Июль. Вечер очередной пятницы. Все рабочие люди решили разгуляться и устроить корпоратив, а свободные от школы ученики собрались на ночёвки. Понимаете, к чему я клоню? Четверо полюбившихся всем нам подростков вновь собрались на редкую ночёвку. Итак, вечер, дом Харгрэйвсов, ночёвка.
Они, конечно, давно выросли из своих старых пижам и спальников, но желание устраивать ночлежки не отпало. Они, как-никак, подростки, а у подростков всего два занятия: жаловаться на жизнь, пытаясь совершить попытку суицида, или же устраивать ночёвки. Трое англичан и единственный норвежец склоняются ко второму мнению, потому, сейчас, они вновь разговаривают ни о чём и обо всём сразу.
— А ещё было время, когда Том ходил в воду опущенный, — шепнул Эдд на ухо другу.
— И в какое же? — интересуется Торд, смотря на объект своего обожания.
— А Томми тогда был влюблён в одного норвежца, а тот его отшил! — громко говорит Гулд, чтобы Риджуэлл обязательно посмотрел на них и попытался прожечь брюнета взглядом.
Низкий шатен растерялся. Он неверяще посмотрел сначала на рядом сидящего одноклассника, а после на предмет воздыхания.
Так вот, что это за друг по переписке был…
— Брайд был просто хорошим парнем, — начал русоволосый англичанин, оторвавшись от разговора с Мэттом, — мы начали общаться, когда я был в шестом классе. Нам тогда было по двенадцать и мы хотели иметь больше друзей. Познакомились мы в анонимном чате. Переписывались, в основном, по вечерам. — Том ненадолго замолчал, думая, как продолжить рассказ. — Спустя долгое общение в анонимном чате, мы перебрались в фэйсбук. В личке мы рассказали друг другу больше, чем в чате.
— Потому что Том у нас очень недоверчивый, — хохотнул кареглазый парень, на что получил толчок в плечо от Ларссона.
— Общались года три. — Продолжил музыкант. — Мы мечтали встретиться в живую, даже договаривались приезжать к друг другу на каникулах, но не получалось. То его строгая мать наказывала, то мой отец пропивал деньги на поездку. Мы расстраивались, но всё равно обещали встретиться и приехать к друг другу в другой раз. Но, к сожалению, другие разы тоже не представлялись.
Брайд действительно многое говорил о своих будущих поездках в Англию и каждый раз оставался дома. Его строгая мать никогда не интересовалась, чего он хочет.
— Спустя два года нашего общения, я понял, что мне нравится Брайд. Не как друг, а как парень.
Брайд довольно красив, стоп, что?
— С ним было весело и хорошо, пусть нас разделяли километры. — Продолжал Спортивный парень. — Я внимательно читал его сообщения о проведённых днях и играх в хоккей. Мне нравилось, когда он расписывал их в подробностях. Было в его речи что-то такое, что заставляло вчитываться в каждое слово.
Брайд хороший собеседник. С ним можно о многом поговорить, правда иногда он начинает свой рассказ по второму кругу, но это не важно. О-о-о, Торд Ларссон, ты опять ревнуешь. При чём одного лучшего друга к другому.
— Мои чувства, к сожалению, не были скрыты ото всех. Моя влюбчивость влияла на настроение и активность в учёбе. Сначала мне предстоял серьёзный разговор с матерью. Закончился он хорошо, пусть мы и обсуждали мою ориентацию и плачевный исход моего общения с Айдом. — Высокий шатен пробежался пальцами по виску. — Потом ко мне начал лезть Мэтт с расспросами. — Тут второй высокий шатен улыбнулся. — Пришлось тебя послать, пусть это и не помогло сразу. В итоге, о моей влюблённости узнал и Эдд. — Низкий англичанин улыбнулся. — Я вас всё ещё ненавижу, придурки.
— Мы тебя тоже любим, — хохотнул Гулд, — продолжай.
— Закончилось наше общение буквально за два дня до твоего приезда. — Чёрный взгляд встретился с металлическим. — Я написал Брайду о том, что он мне нравится, как парень. В тот вечер я говорил серьёзно. Но, к сожалению или счастью, он отверг меня. Ответил он просто: «Мне кажется, что нам лучше прекратить общение». И мы прекратили.
В какой-то момент, в комнате наступила гробовая тишина, какая бывает только в золотистом поле ночью, или в космосе, или глубоко под землёй. Улыбки не было ни на одном лице. Да и чему сейчас улыбаться?
— Айд говорил, что переписывался с одним парнем, — неожиданно начал Норвежский подросток, — он назвал тебя «другом по переписке». Я думал, что вы пообщаетесь и всё, а тут вот как сложилось.
Дальше подросток говорил на родном языке, чтобы понять его мог только лучший друг.
— For å være ærlig, Brid har ikke følt vennlige mot deg enten i de siste årene. Han var redd for å fortelle deg om dem, fordi han tenkte at du ville slutte å kommunisere med ham. Dagen før jeg reiste, og han kom med nyheten om at dere to ikke lenger var i kontakt. Han ønsket å gjengjelde tjenesten, men han var forvirret.
— Забавно. — Прокомментировал Риджуэлл. — Jeg trodde jeg dyttet ham unna med det utsagnet.** — Ответил на норвежском русоволосый парень.
— Nei, det er bare det at Brid er for skjødesløse og feige.*** — продолжал Торд.
— Это точно. — Рассмеялся высокий англичанин.
— Мэтью, мне кажется, этих двоих Голубков нужно оставить наедине. — Язвит Гулд и встаёт со своего места.
С радостью.
Я только за.
— Очень смешно и остроумно, Эдд. — Комментирует Том, наблюдая за тем, как поднимается и Харгрэйвс.
— Мы курить, — говорит брюнет и скрывается за дверью со своим парнем.
В комнате остаются только два лучших друга, что в тайне питают далеко не дружеские чувства к друг другу. О, чёрт, но почему они просто не могут сказать всё друг другу как есть?!
— Как ты отнёсся к своей ориентации? — интересуется норвежец, лучше укутываясь в одеяло. Было холодно, несмотря на то, что за окном лето.
— Вполне нормально, — отвечает музыкант, замечая мелкую дрожь на шее друга, — холодно?
— Есть немного, — признаётся Ларссон.
— Иди сюда, — Спортивный юноша хлопает по месту рядом с собой. Низкий шатен, недолго думая, повинуется и уже через пару минут оказывается под вторым слоем одеяла. Дополнительным обогревателем служит тёплый бок лучшего друга, — теплее?
— Да. — Без смущения отвечает Торд. — А ты сразу понял, что полюбил Айда?
— Я его не любил, — отрезает Томас, — он мне нравился. Нет, не сразу. Мне мать помогла понять это. Если честно, то она отнеслась к моей ориентации вполне нормально. А ты?
— Что я? — искренне не понимал обладатель металлического взгляда.
— Ну, твоё отношение ко мне изменилось? — с надеждой на отрицательный ответ спрашивает англичанин.
— Ни капли, — отвечает любитель E2, — это твоя природа и я принимаю её, как и тебя — такой, какая она есть.
Тод, ты лучший.
— Говори это почаще, — смотря в блюдце луны, шепчет Норвежский подросток, — эти слова заставляют думать, что я особенный для тебя.
— Так и есть, — он сжимает рукой худоватое плечо и кладёт свою голову на голову лучшего… нет, на голову предмета своего обожания, — ты очень многое значишь для меня.
— Я рад это слышать.
Я люблю тебя, Том. Я готов говорить это постоянно, сутки напролёт. Несмотря ни на что, я буду продолжать говорить это. Ведь так оно и есть. Пусть ты и не понял моих слов в тот раз, но, совсем скоро, ты поймёшь их. Я чувствую это…
***
— Как ты думаешь, — невзначай спрашивает рыжий англичанин, прерывая очередной поцелуй, — они будут вместе?
— Конечно, — отвечает любитель убогого освещения, — непременно. Правда, без трудностей они не обойдутся. Всё-таки, это Том, он не умеет скрывать.
— А Торд?
— А Торд боится. Несмотря на его твёрдый и стойкий характер, он боится потерять Тома. Как и я боялся потерять тебя.
— Теперь то можешь не боятся, — смеётся голубоглазый англичанин и втягивает свою половинку в ещё один долгий поцелуй.
В этот вечер звёзды освещали не только пару влюблённых подростков. Они освещали начало новых и трудных отношений, которые будут идти по швам, но, в итоге, стянутся канатом на долгое время, ежели не навсегда.
