Ветер Легенд

— Стой, — Гладваэтор остановился, опёршийся руками о колени, пытаясь отдышаться, — Привал. — Кто-то совсем потерял форму, — весело крикнул Орофин, — да, Гладваэтор? — Иди к Врагу, — хмуро бросил нандор. — Только с тобой об руку, друг, — едко усмехнувшись, ответил синда. — Какого балрога вы там стали? — с холма, у подножия которого они стояли, раздался раздражённый голос Афэйри, — Что-то случилось? — Мы уже идем! — закричал Орофин, — Просто Гладваэтор тут на цветок залюбовался! — и тут же, получив чувствительный тычок в плечо от друга, синда засмеялся. — Танцы с конями, — пусть нандор не мог в точности услышать, что сказала подруга, он все понял по ее недовольному выражению лица. Гладваэтора всегда забавляло это выражение Афэйри. Какие танцы? При чем здесь кони? — Отдышался? — чуть насмешливо спросил синда. Нандор кивнул, — тогда идем. В двоем они поднялись на холм, где их, уже нетерпеливо постукивая ногой по земле, ждала Афэйри. — Все хорошо? — спросила она, пристально посмотрев на Гладваэтора. Тот вновь кивнул, — Точно? Раньше ведь ты и больше мог пробегать, почти не уставая. — Значит старею, — ухмыльнулся он. Орофин фыркнул. — Просто меньше пить надо не с теми, с кем надо, — бросил он, едва заметно подмигнув нандору. Авари слегка покраснела, и поспешила опустить взгляд, ища в своей дорожной сумке карту. Раз уж они на холме самое время свериться с ней. Гладваэтор оставил реплику синдара без внимания, оглядывая окрестности. Его уже порядком достали эти шутки. Ведь уже было даже не смешно! Валар благие, да сколько можно вспоминать тот праздник урожая? Пожалуй, то был единственный раз, когда Афэйри выпила через чур много красненького, после чего ее пришлось тащить домой. И, конечно же, тем, кто тащил ее, оказался Гладваэтор. Орофин, наверное, приревновав ее к нандору, потом пытался делать оному внушение, после чего форма носа у Орофина слегка изменилась, так сказать была откорректирована хорошим, мощным ударом. Не так заметно, что бы другие обратили на это внимание, но достаточно, что бы служить напоминанием самому синдару. Одного урока хватило. Орофин больше не лез с кулаками или прямыми обвинениями, но его подколки теперь так или иначе касались того случая. И если Гладваэтор уже научился не обращать на них внимания, то Афэйри всякий раз смущалась, побуждая нандора еще чуть-чуть подкорректировать Орофину контур носа. «Спокойно Гладваэтор, спокойно, — обратился сам к себе нандор, подавляя бурю, назревшую внутри, — погляди лучше, как красиво вокруг». А с холма, на котором они стояли действительно открывался великолепный вид. За спинами разведчиков тихо журчал Синеструй, неся свои воды с севера, от Столбов Неба, разливаясь здесь, на юге, в широкий, могучий поток, края которого терялись за горизонтом. А впереди — на север, на восток, на юг, тянулись холмы, кое-где укрытые деревьями, в глубоких лощинах между которыми залегали тени, в которых наверняка было прохладно и тихо, где было приятно укрыться от летнего зноя. Даже немилосердно палившее солнце не могло испортить настроение (хотя под густыми волосами голова Гладваэтора уже вспотела, так, что ему казалось, будто бы кто-то с упорством подливал ему туда воду, когда нандор отворачивался). — Итак, — нарушил молчание Орофин, — мы правильно идем? — Да, — покивала Афэйри, отвлекаясь от карты, — вроде бы как не сбились. — Что значит «вроде бы как»? — неожиданно обеспокоившись, спросил синда. — Это значит, что если мы и сбились, я этого не вижу и не понимаю, — огрызнулась девушка. — Дай сюда карту, — выхватив бумагу из рук авари Орофин начал ее внимательно разглядывать, что-то бормоча себе под нос. Афэйри раздраженно вздохнула. Края слуха нандора коснулся какой-то шум в далеке, похожий на чей-то крик, но он не обратил на это внимания. Гладваэтор усмехнулся. После того, как однажды, сбившись с пути во время грозы, их отряд два дня кружил по одним и тем же местам, у северо-западной оконечности Столпов Небес, у Орофина появилась еще одна, иногда безумно выводящая из себя, привычка — с дотошностью казначея, ищущего пропавшие деньги, проверять по карте, не повернули ли они случайно назад. Первую неделю казалось, что синда шутит, потом — что специально дразнит, но спустя два месяца Гладваэтор просто смирился и перестал обращать внимание на это. В отличие от Афэйри, которую это раздражало, и которая, когда была не в настроении, начинал жаловаться нандору на это. В такие минуты Гладваэтор жалел, что при нем нет какой-нибудь знаменитой настойки Радагаста Бурого, от коей, как говорили, разум ненадолго покидает реальность, отправляясь в полет по мирам сонного бреда. — Все хорошо, — выдохнул синда, — мы идем на юг, с дороги не сбились. — Я вне себя от счастья, — напустив на себя равнодушный вид, ответил Гладваэтор. — Вот и отлично, — отмахнулся Орофин, — идем, счастливый ты мой, — он шутливо взял друга под руку, но, не выдержав, расхохотался и отстранился. Афэйри лукаво улыбалась, а Гладваэтор, подавив вспышку гнева, пытаясь оставаться спокойным, пошел вперед, заставив друзей догонять. Пока они шли вниз с холма, Орофин что-то говорил, а авари приглушенно хихикала. Гладваэтор пожалел, что не может увидеть причины их веселья. Тут до него донесся какой-то отдаленный звук, ни похожий ни на один из тех, который мог издать их небольшой отряд. Звон кольчужных колец на бегу. — Тихо, — скомандовал он, подняв вверх руку, не оборачиваясь. Орофин и Афэйри мигом замолчали и прислушались. — Металл? — спустя пару мгновений недоуменно спросила девушка. — Доспехи, — ответил Орофин, — и не одни, — судя по шелестящему звуку, он достал клинок. Гладваэтор продолжал вслушиваться. Тревога нарастала с каждой секундой, интуиция кричала, приказывала бежать, как можно быстрее, но нандор не подчинился ее гласу. Может быть, это тельмарины, какой-то их отряд, оказавшийся на этом берегу Синеструя. Звук приближался со стороны чащи, залегавшей у подножия ближайшего к ним холма. С каждой секундой становясь все отчетливее. — Это не воины королевства атани, — сказала Афэйри, помрачнев, — у них нет таких тяжелых сапог, да и за рекой они почти всегда ездят верхом. — Бандиты, — подытожил Орофин. — Бежим, — решился Гладваэтор, — мы успеем укрыться за холмом. Отряд бросился вверх по холму, с невиданной скоростью. Афэйри на ходу доставала меч, при этом два раза едва не споткнувшись. Оружие нандора пока еще оставалось в ножнах. Может быть, они успеют скрыться за гребнем холма? Из леса высыпало с десяток людей. Полураздетые, или же наряженные в грязные кожаные доспехи, вооруженные дубинами, каменными или костяными топорами, с какими-то копьями, больше походившими на заостренные длинные палки, они бежали, рыча, словно дикие звери. Их лица, искаженные гневом, были изуродованы шрамами, а предводитель, закованный в кольчугу с клинком и огромным, походящим на корыто щитом, несся впереди. Предводитель отряда указал на квенди, и остальные, ответив ему нестройным, яростным воплем, бросились за ними. Разведчики, все как один обернулись на звук, остановившись — Значит такова судьба, — пробормотал Гладваэтор, доставая сталь. — Бегите! — крикнул нандор друзьям, — а я выиграю для вас время! — Ну, уж нет! — выкрикнул Орофин, — Я друзей в беде не бросаю! — Да, Гладваэтор, брось ты это геройство, — поморщилась Афэйри, — тебе не идет. Позади раздался крик, больше похожий на волчий вой. Между ними и преследователями оставалось еще несколько метров по пологому склону холма. Вздохнув, нандор сжал меч, и повернулся к врагам. Еще один вздох, и… — Gurth gothrimlye! — заорал Орофин бросаясь вперед. Ругнувшись, Гладваэтор ринулся за ним. Правда, бежал он не долго, почти что сразу лицом к лицу столкнувшись с воином, который выбежал первым из леса — уродливое деревянное копье было только у одного него. Враг еще даже удивиться не успел, прежде чем клинок, описав дугу, отсек ему голову, которая, упав, покатилась вниз с холма. Тело грохнулось вниз, корчась в предсмертных конвульсиях. Рядом, Орофин, дико крикнув, налетел сразу на троих врагов, и уже в следушее мгновение до слуха Гладваэтора долетели вопли боли и булькающие, мерзкие звуки. Гладваэтор еле успел отскочить в сторону, прежде чем лезвие тяжелого клинка обрушилось туда, где он только что стоял. Выпад вперед — шаг в сторону — удар, и вождь дикарей, схватившись за запястье, завыл. Нандор крутанулся, рубанув врага под колено, а потом ударил шишаком — и тот обмяк, упав на землю. Эльф кинул взгляд на поверженного врага. Какая-то непонятная, чересчур большая шапка, с торчащими из нее рогами оленя, кольчуга, драная рубаха, злобное, иссеченное сотнями порезов лицо. Квенди скривился от омерзения. Орофин приглушенно вскрикнул. Гладваэтор резко обернулся, и увидел, как его друг медленно оседает на землю, зажимая руками лицо. А изгой, кровожадно усмехаясь, уже заносит дубину для удара. Нандор ринулся туда, понимая, что не успеет, как вдруг, будто бы из-под земли, за спиной у врага появилась Афэйри. Едва уловимое движение меча — и бандит будто бы сломался пополам, рухнув кулем на землю. Гладваэтор оглянулся. Бой был окончен, все девятеро нападавших лежали на земле. Нандор обходил изгоев, проверяя остались ли среди них живые. Что-то ему не нравилось, что-то слишком… дикое? было в этих бандитах. Тем временем, Афэйри занялась Орофином. — Ты живой? — склонившись к синдару, спросила авари, выронив клинок. — А как же, — ответил Орофин, — ну и сука, ну и больно бьет… — проговорил он, не убирая рук от лица. — Что? — переспросила девушка, не поняв ни слова. — Живой я, — синда убрал руки от лица, и Афэйри невольно вскрикнула, зажав ладонью рот. Гладваэтор резко обернулся, ожидая увидеть что-то действительно ужасное. Нос Орофина был расплющен, из него стекала кровь, которую он руками, случайно, размазал по лицу, что, безусловно, украшало его еще больше. Не выдержав, нандор прыснул. — Что-то смешное произошло? — взвилась Афэйри, видя, что Гладваэтор с трудом подавляет ухмылку. — Ничего, ничего, — поспешно покивал он, поскорее отворачиваясь к очередному бандиту. И он тоже мертв. Авари полезла в свой дорожный мешок, ища там какие-то травы, листочки, которыми можно было бы унять нестерпимую боль, которую (по мнению девушки) испытывал Орофин. Самому синдару, по началу, нравилась такая забота, но после пяти минут он уже стал уставать, и теперь усиленно пытался вырваться из цепких лап подруги. Он даже порывался пойти, помочь Гладваэтору. На что получил ответ: «Этот бессердечный нандор и сам все сумеет сделать. Валар, да ведь он смеялся с того, какую рану ты получил!» — девушка была возмущена до глубины души поведением друга. «Из нее получиться прекрасная мать» — подумал он, вновь усмехнувшись. «Только главное не говорить это сейчас, а не то на земле будет лежать еще один труп. Мой» — квенди фыркнул, спиной почувствовав неодобрительный взгляд подруги. Взгляд эльфа наткнулся на главаря бандитов, распростертого на земле. Гладваэтор еще раз осмотрел его оружие… Слишком странно, такое в королевстве не делают. Воин застонал. Лоб его заливала кровь, нога была выгнута под неестественным углом, и он еле шевелился, но был жив. — Живой! — крикнул Гладваэтор своим, склоняясь над раненым. — Назовись, — сурово произнес нандор, взглянув ему в лицо. Враг открыл глаза. Судя по затуманенному взгляду, он ничего не понимал. — Назовись, — повторил Гладваэтор на тельмарском. «Валар великие, какое у меня убогое произношение» — подумалось ему. — Тейрн, сын Оула, — хрипло ответил изгой, — убей и отъебись, — он тяжело вздохнул. — Откуда ты? — поняв, что пленник отвечать не собирается, Гладваэтор добавил, — убить я тебя всегда успею, но если мне что-то не понравиться я же и еще чуть-чуть тебя порезать могу… — нандор зловеще усмехнулся. — Блядский остроухий, — зло отозвался Тейрн, — я из Воригтуна. — Что это? — судя по шагам сзади, Орофин и Афэйри наконец-то подошли. — Моя родная деревня. Мы все оттуда, — изгой скривился, увидев подошедших друзей Гладваэтора. — Она здесь, на этом берегу реки? — нандор как бы невзначай дотронулся остриём клинка до раненной ноги врага. — Да, — сквозь зубы бросил он. — Вокруг есть еще деревни? — Да. — Много? — Да. Гладваэтор вздохнул, переводя дыхание. — Почему вы на нас напали? — звенящим от злости голосом спросил Орофин, — Разве мы вам хоть что-то сделали? — Это наши земли, мы в них охотимся. Вы — наша добыча, — Тейрн равнодушно взглянул на синдара. — Вы подчиняетесь королю из Ноэтельмара? — нандор начал понимать кто перед ним, и ответ на этот вопрос должен был развеять все сомнения. — Я никому не кланяюсь! — крикнул Тейрн и тут же закашлялся. — Значит вы…? — Гладваэтор внимательно следил за лицом своего пленника. — Мы силурны, — сверкнув глазами, ответил сын Оула, — вольный народ! — Понятно, — нандор выпрямился в полный рост, и, взяв своих друзей под руку, отошел с ними в сторону, — он перешел на синдарин, спохватившись, что продолжает говорить на тельмарском. — Это не просто бандиты, — начал он, — это какое-то другое племя. Не очень дружественное племя, судя по всему. — Но ведь нет никаких сведений, что здесь живет какой-то другой народ, — удивилась Афэйри, — от Синеструя и до самого Кафра тянуться пустоши, не заселенные ни кем, ты знаешь это не хуже меня, Гладваэтор, копию той хроники мы читали вместе. Мы ведь бывали в этих землях и двадцать, и пятнадцать, и десять лет назад, — авари обвела друзей взглядом. — Да, Гладваэтор, — неуверенно кивнул синда, — как-то это невероятно. За десять, ну, пусть за одиннадцать лет, что бы появился целый народ… — Включи голову, Орофин! — возмутился нандор, — Посмотри на их оружие, на их лица. У половины татуировки, или шрамы, слишком уж аккуратные, что бы быть боевыми. — Ритуальные раны? — прищурилась девушка, — какой-то культ? — Не думаю что культ, — ответил Гладваэтор, — но раны, конечно же, ритуальные, — заметив, что Орофин хочет сказать что-то, нандор поспешил добавить, — и вспомните на каком языке они говорили! — А с языком, что не так? — нахмурился синда, — мне казалось, что они говорили на тельмарском. — Очень похоже на него, — согласился Гладваэтор, — но в нем нет столько укающих и каркающих звуков, — он насладился выражением изумления на лице друга. — Ты прямо настоящий лингвист, — восхищенно отметил он. — Я не лингвист, — хмыкнул нандор, — я разведчик. — Очень пафосный и самовлюбленный разведчик, — добавил Орофин. — Да иди же ты к Врагу! — отмахнулся Гладваэтор. — Сам иди туда, — вспыхнул синда, — а я сегодня едва в Мандос не попал, мне походов за грань хватит. — Великий воитель, — криво улыбнулся нандор, — по носу получил и все, уже героем стал. — Ну, какой из меня великий воитель, — Орофин откинул прядь волос со лба, — я же не дрался с Денетором кружками из-под эля, в отличие от некоторых… — Хватит! — рявкнула Афэйри, окончательно выведенная из равновесия, — прекратите! Сейчас надо придумать, что дальше будем делать. — Нужно сообщить людям королевства, — взяв себе в руки, заговорил Гладваэтор, — эти дикари наверняка нападают не только на нас. — Этого, — махнул головой Орофин в сторону пленника, — придётся взять с собой. Иначе нам могут просто не поверить. — Он же идти не может, — заметила Афэйри. — Не переживай, — хмыкнул синда, — нести его не надо будет, я кое-что придумал. Гладваэтор посмотрел на друга. Вроде бы не врет, действительно придумал. Только вот что? Нандор старался заранее подготовиться к любой, даже самой странной идее друга. — А с мертвецами что? — авари вдруг вспомнила, что кроме одного живого, на поле лежит еще восемь мертвых врагов. — Можно принести хвороста из лесу и сжечь… — нерешительно предложил Орофин. — Плохая идея, — резко сказал Гладваэтор, — дым могут заметить, да и, кроме того, кто знает, может быть тут где рядом есть еще другие отряды. — Что же ты предлагаешь? — синда с вызовом посмотрел на друга. — Бросить их здесь, — сухо ответил эльф, — другие дикари, когда наткнутся на них, позаботятся о телах. — Но ведь это как-то слишком по-орочьи! — выпалил Орофин. — По-орочьи это нападать на путников, — зло ответил Гладваэтор, — а это — благоразумно. — Послушай, — заметила авари, — Гладваэтор прав, мы не можем рисковать жизнями, только ради того, что бы оказать последнюю дань уважения погибшим врагам. — Но… — начал синда. — Как ты думаешь, Орофин, что бы сделали они с нашими телами, если бы им удалось победить? — нандор чуть повернул голову, взглянув на Тейрна. Тот лежал, не двигаясь, — или что бы они сделали с нами, захвати они нас в плен? С Афэйри? Синдар помолчал немного, опустив взгляд в землю. — Ты прав, — одними губами произнес он, — было видно, каких усилий ему стоил этот ответ. — Хорошо, — примирительно бросил Гладваэтор, — тогда за дело. Афэйри, — нандор старался говорить как можно более, спокойнее, вежливее, — ты перевяжешь Орофина и этого изгоя, Орофин — делай, что придумал, а я оттащу тела убитых за холм. Если их и найдут то, по крайней мере, не сразу. Пока нандор таскал тела, пачкаясь в крови, авари сделала повязку на лицо другу, от чего тот выглядел еще смешнее, чем с расплющенным носом. Сам же синдар, из палок и веревок, сделал Тейрну опору для ноги, благодаря которой он мог идти сам. Часть же веревок он использовал, что бы связать ему руки. Дикарь зашипел от боли, когда повязка слишком сильно стянула ему раненную руку, так что ее пришлось ослабить. Когда все было окончен, отряд двинулся дальше в путь. Рядом с плененным изгоем шел Глдваэтор, внимательно следя за каждым его движением, впереди, совсем рядом — Афэйри, а впереди Орофин. Несмотря на сражение, не смотря на усталость, разведчики торопились. Они хотели как можно быстрее удалиться от места боя, и от возможных преследователей. Пленник их, даже видя все это, тем не менее, не пытался тормозить движение — выразительные взгляды Гладваэтора намекали ему на неизбежностью довольно сурового наказания за подобное. На ночлег разведчики остановились у самого берега Синеструя, скрытые от посторонних глаз невысоким холмом, и несколькими деревьями, растущими на нем. Первым ночью дежурил Гладваэтор, не сводя глаз с изгоя, спавшего чуть поодаль от общего костра. Что было странно, он не пытался сопротивляться, бежать и даже внешне никак не выражал недовольства своим положением. Нандор пытался понять, чем было вызвано подобное смирение, но терялся в догадках, пока сам не спросил дикаря на прямую. Все было просто — изгой проиграл бой и попал в плен. По законам его земли — пленники собственность победителя, с которой тот может обращаться как захочет. После этого разговора, мысли Гладваэтора еще долго были заняты размышлениями над этими словами. Ведь он сам, окажись в подобной ситуации не смотря ни на что рвался бы на свободу — для него небыло ничего ценнее. Но, судя по всему для изгоя была ценность выше чем свобода. Быть может, это была верность традициям, может — своеобразная честь. Гладваэтор не знал, не понимал. За неделю они добрались до небольшой заставы королевства на этом берегу, прикрывавшей переправу. Они передали своего пленника командиру укрепления, который горячо их отблагодарил, пополнив их припасы и согласившись бесплатно перевезти разведчиков на тельмарский берег Синеструя. Орофину столь радушный прием показался подозрительным, синдар даже предположил, что на самом деле командир заставы в сговоре с дикарями, и не собирается никого оповещать об опасности. Но его подозрения рассеялись, когда тельмарин прямо на глазах у разведчиков написал письмо королю, передав его гонцу, который отправился на юг, в Ноэтельмар, на легком паруснике. В трюме того судна находился Тейрн, как доказательство правдивости изложенного в письме. До границ Королевства Квенди друзья добрались спустя месяц.