«Ненавидишь?»

      Шел по улице и улыбался, словно дурак, ведь Мира впервые за такое длительное время коснулась меня по-доброму. Она обняла меня. Именно эта мысль почему-то грела душу.       Дойдя до дома, громко вздохнул и посмотрел на подъезд. Зашел в него, поднялся на свой этаж и, поискав в карманах ключи, не нашел их.       Вдруг, сзади кто-то подошел ко мне и положил руку на плечо. Я дернулся, но обернулся. На меня смотрел папа. — Можешь домой не заходить, мы сейчас едем к психологу.       Недовольно закатил глаза. Никто не понимает, что психолог хуй мне поможет. Не понимают, не знают, что я чувствую и не хотят понять. Хотят заглушить это все беседой с каким-то дядечкой, который свой диплом медика купил в подворотне, куда я дохлых хомяков подкидывал.       Посещение к психологу закончилось более-менее хорошо, ведь мне даже поставили ебливый диагноз.       ПТСР — Посттравматическое стрессовое расстройство. Отец так и не узнал, что за расстройство, но стал ссылаться на повышенную нагрузку в школе и смерть сестры. В какой-то степени он был прав, насчет Дарины, но он точно не знал, что я был причастен к ее смерти. Да и не узнает. Не хочу, чтобы мой маленький секрет когда-либо всплыл наружу. Я унесу его с собой в могилу. Так будет лучше всем: родным и близким.       Психолог прописал какие-то курсы и какие-то таблетки, которые я решил не пропивать, ведь не хватало мне стать амебой и не отвечать за свои действия.       Уже сидя в машине, отец рассказал мне о том, что папаша Андрея Трескунова так просто не оставит меня и, даже несмотря на компенсацию, он подаст заявление в суд. Оправдывая это тем, что: «Таким ублюдкам место за решеткой». Было плевать и глубоко похуй, но терзали некоторые мысли, связанные с моей совестью. Она съедала меня, ведь мне действительно стало стыдно за себя перед отцом. Он жопу рвет, лишь бы я не сел и лишь бы я в жизни свое место нашел, а я обращаюсь к нему, как к куску говна, которое многое мне должно. Я сам себе противоречу. И мне стало противно от самого себя.       Дома нас обоих ждал сюрприз, в виде пьяной матери и ее подруги-алкоголички, которая везде и всегда таскает с собой своего избалованного сына Мишу, который пиздецки раздражает и бесит меня. — Добрый день, Мирончик, как вырос-то! — эта полоумная встала и подошла ко мне, обниматься и целоваться. Я поежился. Ненавижу, когда кто-то трогает меня без предупреждения, а тем более целует, оставляя на моих щеках свои слюни. — Тронешь меня, я тебе волосы спалю, — угрозы наподобие этой часто останавливали этих животных от контакта со мной, чему я бескрайне был рад и уже собирался уйти в свою комнату, как вдруг, ко мне подбежал не менее полоумный сынок этой шкуры. — Мирон, давай пойдем поиграем! — предложил мелкий пес, смотря на меня своими большими голубыми глазами и держа в руках машинки и пистолетики.       Мамашка села рядом с моей матерью и продолжила пиздеть о сущности этой жизни. — Мои игры тебе не понравятся, — оповестил я надоедливого Мишу и поспешил удалиться в свою комнату, закрыться там и подумать насчет Миры и ее прикосновений. Что она чувствовала в этот момент? Кроме радости?.. — А мы будем играть в мои игры, — улыбнулся Миша, кивая головой на свои игрушки. — А что ты за хер такой, с которым я должен играть в его игры? — ухмыльнулся я, засовывая руки в карманы штанов.       Миша закусил губу, а его мамаша курица на пару с моей, заставили нас пойти и поиграть, блять, вместе. Нашли ровесников, одному семнадцать, второму одиннадцать.       Я больше не стал отстаивать свою позицию, а молча прошел к себе в комнату. За мной плелся мелкий пидорас, что-то бубня под нос.       Уже будучи в своей обители, я лег на кровать, смотря в потолок и прокручивая мысли о Мире. Тот факт, что она обняла меня, был одновременно и неожиданным и не поддающимся логическому объяснению.       Миша сел на пол и стал играть со своими машинками, но потом, когда это занятие ему наскучило, он подошел ко мне и посмотрел мне в глаза. Я лениво удосужился глянуть на него, усмехаясь. — Давай в твои игры поиграем, так уж и быть, — решительно произнес маленький самоубийца, а я громко рассмеялся, предвкушая то, как буду видеть его слезы и как буду получать пиздюлей от его мамашки, но несмотря на это, мне было весело и мне действительно хотелось поиграть с ним в свои игры.       Я встал с кровати и подошел к окну, при этом взял Мишу и потащил за собой. Отпустив его руку, я снова посмотрел на него. Он смотрел в окно. — Эта игра очень серьезная и взрослая… Если начнешь играть в нее, выхода уже не будет. Понимаешь? Это не сталкер и не кс го, ясно?.. — заговорил я самым спокойным голосом, который только мог сделать. — И об этой игре не должна знать твоя мама…       Миша сглотнул и кивнул, а я довольно улыбнулся, открывая окно и беря его за кисть руки, положив пальцы на раму окна, я вновь посмотрел на него. Он стоически не убирал руку, наверняка думая о том, что после этой «взрослой» игры мы станем лучшими друзьями. Я спросил у него: «Ты уверен?» Миша вновь кивнул.       Я, недолго думая, закрыл окно, со всей силы прищемив пальцы Миши. Он громко заорал, а я продолжил то закрывать окно, то открывать, и с каждым разом его боль нарастала, а моя шкала радости перезашкаливала.       Пальцы Миши посинели, но даже этот знак мне ничего не дал. Я не остановился, а продолжил делать это до того момента, пока Миша не схватил мою руку свободной и не вцепился в меня ногтями. Я откинул его в сторону, он отлетел и со слезами на глазах смотрел на меня, беря ту посиневшую руку и прижимая к себе, как можно ближе.       Я выдавил из себя улыбку и подошел к Мише, садясь напротив и гладя его по голове. — Помнишь ведь? Это взрослая игра и никто о ней знать не должен. А-то то же самое я проделаю с твоим носом. Договорились?       Миша подорвался и вылетел из моей комнаты, крича при этом что-то. Я ухмыльнулся и встав, подошел к своей кровати, ложась и смотря в потолок.       В этот день произошел прогресс. Причинив боль другому человеку, не Мире, я получил облегчение. Может быть, я все-таки становлюсь на путь истинный?..       Эта мысль кажется мне смешной, но тем не менее, она посетила меня       Весь оставшийся вечер, я пролежал молча, в своей комнате, разбирая свою жизнь по полочкам, вспоминая Дарину и думая о Мире. Неужели она действительно думает, что я могу измениться? Стать обычным парнем, который не думает о смерти других и не причиняет никому боли?..       Сам же я, думать об этом перестал уже давно. У меня в голове не складывается, что я могу вернуться к прошлой жизни и стать обычным подростком. У меня два выхода того, чтобы перестать причинять другим боль: умереть или просто уехать на какой-нибудь дальний Север, забивая на обычную жизнь, в которой у меня перезашкалила жестокость.       Всю ночь не спал, на меня с жестокостью нахлынули мысли из прошлого: последний день рождения Дарины, последний милый разговор с Мирой и тот злосчастный день, который разбил мою жизнь на «до» и «после».       Наша маленькая вселенная светилась разными огнями и я смотрел в нее, представляя, что бы было, если бы я был чуточку умнее и остановил те качели?.. Как бы сложилась жизнь? Наверняка, я учился бы не в коррекционном классе и мы бы с Мирой были самой красивой парой на выпускном вечере. Я поступил, а потом бы сделал ей предложение. Мы были бы счастливы. Надеюсь, что в параллельной вселенной моя судьба сложилась именно так. Я стал достойным человеком, имеющим любящую жену, престижную работу и хороших детей, которые хотят быть похожим на своего папу… В реальности, все будет не так: я не отучусь, а продолжу искать новых жертв для насмешек. Я не женюсь на Мире и у нас не будет детей, мечтавших стать похожими на меня. Моя жизнь закончится либо психушкой, либо самоубийством. У каждого человека в этой жизни должна быть мечта. Именно она дает стимул жить. У меня нет никакой мечты, на самом деле, так что, мое существование — это лишний перевод воздуха и воды.       Переведя взгляд в окно, я понял, что наступает рассвет. Глубоко вздохнув, я встал с кровати и словно призрак прошел в ванную.       Принимая душ, облокотившись головой на холодные стенки кабинки, я подставлял свое тело под теплые струи воды. В голове, будто, что-то щелкнуло и я вспомнил, как прошлой зимой выволок Миру на улицу и облил ее холодной водой. При морозе минус двадцать пять. Тогда она заболела воспалением легких и не ходила в школу больше трех месяцев.       Невольно усмехнулся. Раньше мои пытки по отношению к этой девушке были серьезнее. Ни то, что сейчас. Я забыл, когда в последний раз делал ей больно. Да что со мной не так?..       Выключил воду и вышел из кабинки, обматываясь полотенцем и смотря в одну точку.       Да, Мирон, потерял ты прежний стимул. Интересно узнать мне: с чем это связано?       Вытерся, оделся в школьную форму и вышел из ванной, проходя к себе в комнату. Схватил рюкзак, поторопился в школу. Отец и мать еще спали. Ну, мама проспит до вечера после принятого алкоголя, а у отца, наверняка, сегодня выходной, в кои-то веки. Я совершенно забыл, когда он в последний раз отдыхал от работы. Ведь после смерти Дарины, он ударился в эту рутину, приходя домой глубокой ночью.       Больно осознавать то, что жизнь моих родителей пошла по наклонной именно из-за меня. Когда-нибудь, например, когда им будет лет семьдесят, я признаюсь в своем поступке и покаюсь, а пока, никто не должен узнать о моем маленьком секрете.       Вышел из подъезда и поежился. Температура воздуха, наверняка, не превышала и одного градуса тепла. Был полный минус, поэтому, засунув руки в пальто, я поплелся как можно быстрее в школу, обращая внимание на иней на деревьях.       Если подумать и переосмыслить: в нашей жизни много красивого и превосходного, которое мы просто не видим или на которое не обращаем внимание в рутине города. Разве первый снег — это не красиво? А первые цветы, пахнущие прекрасной весной — это не превосходно?       У моей матери день рождение восьмого марта и я помню, как дарил ей тюльпаны, начиная с третьего класса. Каждый год она получала цветы, но когда погибла Дарина, я стал сам не свой, забивая на эту традицию и, порой забывая поздравить ее с днем рождения.       Дошел до школы и посмотрел на здание, громко хмыкая.       Эта табличка мне который год покоя не давала, и я решил, что на выпускном наконец-то сотворю с ней что-то свое. Например то, что давно хотел. Написать на ней: «Хочешь сдохнуть — иди учиться в эту школу».       Зашел в здание, осмотревшись, я понял, что даже охранника нет на своем посту.       Прошел в раздевалку, снял надоедливое пальто и повесил его в самый дальний угол. Вдруг, сзади меня послышалась усмешка. Я обернулся. Передо мной стояла Мира, теребя в руках шапку. — Доброе утро, — неловко улыбаясь, поприветствовала меня она, — ты сегодня рано…       Я горько усмехнулся, качая головой. — Зачем ты заговорила со мной? — через время спросил я, — ты же ненавидишь меня.       Мира поджала губы, посмотрев в сторону и глубоко вздохнув. — Ненавидишь же, да? — Я просто надеюсь на то, что ты действительно меняешься… Помог мне и моей семье, и… Если это правда, то я помогу тебе чем смогу. Вместе — мы сильнее.       Меня охватила какая-то злость, потому что ее ничему жизнь не учит! Мне не нужна помощь, да и тем более от нее!       Я взял ее за руку, притягивая к себе и смотря в глаза. Из-за неожиданности, Мира выронила свою шапку и с испугом во взгляде, посмотрела на меня. — Ты такая безнадежная, Мира! Ты до безумства проста и доверчива! — заговорил я, прожигая ее взглядом. — Ты надеешься на мое спасение, но… Как спасти того, у кого уже место в аду приготовлено? Никак! Из этого списка не вычеркнуть мое имя! Я буду сгорать в отдельном котле! Ты это понимаешь?       Мира закусила нижнюю губу и посмотрела в пол. Руки тряслись, но я не собирался ее отпускать. Многое мне надо было расставить над «I». — Ты думаешь, что ты можешь меня спасти — это такая глупость! Кто ты такая? Почему ты такого высокого мнения о себе? Почему ты думаешь, что благодаря тебе, я могу стать совершенно другим человеком? Неужели тебе не противно только от одного моего присутствия?.. Да я конченный урод, который ничего в своей жизни не добился, кроме проклятий, гнева и неприязни к другим людям! Я ужасен! Я в любую минуту могу убить тебя! Задушить собственными руками, поджечь или утопить! Ты понимаешь это?! А еще, я могу ударить тебя так сильно, что ты забудешь, кто я такой! — я хотел сказать ей все, что чувствовал, но она не дала мне этого сделать. Она обняла меня. Настолько крепко, насколько могла. Я опешил. Меня затрясло и я не мог понять, что она делает? Зачем она это делает? Как ей удается сделать так, чтобы я успокаивался?.. Что со мной происходит после ее прикосновений?.. — Мирон, — шепотом начала она, утыкаясь носом мне в грудь. — Ты не тот, кем себя представляешь. Ты другой. Совершенно. У тебя здесь, — она отстранилась от меня и приложила руку к сердцу. — Сердце. Здесь твоя душа. Душа, которая только делает вид, что она черная. На самом деле — это просто маска. Так вот эта душа, если бы ненавидела меня, она не стала бы подсказывать тебе помочь мне и моей семье. Ты понимаешь?.. Если она еще может руководить твоим разумом, то я смогу помочь тебе. Я сделаю все, только лишь бы ты стал обычным. Таким же, каким и был раньше.       Я задумался над ее словами и глубоко вздохнув, накрыл ее руку своей ладонью, немного сжимая. — Это было так давно… Ты не знаешь меня… Наше первое общение — могло всего лишь быть постановочным. Я просто хотел тебе понравиться, а потом, когда я стал ближе к тебе, я стал открываться. Я стал показывать свое настоящее лицо. — Я в это не верю, Мирон…       Я впервые хотел зареветь, как девчонка, забиться в угол, чтобы никто меня не трогал и реветь, рвать на себе волосы и биться головой об стену.       К глазам подступили слезы, я закрыл их. — Ты не тот, за кого себя принимаешь. Ты лучше. Намного лучше.       Я не мог это терпеть, поэтому взял Миру за волосы и потащил вниз, она вскрикнула, а я тут же открыл глаза. — Что ты делаешь?! — она взяла меня за руку, за ту, которой я держал ее за волосы. — Я делаю то, что должен, — прошептал я и откинул ее в сторону. ᅠ       Мира подлетела к стене и вжалась в нее, продолжая смотреть на меня. — Ты думаешь, я не тот, за кого себя принимаю. Но при любом случае, я могу избить тебя, и моя так называемая «душа» даже не пискнет! Она не подвластна мне! Мне подвластна только боль, раздражение и жестокость. Я чертов монстр, который для поддержания жизни вынужден делать людям плохо! В особенности тебе, Мира! Не надейся, что ты спасешь меня. Психологи, психиатры этого сделать не смогли! Ни то, что ты! Обычная девчонка!       Гнев завладел мной. Он просто надавливал мне на виски, он хотел, чтобы я прям сейчас ударил ее, но я не смог. Я подлетел к Мире и начал бить в стену, рядом с ней. Она стояла молча, смотря на меня со страхом в глазах, а я продолжал бить в стену, счищая руки в кровь и проделывая дыру в ней.       Когда мой гнев отступил, я посмотрел на Миру и глубоко вздохнул. — Это могла бы оказаться ты, — хрипло прошептал я и вышел из раздевалки.       Неужели во мне все еще есть светлая душа?.. Неужели это она оберегла Миру от моих побоев? В самом деле, она руководит моим разумом?..       Я не хочу, что бы Мира думала о том, что она сможет исправить меня и помочь мне. Я должен сделать так, чтобы ее такие мысли не посещали.       Прости, Мира.