Дожди(сь)

      Старенький, но аккуратный дом, находящийся на окраине городка, через три улицы от госпиталя, Дайна находит спустя полчаса ходьбы. Она ждала минут двадцать на автобусной остановке, но заметив, как люди, ухоженные и опрятно одетые, с разноцветными зонтиками в руках, косятся на неё, промокшую с головы до ног, каждые пару секунд, решила, что лучше пройтись пешком. Тем более, что мелочи на обратный путь с собой не захватила (мало ли, что может случиться), лучше сэкономить на дорогу к дому Тэиля. Вдруг он позвонит, и ей срочно придется возвращаться? Тогда автобус будет как раз кстати. И вот, спустя сорок минут долгой прогулки в поисках нужного адреса, Со стоит на трех ступеньках в заросшем дворе возле запертой облезлой двери и долго размышляет над тем, стоит ли ей вообще это делать. Стоит ли окунаться с головой в чужую жизнь, о которой раннее ей были известны лишь крупицы? Стоило ли вообще приходить сюда? Дайна с волнением сжимает в ладони ключи и делает глубокий вдох. Из пушистой травы вокруг раздаётся цыканье сверчков, цикад и прочих летних насекомых; на провинцию синей тенью опускаются сумерки, а в небесах проглядывает сырный огрызок полумесяца с первыми, маленькими проблесками звезд. Она вспоминает о том, каким был Мун Тэиль до наступления всего этого хаоса, какими были все ребята, когда они с братом только пришли в Центр, пять лет тому назад, каким довольным жизнью был Джонни, а также тех интернов, что работали с доктором Муном задолго до них, и решает, что оно того стоит... Рано или поздно она должна была узнать ту сторону жизни, о которой куратор почти ничего не рассказывал, и, если сам Тэиль сказал, что разрешает покопаться в его прошлом, значит, так будет правильно. Ей остается только прислушаться и плыть по течению, пока маленькие волны произошедших событий не приведут куда надо. В соседних, таких же небольших домах уже желтыми глазницами горят окна света, за соседским забором немного встревоженно гавкает чья-то собака. Дайна думает, что лучше больше не стоять у всех на виду, а то её ненароком могут принять за вора и вызвать полицию. Только этого ей сейчас не хватало. Девушка вставляет ключ в ржавую скважину, пытается повернуть, но замок почему-то скрипит, заедает и долго не поддаётся. Его клинит при повороте в любую сторону, поэтому, тихо вынув ключ, ведомая нехорошими подозрениями, Со прикладывает к деревянной поверхности ладонь и слегка толкает вперед... Дверь со скрипом открывается. Дайна в ужасе отходит в сторону и прислоняется спиной к косяку, не зная, что теперь делать. Кто-то явно пришел сюда намного раньше неё, вопрос лишь в том, внутри он сейчас или нет? Она быстро находит среди контактов на часах номер Доёна и посылает ему звонок, чтобы сообщить о взломе, однако парень не отвечает, даже на второй-третий раз, потому что номер не отвечает и вообще "подождите, пожалуйста". Черт возьми, чем он занят в такой неподходящий час? Решив, что стоять и звонить Киму дальше бесполезно (перезвонит сам, когда увидит пропущенный), девушка некоторое время прислушивается к происходящему в доме, затаившись у самого входа, и вскоре убеждается в абсолютной тишине внутри него. Если кто-то и побывал здесь, то он, наверняка, уже давно ушел, забрав всё ценное, иначе что ему так долго выискивать среди барахла пожилой женщины? Дайна искренне надеется, что Тэиль не прячет тут нечто сверхсекретное и очень опасное, что врядли возможно, ибо Мун не бывал в провинции уже много лет. С тех самых пор как мать его отца скончалась от инфаркта одним ранним июльским утром. Тэиль лишь съездил сюда на несколько дней, организовал ее похороны, вместе с Джонни, Тэёном, Ютой, Марком, Донхёком, еще парой давних друзей, с которыми Со не была знакома, забрал все необходимые ему вещи из дома, вместе с ключами, и больше не возвращался. Он говорил, что пустующий родительский дом наводит на него болезненную тоску. - Ладно... Была ни была. - сама себе напутствует Со и достаёт из-за пояса прибор, похожий на металлическую рукоять фонарика. Нажимает на зеленую кнопку и в нем включаются искрящиеся голубым несколько электрических спиралей, соединенных вместе в форме кола. В доме нет света: наверняка он уже давно не работает, потому что ни за газ, ни за иное обслуживание здесь, насколько известно, не платили уже несколько лет. А ей необходимо хоть какое-то освещение. Дайна медленными шагами, стараясь не шуметь, заходит внутрь, для достоверности щелкает несколько раз выключателем в узком коридоре, лишний раз убеждаясь в том, что была права насчет электричества, и идёт дальше, освещая себе путь периодически издающим треск, мерцающим голубым светом. Комнаты выглядят мрачными, старыми, словно всплыли из прошлого века, никаких тебе новых технологий, систем охраны или сканеров безопасности, как в большом городе, только старая потускневшая мебель, книги (много книг с исписанными бумагами, они даже разбросаны по полу) и неимоверное количество пыли повсюду. Со рассматривает потрепанные обложки книг на стеллажах, одну за другой, проводя перед ними голубым лучом света, обнаруживает литературу по кулинарии, садоводству, биологии, медицине, математике, информатизации и улыбается тому, каким смышлёным и любящим учиться подростком был её куратор. А кулинария и садоводство, судя по всему, интересовали его покойную бабушку. Хотя, в свободное от работы время приготовить что-нибудь вкусненькое и сам внук горазд: Дайна не раз была свидетелем его пыхтения над тестом, духовкой и специями. Помнит, как они с Джонни впервые пробовали испеченные им мини-булочки и боялись, что будет ужасно невкусно, а им придется делать довольный вид, дабы не расстроить повара, но в итоге всё оказалось с точностью да наоборот. Они были приятно удивлены. Только вот сейчас свободного времени у куратора, к сожалению, так мало, что они едва успевают нормально пообщаться в перерывах. Ей определенно нужно всеми силами уговорить его оставить ненадолго исследования и дать себе передышку. Так будет правильнее. Девушка бросает последний беглый взгляд на книги и слегка улыбается. Удивительная семья, что родители, что сын, что бабушка с дедушкой - все они посвятили свои жизни каким-нибудь важным для них делам, ставили невероятные цели, казавшиеся другим абсурдными, и всегда шли только вперед, каждый со своей ношей, не сдаваясь до самого конца, отдавая любимому хобби или работе все свои силы. Дайна всегда поражается таким людям: у неё никогда не было любимого дела или увлечения, ей нравилась учеба, затем нелегкая стажировка в компании, но во времена Центра она никогда не задумывалась над тем, хочет ли чего-то по-настоящему сильно, просто спокойно шла туда, куда вели дороги судьбы. Более амбициозным и вечно строящим грандиозные планы из них двоих всегда был Джонни, ещё с самого детства он любил смешивать всякие разносоставные жидкости, вроде колы с уксусом, и с интересом наблюдать за тем, что за хаос из этого выйдет. Сегодня, когда всё так изменилось, Со понимает, что начинает задумываться о многом. Например, о том, что хочет однажды проснуться обычным, здоровым человеком, на которого никто не будет смотреть с неприязнью, тыкать пальцем из-за цвета глаз или волос, шептаться о том, что она опасна, заразна, и жить в нормальном мире, в котором нет никаких эволюционирующих вирусных бактерий, что захватывают всё вокруг себя... Живое или неживое - неважно, проблема в том, что абсолютно всё. В кухне её не встречает ничего необычного, кроме веселых магнитиков с эмодзи на дверце холодильника, маленький деревянный стол со стульями и одиноко пустующая пыльная, фарфоровая посуда в шкафу. Одиночеством, чужими воспоминаниями и запахами давно прошедших времен, канувших в небытие вместе со старыми вещами, пропитан весь дом, каждый его уголок, каждая стена, дверь, каждый элемент мебели, и Дайна проникается этим болезненным чувством вместе с ним. Ей кажется, что она вдруг вернулась на восемь, а то и десять лет назад, в далекое прошлое, в котором их с братом после тяжелого студенческого дня ждёт маленькая съемная квартира на окраине большого города, чья пожилая хозяйка тоже любит хранить в кладовой всякое старьё из своей прекрасной молодости. В груди неприятно ноет. На облезлых по бокам тумбочках в гостиной девушка находит много фотографий в рамках: маленький Тэиль с родителями, напяливший на себя отцовский белый халат (старший Мун вместе с женой долгое время работал в лаборатории Кёнгидо до катастрофы), затем маленький Тэиль с бабушкой, занятые чаепитием на веранде, усыпанной алыми розами, его светящиеся от простого, детского счастья глаза; снова Тэиль, уже чуть постарше, с дедушкой на рыбалке у местного озера, оба держат ведра с добычей и радостно смеются. Дайна невольно улыбается, рассматривая теплые снимки из прошлого (Тэиль, наверняка, будет рад их вновь увидеть), но тут её взгляд останавливается на ещё одной фотографии, улыбка постепенно сползает с лица, сменяясь задумчивостью и чуть нахмуренным взглядом. Снимок сделан не так давно, как остальные, там на фоне логотипа сеульского здания Центра Нео стоят четверо: шеф Читтапон в черном костюме, одетый в военную форму Ли Тэён, посередке довольный Тэиль в своем извечном белом халате, указывающий на значок Центра над правым нагрудным карманом, а вот последний парень, что улыбается на фото ярче всех, Дайне толком не знаком. Точнее, она видела его всего пару-тройку раз в жизни, лет шесть назад, он уволился в первую же неделю её с Джонни стажировки, в итоге им так и не удалось по-человечески пообщаться. Разве что Джонни мог быть более сговорчивым - парни часто ходили вдвоем на обед, может, даже успели хорошо подружиться, теперь и не узнаешь... "Для новичка ты справляешься очень даже неплохо, Ди. Вот прошлый мой интерн был невезучим настолько, насколько являлся любопытным... Он так и не смог стать тем, кем изначально хотел." Предыдущий интерн Мун Тэиля. Парень, работавший с ним задолго до появления их с братом в Центре. Интересно, каким он был человеком и почему решил уволиться? Тэиль толком ничего не рассказывал о тех временах. Дайна кладёт световой прибор на деревянный подоконник (благо, закрытая с одной стороны ручка позволяет), переворачивает фотографию лицевой поверхностью вниз и аккуратно вынимает её из рамки. Из-под фото на пол падает сложенный клочок бумаги, она поднимает его и откладывает на угол тумбы. Смотрит на обратную сторону фотографии: снимок датирован десятым мая 2027 года. Почти восемь лет прошло. Красивым почерком Муна подписано: "Пусть эта весна ознаменует начало новых волнующих открытий. Удачной работы нам всем!", а внизу, немного корявыми буковками, вероятно, в спешке кто-то дописал: "Не забудь поставить это фото в рамочку на память, старый ворчун. Джеффри :)" Девушка невольно усмехается и, поворачивая фото обратно лицевой стороной, с грустью рассматривает счастливые лица, которые, словно шестерёнки, стали механизмом запуска почти что всей работы в сеульском Центре, положившей начало их недолгой, но насыщенной яркими событиями истории. В медицине страны, которая не имела никакого представления о том, как бороться со страшной болезнью, эти ребята появились внезапно, как самый настоящий яркий свет в конце черного, непроглядного тоннеля, и, что печально, так же стремительно угасли... Со проводит кончиками пальцев по знакомым лицам, словно пытается запомнить, запечатлеть в памяти каждое из них, таких счастливых, беззаботных, ещё не знающих боли утрат, и останавливается на последнем. Она с интересом рассматривает светло-бирюзовый халат, взлохмаченные от ветра карамельные волосы, яркую улыбку с чуть прищуренными из-за солнца глазами, и прикасается пальцем к носу бумажного парня. - Как же тебя звали на самом деле, Джеффри? - шепотом произносит девушка, понимая, что обращается к призраку, который уже никогда её не услышит. Если бы она ведала, чем всё обернется, то была бы умнее и обязательно попыталась узнать получше всех, кто ушел до начала проблем с экспедициями. Теперь ничего не исправишь. На кухне что-то небольшое падает на пол; дернувшись от страха, Дайна быстро выключает фонарь, снимок и записку прячет в собственный бюстгальтер (чтобы потом не намокли) и прислоняется бесшумной тенью к стене, прямо возле двери. Она старается даже не дышать громко, закрывает рот ладонью и пытается успокоить бешеный стук сердца, гулом отдающийся в голове. Снаружи слышится шум дождя, барабанящего по крыше, соседская собака вдруг начинает гавкать намного злобнее, чем с начала её прихода, а с кухни до девушки доносится звук, напоминающий пару негромких шагов. Дайна судорожно сглатывает, крепче сжимает в дрожащей руке электрический фонарь-шокер, чтобы в случае чего успеть защититься от нападения, и неподвижно ждёт несколько секунд. Когда девушке уже надоедает стоять без дела, а желание посмотреть, что там такое, увеличивается вдвое, на кухне раздаётся звон колокольчиков, висящих над дверью веранды. Со понимает, что больше ждать нет смысла, натянутые нервы не выдерживают, поэтому она тут же включает фонарь и врывается в комнату с диким криком, надеясь застать негодяя врасплох. Под ногами юрко пробегает не менее напуганная мышь, и Дайна вскрикивает от неожиданности, чуть не получив инфаркт на месте. Всего лишь маленькая мышь. А кого она ожидала увидеть? Облегченно вздохнув, Дайна понимает, что хочет побыстрее покинуть это жуткое место, вернуться обратно в госпиталь, в котором намного безопаснее и спокойнее, уже почти разворачивается на пути к выходу, но вовремя вспоминает об отростках. Звякнув колокольчиками на старой дверце, она осторожно выходит в полностью застеклённую пристройку. Все клумбы, что растут по обеим сторонам тропинки до самого конца, зачем-то накрыты белыми, непрозрачными кусками обычной клеенки, и девушка, пройдясь взглядом по мутным, уже позеленевшим стеклянным окнам, подходит к ним ближе, решая снять всё это. Со аккуратно стягивает клеёнку на бетонный пол, полотно за полотном, и с каждым разом всё больше приходит в шок, потому что розы зацвели! Все до единой. Мрачная веранда в какой-то миг оживает яркими кровавыми кляксами на засохших ранее, а теперь пышно распустившихся зеленых кустарниках, и тонет в чарующе волшебных цветочных запахах, кружащих голову. Розы повсюду, настолько красивые, ароматные и сочно-алые, что пораженная Дайна несколько секунд в ужасе рассматривает кусты, не понимая происходящего. Она неверяще протягивает руку, подсвечивая себе фонарём, проводит пальцами по бархатистым, мягким лепесткам, убеждаясь в том, что они настоящие, а не очередной трюк её больного сознания, и пытается успокоить себя логическими выводами. Возможно, Тэиль знал, что с цветами всё в порядке, растения вовсе не были засохшими, кто-то присматривал за ними всё это время (может, даже Доён, ведь они друзья) и он просто солгал ей, чтобы поднять настроение эдаким сюрпризом? Всё ведь может быть намного проще, чем она вообразила, и именно по этой причине Доён не брал трубку ранее, он просто обо всём знал, верно? Точно. Так оно и есть. Они просто оба провели её, разыграли как ребенка, вот и все дела. Бояться здесь определенно не нужно. Ничего страшного не произо... Ход мыслей прерывает громкий скрип стеклянных панелей в крыше теплицы, раздавшийся сквозь шум дождя, и, подняв удивленный взгляд наверх, Дайна видит, что прямо сейчас над ней кто-то стоит. Присев на корточки, незваный гость жуткой черной тенью смотрит вниз, через мутно-зелёную толщу стекла, прямо на неё, слегка светящимися во тьме ночи глазами. Девушка в страхе делает шаг назад, тело начинает бить мелкая дрожь, она еле нащупывает пальцем кнопку, выключая фонарь и вешая его обратно на пояс, чтобы не быть такой заметной. Незнакомец в черном тут же выпрямляется во весь рост и грузными шагами идёт по скрипящей от напора крыше в сторону уличного входа в пристройку, что находится впереди, всего в нескольких метрах от неё. Лихорадочно схватив близ лежащую клеенку, Дайна вырывает с её помощью несколько ростков и даже цветов, заворачивая их трубочкой в неё же, потому что она обещала, а обещания нужно выполнять, даже если обстоятельства становятся сложнее. Закончив, Со складывает клеенку пополам, пихает в карман халата большим свёртком и бежит с веранды обратно в дом. На ходу начинает понимать: ничего о случившемся Тэиль, скорее всего, знать не знает, и розы эти зацвели вовсе не по той причине, что за ними все эти годы кто-то трепетно ухаживал, а просто потому, что случилось самое страшное, то, чего они опасались больше всего ещё с момента приезда: поблизости бродит некто с высоким уровнем мутации. Настолько высоким, что заражение легко распространяется на окружающие его растения и заставляет их преобразовываться. - Черт-черт-черт-черт! - в беспомощности шипит сквозь зубы Со, быстро обегая все кустарники и врываясь обратно на кухню под грохот открывающихся задних дверей веранды. Человек в черном уже внутри и, если она хочет жить, ей стоит убираться отсюда как можно скорее… Нужно рассказать всё Тэилю. Рассказать немедленно, потому что зараженного необходимо поймать в ближайшее время и как-нибудь остановить, иначе они рискуют потерять всю провинцию за считанные дни. Они не могут допустить превращения в Кёнгидо ещё одной населенной местности. Фонарь Дайна больше не включает, поэтому всячески спотыкается обо всё, что попадается под ноги, едва ли не падает и врезается в стены, пробираясь через кресла, тумбы, книжные стеллажи к выходу. Тяжелые преследующие шаги доносятся уже из кухни, вместе с ними слух разрезает какой-то до жути противный стрёкот, сильно напоминающий звуки, издаваемые ночными насекомыми. В Кёнгидо, когда Со оказалась в лесу той злополучной ночью, она уже слышала нечто подобное: тогда решила, это всего лишь саранча и бояться на самом деле нечего. Сейчас же Со уверена, что саранча уж точно не ходит на двух ногах, поэтому ничего хорошего данные звуки, издаваемые бывшим человеком, не означают. Девушка пробегает через маленький коридор, сильно ударяется боком о выпирающий косяк и с болезненным стоном выскакивает в передний двор. Развернувшись, она трясущимися руками запирает дверь на ключ (может это хоть как-то его остановит или задержит, маловероятно, конечно) и под разъяренный лай соседского пса бежит со двора прочь, слегка прихрамывая из-за тупой, ноющей боли под ребром. Схватившись за калитку рукой, Со вдруг ощущает резкий укол в голове, словно её ударило током, и на какую-то секунду выпадает из реальности: видит не свою руку, а чью-то чужую, с рукавом в клетку по локоть, отпирающую ту же дверцу. Видение сразу же исчезает, оставляя после себя лишь растерянность и пульсирующую боль в ушибленном месте. "Будет большой синяк"- вскользь думает Дайна, пока, хромая, бежит дальше, вниз по пустующей дороге, освещаемой лишь парой старых фонарей, хотя какое это сейчас имеет значение? Боже, по провинции бродит мутировавший человек, а об этом совсем никто не подозревает! Тэиль должен знать, иначе их всех ждут большие проблемы! Как зараженный вообще смог перебраться через стену? Разве такое возможно? Пробежав через две остановки, Со понимает, что всё это время не обращала внимание на усилившийся ливень, она полностью промокла, а узким старым переулкам, с помощью которых она обычно срезает обратный путь, девушка больше не доверяет. Поэтому ловит первый попавшийся автобус, размахивая руками посреди трассы, словно сумасшедшая, и запрыгивает в него, облегченно выдыхая. Проходит в самый конец транспорта, подальше от людей, и садится у окна, попутно ловя на себе различного рода взгляды ночных попутчиков: женщины смотрят на неё с отвращением или непониманием, а мужчины - с присущим им интересом. Наверняка, решили, что перед ними наркоманка, алкашка или того хуже, психически больная, сбежавшая из местного дурдома, потому что выглядит она после бега с препятствиями через всю улицу, мягко говоря, не очень... Дайна мысленно шлёт пялящихся в известное место и поворачивается к окну, ибо её сейчас больше волнует преследователь-мутант, а вовсе не толпа скучающих зевак в ночном общественном транспорте. Незнакомца Со находит взглядом спустя пару секунд, прямо на пустой остановке, с которой только что уехала: одет он в длинный черный плащ с широким капюшоном, опущенным на глаза. Лица не видно. Стоит неподвижно, словно истукан, вовсе не собираясь догонять автобус, поэтому вскоре исчезает из виду за первым попавшимся поворотом. Дайна тяжело вздыхает, продирает глаза пальцами и опускает лоб на спинку сиденья: скоро будет знакомая улица, а дальше, хочешь или нет, придется топать пешком немалое расстояние. Удастся ли без последствий добраться до госпиталя? Она не знает.