***
— Так значит, вы не будете на выпуском вечере? — прошептал несколько дней назад Том, подкатывая на стуле на колёсиках к Мэтту, который пытался разобраться в формальном и неформальном исполнителях*. — Скажу тебе больше, нас уже не будет в день выпускников. — Таким же шёпотом отвечает рыжий парень, делая вид, что он почти разобрался в значениях. — Самолёт в Америку? — густая русая бровь скачет вверх, а глубокий взгляд следит за действиями учителя, который никак не заинтересован действиями учеников. Ну да, новенький детектив интересней. — Да. — Кивает Харгрэйвс, поднимая свой чистый взгляд на друга. — Ты, блять, настолько приставучий, что сосредоточиться невозможно. — Ты тоже бываешь надоедливым. — Язвит Риджуэлл и начинает что-то писать в тетрадке своего друга. — А вы не могли выбрать другой рейс? — Эдд захотел побыстрее свалить из Англии. — Никак не реагируя на действия Томаса, отвечает самолюб. — Да и нужную сумму мы уже собрали. Зачем медлить? — Держи. — Музыкант возвращает тетрадку другу, раскрытую на страницах с мелким подчерком одного из высоких англичан. — Я расписал понятия более доступным языком. Теперь можешь не париться. — Спасибо. — Улыбается голубоглазый парень и бесшумно хлопает одноклассника по плечу. — Не за что. — Ответная улыбка. — Так, значит, решили не медлить. — Вспоминает об ответе друга спортивный парень. — А вы уже выбрали колледж? — Да. Решили податься в один из колледжов США, потому что в Штатах живёт дядя Эдда. Если что, он сможет помочь нам, в первое время. — Рассказывал Мэтью, закрывая тетрадь и кладя её на учебник. — Что с Тордом? — Не знаю. Он не говорил, куда собирается. — Я не про это. — Перебивает друга нарцисс. — Как он относится к своему отъезду? — А-а, — отзывается русоволосый англичанин и обращает свой взгляд на одинокую парочку, состоящую из смеющегося Эдда и вышеназванного Торда, которая сидела в противоположном конце класса, — переживает. Желания ехать обратно у него нет, что вовсе не удивительно. Говорит, что слишком ему полюбилась Англия, дабы уезжать из неё. — А это, разве, истинная причина? — теперь вверх подскакивает рыжая бровь. — Конечно же нет. Просто нам проще принять такую причину, чем спихивать всё на чувства. Мы решили остаться друзьями и ничего не усложнять. — Томас решает забыть про пофигистичного информатика и улечься на деревянную крышку парты. — Переписываться будете? — не унимается Мэтью, продолжая атаковать друга вопросами. — Скорей всего, но изредка. — Бормочет в деревянную поверхность Риджуэлл. — Поверить не могу, что ты так просто его отпустишь! — произносит в полный голос Харгрэйвс, чем привлекает внимание некоторых учеников и учителя. Том бьёт друга по руке, в знак того, что стоит придержать свои эмоции. — Сам от себя в шоке. — Последнее, что сердито бормочет русый парень перед тем, как лечь на парту и уйти в свои размышления нахуй.***
Английский аэропорт был переполнен разными сортами людей: менеджерами, инженерами, чиновниками, просто деловыми людьми, семейными парами, возлюбленными, одинокими людьми, встречающими и провожающими, персонал — все они были важной деталью фона, без которой аэропорт выглядел бы совсем пустым. В небольшом скоплении людей можно разглядеть две знакомые, до боли в глазах, макушки, которых совсем скоро мало кто увидит вживую. Вот они — главные виновники торжества — Эдвард Гулд и его парень Мэттью Харгрэйвс. Они летят вечерним рейсом в Северную Америку, в Штаты, в небольшой городок, где живёт дядя Эдда по линии отца. Сопровождать их полёт будут не только борт-проводницы, но и Марта, которая готова запищать в любой момент от пробирающего её восторга. — Эдд, прости ещё раз, что не мы не сможем полететь с тобой, — лепетал Дэн, поправляя раз за разом свою шляпу, — если бы не завал на работах, то мы бы сопроводили вас до вашего личного жилища. — Пап, я рад тому, что вы смогли проводить меня на самолёт. — Посмеялся Гулд младший и закинул дорожную сумку на плечо, наконец-то отобрав её у своей второй половинки. Отец и сын вновь обнялись перед тем, как честь говорить выпала матери семейства. Элла, убрав руку ото рта, крепко обняла приёмного сына и начала севшим голосом шептать на ухо брюнета понятные только ему слова: — Я буду каждый день звонить и узнавать, как у тебя дела. Если что-то пойдёт не так — пиши или звони в любое время суток. Когда дело дойдёт до свадьбы, я хочу узнать об этом первой. Если будет нужно, я прилечу самым первым рейсом. — Подавив внезапный поток слёз, мисс Гулд прошептала еле слышно самые главные слова, которая она говорила только одному мужчине — Дэну. — Я люблю тебя, Эдд. И я очень рада, что ты у меня есть. Кареглазый юноша мягко улыбнулся и покрепче обнял мачеху. Сейчас он был ещё счастливее, чем раньше. — Спасибо, мам, — таким же шёпотом отвечает парень и по его щеке пробегает дорожка слезы. Элла сжала пасынка в своих объятиях так сильно, как могла.***
— Сегодня вас провожаю, завтра Торда — и остаюсь один одинёшенек. — Смеётся Томас, хлопая рыжего друга по спине. — Даже мать приедет в середине лета. — Ну, что поделаешь, — комментирует Мэтт, отдав своей половинке его дорожную сумку. — Ладно, это не так важно, — отмахивается музыкант и засовывает руку в карман своего худи, — у меня возник вопрос. — Какой же? — обратив свой взгляд на друга, спрашивает нарцисс. — Ты счастлив, что всё складывается как нельзя лучше? — как-то грустно спрашивает Риджуэлл, доставая из кармана какую-то мелочь и пряча её в руке. Самовлюблённый англичанин вновь посмотрел на своего возлюбленного, по щеке которого потекла слеза. Сердце высокого парня пропускает один удар и начинает биться с удвоенной силой. Он вновь убеждается, что любит Гулда больше всего на свете. — Знаешь, — Харгрэйвс не может оторвать взгляда от своей половинки, — пока счастлив Эдд — буду счастлив я. — Держи, — протянув ту мелочь, которой оказался маленький брелок в виде головы серого полосатого кота, другу, говорит черноглазый юноша, — я нашёл его только вчера. Подумал, что если ты вернешь брелок Эдду, то он будет гораздо счастливее.***
Вдруг на небе сгустились тучи и на толпу учеников и учителей начали падать быстрые капли дождя. Возможно, день и был немного испорчен, но всё ещё было впереди. Ещё большие неприятности. Над головой высокого англичанина заносится красный зонтик, который с радостью поместил под собою двоих. — Ты как здесь очутился? — интересуется черноглазый парень, выпучившись на норвежца. — Поменялся местами с некоторыми людьми. Кстати, у нас пополнение под крышей, — говорит Торд, когда Дороти замечает их компанию и спешит под зонт. Блондинка приветливо улыбается спортивному парню и юркает под красную крышу. Не успевает пройти и секунды, чтобы девушка не начала заигрывать со своим объектом обожания. — Том, какая встреча, — глупо смеётся девушка, — твой зонтик? — Вообще-то Тода, — флегматично отзывается музыкант, смотря себе под ноги. Его бесит эта мантия. — М, ясно, — брезгливо бросает Саймон, хлопает ресницами и задаёт ещё один вопрос, — а ты уже ре.. — Знаешь что, — Риджуэлл тут же перебивает девушку и поднимает свой грозный взгляд на неё, — тебе бы лучше пойти на хер. Я тебе давно говорил о том, что ты мне противна. Почему ты не можешь принять это к сведению и отъебаться от меня? Дороти тупит взгляд, вытягиваясь по струнке. Конечно, Томас и раньше с ней обходился не очень дружелюбно, но до хамства и грубости дело не доходило. Девушка подняла подбородок, свела светлые брови к переносице и обиженно ушла под какой-то другой зонтик, кажется, под Беллин. — Что-то ты грубо в этот раз, — замечает сероглазый парень, поправляя выпускную шляпу. — Настроения нет, — отвечает высокий юноша, — тебя, кстати, зовут для награждения, — говорит шатен, внимательно слушая речь директора. — Я быстро, — кидает второй шатен и выбирается из-под красной крыши. — Дорогие ученики, — вновь обращается Стилтон к толпе людей, — три года назад к нам перевёлся Торд Ларссон. Он ученик по обмену из Норвегии.Значит, не быстро. Но я готов ждать его вечно.
— Пусть по началу у него и были некие трудности, но, со временем, он приноровился и перешёл на наш диалект. Том, спасибо за помощь. Если бы не ты, то я бы очень долго мучился сам. — Торд показал себя, как хорошего, старательного и надёжного ученика. За все его старания я хотел бы выразить свою личную благодарность, в виде наградной ленты и рукопожатия. Тучный мужчина прикрепляет синюю ленточку на левую сторону груди норвежца. Взгляды двух стоящих на сцене людей быстро пересекаюся, собственно, так же, как и руки. «Солнечная линия» быстро и тихо благодарит директора и спускается со сцены. За пару скачков Ларссон вновь оказывается под зонтиком. — Это его самая длинная речь. — Комментирует Риджуэлл и поднимает большой палец вверх, — ты молодец. — Спасибо, — улыбнувшись и блеснув брекетами, отвечает рыжеволосый парень, — ты тоже. — Надеюсь, — смеётся музыкант, — как насчёт отметить выпускной сегодня? Пить будем сок, какой пожелаешь, а закусывать можем вишней, которую я недавно прикупил. — Можно, в принципе, — всё с той же улыбкой говорит низкий парень и кладёт свою руку поверх руки Тома на ручку зонта, чем вызывает непонимание высокого парня, — ты скоро пойдёшь, вот я и беру. — Ясно, — улыбается спортивный юноша и, вынув свою кисть руки из-под чужой, кладёт руку на плечо лучшего друга, приобнимая его, — а так места под зонтом больше. — Да куда уж больше. — Бормочет Торд. — Томас Риджуэлл, — громко произносит мистер Стилтон, улыбаясь, — прошу на сцену. — Сейчас вернусь, — обдаёт своим жарким дыханием чужое ухо русый парень. Сердце норвежца пропускает удар и начинает биться в новом ритме. Бешеном и безудержном. Торд Ларссон, не смей паниковать! Тебе просто показалось, дурак! Он не пытается тебя соблазнить. Не пытается, блять! — Томас Риджуэлл — один из лучших и творческих учеников нашей школы, — гордо сказал упитанный мужчина, беря в руки ленту, — он всегда был незаменимым в организации школьных мероприятий и в участии в городских конкурсах. Кстати, на выпускном вечере, который организовывал Том, он исполнит одну из своих песен. — Все ученики и учителя в толпе громко зааплодировали. — Ну, Томас, — упитанный мужчина надевает синюю ленточку на мантию ученика и жмёт парню руку, — вперёд и с песней! — последнее было прокомментировано смехом говорящего мужчины. Линейка награждения закончилась спустя полчаса, после которого все ученики расползлись по своим домам, готовясь к выпускному вечеру.***
— Алло, мам, — говорит Ларссон младший в телефон, пока его лучший друг, зажимая очередной аккорд, бродил пальцами по струнам, — я сейчас у Тома, мы отмечаем окончание школы, — после в трубке раздаётся обеспокоенный вопрос, — нет, мам, без алкоголя. Томас издаёт короткий смешок и пробегается пальцами по струнам, но тут же приглушает их ладонью. Это его любимый элемент. — Я помню, во сколько мы вылетаем, я к этому времени уже буду в аэропорте, — продолжал говорить норвежец, понимая, что перелёт на Родину очень тревожит его мать, — нет, я не забыл собрать чемоданы. Да, я всё собрал. Конечно, можешь перепроверить и отчитать меня потом. Англичанин вновь прыскает со смеху и скользит по струнам, не сбиваясь с боя. — Да, мне вручили ленточку. Мантия не испачкана, не волнуйся. — «Солнечная линия» убирает телефон от уха и выдыхает набравшийся воздух. Трубка тут же возвращается к уху низкого парня. — Да, конечно, иди собирай вещи. Я не опоздаю, будь уверена. Да, всё, пока. — Звонок прекращается, а телефон кладут на прикроватную тумбочку. — Она слишком волнуется. — Я заметил, — улыбается русоволосый парень зажав первый аккорд от одной из любимых песен своего лучшего друга, — ну, «Sappy» или «Polly»**? — Давай «Sappy». — Выбирает норвежский подросток и «поправляет» голос. Аккорд сменён, бой задан, солист готов, можно начинать. — And if you save yourself You will make him happy He'll keep you in a jar And you'll think you're happy He'll give you breathing holes And you'll think you're happy He'll cover you with grass And you'll think you're happy now… Голос парня с медными «рожками» спокоен и владеет хрипотцой, которая от рождения была в голосе Курта***. Из низкого парня вышел бы хороший солист какой-нибудь группы. Н-да, такой талант пропадает. — You're in a laundry room You're in a laundry room The clues that came to you, oh And if you cut yourself You will think you're happy He'll keep you in a jar Then you'll make him happy… Черноглазый юноша не сбавляет оборотов, раз за разом проходясь по струнам всё лучше и лучше. А когда-то давно он хотел продать душу Дьяволу, дабы научиться играть эти чёртовы квинт-аккорды. — He'll give you breathing holes Then you'll think you're happy He'll cover you with grass Then you'll think you're happy now You're in a laundry room You're in a laundry room The clues that came to you, oh You're in a laundry room You're in a laundry room The clues that came to you, oh… Между ними царит идилия, которую они построили ещё на их первом занятии, в плане знания языка. Они, как две последние детальки пазла, что находятся рядом и требуют воссоединения. — And if you fool yourself You will make him happy He'll keep you in a jar Then you'll think you're happy He'll give you breathing holes Then you will seem happy You'll wallow in the shit Then you'll think you're happy now You're in a laundry room You're in a laundry room You're in a laundry room The clues that came to you, oh. Струны отдают последние отгласки песни и «остывают». Черные глаза перебегают с гитары на друга и встречаются с металлическим взглядом. В нём плещется радость и волнение. — Знаешь, что меня бесит? — спрашивает спортивный англичанин, откладывая гитару и делая глоток апельсинового сока. — То, что ты постоянно беспокоишься за моё мнение и отношение к тебе. — Я боюсь, что я стану тебе противен, — норвежский подросток тоже делает глоток сока. — Ты мне никогда не станешь противен. — Серьёзно произносит Томас и закидывает в рот одну из вишен. Между парнями повисает какое-то молчание, которое сопровождается гробовой тишиной в одинокой квартире Риджуэллов. К оконному стеклу прилипает подхваченный ветром листик, но его не замечает ни первый, ни второй подросток. В глазах зажигается непонятное желание, которому поддаётся русоволосый парень, пододвигается к Тоду и кладёт руку на щеку объекта своего обожания. Кадыки обоих скачут вверх и мгновенно падают вниз. Высокий юноша припадает своими губами к губам низкого. Чёрт.Фак.
Поцелуй получается довольно скромным, но от этого не менее горячим. Язык Томаса ещё долго прячется за зубами, пока прокуренные губы сминают чужие, сухие, но безумно мягкие. Веки скрывают глубокий взгляд, пока кончик языка покидает свой пост и стремится к губам Торда. Голова наклоняется в бок, а дыхание обдаёт жаром чужую щёку. Кончик языка касается тонких уст и они тут же сжимаются ещё сильнее, но в миг разжимаются и позволяют юркому кончику коснуться себя. Что он и делает. Ладошки низкого парня начинают обильно потеть. Было желание вытереть их, но на одну из кистей рук ложится чужая кисть и сжимает её, вгоняя парня в ступор окончательно. Кончик юркого языка пробирается сквозь губы и встречается с железными пластинками. Будто иследуя инородный предмет, язык пробегается по каждой пластиночке, следуя по тонким железным дорожкам. На удивление англичанина, брекеты не отдавали вкуса железа или какого-то мягкого металла. Чёрт их знает, из чего сделаны эти брекеты, но они довольно прикольные. Спустя пару секунды, за которые музыкант успел изучить все маленькие квадратики, челюсти норвежца размыкаются, позволяя ворваться в свой рот окончательно. И здесь у Тома срывает тормоза. Оба парня падают на кровать, не разрывая поцелуя и плотно соприкасаясь телами. Язык высокого шатена касается языка второго шатена и пробегается кончиком по «позвоночнику» органа чувств. Второй юноша тоже не собирается бездействовать. Его свободная рука надавливает на затылок своего любовника, заставляя углубить поцелуй. Язык норвежского подростка принимается, пусть и неумело, но сражаться со своим партнёром. Два органа чувств переплетаются, задевая «позвоночники», кончики, нёба и края. Все действия — вспышка страсти, не более. Юноши отрываются от друг друга спустя минуты две, а может и три. Время не имело значение, а вот причина, по которой они прекратили поцелуй, вполне. Рука Риджуэлла спадает с щеки и перебегает с шеи, задевая кадык и чувствительные точки, на плечо, цепляя красный ворот чужой толстовки. Рука, скрытая красным манжетом, мгновенно утыкается в чужую грудь и отталкивает любовника. Кубы кислорода поступают в лёгкие, выталкивая углекислый газ, а взгляды пересекаются. — Прости, — хрипит черноглазый парень и поднимается, садясь обратно, — я поддался порыву. — Мы оба, — исправляет новоиспечённого любовника «Солнечная линия» и закрывает лицо руками, — я только что целовался с парнем, который мне нравится. Чёрт. — Бормотал Торд, пытаясь не впасть в истерику. — Довольно неплохо, для первого раза, — комментирует спортивный парень, хотя понимая, что лучше этого не делать, — мне понравилось. — Этот парень ещё умудряется комментировать мои действия. Блять. — Продолжал бормотать носитель медных «рожек». — Фак, — скрипит гитарист, — да что не так то? — Нет, всё в порядке, — эти слова были последней каплей. Ларссон убирает руки от лица и сворачивается в комочек, — блять. Мы поцеловались. Твою мать. В последние часы моего прибывания в Англии. Пиздец. Я же теперь уехать не смогу, боясь оставить тебя здесь. Сука-а. — Тод, успокойся, — рука русого парня касается медных волос и принимается их перебирать между пальцев, тем самым, успокаивая, — мы всего лишь поцеловались. В этом нет ничего страшного. Ты вовремя меня остановил. — А если бы не остановил, — на этих словах голос сероглазого парня переходит на шёпот, а кадык подрывается вверх, — бля-ять! — Так, — высокий шатен подхватывает вжатое в матрац плечо и тянет на себя, из-за чего низкий шатен садится рядом с первым, — несмотря на то, что мы только что поцеловались, жизнь не поебашила под другим углом. Мы так же остались лучшими друзьями, которые тайно влюблены друг в друга. — Тайно, а как же, — язвит норвежец, по немногу успокаиваясь от поглаживаний по плечу. — Об этом знаем только мы, наша сладкая парочка, которая свалила на свой уикенд и наши родители. Ну, по крайней мере, моя мать точно. — Приводит аргумент Томас, продолжая гладить друга по плечу. — И после этого ты называешь их тайными, — цокает языком «Солнечная линия». — Какая разница? Тайные или не тайные? Это наши чувства и нам решать, какими им быть. — Заключает музыкант, крепко прижав объект своего обожания к себе. Торд делает глубокий вдох и выдох, выпуская последние изжитые нервы и проблемы. — Я люблю тебя, Том. — Говорит сероглазый юноша и закрывает глаза. — И я тебя люблю, Торд. — Отвечает русоволосый парень и кладёт свою голову на чужую.***
Тот же аэропорт был вновь переполнен какими-то спешащими людьми, прилетевшими или же отбывающими. В число отбывающих, как можно было ожидать, попала семья Ларссонов. Анжела как всегда суетилась, Тори болтала ножками, сидя на железном стульчике, Мартин изучал своим серьёзным взглядом окружающих людей, а Торд изучал то неповторимую улыбку своего лучшего друга, то только вбитый в телефон английский номер, то свою половинку брелка, которую ему только что подарил Томас. Слёзы навернулись на глазах. — Самолёт «Англия — Норвегия» просит пройти пассажиров на посадку через две минуты. — Не могу поверить, что всё закончится так, — проглотив слёзы, произносит норвежский подросток, вновь соединяя свои половины от ноты и сердечка с половинами брелка Риджуэлла. — Всё только начинается, — ободряюще говорит Том, кладя руку на плечо бывшего одноклассника. — Как же быстро пролетели эти три года. — Не унимался низкий парень. — Они были потрачены не зря. — Не сбавлял оборотов и высокий парень. — Викинги, — одинокая слеза упала на блестящую плитку, — скажи что-нибудь, чтобы я себя не убил прямо здесь. Гитарист быстро находит нужную мысль, потому что думать приходиться на бешеной скорости, ведь на счету каждая секунда. — Я давно задавался вопросом: «Каково это, целоваться с брекетами?» И знаешь, я ответил на него и даже пришёл к интересному выводу. — Говорил спортивный англичанин вполголоса, ведь родители объекта его обожания находились в четырёх шагах от них. — И каково же? — прыснув сквозь слёзы со смеху, спрашивает рыжеволосый парень вытирая прозрачных предателей. — Спецефично. Они, вроде, не мешают, но всё равно чувствуешь, что они есть. Брекеты — какое-то дополнение в поцелуе, наподобии конфеты или жевачки. — Отвечает Томас, пожимая плечами в конце. — Ясно. — На немного покрасневшем лице появляется улыбка. — Самолёт «Англия — Норвегия» просит пройти пассажиров на посадку. — Всё, теперь всё. — Грустно говорит англичанин и загребает норвежского подростка в объятия. — Торд, давай быстрее! — беспокоится Анжела, хватая дорожную сумку сына и идя в сторону прохода к самолёту. — Прощай, Томас Риджуэлл. — До встречи, Торд Ларссон.***
— Эту песню я посвятил одному очень важному для меня человеку, который покинул меня в течении последних часов. — Голос раздался по залу странным эхом, отталкивавшегося от стен и сталкиваясь в центре зала. — Эдду? Мэтту? — сетовал первый голос. — Да, нет, Дороти. Он же был тайно влюблён в неё. — Сетовал второй голос. — Вообще-то, это его норвежец. — Отвечала Дороти. — Что? — удивлённо смотрела Шпилц. — Все давно уже знали, что Том по парням. — Сетовал третий голос, поддерживая Саймон. — И этот норвежец стал его последним? — спрашивает первый голос. — Скорее всего. — Отвечал третий. — К счастью, этот человек уже слышал эту песню, потому я не буду карать себя за то, что сыграю её сейчас. Корпус старой Сьюзан устроился на коленке своего хозяина, гриф покоился в руке, пальцы которой уже зажали первый аккорд, микрофоны стояли на уровне центра корпуса и рта Риджуэлла и были подключены к разным колонкам. — This world will never be What I expected And if I don't belong Who would have guessed it I will not leave alone Everything that I own To make you feel like it's not too late It's never too late Even if I say It'll be alright Still I hear you say You want to end your life Now and again we try To just stay alive Maybe we'll turn it all around 'Cause it's not too late It's never too late… Сердце пропускает удар, когда он вспоминает о меняющейся мимике Ларссона, который был первым, кто услышал с в о ю песню. — No one will ever see This side reflected And if there's something wrong Who would have guessed it And I have left alone Everything that I own To make you feel like It's not too late It's never too late Even if I say It'll be alright Still I hear you say You want to end your life Now and again we try To just stay alive Maybe we'll turn it all around 'Cause it's not too late It's never too late The world we knew Won't come back The time we've lost Can't get back The life we had Won't be ours again This world will never be What I expected And if I don't belong… Голос подрывается, а по щеке начинает скатываться одинокая слеза. Эта песня заставила постараться над собой и была оценена всеми высшими оценками. — Even if I say It'll be alright Still I hear you say You want to end your life Now and again we try To just stay alive Maybe we'll turn it all around 'Cause it's not too late It's never too late Maybe we'll turn it all around 'Cause it's not too late It's never too late It's not too late It's never too late… Последнее, что уловил микрофон — тихий испуск воздуха. Все были повергнуты в шок, потому не сразу смогли начать аплодировать. Песня тронула сердце каждого, а вот сердце музыканта тронул когда-то появившийся в его жизни……Норвежец.