светлое и просторное помещение. В отличие от всей больницы, это место выглядит куда приветливее. Огромное количество горшков с растениями и различные бутыльки украшают это помещение, создают налёт уюта. Словно Чимин снова в Выручай-комнате находится, а не в больнице. — Присаживайтесь на стул, — доносится голос, и из-за ширмы выходит молодой юноша. Его светлые волосы заплетены в длинную косу, которую он тут же поправляет, видя пациента. — Чимин, Пак Инсон, прошу проходите. Нас предупредили о вас, но я думал, вы прибудете позже.       Слизеринец чуть вздрагивает, понимая, что вместе с ним в кабинет зашёл и отец. Юноша даже не заметил этого и теперь не знает, как себя вести. Отец слишком печётся о нём, и Чимин каждую секунду ожидает, когда он кинет в него очередной упрёк, унизит при магах. — Меня зовут Герберт Берк, и я буду одним из Ваших лечащих врачей, — произносит юноша. — Ещё один лекарь, мой наставник, присоединится к нам чуть позже. А пока присаживайтесь.       Парень раскладывает некоторые из трав, пахучие масла, дурманящие сознание. — Это будет безболезненно? — тут же интересуется Инсон, опережая волнующий вопрос Чимина. — Да, конечно, просто сканирование и изучение энергии. Может слегка покалывать иногда, но это всё пустяки. Вам не о чем переживать.       Слова успокаивают совсем немного, и парень нервно сглатывает, усаживаясь в кресло поудобнее. Через несколько минут к их компании присоединяется седовласый мужчина. Он здоровается с Инсоном и тут же приступает к делу. Как только Чимин оказывается без верхней одежды, двое врачей приступают к изучению. Они рисуют невидимые руны на руке и плече, зачитывают ряд заклинаний, заставляя юношу поёжиться. Несмотря на то, что Герберт заверил об отсутствии боли, Пак всё равно до ужаса боится. Слизеринец не может себе представить, что будет, если врачи не смогут помочь. Его паника накрывает каждый раз из-за этого. В голову продолжают лезть неприятные мысли, давящие и пугающие, и он всеми силами гонит их, вспоминая последний момент триумфа на поле. Думая о школе и друзьях. Думая о Чонгуке. — Ваши переломы срослись, даже от мелких трещин не осталось и следа, — произносит седовласый мужчина. — Врач Хогвартса постаралась на славу. Мадам Помфри всегда была отличным лекарем. — Но тогда откуда боль? Она сказала, что это проклятье или нечто подобное. — Да, — отвечают врачи в один голос на вопрос Чимина. — Я также считаю, что это остаточное явление от проклятья или порчи, — продолжает пожилой мужчина. — Такие вещи довольно сложно снять. Но проблема в том, что даже если мы это снимем, то у Вас всё равно будет остаточное явление. — Что Вы имеете в виду? — произносит с беспокойством Инсон. — Он станет калекой? — Не совсем, ему придётся много работать, чтобы побороть боль и научиться снова контролировать руку, как прежде. На это уйдут месяцы, а то и годы, — отвечает Герберт и, заметив испуг на лице Чимина, тут же добавляет: — Но давайте не будем думать о плохом. Пока что нам нужно просмотреть все полученные данные и начать лечение. Вам, Чимин, придётся остаться здесь на сутки для начала. — И если всё сработает, он же сможет снова играть? — произносит Инсон.       Чимин с удивлением взглядывает на своего отца, не понимая, откуда в нём столько беспокойства и заботы. Он старается рассмотреть причины такого поведения в его глазах, ищет ответы в усталом взгляде, когда Инсон отворачивается от сына, не даёт ему больше видеть его лица. — Думаю, всё будет хорошо, но не берусь пока ничего обещать.       Инсон отвечает короткое «хорошо» и встаёт со своего места, пока слизеринец пытается разгадать, что происходит с отцом. Он не может понять: беспокоится ли мужчина о нём или просто пытается доказать сыну, что в его мечтах больше нет смысла.       Чимин следует за ним, следит за каждым чужим движением, пытаясь считать, что думает мужчина. У парня нет ни единой идеи, ведь Инсон всю его школьную жизнь не разрешал волшебнику заниматься тем, что он хочет делать. Чимин в замешательстве. Он списывает беспокойство отца на то, что мужчина ищет причины не разрешать сыну больше играть в квиддич. Но, несмотря на все попытки мага поверить в эту идею, что-то остаётся неправильным, маленькие детали не укладываются в его пазл.       Они выходят из комнаты, и медсестра отводит юношу в одну из приготовленных палат. Инсон идёт за ними следом, интересуется о том, как кормят в больнице, когда будут проводить лечение и что ему нужно сделать, чтобы сыну дали лучшее обслуживание в этом госпитале. Чимин немного теряется из-за подобного поведения, ему кажется, что всё это какой-то сон или игра реальностей. Отец давно так не переживал о нём, а теперь этой заботы слишком много. — Я пойду и найду Виолетту. Оставайся пока тут, располагайся. Если что, медсестра и лекари будут рядом.       Мужчина выходит из помещения, ничего более не сказав и даже не посмотрев на сына. Внезапная тишина и свалившееся на него одиночество кажутся неподъёмными. Они пеплом оседают внутри парня, и он не понимает, куда себя девать. Простыни у кровати кажутся слишком жёсткими и грубыми, отчего Чимин садится на кресло рядом с кроватью. Пак не может найти себе места, осматривая комнату и все её детали. Парень пытается отыскать в них уют и покой, нечто родное и близкое ему. И пусть комната довольно просторна для одного пациента, стены её давят. Их бирюзовый цвет становится серым с каждой секундой, и юноша уже порывается выйти, сбежать из помещения, когда к нему заглядывает голубоглазая женщина. Она отдаёт юноше больничную одежду, предлагая помочь тому переодеться, но Чимин на отрез отказывается. Он делает это сам, как только она покидает комнату.       Он не успевает привыкнуть к слишком мягкой ткани, как его навещают несколько врачей. Они снова изучают руку, рисуют на ней руны, а после дают Чимину лекарств. Парень ощущает ужасную слабость и сонливость, но всё равно возвращается в кресло, сворачиваясь в нём и пытаясь уместиться полностью.       Чимин ненадолго засыпает, когда к нему снова заходят врачи. Они повторяют процедуру и заглядывают к юноше ещё несколько раз, заодно уговаривая того лечь на кровать. Простыни всё такие же жёсткие, неприятные по ощущениям, и Чимин вспоминает о том, как хорошо было в лечебном крыле Хогвартса. Ещё недавно он, находясь рядом с Чонгуком, испытывал небывалое спокойствие. Оно ужасно разнится с тем всепоглощающим чувством отчаянья. Эту разницу Пак ощущает всей своей кожей.       Отец не заходит к нему вплоть до самого вечера, а когда всё же решается, то застывает в дверном проходе. Он топчется, старается прятать глаза, словно боится увидеть своего сына в больничных покоях. Инсон бегло говорит о том, что покидает больницу и появится в ней только с утра, на что Чимин лишь кивает ему. Он хочет попросить его остаться, но вовремя себя обрывает. Отец не сможет его поддержать — он сделает только хуже, и внутренне слизеринец соглашается с тем, что ему тут не место.       Находиться в больнице кажется Чимину настоящим сумасшествием. Он переживает из-за анализов и лечения, ему не дают покоя мысли, и самое страшное — его не оставляют воспоминания. Они пробуждаются в нём с наступлением ночи. Парень видит их в бутыльках, оставленных врачами, чувствует в больничной еде. Он дышит ими. Запахи лечебных трав и медикаментов преследовали его всю жизнь, и теперь они как по волшебству оживляют то, что он так безуспешно хоронил в себе. Чимин, находясь в больнице, почему-то снова оказывается там, в тёмной комнате с синими занавесками. Мать просит открыть их, чтобы было больше солнца, а он вредничает, ведёт себя глупым подростком. Из-за матери ему не удалось увидеться с Юнги, и он зол, обижен. Пусть в глубине души он понимает прекрасно, что всё это глупости, Чимин продолжает вести себя грубо с больной матерью.       Её тёмные волосы теперь полностью потеряли свой блеск, а глаза кажутся совсем безжизненными, но она всё равно пытается улыбнуться Чимину, когда он снова заходит к ней в комнату.  — Отец ещё не вернулся? — интересуется она, и Чимин отрицательно качает головой в ответ. — Присядь, милый, мне нужно тебе кое-что сказать. — Я вообще-то занят, мам. — Я не займу у тебя много времени, Чимин, — у меня у самой его не так много осталось…       Воспоминания такие душные и в то же время пронизаны холодом. Каждая секунда нахождения в них приносит адскую боль, врывается иглами под кожу. Эти ощущения не дают Чимину спать, заставляют его ворочаться и пытаться найти себе место. Ему всё это время казалось, что он перерос и забыл. Смог избавиться от щемящей боли, от душащих мыслей, но одно только нахождение в больнице возвращает все чувства, удваивая их в несколько раз.       Чимин почти не спит и просыпается от голосов врачей. Он тут же пытается с ними заговорить, отвлечь себя, вытащить наконец-таки из личного круга ада. Герберт проверяет состояние руки, накладывает новые бинты и мази, говоря о том, что проклятие снято и теперь остаётся лишь лечение после его воздействия. Слизеринец смотрит на дрожащие пальцы, думая, что именно на самом деле вызвало этот тремор. — Твой отец всю ночь плохо спал, — тихо произносит Герберт, накладывая повязку. — Я предлагал ему остаться в твоей комнате, но он не решил тебя стеснять.       Чимин с удивлением смотрит на парня, немного не понимая, что тот имеет в виду. — Разве мой отец не уехал домой? — Нет. Какой родитель оставит своего сына одного в больнице? Он только проводил твою маму и вернулся сюда. — Мачеху, — поправляет Чимин. — Она не моя мама.       Герберт теряется, что сказать, и поэтому лишь кивает парню в ответ. — В любом случае тебя можно выписывать. Мой коллега сейчас всё объяснит твоему отцу, а ты пока можешь собраться, — рассказывает врач. — Мы уже написали список для мадам Помфри с твоими лекарствами. Она — отличный врач и справится с их приготовлением. Проклятье довольно сложно снять. Это не просто заклятье, к которому найдётся контрзаклинание. Думаю, ты и сам знаешь об этом, — объясняет он. — Тебе, Чимин, придётся много тренироваться, чтобы вернуть ловкость, если ты и вправду хочешь продолжить играть в квиддич. Я уверен, у тебя всё получится, если постараешься.       Герберт покидает помещение, пока Чимин радуется новостям. Он не совсем уверен, что именно делает его таким счастливым: факт того, что он может снова вернуться в школу, либо слова о выздоровлении.       Слизеринец складывает книгу, к которой так и не прикоснулся, и переодевается в свою одежду. Его рука почти не болит, лишь отдаваясь неприятным и ноющим ощущением внутри. Пальцы всё ещё дрожат, но он старается не придавать этому значения. Он выходит из палаты, тут же сталкиваясь с отцом, и вспоминает слова Герберта. У Чимина крутятся сотни вопросов, но он лишь кидает холодный взгляд на мужчину, откладывая все спутанные мысли прочь. Ему не хочется знать, почему отец остался в больнице. Он не желает находить этому объяснения и точно не станет соглашаться со словами Герберта. В них нет смысла, они не относятся к его семье.       Инсон прощается с врачами, ещё раз благодарит их и забирает рецепт, выданный для мадам Помфри. Чимин старается улыбаться и выглядеть приветливо, хоть выходит у него довольно паршиво. Парня ужасно клонит в сон, а сознание всё ещё терзает его воспоминаниями и раздумьями. Чимин быстрее спешит убраться из этого места, сбежать подальше, чуть ли не забегая в лифт. Он выдыхает, наконец-таки понимая, что отправляется в Хогвартс — место, где ему удастся спрятаться от воспоминаний. — Так кто он? — внезапно произносит Пак Инсон, нажимая на кнопку первого этажа. — Этот гриффиндорец.       Чимин застывает на мгновение, не понимая, о чём идёт речь. Он совсем позабыл, что его отец всё ещё рядом и никуда не делся. Инсон смотрит на парня, ожидая от того ответ, и слизеринец сдаётся. — Друг, — отвечает он тише обычного, — это не имеет никакого значения. — Имеет, если он больше, чем друг. — Тебя это в любом случае не касается, — огрызается Чимин и тут же замолкает, когда замечает палочку в руках отца. Тот дотрагивается ею до стенок лифта, произнося незнакомое парню заклинание, и поворачивается лицом к нему. — Касается. Ты — мой сын, поэтому это будет касаться и меня тоже. Даже когда тебе исполнится семнадцать, двадцать, да хоть сто лет, — повышает тон мужчина. Он смотрит на парня не отрываясь, буквально сверля его взглядом. — Я стерпел то, что ты… — Инсон делает паузу, наклоняется к сыну и говорит совсем тихо, — увлёкся сыном Минов. Их семья — достойные люди, и, видит Мэрлин, ваш союз я бы смог стерпеть. Но я не смогу закрывать глаза, когда какой-то мальчишка без рода и племени будет рядом с тобой, — произносит он почти шёпотом, но Чимину кажется, будто отец кричит. — Или это всё какая-то твоя шутка? Решил надо мной поиздеваться? — Тебя это не касается, — по буквам чеканит слова Чимин. — Когда ты решил, что хочешь снова жениться, ты не спрашивал меня. Не советовался. Когда ты решил завести нового ребёнка, заменить меня на более хороший «материал», ты не думал обо мне. Так почему я должен отчитываться о своей личной жизни, когда ты забыл о матери буквально через полгода, заменив её молодой шлюхой?       Чимин не успевает договорить, как получает пощёчину. От удара стоит звон в голове, и челюсть начинает болеть. Парень прикладывает руку к щеке, пытается прийти в себя, замечая злой взгляд отца. — Я никогда не забывал о твоей матери. Я любил её и буду любить. А Виолетта… Не смей так говорить о ней. Она не виновата, что не смогла заменить тебе мать, а мне — любимую жену. Она старалась, и жаль, что мы не стали той семьёй, о которой мечтали, — голос у Инсона ломается. Он придвигается к Чимину всё ближе, заставляя того вжаться в стенки лифта. — Не смей, слышишь, никогда не смей упрекать меня за то, что я не любил твою мать.       Он поворачивается спиной к парню, шумно выдыхает, давая себе секунду на то, чтобы прийти в себя, а после палочкой снова дотрагивается до стенки лифта. Кабина начинает своё движение, пока Чимин пытается вдохнуть воздуха. Весь кислород словно выкачали, оставив лишь раскалённую лаву, обжигающую все внутренности.       Чимин не сразу понимает, что лифт остановился, а его отец уже вышел наружу. Он стоит в растерянности, мыслями находясь всё ещё в разговоре. Парень обыгрывает его в своей голове, повторяет вновь и вновь всю информацию. Он не ожидал, что Пак-старший когда-либо признается в своих чувствах. Чимин никак не может поверить, что его отец всё же любил мать. Всё больше и больше мыслей возникает в голове юноши, и он теряется среди них, когда замечает, как Инсон смотрит на него. Во взгляде у мужчины стоит столетняя печаль, и чем больше Чимин смотрит в глаза отца, тем больше утопает в ней. Он видит, как в ней отражается внешность самого парня: его пухлые губы, доставшиеся от матери, длинные ресницы и вьющиеся волосы. Все эти черты словно наказание для отца, и Чимин постепенно начинает понимать это.  — У меня не так много свободного времени, — произносит Инсон и тут же отворачивается, — пожалуйста, поспеши.       Слизеринец кивает и прибавляет шаг, следуя за отцом, провожающим его до каминов. — Я не пойду с тобой в школу — ты уже не маленький и сам разберёшься со всем.       Чимин снова кивает мужчине, пытаясь придумать, что ему ответить. Волшебник стоит в пыльном камине, ощущая, что ему буквально нечем дышать. Кожа ноет после удара, и парень уверен, его щека всё ещё красная. Он дотрагивается до неё, потирает слегка, пытаясь решиться хоть что-то сказать отцу перед уходом. Слова никак не хотят складываться в одно предложение. Время тянется слишком долго, и Чимин замечает, как в его камин уже начала выстраиваться очередь. Он рукой зачерпывает порох, собираясь с мыслями, но спокойный голос отца прерывает его. — Не стоит говорить слов, что идут не от сердца, Чимин. Тем более, сейчас не то место и время. Поговорим потом, а пока выполни свою часть уговора. Отправляйся в школу и не позорь нашу семью, прошу тебя.       Инсон не дожидается ответа и уходит перед тем, как Чимин произносит отчётливое «Хогвартс», уносясь прочь от неприятного места. Последние слова отца оседают в нём пеплом, и он ещё несколько раз пытается их проиграть. Воспроизвести то редкое тепло, что было спрятано за сказанным. Чимину кажется, что он больше никогда не удостоится такой чести, не сможет услышать доброты и наставлений от Пака-старшего. Волшебнику приходят ужасные мысли в голову. Что, если это был их последний разговор с отцом? Чимин, несмотря на всю ненависть к мужчине, всю злость, которую он может только испытывать, не хочет это даже представлять. Он выбирается из камина, следует по коридорам, бесцельно идя по школе и всё ещё пытаясь принять признание отца.       Чимин появляется в Хогвартсе ровно к обеду, поэтому после того, как оставляет вещи в общежитие, он направляется в общий зал. Хоть волшебника не было всего лишь сутки, он ужасно по всем соскучился и желает лишь перекрыть беспокоящие его мысли беседами, избавиться от воспоминаний, заменив их на разговоры ни о чём.       Зайдя в общий зал, парень первым делом замечает пустующее место Чонгука за столом Гриффиндора. Сокджина там тоже нет, и Чимин фыркает, надеясь, что тот упал с метлы и теперь лежит с переломом руки у мадам Помфри. Слизеринец идёт к своему факультету и, как он ожидал, замечает Тэхёна, сидящего за одним столом с Юнги. Когтевранец не стесняясь держит руку на коленке своего нового парня, водит ладонью по ноге, пока слизеринец явно стесняется такого проявления чувств на публике. — Мне кажется, что скоро даже люди на картинах сделают этим двоим замечание, — слышится знакомый голос за спиной, и Чимин оборачивается. Позади парня стоит Намджун, оглядывающий слизеринца с ног до головы. — Чонгук сказал, что ты был в больнице. Всё настолько серьёзно? — Раз мадам Помфри не смогла помочь, то сам можешь догадаться. — Я должен был сразу с тобой поговорить по этому поводу и извиниться. — Тебе не за что, — отвечает Чимин когтевранцу. — Ты не виноват в том, что твой брат — идиот, вмешивающийся в игру. Я только рад, что это не дошло до моего отца. Так бы просто он не простил ни его, ни вашу команду. И раз уж ты заговорил об игре, то, скорее всего, это я должен извиняться. Ты ведь тоже пострадал. — Не так сильно, как ты, — говорит Джун спокойным тоном. — И в любом случае это не имеет значения, ведь в конечном итоге каждый из нас знал, что происходит на поле. Особенно, когда ты играешь с командой змей. Просто я устал от конфликтов и всего подобного, надеюсь, что между нами не возникнет проблем, — добавляет он и протягивает свою руку.       Чимин не колеблется и жмёт ладонь парня, улыбаясь ему в ответ: — Нет, всё в порядке.       Ребята идут к столу, когда замечают встревоженную Макгонагалл с мракоборцами. Женщина спешит к столу Слизерина, заставляя всех вокруг смотреть на волшебницу и её сопровождающих. Она ни с кем не здоровается, не обращает внимания на заинтересованные взгляды. Макгонагалл подходит к Юнги с Тэхёном, что-то им говорит, пока один из мракоборцев не отводит своих глаз от Чимина. Пак хмурится от такого пристального наблюдения, но всё равно ускоряет шаг, спеша за Намджуном. — Добрый вечер, директор, — обращается к директрисе когтевранец. — Что-то случилось? Мой брат что-то натворил?       Женщина не успевает ответить, как её перебивают мракоборцы. — Вы — Ким Намджун, правильно? — Да, — отвечает взволновано маг. — У Вас какие-то вопросы к моему брату? — Не только. У нас вопросы к Вам, Ким Тэхёну, Мин Юнги и к Вам, Пак Чимин.       Слизеринец удивлённо вскидывает бровь, растеряно смотря то на двух высоких мужчин, то на обеспокоенную женщину. — Пройдёмте за нами. Не будем обсуждать всё здесь, — произносит Макгонагалл. — Раз дело не требует отлагательств, — произносит она чуть тише, словно упрекая мужчин в том, что они не могут подождать. Она кидает на мракоборцев недовольный взгляд, при этом кладя руку на плечо Юнги, и продолжает: — Если бы Вы подождали десять минут — никто бы не умер, а дети бы закончили с обедом. — Я бы с Вами поспорил, но мы не будем занимать так много времени у детей. А пообедать они и после успеют.       Мужчины уходят вперёд, не желая больше спорить, пока ребята переглядываются между собой. Женщина ожидает, когда маги поднимутся со своих мест, и молча уводит их из общего зала под удивлённые взгляды учеников.       Намджун снова пытается спросить директора о происходящем, но волшебница лишь просит его подождать немного. Она нервно смотрит на ребят и несколько раз вздыхает. Женщина выглядит очень уставшей, и Чимин отмечает про себя, что никогда не видел её такой. Макгонагалл сильно изменилась за последнюю неделю, исхудала и словно стала старше на несколько лет. — И где ты был? — тихо произносит Юнги, подобравшись к другу. — Я заходил сегодня утром в лечебное крыло и не нашёл тебя.  — Отец заезжал и забрал меня в больницу. Нужно было всё проверить, так что на ночь я остался там, — тихо шепчет Чимин в ответ. — В школе что-то произошло, пока меня не было? — интересуется волшебник. — Нет, — говорит Юнги. — Я вообще не в курсе, что происходит.       Ребята смотрят на спины мракоборцев, переглядываются между собой, не понимая, куда их ведут. Компания проходит до верхнего этажа и ступает по коридору в один из учебных классов. Всё место захламлено старыми поломанными столами и стульями, а в воздухе стоит неприятной запах затхлости. Чимин сразу замечает озадаченного Чонгука и Джина рядом с ним, а так же ещё троих мракоборцев. Парню кажется, что он видел некоторых из них вне стен школы, и волшебник пытается вспомнить. Пак точно встречался на каком-то из приёмов его отца с высоким мужчиной со шрамом на лице, а также с рыжеволосой девушкой. Он пытается вспомнить их имена, но беспокойство не даёт ему шанса сосредоточиться. — Проходите, пожалуйста, и садитесь поближе. Мы не хотели вас напугать, — произносит мракоборец со шрамом, пока волшебники усаживаются на свободные места. Чимин всё ещё не совсем понимает, что происходит, но беспокойство окружающих и медленно нарастающая паника постепенно одолевают его. — Меня зовут Карлус Блэк, и я веду расследование в вашей школе.       Окружающие затихают, устремляя свои взгляды на мужчину. Он встаёт перед всеми, садясь на край пыльного стола и сканируя каждого в классе. Пак с интересом рассматривает суровый вид мракоборца, его шрам на лице, проходящий от виска до челюсти, и тёмные, как ночь, глаза. От его взгляда Чимину становится не по себе, и парень отворачивается, ощущая, как мужчина подавляет своей аурой. — Министерство больше не может откладывать происходящее в дальний ящик, — произносит Карлус. — Последние несколько недель наш отдел изучал все детали и убийства, произошедшие в стенах этой школы. Мы собрали достаточно улик, показаний и информации, чтобы выдвинуть примерных кандидатов на подозреваемых, совершивших преступления.       Чимин оглядывает комнату, начиная постепенно понимать, почему именно их собрали вместе. Он переводит глаза на взволнованную директрису, наблюдая, как женщина с каждым словом мракоборца становится всё бледнее и бледнее. — Сегодня ночью в стенах школы было совершенно ещё одно убийство, — рассказывает мужчина. — И оно снова привело нас именно к вам шестерым.       В классе внезапно становится слишком тихо после слов, и всё словно застывает. Даже пылинки в воздухе замирают в ожидании того, что произнесёт мракоборец дальше. Чимин не может поверить услышанному, думая, что всё сказанное — какая-то глупая шутка. Он не может усидеть на месте, сжимая свою мантию и пытаясь понять, почему подумали именно на них. — Вы обвиняете нас в убийстве? — произносит холодным голосом Юнги. — Мне следует обратиться к моему отцу или я просто вас неправильно понял? — Пока никто не выдвигает никаких обвинений, — говорит один из мракоборцев. — Мы только хотим вас опросить, проверить все гипотезы и показания очевидцев, а заодно узнать о вашем алиби на момент совершения преступлений.       Чимин ухмыляется жалким объяснениям, закатывая глаза. Мракоборцы точно всё решили, и прикрывать подобными фразами их намерения кажется парню совершенно глупой затеей. — Так зачем мы все здесь сейчас? — интересуется Намджун. — Макгонагалл сказала, что дело не требует отлагательств. — Мы хотели вас известить, что с данного момента вам шестерым запрещено покидать школу, — отвечает Карлус. — Это временная мера, пока мы не разберёмся во всём. — А что дальше? — интересуется Джин. Его голос немного дрожит и звучит выше обычного. Парень буравит глазами мракоборца, точно готовясь взорваться и накричать на него в любой момент. — Что, если у нас нет алиби? Вы посадите нас в Азкабан? — Не нужно впадать в крайности, — прерывает его панику рыжеволосая девушка. — На данный момент мы послали официальный запрос в Министерство для того, чтобы оно позволило нам использовать на вас сыворотку правды, чтобы быстрее закончить с делом.       Намджун громко цыкает, пока другие студенты удивлённо смотрят на мракоборца. Никто из них не ожидал такого развития событий. Подобного не было никогда, и комната постепенно наполняется шумом из-за споров. Каждый из студентов возмущён, и даже Макгонагалл не может промолчать. — Это даже не крайняя мера. Мы говорили с вами о том, что вы просто допросите студентов, — говорит она серьёзным тоном. — Я уверена полностью, что эти ребята ничего не могли сделать. Я знаю их с самого детства… — Мы не можем опираться лишь на вашу «уверенность». В любом случае пока что я не получил разрешения, и все ваши показания мы будем принимать просто беседуя с каждым из вас по отдельности. — Вы же понимаете, что использовать такое зелье на детях запрещено? И если это дойдёт до моей семьи или семьи Мин, то вы можете лишиться своей работы? — шипит Чимин. — Если вам нечего скрывать, то и не стоит так бояться. Опять же мы сейчас говорим о крайних мерах. Пока что мы просто предупреждаем вас о запрете покидания школы. Если вам нужно отлучиться по семейным или любым другим обстоятельствам — вы должны сообщить это нам. Без родителей или опекунов мы не можем вас отпустить. Походы в Хогсмид также под строжайшим запретом. — Ну да, зачем нам Азкабан, если можно устроить тюрьму здесь, в стенах нашей школы, — с улыбкой произносит Тэхён. — Какие ещё будут распоряжения?       Чимин смотрит на юношу, удивляясь его спокойствию и стальной выдержке. Он упрямо смотрит на мракоборцев, улыбается им и ничуть не паникует, в отличие от остальных. — Как я уже сказал, мы должны вас допросить, по отдельности, и только потом можно будет что-то говорить. — И это всё? — продолжает спрашивать Тэхён. — Пока да, — отвечает ему Карлус.       Тэхён тихо хмыкает, осматривает пыльный класс и поднимается со своего места, отряхивая мантию. — Раз так, то нам можно идти? — когтевранец не выражает никаких эмоций, смотря на удивленные лица волшебников и не понимая, почему все так на него смотрят. — Простите, я просто слишком голоден и не хочу тратить своё время на всё это. Тем более, обсуждать больше нечего. — Да, мы закончили, — с раздражением произносит рыжеволосая волшебница. Она взглядывает на Карлуса, ожидая, что тот остановит парня, но он лишь отрицательно кивает. — Ким Тэхён, — громко произносит мужчина, — я хочу, чтобы Вы знали, что Вы — самый главный подозреваемый, — добавляет он, вынуждая когтевранца обернуться. — И ещё хочу сказать Вам и всем остальным, что теперь за каждым из вас будут следить мракоборцы. — Ох, я это уже заметил, — перебивает его Тэхён. — За мной следит пожилой мужчина. Я разузнал, что его зовут Альфред. Он когда-то учился тут, в Хогвартсе, и даже выпустился с моего факультета. Думаю, нам есть о чём с ним поговорить, если, конечно, он не такой зануда, как его описал профессор по истории, — удивляет подробностями маг. — За Юнги наблюдаете Вы, Лианна, кажется, Вас так звали, — обращается он к рыжеволосой женщине. — За Джуном следует Аарон, а за моим родным братом стали наблюдать Вы, Карлус. Я удивлён, что Вы не стали приглядывать за мной, ведь по Вашим словам именно я — главный подозреваемый, — Тэхён кидает очередную улыбку ошарашенным мракоборцам. — А что до остальных, некоторых из вас я видел рядом с Чонгуком и Чимином. Думаю, вы меняетесь сменами, так как пока что я не вычислил, кто именно следит за кем, — заканчивает он своё объяснение и замолкает. — Но всё равно спасибо, что рассказали. Я уж думал, Вы умолчите о факте слежения и дадите мне разгадать всё самому.       Тэхён покидает комнату, оставляя за собой лишь тишину и удивленных магов. Мужчина со шрамом пораженно смотрит на своих коллег, пока студенты встают со своих мест. Никто больше не хочет находиться в пыльном и душном классе. Стены его слишком сильно давят, и Чимину кажется, что его вот-вот и накроет паника, если он быстрее не выйдет из этого места. Парень почти выбегает, пока не вспоминает одну деталь. Он останавливается, просит Юнги его подождать и снова заходит в неприятное место, замечая Намджуна, стоящего рядом с волшебниками. — Госпожа Макгонагалл, — произносит Чимин, подходя к директрисе. — Мракоборцы сказали, что кто-то умер в эту ночь. Кто это был?       Женщина мрачнеет на глазах и кладёт руки на плечи парню. — Мои соболезнования, милый мой. Но это один из участников твоей команды. Это была Сана, — произносит она, словно извиняется перед юношей, просит прощения за то, что не смогла уберечь её.       Чимин кивает в ответ, чувствуя, как всё внутри опускается и разбивается на тысячи осколков. Ему до ужаса больно, и он даже двинуться с места не может, всё ещё пытаясь осознать, что одного из его друзей убили.       Сана не заслуживала такого конца. Её мечты, стремления и вера в один миг превратились в пепел, и Чимин никак не может осознать, как легко стереть подобное. Он на ватных ногах поворачивается к выходу, замечая ожидающего его Чонгука. Парень, кажется, понимает, что случилось, догадывается по выражению лица слизеринца. Волшебник подходит к Чимину, обнимая его за талию и придерживая тем самым. — Мы не можем оставить всё это так просто, — произносит Намджун, обращая внимание ребят на себя. — Нам нужно было хотя бы попытаться разобраться в происходящем самим.       Чимин осматривает всех вокруг, понимая, что Тэхён и Джин ушли, чему парень на самом деле ужасно рад. Он смотрит на Намджуна, ожидая, когда тот объяснится, но когтевранец молчит. — Ты хочешь сказать, чтобы мы искали преступника? — переспрашивает Чонгук. — Но ты хоть понимаешь, как это сложно, если даже мракоборцы ещё не смогли с этим разобраться. — Если не разберутся они, — тихо произносит Пак, — то кто тогда? Я не намерен выпускаться из школы, зная, что кто-то убил моих друзей и остался безнаказанным.       Парень переводит взгляд на Намджуна, и тот ему кивает. — Я с вами согласен, — присоединяется Юнги, — уверен, Тэхён тоже будет «за».       Чимин сдержанно кивает, успокаивая себя и говоря, что сейчас не время для обвинений. Он мельком замечает, как Чонгук также шипит что-то себе под нос, комкая подол незаправленной рубашки. Чимин уверен, он тоже не верит в невиновность Тэхёна, особенно после подозрений следователей. Слизеринец оборачивается назад, смотря на наблюдающих за ними мракоборцев, и делает шаг вперёд. — Нам лучше всё это обсудить в другом месте, без лишних свидетелей, — говорит он тихо. — Я так понимаю, — обращается Чимин к ребятам, — теперь мы все в одной команде?       Маги переглядываются и одновременно кивают ему в ответ, на что слизеринец давит из себя улыбку. — В таком случае нам нужно найти, где собраться всем вместе…