Немного о...

      — Я тебя убью! — рычит Дин, глядя на парня снизу вверх. — Я выпотрошу тебя, как курицу, скормлю внутренности собакам, а брюхо засыплю солью и зажарю на гриле. Ты меня понял, урод?       — Дин? — Сэм тянет брата за рукав, нервно оглядываясь по сторонам. — Дин, успокойся, пожалуйста!       Но тот только выдергивает руку из захвата и снова наступает на своего противника. Маневр выглядит самоубийственным: это парень, Джош, кажется, выше него. Да что там, он даже выше Сэма, и крупнее раза в два. И это не жир, Сэм это четко видит, это — каменные мышцы, которые анаболиками не накачаешь. Этот парень — боец, а Дин прет на него с голыми руками.       Ну, не совсем с голыми — Сэм знает, что у брата в ботинке нож, второй — за поясом, и как минимум два пистолета где-то по карманам. И кастет. Как минимум. Да и он, Сэм, в случае чего прикроет спину, это даже не обсуждается.       Но беда в том, что в этом баре кроме них — человек двадцать. И все они из той же банды, что и этот Джош, или как его там. И еще беда в том, что они — люди. Положить их всех? Не вариант! Сэм впервые в жизни хочет, чтобы люди оказались монстрами, хоть какими-нибудь, пусть даже самыми неубиваемыми. Потому что тогда они смогут со спокойной совестью отстреливаться, убираясь отсюда. Если дело, конечно, дойдет до драки.       А оно, это дело, к ней и идет. Его упорно подталкивает в ту сторону Дин, напирая на парня с яростью камикадзе. И останавливаться не желает.       Сэм предпринимает последнюю попытку образумить старшего брата, которая — вот уж неожиданность! — с треском проваливается. Дин не слышит голоса разума, не желает слышать. Хотя обычно крайне осторожно относится к дракам, которые заведомо закончатся для него сломанными ребрами и свернутым набок носом.       Но в этот раз все по-другому. В этот раз задеты самые искренние и глубокие чувства Дина. Этот Джош, видимо, по неразумению, или по причине напрочь отключенного инстинкта самосохранения, позарился на святое. Вот, правда, лучше бы он Сэму сделал непристойное предложение в грубой форме! Был бы послан, ну, может, получил бы в челюсть. Но на его печень Дин бы не зарился.       Но нет! Джош покусился даже не на Сэма. Он совершил куда более самоубийственный поступок.       Джош, прости его, всевышний, посмел угнать Детку.       Самым натуральным образом.       Он выбил стекло, чтобы открыть дверь. Уже за одно это, в понимании Дина, ему стоило спустить шкуру. О чем любимый старший братец доверительно поведал будущему покойнику, сцапав за воротник куртки. А еще он сидел за рулем, что тоже причислялось к семи смертным грехам по версии Дина Винчестера. И ездил на ней. Но, словно этого мало, он еще и пролил пиво на переднем сидении!       В принципе, Сэм Дина прекрасно понимает. Пусть он любит Импалу только как продолжение собственного брата — почти так же сильно, как его золотые руки, но чуть меньше нахальной физиономии — но позволять какому-то громиле топтать ножищами ее педали не собирается. И, все же, в этом баре они сейчас в конкретном таком меньшинстве. Сэм-то понимает, что сейчас их будут бить. Возможно, сильно. Возможно, без шансов свалить отсюда без переломов и с полным набором зубов. Но это понимает только Сэм. Дин же не понимает уже ничего. Кроме одного: обидчик его Детки — на расстоянии вытянутой руки.       Он бьет за секунду до того, как Сэм находит нужные слова, чтобы уладить все мирным путем. Бьет сильно и жестоко, чтобы свалить и добить уже лежащую на полу тушку. Сэм успевает выпрыгнуть из круга теоретических противников, встав спиной к брату. К черту нежности и предосторожности! Он выхватывает из-за пояса пистолет и демонстративно снимает его с предохранителя.       — Не вмешиваемся, ребятки! — очень тихо говорит он, тоном покойного отца — упокой господи его душу! — которым тот усмирял самых опасных противников. — Один на один, у моего брата к вашему другу личные счеты. Не вмешиваемся, иначе мне придется открыть огонь.       Они понимают, эти бугаи, смотрят почти с уважением на то, что происходит за его, Сэма, спиной. Он сам не рискует оглянуться, чтобы не пропустить момент, когда — если! — кому-то взбредет в голову вмешаться. О том, что происходит позади, Сэм может только догадываться по звукам, доносящимся до него.       А там, если судить только по звукам, кого-то зверски избивают. Воображение, будь оно не ладно, тут же подсовывает картину старшего брата, извазюканого в собственной крови, при смерти, с переломанными косточками.       Но голос Дина звучит ровно, когда он говорит, вынудив Сэма едва ли не подпрыгнуть:       — И больше не смей даже смотреть на нее, понял?       — Понял. — голос Джоша, напротив, звучит приглушенно. — Прости, мужик, она просто слишком хороша!       — О, да! — Дин срывается на томное мурлыканье, как всегда, когда говорит о своей машине. — Она таки хороша! Но ты разбил окно! — снова возвращая голосу строгость, добавляет он.       — Да застеклю я его, застеклю! И шины поменяю, в чем проблема, руку только отпусти! — скулит Джош, вызывая у зрителей смешок.       Сэм рискует оглянуться, да так и застывает с вывернутой шеей и открытым ртом. Потому что Дин, выглядящий на фоне бугая-угонщика хрупкой барышней, запинал противника под бильярдный стол так, что из укрытия торчит одна лишь рука. И то только потому, что Дин стоит на ней ногой, не позволяя ни с места сдвинуться, ни попытаться дать отпор. Разве что Джош в начале сломает себе запястье.       Парни, которые наблюдали за этим действом, взрываются аплодисментами. Пара или тройка требуют у бармена «пива для этого ненормального, который завалил Джоша». Кто-то вполне миролюбиво хлопает Сэма по плечу, кто-то пытается вытащить потерпевшего из-под стола.        А Сэм чувствует, как запоздалая паника пробегает дрожью вдоль позвоночника и очень сильно хочет сломать брату челюсть.