Наружность смешанная с Домом

      У каждого жителя Дома свое представление о боли, которое включает в себя не только образ Могильника, а и много других иголок-воспоминаний. В этот вечер Шакалу казалось, будто он попал в руки слепого и неумелого мастера акупунктуры. Он сидел на шершавом ящике, так крепко вцепившись в него пальцами, будто на самом деле опасался упасть в темноту собственных мыслей. Перед глазами слегка плыло, а жар от костра в этот раз казался слишком опаляющим. Мэйбл, ослепленная то ли яркими воспоминаниями, то ли светом пламени, не замечала метаморфоз, происходящих с ее другом. Свидание и вправду у нее было сказочное и теперь девушка, с присущей ей долей инфантильности, стремилась радугой вылить переполняющие эмоции на Шакала. "...шарик улетел и мы долго бежали за ним, это было так весело...". Бежали...Табаки перевел взгляд на собственные, почти не работающие ноги. Услужливое воображение тут же подсунуло не особо радующий образ: он пытается доползти до шарика под сочувствующим взглядом спутницы. И плевать, что передвигается колясник гораздо ловче Курильщика. В Наружности, с ее тысячами ходящих, здоровых, не склеенных людей, это вообще не достижение. Девушка в воображении уже не смотрела с жалостью, а смеялась, спрашивая, из какой норы он, червяк, вылез. Шакал, кажется, опять пропустил какой-то вопрос. Сосредоточиться на столь неприятном рассказе было и так трудно, а, вдобавок, на руке у гостьи тикали часы. На самом деле, звуков они никаких не издавали. Просто висели на аккуратной ручке белой змеей лентой. Табаки же казалось, что все вокруг заполнено шумом работы их шестеренок, скрипом стрелок и топотом убегающих минут. Хотелось завыть, закричать, умолять ее бросить этот ужасный механизм в огонь. Но, вместо этого, Шакал продолжал молчать. Наверняка, в любой другой вечер, он, непривычно запинаясь, рассказал, попросил бы снять часы. Она, конечно, сняла бы их, оставив в Наружности, таким образом, избавив друга от лишних мучений. Но сейчас собственное положение казалось чрезвычайно шатким. Мэйбл не пришла вчера, что помешает ей не прийти и завтра? Кого она тогда потеряет? Странного, болтливого калеку? А если окажется, что инвалид еще и чокнутый...       Мысли путались, заплетаясь в больные узлы, Шакала мутило. По впивающимся в древесину рукам стекла капля крови. Он поморщился, и это не ускользнуло от рассеянного взгляда, витающей в облаках, гостьи. "Табаки, что с тобой? Тебе плохо?". Да. Да, черт подери, мне дерьмово. "Все в порядке, Мэйбл, правда". К своей чашке с какао парень так и не притронулся. "Ты так и не ответил на мой вопрос. У тебя когда-нибудь были отношения?"       - Конечно были! - слегка визгливо крикнул колясник, вскидывая вверх руки, - мой жгучий взгляд пронзает насквозь всех и каждого. Женщины падают обесиленные к моим ногам. Пачками. Только успевай подбирать их несчастных! Вот я и подобрал, ее звали Изабелла и, конечно же, она была без ума от меня...       Великолепная и совершенно не правдивая история вилась над костром, слегка заглушая тиканье, Табаки старался говорить громче обычного.       - Да уж, мне такие страсти и не снились. Ко мне никто с признаниями в пылкой любви на второй этаж не залезал и розами мое имя в туалете не выкладывал, - рассмеялась девушка.       - Ах, дорогуша, хватит уж о делах сердечных дискутировать, а то обзавидуешься, - уже пятая красная капля сбежала по пальцам, - поведай-ка мне лучше, откуда у тебя столько разных свитеров? Мэйбл начала рассказывать о технике и сложностях вязания, о том, как трудно не упустить петельку слишком тонкой пряжи, или выбрать новый узор.       Теперь девушка стала приходить не каждый день, а только по четвергам, субботам и понедельникам. Единственным, что не давало Табаки окончательно помрачнеть, были яркий свитер и полосатая жилетка, связанные Мэйбл специально для него. Они пахли ей, ее руками и мыслями, страхами и желаниями. Правда даже Шакал был уверен, что не упоминается в последних. Подаренную девушкой одежду, колясник носил, не снимая, а в моменты их, ставших более редкими, встреч изо всех сил пытался абстрагироваться от навязчивого образа великолепного красавчика с Наружности. Слава Лесу, часы больше Мэйбл не надевала, после того случая, Табаки еще долго восстанавливал душевное равновесие, выпивая "лечебные" настойки и донимая Лорда.       Холода неумолимо приближались, заставляя Шакала в страхе крепче прижимать к себе подушку...