Немного о...

      У Дина собственной комнаты не было последние лет эдак тридцать. Ну, или что-то около того. Последний раз, когда он уходил спать в свою собственную, личную, персональную и только его комнату, был второго ноября восемьдесят третьего.       Нет, они не стразу сели в машину и уехали в бесконечное путешествие по штатам. Еще пару лет они жили в Лоренсе, и у них с Сэмми была одна комната на двоих. Его комната. Отец спал внизу, на диване. Не мог оставаться в одиночестве в их с Мэри супружеской спальне. Теперь Дин его понимает, сам вряд ли уснул бы там, где спал с Лизой под боком. И это при том, что мисс Брейден жива и относительно здорова.       А потом начался бесконечный путь, ведущий в никуда. Череда мотельных номеров, одна кровать на двоих с братом, пока отец оставался на ночь рядом с ними. Или две койки, когда Джон начал оставлять их одних, потому что Дин научился готовить, стрелять, завязывать шнурки и правдоподобно врать. То есть, стал достаточно ответственным, чтобы присматривать за братом.       У них не было дома, где они жили бы достаточно долго для того, чтобы у Дина появилась своя персональная комната. Даже в доме Бобби, даже в доме Лизы. Нигде он не был по-настоящему дома.       Разве что Импала была только его. Но и здесь часами, днями, годами напролет рядом был Сэм. Нет, с одной стороны это здорово. Какое-никакое, а ощущение семьи. Связи. Родственных уз. Но иногда хотелось побыть одному.       Раньше такое желание возникало нечасто, раньше ему было жизненно необходимо постоянное присутствие Сэма в обозримом пространстве. Когда эта каланча постоянно таскалась следом, доставая нотациями, даже раны воспринимались иначе, и боль переносилась легче. А сейчас Дину просто нужно убраться в неприметный уголок, чтобы побыть в тишине. Чтобы содрать наконец с лица маску невозмутимого балагура, которая буквально приросла к коже, и отдышаться.       Обретение Бункера обрадовало Дина прежде всего именно тем, что в нем были жилые комнаты. Много отдельных комнат, выбирай любую. И он выбрал.       О, это была чудесная комнатка. Отдельная, большая, с персональной ванной, в которой больше не будет девчачьих шампуней «сестрицы Саманты». И вся только его! Дин начал обустраивать ее по своему вкусу буквально через минуту после того, как решил, что именно эта спальня будет его. Купил и притащил из Лебанона матрац с эффектом памяти. «Он помнит меня, старик!» — отшутился он, чем вызвал у Сэма снисходительную ухмылочку. Но матрац и вправду оказался божественным, впервые за последние пару лет у Дина не ломило утром между лопаток от неудобной кровати.       Обустройство идеальной комнаты не останавливается и теперь, спустя почти пять лет после ее обретения. Дин таскает в нее различные приятные глазу мелочи, которые находит тут и там. Началось все с первого номера «Больших азиатских сисек», который случайно отыскался в закромах у Хранителей. Сейчас на e-bay он уйдет почти за тысячу долларов, но Дин не расстанется с ним до тех пор, пока цена не перевалит минимум за двадцать штук. Он мониторит цену на первый номер, правда, делает это тайком, чтобы братец не пронюхал.       Потом были ножны с турецкой саблей, о которую он порезал палец в первое утро в Бункере. Пара дуэльных пистолетов. Какая-то непонятная амфора со сценой охоты, в которую он сбрасывает мелочь из карманов. Если судить по ее размерам, когда посудина заполнится, он сможет слетать на недельку на Гавайи, если пересилит страх перед самолетами.       Ну и всякое такое, по мелочам, тоже потихоньку перекочевывало к нему в комнату. Сэм, если и замечал, что старший брат тащит все к себе с упорством хомяка по осени, то благоразумно молчал. А потом и сам стал обустраивать свою «казарму», так что и она начала приобретать некие отличительные черты, по которым можно было понять, что именно здесь живет Сэм.       Сейчас-то они несут в свои комнаты разные мелочи, не таясь, а вот раньше делали это тайком, словно стесняясь чего-то. Словно для них двоих это то ли под запретом, то ли не по рангу. Дин не забудет, как корячился, выруливая по коридору с тяжелым комодом из дальней комнаты, который взгромоздил двумя ножками на пару допотопных роликов, случайно откопанных в коробках в холле.       Такой способ передвижения был странным, опасным, потому что свободные ножки на весу поддерживал именно Дин, скрючившись в три погибели и сшибая копчиком углы коридора. Адские ролики ехали куда угодно, только не туда, куда нужно было Дину. Он матерился сквозь зубы, вытирал предплечьем пот со лба, и пытался направить махину по нужному ему курсу.       И именно в момент, когда комод в очередной раз не вписался в поворот, Дину придавило выскочившим ящиком ногу, а ролики намертво встали на середине пути, из холла послышался голос Сэма, которого нелегкая принесла из магазина.       — Милый, я дома! — проорал он в их извечной издевательской манере. — Скучал по мне?       Дину тогда оставалось только со стоном принять неизбежное, и отозваться, копируя Сэмов тон:       — Здесь я, сладенький! Мне тут лапку придавило, иди, спасай!       Вдвоем дело пошло на лад, комод успешно перекочевал к Дину в комнату, Сэм даже не подкалывал особо. Только заметил, уже вечером, за ужином, что можно было Дину одному и не корячится, а попросить о помощи.       — И, кстати, мне ведь тоже надо что-то с мебелью решать. — не дождавшись от брата ответа, продолжил он, незаметно улыбаясь уголком рта. — Я там себе шкаф присмотрел, надо бы перетащить.