***
Клинтон Фрэнсис Бартон проснулся на полу своей маленькой захламленной квартирки, расположенной в двух кварталах от его предположительного места жительства по мнению множества людей, знавших его. Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату лился свет, в лучах которого мягко кружились и пританцовывали пылинки. Некоторое время Бартон лежал на спине и задумчиво рассматривал танец пылинок и высокий, белый в трещинку потолок, тяжелые складки штор. Собственный мобильник, опасно ерзающий на краю прикроватной тумбочки. Когда Бартон находит в себе силы со стоном выпутаться из одеяла, обвившего его ноги, и встать, на экране старкфона высвечиваются два пропущенных от Наташи и один от Стива. Клинт перезванивает. Несколько секунд он слушает гудки, а потом окунается в низкий голос Нат. Романова всегда говорит так, будто сейчас начнет мурчать как большая опасная кошка. Нат спрашивает, пил ли сегодня Клинт кофе и можно ли рассчитывать на то, что он будет нормально соображать, если еще не получил свою необходимую дозу кофеина? Клинт хмыкает и спрашивает: «С каких пор ты задаешь риторические вопросы?» Нат смеется. Смех у нее тоже опасный. Потом они несколько минут болтают, пока Клинт медленно ходит по квартире, натягивая на себя одежду и прижимая телефон плечом. Нат говорит, что заходил Коулсон. «Спрашивал, собираешься ли ты начать писать отчет. Я сказала, что нет. Грозился, что придет к тебе домой.» Клинт притворно стонет. По идее, Фил не знал адреса этой квартиры, но с агентом Андроидом никогда нельзя было быть уверенным на сто процентов. Нат снова смеется, просит купить пончиков со сгущенкой и отключается. Клинт натягивает футболку и осматривает свои владения в поисках кошелька. В квартире все еще полутемно из-за штор, закрывающих окна, в солнечных лучах парят и танцуют пылинки. Квартира не выглядит обжитой и Клинт на мгновение задумывается, почему раз за разом приходит ночевать именно сюда, а не остается в своей комнате (в которой, кстати, есть гардеробная, больше этой квартиры раза в два) в башне Мстителей. Впрочем, мгновением спустя, подобные мысли покидают его голову. Если и есть в мире вещь, которую Клинт не любит больше, чем писать отчеты, так это самокопание. Прежде чем запереть дверь снаружи, Бартон коротко бормочет себе под нос: «Кошку, что ли, завести?..»***
На улице тепло. Нью-Йорк приветствует Клинта обычным своим шумом и солнцем, бьющим прямо в глаза. Он идет по мостовой быстрым шагом, надвинув на глаза солнечные очки и не глядя по сторонам. Неиссякающий людской поток омывает его с обеих сторон. Кто-то толкает его плечом, не узнавая, бранится и спешит дальше. Клинт пожимает плечами, бросает вслед сердитому прохожему короткое «Извини, чувак». От его дома до Старбакса, расположенного рядом с центральным парком, идти минут пятнадцать. Бартон мурлычет под нос что-то привязчивое и попсовое, старательно ни о чем не думает. В кофейне прохладно и пахнет карамелью. Клинт профессиональным взглядом агента осматривает солидного офисного работника при лысине и в очках на неожиданно тонкой переносице и пару студентов, стоящих в очереди перед ним. У одного из студентов бородка, выкрашенная в зеленый и проколотый нос, у другого мягкая улыбка и общее выражение полного лица, чем-то смутно напомнившее Клинту Брюса Беннера. Офисный работник берет маленький тыквенный латте. Бариста деловито выводит ему на стаканчике «Джейсон». Студент с бородкой — Аарон — берет макиатто с зефирками и улыбается своему спутнику так, будто выиграл в лотерею по меньшей мере миллион долларов. Второй хихикает, как школьница и они оба уходят. Сумка того, второго, вскользь задевает Клинта по плечу и студент неловко извиняется. Он оборачивается и на Клинта выплескивается немного непредназначенной ему нежности. Клинт покупает пончики для Наташи и «плевать, самый крепкий, что у вас есть» для себя. Бариста смотрит ему в лицо со смутным узнаванием и Бартон считает за лучшее уйти быстрее. Все было гораздо проще, когда он был не-Мстителем, решает про себя Клинт. Все было проще, но было ли лучше? Клинт сворачивает в Центральный парк, собираясь выпить свой кофе сидя на скамейке под деревом, как делал вот уже каждое утро этой недели (сегодня четверг, думает Клинт). Это становилось одной из тех уютных традиций, которые иногда заводились у Клинта совершенно произвольным образом. Клинт мог, например, внезапно начать делать какую-либо вещь, просто так, без каких-либо причин, например, любить серый цвет или галстуки, или Филлипа Коулсона, или пить свой очень крепкий утренний кофе на скамье под деревом в Центральном парке ближе к полудню. Которая, к слову, оказалась занята. На скамье сладко позевывал огромный черный кот. Рядом с котом на скамье стоял потрепанный рюкзак с зеленой заплаткой. Клинт озадаченно замер. — Эй, приятель, — обратился Бартон к коту, постукивающему по дереву сидения кончиком пушистого хвоста. — Можно ли мне присесть? Кот посмотрел на него. В его больших зеленых глазах был написан вопрос «Ты это мне, что ли?» — Приятель, это вроде как моя скамейка, — с сомнением протянул Клинт, пожимая плечами. Кот смотрел на него некоторое время так, будто прикидывал, можно ли этому человеку царственно дозволить присоединиться или нет, но потом неохотно сел и подобрал хвост. На скамье определенно стало больше места и Бартон решил, что это разрешение. Усевшись рядом, лучник поставил себе на колени пакет с пончиками. — Спасибо, мистер Кот.***