Дожди(сь)

      Небо затянуто черными тучами, где-то наверху раздаются пугающие раскаты грома, ноги еле двигаются и утопают в периодически попадающейся грязи, в висках стучит кровь от наплыва адреналина, но маленькая девушка, бегущая посреди огромного бескрайнего леса все равно не останавливается. Она продолжает мчаться изо всех сил по единственной знакомой тропе в сторону разрушенной крепости, за которой, согласно карте, должно находиться восточное ограждение. Когда Ченле пробил дыру в бронированной стене, и герметичность кейса была полностью разрушена, Со вырубилась из-за очередного приступа и потеряла десять минут ценнейшего времени, за которое могла успеть изолировать оставшиеся два отсека Си-24 от отсека с иллюминатором, запереться в последнем, включить все антисептические фильтры и надеть необходимую экипировку. Потеря времени в подобной ситуации является самой непозволительной ошибкой, не сулящей ничего хорошего. Измученное сознание, в очередной раз сыгравшее с ней злую шутку, спровоцировало всплеск злости к самой себе, в итоге это чувство помогло Со мыслить намного быстрее, не отвлекаясь на панику и раздражающие слух крики сирены. Она успела сделать лишь немногое после того, как пришла в себя в ворохе осколков под ярко-красное аварийное освещение, но позже убедилась, что это лучше, чем не успеть совсем ничего: послала сигнал бедствия Марку, забрала часы-рацию, вынула флэшку из записывающего устройства и накинула на плечо рюкзак с баллоном, которого хватит максимум на час. Затем следовали кислородная маска на лице, микро-наушник от часов в ухе и побег из кейса прочь так скоро, как только возможно. Всё потому, что отсек с костюмом напрочь заблокировало из-за непонятного сбоя в системе кодировки, а находиться внутри было уже небезопасно - в защиту включён протокол самоликвидации зараженного объекта, на случай если он полностью потеряет свою стерильность и станет непригодным для дальнейшего использования в работе. Коротко говоря, кейс будет медленно расщепляться на маленькие частицы и полностью растворится в воздухе в ближайшие тридцать минут. В Кёнгидо впоследствии непрекращающихся мутационных изменений и так разлагается практически всё, что угодно, даже самое прочное железо, когда-либо созданное для испытаний - всё это лишь вопрос времени, которое здесь протекает словно песок сквозь пальцы, однако нельзя допускать заражения территории новыми химическими выбросами из материалов с исследовательских объектов, ибо никому неизвестно, какая реакция может за этим последовать. Именно поэтому министерство настояло на скорейшем введении данного протокола. И его, конечно же, охотно приняли. А на то, что многие из важнейших сведений могут быть навсегда потеряны, самоуверенным шишкам правительства, ничего толком не смыслящим в современной науке и медицине, естественно, наплевать. Намного важнее для них сегодня - быть уверенными в безопасности собственных задниц. Дайна бежит через деревья, колючие кустарники и маленькие холмы уже сорок минут под проливным дождем, сбивает коленки в кровь от частых падений, потому что на провинцию мрачной тенью опустилась ночь, и если днем солнечные лучи не могут пробиться к земле из-за слишком густых ветвей, то лунный свет в ночное время суток - тем более. Фонарик, закрепленный на лбу, не освещает весь периметр, а корни деревьев чересчур плетущиеся, длинные, обвивающие всё вокруг: она постоянно о них спотыкается, обдирая кожу. Вместе с этим Со старается не наступать на грибы и растения, о которых часто предупреждал куратор, а если останавливаться, то всего на одну минуту, перевести дыхание: время для неё сейчас на вес золота. По рации с Тэилем, которому она всё рассказала при первом же звонке, Со связывается каждые пять минут, докладывает обстановку и всякий раз убеждает встревоженного учителя в том, что все нормально. Что она ещё жива. Не нужно волноваться. Ни Дайна, ни он до сих пор не понимают, как хилый мальчишка смог с легкостью разбить столь прочный сплав, но теперь им обоим не до того: вертолёт из Центра вылетел сразу же после аварийного сигнала, а ей ещё нужно добраться до тоннеля и стены, чтобы встретить его в положенное время, иначе спасательная команда её просто-напросто не найдёт. Да и не станет искать... Это тоже включено в новую инструкцию безопасности. Со почти задыхается, когда начинает пробираться через высокие заросли, ростом с неё саму, а густые, влажные кусты папоротника одновременно щекочут и больно режут кожу своими длинными, острыми по краям стеблями, но всё никак не собираются редеть. Дыхание окончательно сбивается, в голове полнейший хаос, ноги страшно болят от ссадин и быстрого бега, а мокрая насквозь одежда раздражающе липнет к коже, мешая движениям. Она старается не отвлекаться на мысли о том, какие мутировавшие животные или бывшие жители могут подстерегать её в этих мрачных джунглях, иначе просто застынет на месте от страха. - Дайна, ты меня слышишь? Что у тебя там? - обеспокоенно интересуется куратор. Последние пятнадцать минут он решил не отключаться от связи вообще, чтобы лучше знать о ее передвижении. - Всё хорошо. Просто слишком много папоротника, - отвечает девушка, раздраженно отмахиваясь от очередных листьев, цепляющихся к телу. Маска искажает её голос до монотонного бубнёжа, но Тэиль всё понимает, и Со этому безмерно рада: на повторение одинаковых реплик у неё просто не хватит воздуха. Кислородный баллон полон ещё на двадцать процентов, но ей почему-то так паршиво всю дорогу, что кажется, она скоро упадет замертво. - Постарайся выбраться к тоннелю как можно быстрее, мы уже подлетаем. Девушка не отвечает, потому что вдруг наступает в пустое воздушное пространство вместо земли; нога проваливается, Со вскрикивает и кубарем летит в овраг, прямиком в "грязевую ванну". Пыхтя от боли во всем теле, она тяжело поднимается на скользящих ногах, утопающих в вязкой земле, и заходится лихорадочным кашлем из-за нехватки воздуха. Кислородный баллон полон ещё на 10% - показывают наручные часы, и Дайна совсем не понимает, что происходит с её телом. Оно словно отторгает его. Со в отчаянии срывает с себя ненавистную маску, когда из носа уже начинает капать багровым, в глазах периодически мутнеет, а уши закладывает от громкого, бьющего по вискам пульса. С того конца связи до неё, словно сквозь воду, доносится испуганный голос Тэиля, но разобрать слов она никак не может. Лишь обессиленно падает на колени, запрокидывает голову назад и смотрит вверх шокированными глазами - кажется, что бесконечные кусты папоротника растут и становятся настолько огромными, что постепенно закрывают её от всего свободного пространства, от бездонного звездного неба, не позволяют толком подняться и пытаются проглотить живьём, похоронить в холодной, рыхлой, отравленной земле на веки вечные, чтобы никто никогда не нашел даже разложившегося тела... Наверняка, так было со всеми пропавшими без вести. Со всеми, чьи бездушные, бледные трупы так и остались в Кёнгидо, превратившись в пищу для его вечно голодной, ненасытной почвы. Она впервые вдыхает зараженный воздух полной грудью, смотрит по сторонам так, словно рождается заново: изрядно доставшая её за все эти дни какофония лесных звуков, громкого природного оркестра, внезапно прекращает быть хаотичным миксом из непонятного шума, преобразовываясь в нечто совсем иное. Неподвластное человеческому разуму. Со с изумлением понимает, что сейчас отчетливо различает в этом хаосе шелест птичьих крыльев, шорох пробежавшего поблизости маленького зверька, звон чуть ли не каждой капли дождя, разбивающейся о поверхность гладких зеленых листьев, голоса животных, всё по отдельности, и тихий вой небольших порывов прохладного ветра, обгоняющих скрипящие стволы деревьев. Девушка пораженно замирает, стараясь не шуметь, не издавать ни единого звука, затаившемся зверем прислушивается к потрясающему разнообразию местной фауны и постепенно теряет связь с реальностью, чувствуя, как рассеивается её сознание в попытках стать частью этого скрытого мира. Реальность по имени Мун Тэиль тем временем безжалостно разрывает образовавшийся вакуум и громким криком возвращает к жизни: - Со! Со, черт тебя возьми! Ты жива? Отвечай, когда тебя спрашивают! Не смей молчать! Что случилось?! - наконец, четко слышится его родной голос. Девушка качает головой, смахивая наваждение, хочет ответить, но тут же сгибается пополам от очередного приступа кашля, такого сильного, что, кажется, ей скоро разорвет на куски все легкие. Она с трудом приходит в себя, вытирает кровь из-под носа ладонью и, наконец, произносит охрипшим голосом: - Извини, я упала. Сейчас всё в порядке. Спасибо. - Ты можешь двигаться дальше? Недалеко от тебя находится следующая база, Си-25, там есть кислородные баллоны, код я тебе продиктую. Сможешь до неё добраться? - Постараюсь... У меня почти не осталось сил... - Почему я так хорошо тебя слышу? Ты сняла маску? - Она мне мешала... Прости... - Дайна! - Там всё равно осталось лишь четыре процента... - Черт! - Тэиль раздраженно выдыхает, но быстро берет себя в руки. - Хорошо, просто делай, что я говорю: поднимай свою тощую задницу и беги к следующей базе, как тебя учили, ты меня поняла? Давай, Ди, соберись! Она поправляет фонарик на лбу, с трудом встаёт на дрожащих ногах и упрямо шагает по хлюпающей жиже, раздвигая окровавленными руками чертовы кусты, которым не видно ни конца, ни края, потому что хочет выбраться, хочет вновь увидеть своего ворчливого куратора, увидеть смеющихся Марка с Донхёком, задумчивого Ли Тэёна, всех ребят до единого, но умирать среди этих проклятых папоротников сегодня уж точно не собирается. Неужели всё это время она жила лишь для того, чтобы однажды так бессмысленно сгинуть? Если она погибнет здесь, кто поможет Тэилю создать вакцину? Справится ли он сам? Возможно... Нет, точно справится. Ее куратор очень умен, с ним все будет хорошо, не так ли? - Тэиль, ты здесь? Я делаю всё, что в моих силах, но мое тело... Оно нормально не слушается... - Послушай меня. Тебе кажется, что ты ничего не можешь, потому что организм борется с вирусом и выжимает из тебя все соки, но ты должна идти. Вертолет уже долетел, скоро всё закончится, потерпи совсем немного. Прошу тебя, Ди, - голос куратора понижается на тон и в нем появляются умоляющие нотки. - Я же знаю, насколько ты сильна. Ты всегда была сильной, намного сильнее, чем Ёнхо, как бы больно ни было говорить об этом. Намного сильнее любого из моих прежних интернов, поэтому, пожалуйста, собери всю свою волю в кулак и иди. Сделай это ради меня, слышишь? Ради всех, кого больше нет, и ради тех, кто остался с нами до конца. В ответ недолгое молчание и тихий вздох. - Мне нужна твоя помощь, Ди... Без тебя я не справлюсь. - Ох, только не говори глупостей, - Со горько усмехается и утомленно опускает голову вперед, чтобы передохнуть. Даже её держать прямой уже нет сил. Кустарники вокруг не собираются заканчиваться, и это всё больше похоже на какой-то сумасшедший лабиринт из снов. На безумную Страну Чудес, бессмысленное, искаженное Зазеркалье, во весь голос хохочущее над ней, вот только Со никакая не Алиса вовсе, а чудеса в этом жестоком мире не происходят уже очень-очень давно... - Я сделаю всё, чтобы вылечить тебя, обещаю, - тихий, но уверенный голос из динамика. - Мы уже здесь, к базе идти уже не нужно. Просто возьми сигнальную ракету и зажги её, хорошо? Она в рюкзаке с кислородным баллоном. Так нам не придется обыскивать весь л... Договорить куратор не успевает: уши обоих вдруг простреливает резким, противным писком и связь прерывается. Дайна дрожащими руками нажимает на кнопки в попытках позвонить еще пару раз, но связи как не было, так и нет, она исчезла с концами, как если бы девушка оказалась в абсолютно глухой зоне, либо вышка за стеной была чем-то повреждена... Или кем-то. Такое часто здесь случается: вышки со временем покрываются плесенью, начинают разлагаться и механикам приходится заменять их испорченные части на новые в каждой новой экспедиции. Ничего удивительного. Со в отчаянии срывает с себя негодный наушник, отбрасывает в сторону, зарывается ладонями в мокрую землю и потерянно смотрит перед собой. Проливной дождь стекает по волосам ручейками, невесомо гладит кожу, смывает кровь с её пальцев, утопающих в черной жиже; голодная земля поглощает алые пятна моментально, а истоптанные ботинки и колени в дырявых джинсах вновь медленно тонут в этом ещё не до конца сформировавшемся, но уже маленьком болоте. Дайна вспоминает редкие, но такие добродушные улыбки Джонни, его хмурые темные брови, недовольное лицо и саркастичные высказывания, когда он бывал не в настроении, его блестящие новыми идеями глаза, и всхлипывает, содрогаясь всем телом. Вовсе не от холода, а от громких рыданий, с болью рвущихся из груди. Глухие леса Кёнгидо не дают прорваться её крикам наружу, погребая вместе с призрачными воплями всех, кто однажды пришел сюда и больше не вернулся. А если и вернулся, то никогда не был прежним. Со прекрасно понимает: надежды Тэиля вскоре окажутся напрасными, ведь она медленно мутирует, и даже если команда найдет её в ближайшее время, смысла в спасении не будет. Уж лучше она останется здесь, станет одним из множества духов туманных земель, затеряется среди вечных зарослей, деревьев-великанов, и бесследно сгинет. Так она, хотя бы, не причинит никому вреда. Но чтобы Тэиль не считал себя виноватым, она стиснет зубы и постарается выполнить просьбу учителя во что бы то ни стало, просто потому, что многим ему обязана. Дайна убирает волосы с глаз, вытирает слезы тыльной стороной ладони, размазывая сажу по щекам, яростно карабкается наверх из грязи, в которой завязла уже по пояс и с последним рывком, наконец, выбирается из треклятых зарослей на большую поляну с более мелкой травой, несмотря на муть в глазах и бешеный стук сердца. Девушка пытается хоть немного вздохнуть с облегчением, с первого раза не получается, всё в груди жжет от продолжительного кашля, но легкие понемногу привыкают. Вода заливает лицо и тело, постепенно охлаждая кожу, облегчая ноющую в мышцах боль. Дождь убаюкивает её в своих прохладных объятьях, обволакивает прозрачным одеялом из свежести, запахов травы и влажных деревьев, поет немые, никому непонятные колыбельные, будто пытается помочь, исцелить все человеческие раны. Дайна понимает, что чувствует здешний мир совсем по-другому: она легко реагирует на каждый малюсенький шорох, каждый скрип, каждый писк, которые в реальности настолько тихие, что нормальный человек бы вовсе их не заметил. Ещё немного, и Со окончательно потеряет саму себя, ибо с ужасом осознаёт, что ей, в какой-то степени, здесь даже нравится и никуда уходить она на самом деле не хочет. Не хочет, но гонит непрошенные мысли прочь и заставляет себя двигаться. Иначе просто нельзя. Нельзя давать слабину и позволять вирусу так легко одолеть себя. Дайна ползет и садится возле одного из деревьев, прислонившись к нему спиной, вся мокрая, испачканная в грязи с запекшейся кровью, и потухающим взглядом глаз, выцветших в светло-серый, смотрит вверх: на высокие, бесконечные ветви, уходящие в самые небеса, наблюдает за тем, как ночь укрыла Кёнгидо заботливой беспросветной тенью, дабы спрятать призрачную обитель от посторонних глаз и забрать с собой ещё одного слабого, ничтожного, ничего не значащего в этом мире человека. Со чувствует, что жизнь покидает её, и единственное, чего она сейчас по-настоящему хочет: не искать дурацкую сигнальную ракету в рюкзаке, что посеяла где-то по дороге, а чтобы Джонни разбудил её и сказал, что всё это - лишь очередной кошмарный сон. Чтобы он пришел, протянул широкую ладонь и забрал её с собой туда, где никаких ужасов нет и никогда не существовало. Она бы с удовольствием пошла с ним. Она на самом деле так устала... Рядом в земле поблескивает нечто едва заметное и металлическое, Со цепляется взглядом за вещь и это её немного отрезвляет. Она тянется к цепочке, проводит по ней пальцами и, потянув на себя, выдергивает из-под мягкой почвы чей-то металлический жетон. Дайна не может поверить своим глазам: такие жетоны были у всех участников экспедиций, даже у неё на шее висит жетон с именем и номером, несмотря на то, что она не входит в состав команд и отправилась сюда по собственному желанию. Читтапон придумал этот трюк ещё со времен, когда только начинал управлять всем в Neo Technology, чтобы исследователи могли без труда опознавать полностью разложившиеся трупы товарищей, на случай, если они будут найдены в очередной экспедиции. Побрякушка сделана из специального железа, того же, из которого делают блоки СИ, поэтому может дольше других материалов сохранять себя в нормальном состоянии. Выходит, шеф определенно знал, что делал. Девушка лихорадочно очищает жетон от мха, которым он зарос, проводит кончиками пальцев вдоль заржавевших тупых концов и в ужасе застывает, разглядывая выбитые буквы. Глаза застилают слезы, тело начинает бить мелкая дрожь. "Тэиль, скажи мне... За какой срок в Кёнгидо разлагается мертвое тело?" - вспоминает она собственный вопрос, заданный не так давно. "Несколько недель. Максимум месяц. Зависит от множества факторов. А что?" "Да так, интересно... А если скелет?" "Не могу сказать точно, но, предположительно, полгода." - Либо он оставил вещи, либо,- Дайна настолько шокирована, что говорит сама с собой и забывает обо всём, что её беспокоило. Она оборачивается, на четвереньках перебирается на другую сторону, прямо за дерево, и видит то, о чем догадывалась: прислоненного к нему сидящего человека в защитном костюме. Невероятно. Он всё это время был здесь. Девушка поправляет фонарик, включает на нем усиленную яркость и подвигается ближе к телу. Скафандр уже наполовину зарос плетущимися растениями, даже врос в древесную кору, покрылся зеленым мхом и маленькими голубыми грибами, волшебно светящимися в темноте. Со осторожно протягивает руки, берет шлем за изголовье и медленно тянет его вверх. Она в страхе дергается, когда тело чуть наклоняется в сторону из-за её манипуляций, но все равно не сдается. Под шлемом не оказывается совершенно ничего, кроме растений и таких же грибов - это вполне нормально, если тело уже давно разложилось, слилось с местной флорой, которая полностью его поглотила, ведь прошло целых пять лет, но на сердце отчего-то неспокойно. - Тэиль, кажется, я нашла Сычена... Точнее, его жетон и пустой костюм, - дрожащим голосом произносит она в мигающие часы, предварительно включив диктофон. Если она умрёт здесь, и команда найдёт ее тело, у них будет хоть какая-то информация для размышлений. - Я знаю, что труп мог полностью разложиться за столь большой срок, ты говорил об этом, но в скафандре нет абсолютно ничего, кроме грибов и мха, совершенно никаких следов, и поэтому я думаю... Тэиль, я просто чувствую, что Сычена в нём нет. Он не погиб здесь, - Дайна ненадолго прерывается, потому её снова одолевает раздирающий кашель. - Я думаю, он бросил костюм с жетоном и ушёл без них... Прости меня, Тэиль, похоже, я умираю. - осипшим голосом добавляет девушка, выключая после этого запись. Она всхлипывает и тихо плачет от страха, вытирает кровь со рта, в полусознании вставая на ватных ногах. Раз уж умирать, так умирать бойцом. Искать потерянный рюкзак с ракетами уже нет никакого смысла - он остался где-то в папоротниковом болоте, она при всём своём желании не успеет найти его и вовремя подать сигнал. Она попросту мутирует раньше, чем доберется до сумки. - Боже, - в бессилии шепчет Дайна, устремляя стекленеющий взгляд в небо. Вокруг поляны поднимается несильный волнообразный ветер, совсем рядом слышится шум приближающегося вертолёта. Дайна протягивает руку к далекому небу, горько улыбается, мысленно прощаясь со всеми, кто ей дорог, подставляет лицо хлестким порывам ветра; ливень, единственным другом оставшийся с ней до конца, смывает щиплющие кожу слезы, вместе с сажей и кровавыми потёками. "Дождись меня, Джонни... Скоро мы встретимся." Перебивая ее мысли и шум вертолёта, спереди внезапно раздаётся треск и следующий за ним пугающий свист: помутневшим взглядом Со вдруг видит неизвестного человека в оранжевом дождевике, который, словно призрак, стоит посреди папоротниковых зарослей с ярко-зеленой зажженной ракетой в руке, поднятой к небу. Прямо в нескольких метрах от неё. Среди черного, как ночь, леса, испещренного кривящимися тенями невиданных существ или гигантских растений, эти два цвета: апельсиновый и ядерный зелёный, так глупо напоминают ей сияющие звезды в бесконечно одинокой Вселенной, глубокой червоточине Земли, коей на самом деле является затерянная Кёнгидо. Вертолёт, уже пролетевший мимо, замечает подаваемый сигнал и начинает разворачиваться в их сторону. Проваливаясь в кромешную тьму под звенящий шум его лопастей, последнее, о чем думает Дайна - это то, что незнакомцем тем был точно не Ченле.