Дожди(сь)

      Свет одиноких фонарей мутным огоньком отражается в потерянных болотных глазах, плещется в прозрачных лужах на асфальте, а стрекот кузнечиков разбавляет тишину сонных улиц. Летние ночи здесь всегда бывают темными, с множеством ярких блестящих звезд, в хаотичном порядке разбросанных по небу, словно брызги серебристых красок на полотне умелого художника. Интересно, что скрывают эти таинственные и неизведанные горизонты? Есть ли в далеком космическом пространстве еще хоть какие-то формы жизни или же люди, населяющие маленькую голубую планету, являются его единственными одинокими обитателями? Видит ли кто-нибудь их всех сейчас? Видит ли кто-нибудь её? Стоя посреди ночного перекрестка, освещенного лишь тремя старыми фонарями, Дайна задумчиво и устало, даже с долей отчаяния смотрит вверх. Она вышла из автобуса несколько минут назад и теперь, вместо того, чтобы сломя голову мчаться в больницу, думает о бесконечной Вселенной, о том, наблюдает ли кто-то за ней, такой маленькой и запутавшейся, сверху, о том, как хочется пожелать и разом освободиться от всего, что так давит на сердце. Сбросить невидимые оковы проблем, избавиться от этого бесполезного, замученного мирскими страданиями тела и взмыть бесплотным духом вверх, в бездонную, чернеющую звездную пропасть, пока все люди гасят в домах свет, ложатся спать и ничего странного не замечают. Только так она, наконец, ощутила бы себя по-настоящему спокойной. Смогла бы вздохнуть полной грудью и распасться на атомы в пространстве, в котором гравитация и земные катаклизмы не имеют никакого значения. Где эмоции, чувства, страх за жизни других, стремления хоть немного изменить этот сложный мир совершенно бессмысленны и даром никому не нужны. Где нет никакой огромной шумной Земли, за много веков уставшей от самой себя, с её вечно суетящимися, обезумевшими жителями. А есть лишь одна безграничная, умиротворяющая пустота, и вместе они существовали бы как одно единое, неделимое на части целое. Раствориться бы навеки в этой глухой материи. Девушка держит в одной руке скомканную записку, которую прочла перед тем, как высадиться (нет, ей совсем не стыдно перед учителем, ну, разве что немного), вторую руку поднимает вверх, раскрыв ладонь, как когда-то в лесу, с желанием дотянуться до сияющего полотна бездны, так манящей своим необъятным простором, и ненадолго прикрывает глаза, вдыхая свежий ночной воздух. Мелкие камни на потрескавшемся асфальте хрустят под мокрыми лодочками, в паре местах кожа ступней уже натерлась до боли, но ей все равно - это на самом деле такие мелочи, по сравнению со всеми трудностями, что приключились с ними. Поседевшие влажные пряди падают в лицо, но теперь совсем не раздражают, она почти привыкла, лишь бледный цвет постоянно нагоняет тоску. Хотя, какое это имеет значение? Что вообще имеет значение теперь, после найденного ею послания? Они были так глупы. Заняли себя личными проблемами, вечным поиском лекарства, которого не существует, и не замечали разгадку прямо у себя под носом, потому что попросту не хотели вспоминать о прошлом. Дайна со злостью сжимает руку с письмом в кулак и не понимает, когда они успели стать такими эгоистами, решившими, что прошлое в новых этапах жизни не имеет никакого смысла. Как она могла пытаться забыть о людях, которые были намного умнее и опытнее нее? Забыть о тех, кого все попросту недооценили. "Я надеюсь, что ты никогда не потеряешь веру в себя и друзей, хён, поэтому хочу сообщить тебе кое-что очень важное. Это придаст тебе сил и уверенности в том, чему ты посвятил половину жизни, пока многие из нас, доверчивых, глупых, скитались в незнании истины и, сбитые с толку ложными утверждениями, не находили себе покоя... В конце прошлого месяца, когда экспедиция была окончена, Юта рассказал мне о том, что видел Ченле в Кёнгидо в целости и сохранности, но зараженного мутационной болезнью, которая внешне проявлялась в цвете волос и глаз. Я долго думал над тем, как именно он выразился, потому что ни агрессии, ни помутнений разума, ни непонимания в моем младшем брате им замечено не было. Напротив, Юта даже добавил, что он улыбнулся для проверки и, что удивительно, Ченле улыбнулся ему в ответ. По возвращении в Центр он никому, кроме меня, подробностей не рассказал, поэтому прошу тебя, не говори ничего ни шефу, ни кому-либо ещё в организации, иначе всё может обернуться не самым лучшим образом. Министерство и так пытается всеми силами уговорить правительство уничтожить всю территорию карантина, а в данном случае они решат использовать выживших в качестве подопытных крыс... Даже не знаю, что ужаснее. После разговора с ним я часто задавался вопросом, почему Накамото в последнее время ходит в таком хорошем настроении, а потом он предложил мне пойти прогуляться по городу в выходные, поведал остальную часть сокрытого, и эта новость всколыхнула во мне всё живое. Отныне я больше не мог спокойно спать..." Дайна опускает руку, засовывает скомканный клочок бумаги во внутренний карман халата и решительно смотрит перед собой в ту сторону, откуда недавно приехала. Терпеливо ждёт, изредка поглядывая на наручные часы. В 10:00 каждую ночь стабильно начинаются перерывы у местных трансформаторов, и как только пройдут две минуты, фонари у всех близ лежащих дорог погаснут, позволяя этой и всем соседним улицам погрузиться в кромешную тьму до самого рассвета. Ничего странного, просто экономия энергии из-за сетей, повреждённых территорией карантина, находящейся поблизости. Но она не собирается бежать дальше. Потому что в этом мире есть вещи пострашнее темноты, и даже если она рванёт по дороге прямо сейчас, то всё равно никуда не успеет. До госпиталя ещё как минимум полчаса ходьбы: уж лучше остаться на открытом перекрестке, чем застрять во мраке посреди огромных кукурузных полей, окружающих здание и дворы больницы. Она думала, что сможет предупредить Тэиля и Доёна быстрее, чем зараженный доберётся до более населенных мест, но глупее мыслей быть просто не могло: Со запаниковала и забыла о самом главном - мутант идёт за ней по пятам, и пока она бегает по улицам, местные жители остаются совсем незащищенными. Чтобы гость перестал бродить по провинции, ей просто нужно прекратить убегать. Взять себя в руки и встретиться со страхом лицом к лицу, несмотря на дрожь в коленках и мурашки по коже. Даже если всё закончится так же плохо, как в прошлый раз, во время экспедиции, не страшно, ибо теперь у неё есть знание, которого в то время не было: уверенность, что Ченле разбил стекло не из желания причинить ей вред. Он сделал это потому, что хотел наглядно показать: Кёнгидо для неё не представляет такой уж сильной опасности. "Юта рассказал мне о том, что когда команда остановилась в СИ-24, он временно занял пост связиста. Пока Тэён, Хансоль, Джено и остальные ребята из патрульных отправились проверять периметр из-за странных звуков, раздавшихся снаружи, Накамото посылал звонок в Центр, по обычному расписанию, но в тот день у ребят всё шло не по плану, в итоге он случайно поймал соседнюю волну. И на сигнал ему ответил никто иной, как Дун Сычен. Юта был настолько напуган, что мог лишь молча слушать его голос, интересующийся тем, кто именно звонит на базу. До собственных вопросов он, естественно, так и не додумался. К утру Накамото лично отправился к СИ-25, откуда был принят вечерний звонок, но не обнаружил ничего, кроме разбросанных вещей с включенной навигацией - следов чьего-то совсем недавнего и, судя по всему, недолгого пребывания. Остальным он солгал, что в кейсе произошел какой-то сбой, поправил аппаратуру перед уходом, проверил склад и, на всякий случай, включил все антисептические фильтры. Вся эта вереница странных событий в итоге привела нас к поразительному выводу: Ченле и Сычен сейчас в относительно нормальном состоянии, более того, они не превратились в монстров и смогли полностью сохранить свой разум. В следующей экспедиции с командой Ястреб Юта собирается бросить все силы на поиски друга, потому что теперь у него появился хоть какой-то шанс узнать о нем правду. Той ночью я до рассвета ломал голову, вспоминая инцидент с мутировавшими в Паджу, где вы с Сыченом работали ещё до зачистки, хён, и, наконец-таки, всё понял." На часах ровно десять. Золотистые огни редких фонарей гаснут один за другим, мрачная июльская ночь, словно живая тень, проглатывает их по очереди, пока рядом с девушкой не остаются всего два. Хлопок... гаснет первый. Хлопок... гаснет над головой второй. Дайна смотрит наверх и шумно дышит, позволяя затаённому страху вырваться наружу, но все равно не отступает. Она медленно разворачивается и наблюдает за змейкой гаснущего света, что тянется дальше по виляющей дороге к госпиталю, пока последние маленькие огоньки тонут в непроглядной темноте, и улица полностью погружается во мрак. Воцаряется жуткая, звенящая тишина, нарушаемая лишь тревожным лаем собак, доносящимся со стороны ферм. "Возможно, ты не поверишь мне, хён, но я прошу тебя, как лучшего друга, поверить мне на слово, потому что у меня нет времени и нет никаких доказательств... Судя по всему, Сычен заразился вирусом ещё в Паджу от той самой агрессивной девочки. Позже, в своей последней экспедиции он по собственному желанию избавился от костюма и ушел в леса, потому что боялся потерять разум с возвращением в Центр. Он стойко продержался целый год, ему позволила имевшаяся малая часть иммунитета, но этого оказалось недостаточно: тело не выдержало и вскоре начало изменяться. Все это время он, вероятно, колол нейтрализаторы и просто дожидался очередной экспедиции, продумав до мелочей то, что собирался сделать. Я заговорил о Сычене, потому что мне так же не повезло... Думал, что смогу продержаться намного дольше, но организм начал перестраиваться несколько дней назад. Слух и зрение сильно обострились, от городского шума теперь раскалывается голова, а кожа больше не реагирует на простые перепады температуры. Порой я просыпаюсь по ночам от сильнейшего голода, но каждый раз с ужасом понимаю, что обычная еда не способна его утолить. Каждое утро непонимающе смотрю в зеркало и всё больше не узнаю себя, не смотря на прежнее и, вроде бы, такое привычное лицо. Отправляясь в Кёнгидо, я надеюсь не только найти младшего брата, но и сохранить свой разум, потому что лишь в его пределах зараженные могут оставаться собой, не превращаясь в безмозглых агрессивных тварей. Возможно, этот феномен поможет тебе найти ответы в твоих нелегких поисках. Не злись на меня, хён… Ты можешь решить, что ученик твой оказался слишком эгоистичен, просто знай, я так же, как Сычен, до дрожи боюсь однажды задремать всего на мгновение, а проснуться настоящим чудовищем. Подпись: Чон Юно." И почерк, для простого совпадения слишком похожий на тот, которым подписана фотография. Глаза наполняются слезами, Со дрожит всем телом, когда слышит где-то позади себя знакомый стрекочущий звук и медленно оборачивается. Она помнит слова куратора о том, чтобы без крайней надобности не включала фонари в Кёнгидо, ибо большие насекомые всегда быстро слетаются на источник света, особенно, если этот источник - единственный посреди кромешного мрака. Но здесь вовсе не зона карантина, к тому же она и так уже давно нарушила дюжину писаных Центром правил безопасности, так почему бы не нарушить ещё одно, раз на кону стоят жизни обычных, ничего не подозревающих людей? А также жизнь одного, потерявшегося в себе, но не менее важного человека. - Надеюсь, ты не сильно разорёшься на меня, Тэиль. - говорит Со, чтобы хоть как-то успокоить ноющую в районе желудка совесть, после чего берет фонарь и, включив его, поднимает высоко над головой. Дайна вспоминает призрака в оранжевом дождевике, который спас ей жизнь девять месяцев назад точно таким же способом, и думает, что они в какой-то степени, будут квитами. Вот только Со будет спасать его не от смерти, а от самого себя. Странные звуки в какой-то миг вдруг исчезают, вместе с появившимся голубым лучом света, разрезавшим мрак ночных дорог. Растворяются во всеобщей тишине, проглоченные той же тенью, и Дайна понимает, что уже не слышит абсолютно ничего, даже собаки на фермах замолкли, словно спрятались в ожидании чего-то ужасного. Однако образовавшееся затишье совсем не мешает ей чувствовать чужое присутствие на другом конце дороги. Всего в нескольких метрах от нее. - У меня в руке электрическая свеча, и я сегодня нервная, слышишь? - говорит она так громко, чтобы её расслышали. Угроза, наверняка, звучит смешно и нелепо из уст коротышки, стоящей посреди пустующей трассы, но её дело предупредить, а дальше оно уже как пойдет... - Если решишь напасть, тебе будет очень больно! Здесь двадцать тысяч вольт переменного тока! - добавляет девушка и на всякий случай сбавляет мощность фонаря, чтобы кого-нибудь из них ненароком не убило силой удара. Приспособление уже давно стало хорошей альтернативой энергии: в течение десяти лет свечи различной мощности используют для того, чтобы заряжать генераторы и аппаратуру в больницах, когда те не вовремя накрываются, однако учитель Мун недавно со всей гордостью заявил, что придумал применение опасной вещице совсем в новых целях. Например, вместо подручного оружия в случае внезапного нападения зараженных (он постоянно боится, что восточная стена однажды не выдержит и рухнет), потому что ток - одна из немногих вещей, способных им навредить. Именно по этой причине обеспокоенный куратор потребовал от Со, чтобы та постоянно носила одну при себе, ибо "мало ли что, Ди, времена сейчас опасные, сама знаешь"... Сказал ведь, как в воду глядел. Впереди не рассмотреть совершенно ничего, в какой-то миг эта чернота кажется ей слишком похожей на ту, что царила в Кёнгидо: хищную, голодную, окружившую её со всех сторон и готовую сожрать в любую секунду. Но потом в середине дороги проступает силуэт в плаще, и всё возвращается на свои места. Он шагает в её сторону, медленно и размеренно, словно прогуливается, и Дайна начинает чувствовать нарастающую дрожь в руках. Она с усилием напоминает себе о том, что стоя в белом халате с поднятым фонарём посреди улицы, выглядит как грёбаная статуя свободы - так непременно отметил бы Марк - и на душе становится в разы легче. Со даже коротко смеется, но получается как-то вымучено и больше похоже на оскал, потому что она всё же боится быть разорванной на мелкие кусочки. Она не понимает, почему ни Доен, ни Тэиль до сих пор не звонят, ведь прошло достаточно много времени (наверняка, какие-то неполадки со связью из-за электричества), но сейчас даже благодарна им за это. Звонок в такой неподходящий момент, как в лучших традициях хорроров, стал бы настоящим провалом всего её плана. Нелепого, абсурдного и совершенно сумасшедшего. Девушка опускает фонарь чуть ниже, пытается получше разглядеть того, кто направляется к ней, но на другой дороге вдруг раздаётся громкий сигнал проезжающего за отдаленными домами автомобиля. Она отвлекается, подпрыгнув из-за резкого звука, и понимает, что потеряла его. Дорога пуста, впереди никого, кроме кустарников с деревьями, ветви которых колышет легкий ветерок. Со обреченно вздыхает: она снова облажалась. Хотела как лучше, а получилось, как всегда, то есть, не получилось вообще ничего... Что с этим миром не так, что ей всегда везёт намного меньше, чем всем окружающим? Серьезно, какой-то жестокий круговорот неудач в ее никчемной жизни! - Не двигайся, иначе, клянусь, получишь пулю прямо в голову. Я сегодня с утра не в духе. - говорит кто-то сзади низким голосом и приставляет дуло к затылку. Дайна замирает на месте, глаза округляются от ужаса, потому что голос слишком знакомый и не узнать его просто невозможно. Вот только, что он здесь делает? - Надо же, три дня и три проклятых ночи, - раздраженно произносит Тэён, пока вырывает у неё из рук фонарь и отключает его. - Всё это время мы патрулировали какую-то клоаку страны в поисках одного заражённого, наделавшего столько шуму... Но стоило тебе оказаться на виду, как он тут же нашелся сам! Даже не думал, что наткнусь на вас здесь, удивительная штука жизнь, прямо как один большой автобус, не правда ли, Со? - грубо разворачивает девушку к себе и надевает на запястья наручники. Щелк. Дайна смотрит непонимающим взглядом то на Ли, взлохмаченного, одетого в экипировку и хмурого, как недавние грозовые тучи, то на свои маленькие руки, соединенные металлической цепочкой, и до неё медленно начинает доходить суть сказанного. Военные в провинции уже трое суток? Как они могли не знать об этом? Даже Доён ничего подозрительного не заметил, а он ведь каждый вечер возвращается домой! В голове не укладывается... - Не делай такое сложное лицо, Со. Нервные клетки не восстанавливаются, тебе ли не знать. Лучше давай прогуляемся? Приведёшь меня к своему ученому, а потом вы с Джено поедете в город. - устало вздыхает Тэён, хватая её за локоть. - Он отвезёт вас к Читтапону в министерство, а там уже сами разберетесь, кто и в чем виноват, пока мы обезвредим упыря... - Постойте, Капитан Ли! Причем тут министерство? Что случилось? - Зараженный бродит по провинции, ты и твой сумасшедший учитель со своими опытами, как выяснилось, тоже осели здесь, чувствуешь связь, Со? Давай, пошевели мозгами, ты же умная девочка! - Тэён усмехается, вешает рукоять конфискованного фонаря себе на пояс и идёт по дороге в больницу, без труда таща дергающуюся Дайну за собой. Что ему её сопротивления? Она всего лишь маленькая, хилая девчонка по сравнению с высоким и крепким мужчиной, прошедшим годы специальной подготовки. - Он бродит здесь уже три дня? - Дайна только сейчас начинает понимать, насколько всё плохо. Даже перестаёт вырываться и позволяет вести себя, потому что усиленно вспоминает последние строки из письма додумывая всё остальное. - Если он в провинции уже три дня, всё просто хуже некуда! Вы должны предупредить жителей на случай экстренной эвакуации, понимаете? Это не обычный зараженный, так просто вы не справитесь! В ответ пофигистичное молчание. - Вы слушаете меня, Капитан Ли?! - Тихо. - вдруг прерывает её Тэён, резко тормозя и прислушиваясь. Со врезается ему в спину носом и замолкает. В темноте, царящей на дорогах, кроме мрачных теней, отбрасываемых деревьями, кустарниками и выключенными фонарями, толком ничего не видно, но она вновь ощущает чьё-то невидимое присутствие. От мысли, что за ними кто-то внимательно наблюдает, у неё холодеют ноги. Со стороны кустарников и раскидистых крон, совсем близко, раздаётся неприятный стрёкот, не имеющий ничего общего с обычными насекомыми. Потому что даже они, как и собаки, давно затихли в ожидании чего-то страшного. - Капитан Ли, вы должны немедленно отпустить меня. - дрожащим голосом произносит Дайна, спрятавшаяся за его спиной. - Возвращайтесь к изначальному пункту, соберите ребят и уходите, пожал... - Ты меня достала, - Тэён поворачивается и, тыча оружием в пленницу, чтобы запугать, сверлит ее ледяным, но блестящим от злости взглядом. - Это всего лишь саранча, большие и толстозадые зеленые кузнечики, смекаешь, Со? Их тут полным-полно, а у меня куча важных невыполненных заданий. Зараженного необходимо поймать и обезвредить любой ценой, у команды на всё лишь двадцать четыре часа. Что из сказанного тебе, глупой лаборантке, непонятно? Будешь и дальше нести всякий бред, мешаться у меня и ребят под ногами, я тебя вырублю и заброшу в местный обезьянник на двое суток! - Капитан Ли... Над их головами от чего-то тяжелого колышется пара ветвей, но военного это вовсе не настораживает. - Так ты поняла или нет, Со? Я не слышу внятного ответа, мычания за слова не принимаются. - Капитан Ли, сзади! Со в страхе отступает на пару шагов назад, и Тэён медленно оборачивается, выпуская её локоть из руки. Снимает фонарь с пояса, включает и светит голубым лучом перед своим лицом, чтобы тут же шумно вдохнуть воздуха из-за увиденного. Прямо перед ним стоит ещё одна Дайна, точь-в-точь как первая, только глаза её зеленые с большими вытянутыми зрачками, губы бледные как у мертвеца, и смотрит девушка на него жутко, плавно склоняя голову набок в движении, слишком неестественном для нормального человека. - Что за... Ли вскидывает оружие, но всё происходит слишком быстро. Существо набрасывается, электрическая свеча падает на асфальт, Дайна кричит от ужаса, кричит и сам Тэён, которого некто стремительно волочет в темноте за ноги прямо в сторону кукурузных полей. Раздаётся очередь оглушающих выстрелов и нескончаемая ругань военного. Судя по всему, ещё живого. Со хватает оброненный фонарь и бежит следом за ними, ориентируясь на звуки, потому что просто не знает, что делать. По близости нет никого, кто мог бы им помочь, она даже не успеет позвать на помощь: к этому времени от Ли ничего не останется. Единственное, что она может - попытаться хоть как-то остановить их. Она даже не знает, как. Что она вообще может? Выстрелы продолжают грохотать среди густых стеблей кукурузы, ослепляя периодическими вспышками света, как и голос Тэёна, то громкий, то затихающий на несколько секунд; Дайна бежит сквозь нескончаемые заросли, бьющие по коже, как сумасшедшая, и сердце в её груди бьется с такой силой, будто способно проломить собою ребра. Ей кажется, что она снова оказалась в папоротниковом лесу, пожирающем заблудших путников заживо, и если они не выберутся отсюда сейчас же, то не выберутся уже никогда. Спокойный некогда вечер превратился в настоящее безумие, абсолютный хаос посреди нормальной, не омраченной никакими предупреждающими знаками провинциальной жизни. Они ведь думали, что здесь ничего страшного произойти не может... На самом деле, они ещё никогда так сильно не ошибались. Короткая трель часов нарушает шум всеобщей погони, и Со принимает звонок, включая громкую связь, прямо на бегу. Она спотыкается об что-то деревянное, кажется оставленную фермерами граблю, падает на живот, стёсывая ладони и колени, но сразу же встаёт и бежит дальше, потому что ей совсем не до этого. - Я ищу тебя уже час, Ди, съездил к дому Тэиля и проверил главную дорогу дважды! Где ты? - спрашивает обеспокоенный голос Доёна. - Ты должна знать кое-что очень важное, Тэиль рассказал мне о случае в Паджу и... Почему ты так тяжело дышишь? - Доён, я в полях... Здесь заражённый... Его клетки эволюционировали настолько, что позволяют ему принимать чужой облик! Он напал на Ли Тэёна, и я... - Подожди, какого ещё Ли Тэёна? Что ты делаешь в полях? - Доён, я правда... не могу сейчас... говорить! - из-за сбившегося дыхания получается отвечать лишь обрывками едва различимых фраз; Со задыхается, свистит легкими с каждым словом, но бег не останавливает, потому что Тэёна всё ещё тащат в неизвестном направлении. Такое ощущение, словно прошла целая вечность: на самом деле, с того момента, как они покинули дорогу, нет даже полных двух минут. - Ничего не предпринимай, Ди! Стой на месте и жди меня, поняла? - требует Ким и отключается. Очередные яркие вспышки прерывают рой возмущенных мыслей (она ведь уже ввязалась, слишком поздно наставлять), и Со хриплым голосом кричит настолько громко, насколько сейчас способна: - Капитан Ли! Капитан Ли, пожалуйста, не стреляйте! Он разумен, просто не помнит вас! Прекратите стрелять, пожалуйста! Это ради вашего же бла... - одна из неудачно пущенных пуль свистит совсем рядом, с адской болью задевая предплечье, и девушка отлетает назад, падая на спину. Осторожно поворачивается на бок с болезненным стоном, чувствует сильный металлический запах и нечто теплое, обволакивающее руку по всему локтю. Кажется, она даже догадывается, что… - Со? Со, ты жива? Отвечай, черт возьми! - звучит запыхавшийся голос Тэёна где-то поблизости, потому что его, наконец-то, оставили в покое, а они за это время не так уж сильно разминулись. Дайна лежит, не двигаясь, среди высокой кукурузы, листья которой колышет прохладный ветер, смотрит на погасший фонарь, валяющийся рядом, и слышит звуки, будто бы сквозь вату. В голове всё перемешалось: фразы из письма, телефонный голос Доёна, тревожный - Тэиля, шутливо недовольный тон старшего брата, который просит ни в коем случае не засыпать на дворовой скамейке в такой холод и с заботливой улыбкой протягивает ей руку. - Джон... ни. - в отчаянии мычит Со, но её резко тянут за здоровый локоть, рывком поднимая с земли. - Черт, угораздило же тебя… Потерпи немного, размазня, сейчас выберемся! – цедит потрепанный Ли, перекидывая легкое тело через плечо. Дайна видит, как мир переворачивается верх ногами, ноет от острой боли, периодически выпадая из реальности, и думает, что она, наверное, уже давно умерла, еще тогда, в злосчастной последней экспедиции. Иначе как объяснить эту сплошную череду наказаний?