Разрушь меня

У Бет незаряженный пистолет с жалкой горсткой оставшихся патронов, желание хоть раз попробовать персиковый шнапс, а не сраный самогон, и мания на Дэрила, мать его, Диксона, она вьётся за ним блондинистым хвостиком, проходит этапы доверия, и всегда себе говорит, что это «только из-за конца света, не более». Дэрил на вид, как подбитая собака, что-то рычит, близко не подпускает, но нуждается в помощи, Бет в радость чирикать возле него беззаботной птичкой, напевать глупенькие песни и вдалбливать мысли о хороших людях, как в сказочках. А на деле Грин плюётся дурацкой агавой, раздирающей глотку. Несостыковочка. Диксон разрешает ей оставить отпечатки пальцев на арбалете, Бет старается не радоваться слишком сильно, но ничего поделать с собой не может, она заправляет светлую прядку за уши и чувствует, как расстояние между ними заметно сокращается — в прямом и переносном смысле. Самогон лучше персикового шнапса. Он для миленьких девчонок, которые не знают толк в алкоголе и заказывают что-то с красивым названием. Дэрил учит её не верить всему красивому, а она в е р и т ему. И это очередной апокалипсис, наверное, даже хуже, чем восставшие мертвецы, все мы ими станет, так или иначе. В глотке длинные полосы от лепестков, они неприятно кровоточат и не позволяют закинуть в себя что-то помимо неочищенной воды, Бет на это не обращает внимания, прижимается к Диксону ближе положенного, утыкаясь носом в почти стёртые крылья на его жилетке. А он верит в ангелов? В том длинном коридоре она видит его впервые за долгое время, сердце так противно замирает. Предрекающе. В своих сладких мечтах она знает, что он её спасёт — там у них темноволосая дочь и одна верная собака. Конечно, думать о таком, когда мир на грани того, чтобы распасться — глупости несмышлёной девчонки, у которой в глотке уродливые листья агавы. Но Дэрил Диксон её не спасает.