Да как будто я просто так возьму и отдам Торда кому-либо. О чём я только что подумал?
— Риджуэлл, — послышалось со стороны учителя, — теперь ты расскажи нам, где ты планируешь провести Рождество. — Дома, — пессимистично отозвался ученик. — А с кем? — не унималась женщина. Да как будто ей это так нужно знать? — С матерью и гитарой. — Не сбавляя оборотов, ответил Том. В далёком уголке класса послышался тихий смешок. Черноглазый парень поворачивает голову в сторону своего друга. Норвежец лишь поднимает большой палец вверх. За эти два несчастных месяца Торд стал понимать половину слов из бытового языка англичан. А ещё говорить на ломаном английском. И это несказанно радовало музыканта. Теперь они были на равных. — Очень смешно, Риджуэлл, — пробубнила старушка, поправляя очки и переводя взгляд на другого ученика, — так, Харгрэйвс? — Дома с мамой. — Отзывается шатен. — Хорошо. Остальное время было потрачено на пустые разговоры о далёком Рождестве, которое радует всех, но бывает только раз в году. Музыкант особо не вслушивался в рассказы одноклассников, ухватывая лишь обрывки монологов. Пристальный чёрный взгляд вцепился в невысокого иностранца. Голова Ларссона была наклонена, а руки постоянно двигались. Создавалось впечатление, что юноша какой-то безумный поэт или несчастный гений, который так усердно старается над своим творением, что получит особенную награду, выводя что-то на своём листке. А может и в тетради. Жертву творения ученика по обмену русоволосый парень не смог разглядеть, так как висок его головы прирос к столу. Всё, что он видит, это голова, шея, плечи и руки, которые постоянно двигаются. Немного поразмыслив, высокий юноша решил узнать после урока, что же так яростно выводит сероглазый парень.***
Перемена началась ещё две минуты назад, только вот старушку англичанку это мало волновало. Она продолжала с наигранной заинтересованностью слушать своего любимого ученика, а тот продолжал красноречиво расписывать свои будущие выходные, которые ещё нужно подождать. — Потрясающе! — заключила женщина, когда ученик опустился на стул. — Так, дети, домашнее задание — написать сочинение о том, за что вы так любите Рождество! Всё, все свободны! Шум не заставил себя долго ждать. Нетерпеливые подростки стали быстро покидать кабинет, впопыхах засовывая вещи в рюкзаки. Вслед за ними пошла и старушка, прихватив какие-то тетрадки и учебник. В помещении осталось четверо учеников, двое из которых уже собирались уходить. — Том, — тихо позвал черноглазого парня Гулд, — мы с Мэттом собираемся проветриться перед химией, ты с нами? — Наверное, да. — Оторвав голову от парты, отвечает англичанин. — Торд? — Эдд так же тихо позвал и другого одноклассника. — Не откажусь. — Ответил норвежец на своём ломаном английском. — Тогда мы ждём вас у выхода на задний двор. — Лепечет самолюб и, схватив друга за локоть, потащил его в названное рыжеволосым место. Музыкант вздохнул. Он подцепил со спинки стула свой потрёпанный рюкзак и подошёл к другу. Невысокий парень в красном худи начал складывать свои вещи. Листок, на котором и было творение юного художника, полетел на пол. Парень спортивного телосложения медленно наклоняется и поднимает упавший лист. Бросив на бумажку заинтересованный взгляд, парень неожиданно давится воздухом. На листке в клеточку виднелись осторожно выведенные линии, которые отдалённо напоминали силуэт умиращего от скуки на своей парте Тома. Шатен переводит непонимающий взгляд на одноклассника. Яркий румянец не остаётся не замеченным. — Это что? — еле выдавливает из себя парень в синем худи. — Я… ну, это.., — сероглазый был поставлен в неловкое положение, потому говорить что-то не членораздельное у него не получалось. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, чувствуя, как ладошки стремительно потеют, и выдал на одном дыхании, — я просто захотел порисовать, а что - не знал, потому я решил зацепиться за тебя, как за натуру. Риджуэлл где-то с минуту пытался переварить информацию. С одной стороны он не видел ничего плохого в том, что его друг решил «зацепиться за него, как за натуру», но другая отчаянно шептала, что что-то не так. В итоге, англичанин просто отдал листок начинающему, а может и не начинающему, художнику. — У тебя неплохо получается, — прокоментировал спортивный парень. — Tfank*, — поблагодарил на ломаном английском рыжеволосый парень, — нам пора? — теперь он говорил на своём родном языке. Англичанин лишь кивнул. Ученик по обмену встал со стула, закинул рюкзак на плечо и ожидающе посмотрел на одноклассника снизу вверх. Сначала ему казалось, что разница в их росте невелика и не помешает им общаться. Только вот рост музыканта так не думал. За два месяца русоволосый парень подрос ещё на четыре сантиметра. И теперь он был не метр семьдесять шесть или метр семьдесять семь, а все сто восемьдесят. Том немного поразмыслил и пошёл в сторону двери. Норвежец поплёлся за ним.***
— Так значит, ты куришь? — это было скорее утверждением, чем вопросом. Пачка какой-то непонятной марки сигарет скользнула обратно в задний карман чёрных джинс. — Уже два года, — отозвался Риджуэлл, — Эдд, зажигалку, please. Брюнет достал из кармана своей зелёной толстовки небольшую железную коробочку и протянул её другу. Язык пламени скользнул по узкому кончику, от которого тут же потянулась вверх почти что прозрачная полосочка дыма. Огниво вернулось к своему хозяину. — И Эдд тоже? — не унимался сероглазый парень. — Я тебе больше скажу, пол школы, включая Мэтта, курит, — музыкант делает первую затяжку, — единственных, кого я здесь не вижу, это девчонок из классов по-младше и тебя. — Я же не курю, — тихо проговаривает рыжеволосый парень. Ладошки снова начинали потеть. — А пробовал хотя бы? — русоволосый изогнул густую бровь, смотря на ученика по обмену. — В старой школе, когда мне тринадцать было, — бормочет Ларссон. — На, — парень спортивного телосложения протягивает свою начатую папиросу Торду. — Откажусь, — отводя взгляд от протянутой ему сигареты, отзывается парень в красном худи. Англичанин лишь жмёт плечами и подносит фильтр обратно к губам, зажимая его зубами. Самолюб на действия друга лишь качает головой. — Ты бы ему ещё пачку предложил и зажигалку, мол, «давай сам», — недовольно говорит он в адрес своего высокого друга, — сказал не курит, значит не курит. — А с хера ты такой заботливый? — не выдерживает черноглазый парень. — У-у-у, это надолго, — Гулд хватает новенького за локоть и тащит в здание, предварительно кинув и потушив недогоревшую сигарету на асфальт. Теперь они стоят по другую сторону двери. Ладошки шатена вспотели ещё сильнее. — Мне просто не нравится, что ты его принуждаешь! — на громких нотках заявил нарцисс. — Да мне плевать, нравится тебе или не нравится. Ты кроме себя, никого, блять, не любишь, — рычит спортивный парень, — и я его не принуждаю. — Да, конечно! — восклицает Харгрэйвс. — А что тогда сейчас было?! — Фак, да я ему просто предложил! — воскликом на восклик отзывается Том. — Да он же сказал тебе, что не курит! — продолжал воскликивать Мэтт. — Ты хотя бы иногда своей головой думай! — Эдд, всё будет в порядке? — на ломаном английском спрашивает Ларссон. — Всё будет в порядке, — устало отзывается кареглазый, — они не в первый раз так ругаются. До драки дело ещё не доходило. — Это хорошо, — тихо бормочет ученик по обмену. — Я тебе щас лицо разобью, — рычит музыкант, затягиваясь снова. — Давай же, блять! — с вызывом восклицает голубоглазый парень. — Тихо, девочки, рыцарь Эдд пришёл на помощь, — отворяя дверь, произносит англичанин. — Сейчас не до твоих шуток, Гулд, — шипит подобно змее русоволосый парень. — Сейчас не до разбитых лиц, — в манеру Тому отвечает парень в зелёном худи, — покричали — успокоились. А теперь тушим сигареты и дуем в кабинет химии. — Вот только не строй из себя Бэллу, — закатывая глаза, говорит Харгрэйвс, — и так тошно. — Бэлла бы так вежлива не была, — с лёгкой улыбкой на лице отзывается парень в синей толстовке. — Это точно, — вспоминая своего классного руководителя, подмечает Эдд. — Может, мы уже пойдём? — подаёт голос притихший норвежец. — До звонка четыре минуты, а chemist** не любит, когда опаздывают. — Всё это Торд произносит на своём ломаном английском. — Окей, — музыкант бросает бычок на землю и немного придавливает его ногой. После он входит в школу, — хотя бы на химии высплюсь. — О-о-о, с твоими глазами я уже и чёрных вмятин не замечаю, — смеясь, выпаливает англичанин с карими глазами. — Очень смешно, Эдвард, — комментирует Риджуэлл и плетётся в сторону лестницы. — Всегда рад стараться, Томас, — в манеру другу, отзывается и подмигивает брюнет. Норвежец немного колеблется, а после тоже направляется к лестнице . Сейчас начнётся химия, самый непонятный урок, с самым зверским учителем, которая при всём ещё и дикая расистка. Что ж, день обещает быть интересным.