***
Камаэлану не спалось. Несколько недель прошло с того дня как он был опозорен. Дикари сумели обхитрить его и ускользнуть прямо из-под носа, когда Камаэлан уже был на пороге абсолютного триумфа. И теперь победа принца была не полной, половинчатой. Но что еще больше убивало его, так это осознание собственной половинчатости. Одна его часть всеми силами жаждала вернуться домой, а другая устремлялась все дальше и дальше на север. Куда угодно, но не в Ноэтельмар. Эти порывы были не новы. Они зародились во время войны, во время коротких ночных минут тишины. Но в походе Камаэлану удавалось блокировать их, силой воли заставляя умолкнуть. А теперь они были словно спущенные с цепи демоны, рвавшие душу принца на части. И теперь, одолеваемый внутренними терзаниями, он сейчас сидел в своем шатре ночью, один, при свете слабой свечи и пил. Из тех запасов вина, что еще оставались при войске, Камаэлан одолел довольно-таки существенную часть. Но, увы, хмель не прояснял мысли, оставляя принца все так же в растерянности. Кам пытался понять, что породило эти устремления. И если с первым все было более-менее понятно, то второе доводило его до отчаяния. Будто бы кто-то вложил ему его в голову. Во время войны его поддерживали две мысли. Первая, о скорой победе, о том, что скоро эти дикие, жестокие изгои будут подчинены и побеждены. Вторая же мысль – это незыблемая надежда на возвращение домой. Каждую ночь, во снах он видел дворец с его многочисленными коридорами и переходами, тенистый сад, где он провел большую часть детства, усыпальницу, в которой его ожидали спокойные, мудрые изваяния древних королей. Видел отца, который при огромном стечении народа вручал ему венец победителя, брата, с гордостью созерцающего эту картину, и, конечно же, свою любимую маленькую сестру, кидающуюся ему на шею в порыве радости. И каждую ночь, просыпаясь, он давал себе слово, что скоро вернётся туда. Уйдет из этих земель, где холодно, душно, где вокруг лишь дикари, серое небо и грязно-желтая земля, к свежим морским берегам, к теплому, южному солнцу. Так что же теперь не так? Почему мысль о возвращении не приносила ему радости? Ему чудилось, что в душе у него есть какая-то язва, какой-то прыщ, наполненный жутким, опасным ядом, или шрам, необработанная рана, начавшая гноиться. Он думал, пытаясь понять и отыскать корни каждого своего желания и каждой своей мысли, в этом анализе уходя все глубже внутрь себя. Что бы хоть как-то удержаться там он пил. И от вина была польза – Кам еще не сошел с ума. - Проклятая земля, - пробормотал принц, осушая в очередной раз кружку. Камаэлан на самом деле ненавидел эту землю. Серая, безжизненная, жестокая, словно сотканная из выцветших нитей, страна изгоев будто бы тянула из принца силы. Хоть это и могло показаться смешным, но ему чудилось, будто бы земля шепчет, иногда, и в шепоте этом он различал заклятия, древние, как корни мира, смертельные, словно отравленная кровь, что разноситься по венам. Мгновенно она тебя не убьет, но станет лишать тебя жизни медленно, шаг за шагом, день за днем, пока ты вовсе не истаешь, как кусок масла под палящим солнцем. - Бред какой-то, - Кам помотал головой, - бормочущая земля! Еще немного и я начну жалеть изгоев, - принц хмыкнул, налив себе еще. Вино было отвратительное, кислое, но со своей главной задачей – опьянять – оно справлялось хорошо. Принц рывком опрокинул себя содержимое кружки, поморщившись от омерзительного привкуса, оставшегося во рту. - Отвратительное пойло, - зло проговорил Камаэлан, вновь наливая себе. Почему-то принцу вспомнился разговор с случайно заглянувшим к нему в шатер Римехином. « - Вы все еще не спите, милорд? – удивленно поднял брови командир разведчиков. - Да, - спокойно ответил Камаэлан. - Я просто увидел свете у вас в шатре в столь позднее время, и мне показалось это странным,- Римехин говорил, словно оправдываясь, - но если я прервал ваши размышления, то я сейчас же удалюсь. - Выпить не хочешь? – принц глотнул вина, рукой указав на пузатый бочонок, стоявший рядом. - Нет, милорд, - поспешно отказался разведчик. После этого он помолчал немного и осторожно добавил, - мне кажется, что в вашем возрасте не стоит начинать пить в одиночку. Это, как правило, не идет на пользу здоровью. - Верно, - сделав еще один большой глоток, ответил Камаэлан, - надо начинать пить одному не в двадцать три, - он сделал паузу, - а в шестнадцать! – принц пьяно расхохотался, - что бы к двадцати трем опыт большой был. - Не думаю, что это правильно, милорд, - полу улыбнувшись ответил Римехин, - что же, не стану вам мешать. Прощайте и спокойной ночи, милорд, - разведчик почтительно кивнул. - И тебе, - эхом отозвался Камаэлан, даже не взглянув на ушедшего прочь командира разведчиков. Он наливали себе еще вина. Больше вина, больше…» И какого демона Римехина принесло к нему шатер? Может быть, ему что-то спросить надо было, а он, увидев пьяную рожу Кама, передумал? Принца ядом обожгло презрение к себе. Настоящий тельмарин, настоящий наследник королевского рода не опустился бы до такого! - Ну, мне-то уже, пожалуй, некуда опускаться, - невесело сказал Камаэлан самому себе, - разве что до уровня Карейна Проклятого, - принц сам поразился своим словам и тому, что ему удалось построить сложную фразу, находясь в подобном состоянии. Нимрэ. Перед взглядом всплыло ее лицо, залитое светом вечернего солнца, что льётся сквозь переплетения ветвей. Легкая усмешка на алых губах, солнце золотит волосы, и так казавшиеся лучами дневного светила, облеченного в плоть, а в темных глазах играет нечто, от чего Камаэлану становиться дурно. Он с силой ударил по подлокотнику, тихо зарычав. Стол вздрогнул, вино в кружке расплескалось на стол, но ему было все равно. Нимрэ. Вновь она. Сила воли принца стала сильнее за время похода в тысячу раз, но и ее не хватает, что бы прогнать мучительное видение. - Может быть, - горько улыбнулся Камаэлан, глядя куда-то в пустоту, - по сравнению со мной Карейн был довольно-таки неплохим человеком… - Должно быть это больно, да? – из темноты раздался голос, - Так ненавидеть себя, так сопротивляться самому себе? - Кто здесь? – Камаэлан вскочил, обнажив клинок, всматриваясь во мрак, пытаясь уловить хоть слабое движение. В шатре было так же пусто, как до того. Но кто-то продолжал говорить. - Друг, - отрывисто ответила тьма, - Но ты не ответил на вопрос. - Выйди на свет, что бы я мог увидеть тебя, «друг», - принц опустил клинок, коснувшись острием земли. Говоривший, почему-то не казался ему опасностью. - Разве обязательно видеть мой лик, о благородный сын Закта, что бы говорить со мной? – насмешливо спросил незнакомец, - или я не имею твоего доверия? - Доверия может заслужить тот, кого знаешь, - хмель выветрился без следа. Камаэлан протрезвел почти мгновенно, - ну а если я тебя не вижу – о каком доверии может идти речь. - Ты видишь меня, я вокруг, я рядом, - пропел этот некто, приближаясь с каждым словом, - я подле тебя, - принц обернулся, взмахнув клинком в пустоту. За спиной никого не было. Говоривший издал звук, похожий на злорадный смех. - Что ты есть? – голос принца звенел, но самому ему стало страшно. Сразу вспомнились все истории о колдунах и чародеях, демонах и тварях, прячущихся во мраке. - Я - ночь, я – тот, кто вечность не спит, - на этот раз незнакомец и не думал шутить. Наоборот, теперь он словно пытался подавить своим величием, своей силой, - я вечный страж. - И что же ты охраняешь? – Камаэлану становилось все жутче с каждым словом. - Есть ли мне до этого какое-то дело? Я – охраняю, а что уже не важно, - тьма вновь смеялась и издевалась. Камаэлан фыркнул и сел на стул, положив клинок на колени. - В таком случае, - он сделал еще один глоток вина, - Продолжай охранять. А я продолжу пить. - Ты не ответил на вопрос, - мрак продолжал настаивать. - За что мне себя ненавидеть? – Камаэлану уже даже нравилось говорить с этим чем-то. Принц был уверен, что перед ним не человек. - Хотя бы за то, что ты любишь свою сестру, - будничным тоном отозвался собеседник. Юноша побледнел, едва не подавившись вином. Поставив кружку, он отер губы. - Разве в этом есть что-то плохое? – спросил он деревянным голосом. - Конечно, в братской любви нет ничего плохого, - говоривший будто бы стоял у самой границы света, - но в том, что ты испытываешь от братской любви не осталось даже тени. - Ложь, - голос принца задрожал, - Ты лжешь, демон. Мрак захохотал. От этого смеха у Камаэлана перехватило дыхание, словно он получил удар под дых. - Конечно же, я лгу, конечно же, я демон! – отсмеявшись, сказало существо, - Ведь проще назвать меня тварью мрака, особенно если я и есть тварь-из-мрака, чем признать правду. Не так ли, принц Тельмара? – оно насмехалось, издевалось, вырвав самое сокровенное, самое потаённое чувство из груди у Камаэлана и швырнув его в грязь, теперь еще топчась по нему подошвой стального сапога. - Бесспорно, бороться с собой очень трудно, - зло, сгустившееся на границе зрения, продолжало, - это иссушает, лишает сил дух. Уже сейчас ты пьёшь, стремясь заглушить боль, причиняемую этой борьбой. А что будет, когда предмет твоей страсти вновь станет жить с тобой под одной кровлей? - Замолкни, нечисть! – закричал Камаэлан вскочив на ноги, опрокинув стул и кружку, из которой пил. Вино разлилось по столу, стекало на землю, - Замолкни или я заставлю тебя захлебнуться кровью! – костяшки пальцев, которыми он сжимал оружие, побелели. - У меня ее нет! – демонический хохот вновь залил мир, хлыстнув будто бы кнутом принца, но он устоял на ногах. - Да и кроме того, - продолжал демон, - я здесь не для того что бы вредить или убивать тебя, нет. В конце концов, я довольно человеколюбив, хоть в это и тяжело поверить, - вновь в голосе тьмы небыло ничего сверхъестественного. Лишь голос человека, пусть и насмешливого, но человека. Однако Камаэлан не терял бдительности ни на мгновение. Больше он не поведётся на подобные хитрости, - и я пришел дать тебе совет, принц Тельмара. - Слушаю, - одними губами ответил Кам. - Не можешь побороть соблазн – поддайся ему! – зло вновь стало сильно, его голос походил на рев труб, давивший на плечи, - Ты-то лишь человек, тебе свойственно быть низменным животным. Так будь им! Хватит купаться в собственных слезах и боли, ты жалок! - Никогда! – закричал принц, - Я разрушу ее жизнь, я разрушу свою жизнь! Никогда! - Не лги сам себе, - высокомерие, переполнявшее говорившего можно было ощутить кожей, подобно холоду или жару, - никогда слишком долгое слово для тебя и тебе подобных. - Никогда, - намного тише, но все так же уверенно ответил Камаэлан. - О, поверь, мне, это не так, - демон насмехался, думая, что уже сломил принца, - Я-то знаю, - оно замолчало на мгновение, а потом шатер залил мрак – единственная свеча потухла, а на Камаэлана словно опустили огромную гору, - И думаю, стоит показать тебе часть того, что я знаю! – вот какие последние слова услышал он, теряя сознание. Видения замелькали перед его глазами бурным водопадом. Одни были сладостными, приятными, и против воли принц наслаждался, ощущая как его скрытое, подавленное желание вырывается наружу, торжествует. Но другие, последовавшие позже, были наполнены страхом, кровью и огнем. С каждым новым сном Кам словно все глубже и глубже погружался в ад. После калейдоскопа ужаса перед ним разверзся Вековечный Мрак, бездонный, словно вечность.***
Утром его разбудил оруженосец, пришедший с утра в шатре будить господина. Мальчик перепугался, увидев своего господина, распластанным на земле лицом вниз. Он тут же стал кричать, и Кам проснулся в основном из-за его воплей. Мальчонок помог ему встать и привести себя в чувство, после чего принц отослал перепуганного оруженосца, убедив его, что просто слишком много вчера выпил. Когда войско вновь двинулось дальше, Камаэлан сидя в седле не переставал размышлять. Судя по всему, произошедшее ночью было лишь пьяным сном, но, как ни страшно было это признавать, этот сон раскрыл ему суть того нарыва, гнойника, который принц ощущал в душе. Он возвращался домой с половинчатой победой в руках и с ядом, который грозил разрушить семью короля изнутри, в своей душе. И если после войны принц знал, как побеждать врагов, имеющих плоть и кровь, то, как одолеть демона в себе он не знал. «Бежать, - пусть и малодушное, но все же решение, озарило Камаэлана, - бежать немедленно, едва я вернусь домой. Отправлюсь в путешествие или куда-то еще, не важно! Главное как можно дальше от Ноэтельмара. Да, бежать. Как можно скорее». Война ломает клинки, дробит щиты, кромсает панцири, уносит сотни и сотни людских жизней. Но что происходит с душами тех, кто выжил? Какие монстры восстают с недр их души, когда грань на поле боля стирается та грань между плохим и хорошим, между дозволенным и запретным? Камаэлан, задавая себя эти вопросы и не пытался искать ответы – они бы наверняка убили его.