Это был последний пред рождественский день. На часах было где-то четыре часа дня. В квартире Ларссонов пустовало, были только двое младших, которые сидели в гостиной, занимались своими делами: Тори весело щебетала со своими куклами, угощая их чаем, а Торд, как подобает каждому подростку, бездумно изучал ленту новостей в популярной сети Facebook`е.
По квартире прошлось тихое пиликанье звонка. Девчушка решила не обращать внимание на это событие, продолжая щебетать с куклами. Конечно, у неё же есть старший брат.
Пиликанье пронеслось снова.
Кто бы это мог быть? Родители ещё на работе, Эдд и Мэтт сейчас покупают подарки, неужели.?
Парень поднимается с дивана, на котором до нынешнего события сидел, проходит мимо сестры и стремится к входной двери. Он снимает цепочку и открывает дубовую дверь.
Ожидания норвежца растоптал тот факт, что на пороге стояло двое парней: один был одет в зелёную толстовку и тёплую фиолетовую жилетку, а второй предпочёл только зелёную куртку. На шапках обоих парней таял мелкий снег. Их дыхание было немного прерывистым, кажется, это была отдышка после бега.
Кажется, Эдд опять устроил гонки на лестнице. Он, прям, как ребёнок.
— Торд! — радостно воскликнул Гулд, когда дверь открылась, и кинулся на шею друга.
— Эдд, ты же весь в снегу! — попытался запротестовать рыжий парень. В этом протесте послышались нотки зависти, возможно, ревности.
Мэтт, что стоял за низким другом, тихо рассмеялся. Но в этом смехе не было ни капли радости или забавы. Зато, присутствовала хорошо скрытая ревность, даже ненависть к самому себе.
— Мы, это, пришли к тебе не просто так. — Брюнет подмигнул Харгрэйвсу, тот начал снимать рюкзак.
— А зачем? — парень окинул друзей непонимающим взглядом.
— Сейчас узнаешь.
Кареглазый парень быстро схватил рюкзак своего друга и впопыхах попытался расстегнуть молнию. К сожалению, у Эдда ничего не вышло, и он отдал рюкзак другу. Тот спокойно расстегнул сумку и протянул её однокласснику. Гулд быстро извлёк нужное и вернул портфель владельцу. Глубоко вздохнув, невысокий англичанин начинает свою пламенную речь:
— Торд Ларссон, мы уже давно с тобой знакомы и, как хорошие друзья, знаем о твоей плачевной проблеме, — парировал брюнет, — потому, мы с Мэтью решили, что нужно внести немного разнообразия в твою жизнь. В общем, Торд, мы хотим поздравить тебя с Рождеством! — последнюю фразу англичанин чуть ли не прокричал.
Он протягивает другу небольшую коробочку: прямоугольная, в красно-зелёную полоску, с золотым бантиком. Опешевший иностранец осторожно протягивает руку и берёт подарок. На лице Гулда и Харгрэйвса улыбки, на лице Ларссона — удивление.
В дверном проёме гостиной появляется рыжая головка и два больших голубых глаза. Девчушка смотрит на прибывших парней с неподдельными удивлением и заинтересованностью.
— Эй, Тори, — кареглазый парень переключился на Ларссон младшую, — мы и тебе подарки купили. Подойди, пожалуйста.
В глазах девочки пробежали удивления и мелкий страх. Заявление друга её брата действительно встревожило ребёнка
— Подарки? — тихо переспросила она. — Что это такое?
Теперь удивляться была очередь англичанина. Парень в зелёной куртке сначала растерялся, а после быстро достал из рюкзака друга красную шапку с помпоном и шарф. Он подошёл к рыжеволосой девочке и осторожно натянул шапку на небольшую головку, а шарф обмотал вокруг тонкой шейки. На лице юноши была улыбка.
— Подарки, это то, что дарят своим близким, друзьям, — проговорил Эдд, продолжая улыбаться, — подарки, это вещи, которые дарят от чистого сердца.
— Тогда, спасибо! — радостно воскликнула девочка и кинулась на шею Гулду.
— Не за что.
***
— Эм, проходи, что ли?
— Я ненадолго.
Теперь на пороге дома Ларссонов стоял Риджуэлл. Одет он был в своё чёрное пальто, из-под которого виднелся новый тёмно-серый свитер. Левая рука парня покоилась на лямке своего потёртого рюкзака с разного рода значками. Уши парня скрывали чёрные меховые наушники, которые не портили извечный ёжик. Наоборот, даже добавляли какой-то изыск.
Взгляд Тома как всегда был прикован к рыжеволосому парню. Привычка? А может, просто вещей поинтересней нет? В любом случае, оба парня сейчас молча, смотрели друг на друга, изучая взглядами.
— Это тебе, — тихо произносит высокий юноша и протягивает однокласснику квадратную коробку небольших размеров, — а это Тори. — Теперь коробка была чуть побольше.
Кровь прилила к щекам норвежца. Он не знал, насколько он был смущён, ведь по каменному лицу Риджуэлла младшего мало чего определишь.
— T-thank you, — произносит Ларссон и медленно кивает головой.
Вдруг ученик по обмену вспоминает одну важную вещь. Он быстро мотается в свою комнату, оставляет в ней подарки спортивного парня и выбегает из комнатушки с чем-то спрятанным за спиной.
Невысокий юноша переминается с ноги на ногу, закусывает губу, пытается вытереть взмокшие ладошки о джинсы, но скрыть своё волнение никак не выходит. И, всё же, он глубоко вздыхает и протягивает другу то самое «что-то». Оказывается, это была пластинка в бумажной упаковке с криво наклеенным на неё бантиком. В уголке бумажного квадрата можно было заметить какие-то записи.
«Еlement Еighty»
2009
Med denne gruppen jeg begynte min reise.*
— Ты уверен, что хочешь подарить её мне? — русая бровь быстро подскакивает вверх.
Шатен отводит взгляд в сторону и, с лёгкой улыбкой на лице, кивает.
— Спасибо.
— Да не за что.
***
— Мэтт, давай быстрей!
Гулд бежал впереди. Очередные игры в догонялки по скользкому тротуару. Но ничто не могло помешать парню. На его лице всегда была улыбка, даже когда тот чуть не упал. К счастью, Мэтт подоспел вовремя.
— До твоего дома немного осталось! Господи, никак не могу поверить, что сегодня буду ночевать у тебя!
Эдд светился своей детской искренностью. Да, иногда он становился серьёзным и ответственным, но он всё равно оставался ребёнком. Вся эта детская наивность, детские обиды, детская жадность и детская радость — были чем-то важным, каким-то главным болтом. Харгрэйвса не могло это не радовать. Он уже привык к нему. Настолько сильно, что порой только и мечтает, как будет сидеть на своей кровати, а под его боком устроится брюнет. Они будут греться под тонким шерстяным пледом, и пить какао. Ноутбук будет проигрывать приевшийся фильм про зомби-пиратов в сотый раз, а освещение спадёт до нуля.
В такие моменты только что и приходится улыбаться. Улыбаться и делать вид, что всё хорошо. Да, внутри него бушует пожар, но он не может прекратить их дружбу своим: «Ты мне нравишься». И всё что остаётся шатену — это верить. В лучшее. В дружбу. Неважно во что, главное чтобы чувство веры никогда не покидало его. Это чувство, как стержень его корневой системы, как ось икс в координатной плоскости. Это в с ё, что у него есть…
— Мэтт, с тобой всё в порядке? — детское личико друга оказывается совсем рядом. Эти чёртовы двадцать сантиметров мешают общаться с ним «на равных». Эти чёртовы шоколадные глаза мешают заглянуть в себя и раскрыться. Приходится натягивать очередную улыбку.
— Всё хорошо, — как всегда, — всё просто отлично.
А невысокий парень снова улыбается. И эта улыбка вновь завораживает. И голубоглазому парню остаётся только следовать за этой улыбкой. За этим человеком.
За м о и м человеком…
