ЛШ. Черный лебедь

      Штольман расплатился с таксистом и вошел в здание аэровокзала. Встречающих было не так много, поэтому особо мозолить глаза не хотелось. Однако и проблем меньше. Все на виду, сразу видно, кто по какому делу. Подозрительных не было. Сейчас Рогозин пришлет портрет барышни, которую придется охранять от еще неизвестно чего. Какой-то тайны там наворотили.        Завибрировал телефон в кармане, сирену – чтоб служба охраны не скрутила как террориста – он предусмотрительно отключил. Глянув на экран, Яков остолбенел: ну совсем Европа рехнулась! На него серьезно, по крайней мере, видно, что пытался, смотрел/а? чисто рязанская физиономия. С русыми курчавыми волосами, пшеничными усами и носом картошкой.        «Неужели я вчера столько выпил?» - с головой вроде все в порядке, однако весь день в деталях, как он обычно легко мог сделать, сейчас вспомнить не удавалось. До прибытия рейса из Милана еще двадцать минут. Нужно найти кофе и поставить мозги на место.        Или Рогозин не ту фотку отправил, или… решил поиздеваться?!        - Сан Саныч! Ты что, сканируешь мои датчики терпения? Мало того, что втравил меня в эту авантюру, даже не дав времени осознать всю ее пакостную сторону, так ты еще и глумиться вздумал?! – прорычал Яков в трубку и отключился.        Он мысленно схватился за голову, в которой непроизвольно филигранно выстроилась целая тирада из дословно непереводимых на другие языки образных выражений. Замыкало эту стройную цепочку название собаки женского пола. Причем, произнесенное про себя не один раз. Вчера было Первое апреля! Они с незапямятных времен в этот день соревновались, кто круче       Он снова набрал номер и прорычал:        - Рогозин! По-моему был уговор шутить в пределах разумного! Я тебя убью!!!        - Пупок развяжется! Чего кипятишься?! Яша! Честное слово тебе и штаны с лампасами в придачу! И не думал глумиться! Это конспираторы прислали фото сопровождающего, а барышню они замаскировали так, чтоб и мама родная не узнала.        Яков отключился. Можно теперь смело считать, что в ежегодном турнире розыгрышей он потерпел поражение. По факту это был автогол.       Эта мысль не прибавила ему радости на душе, как и осознание всех масштабов катастрофы. Ему предстояло находиться бок о бок с богатенькой, наверняка избалованной девицей практически месяц. Заказывать еду из ресторана, нанимать уборщицу, чтоб убиралась – и сколько раз в день они привыкли мыться? Ведь ванная там одна! Выгуливать ее, чтоб кислородного голодания не приключилось. Штольман, хорошо так разменяв четвертый десяток, только сейчас понял, что значит фразеологизм – голова идет кругом.        Он поймал себя на трусливой мысли, что это ему за Нину наказание. Не захотел жить на одной территории с привычной, в общем-то достойной женщиной….Стоп. Или захотел?        Но напрягать память, чтоб восстановить целостную картину, ему не пришлось, так как внимание переключилось на человеческий ручеек, начавший вытекать из зоны прилета.       Наметанный глаз сразу выхватил нужную парочку. Ничего нового в облике провожатого он не увидел, а при виде той, которую ему придется охранять, его сердце болезненно сжалось.       Определенно, в его жизни началась черная полоса. Он поспешил навстречу итальянским гостям, честно пытаясь изобразить радость на лице. На тот пожарный случай, если мафия уже выслала свой ночной дозор. Просто увиделись родные люди!       Приблизившись, он обнял их обоих за плечи и прошипел яростно:        - В какую сумасшедшую голову пришло так замаскироваться? Улыбаемся и за мной след в след.        Вычислив самого алчного таксиста, который мог быть противником парочки примерно на одну тысячную процента, он его и зафрахтовал.        Усадив парочку на заднее сиденье, Яков едва не забыл указать направление. Вид барышни его ошарашил. Длинная серая юбка в складку, бесформенный коричневый свитер, серая косынка на голове, повязанная на манер банданы, и огромные очки, похоже без диоптрий. Ну конечно, вот точно никто не обратил бы внимания на такую серую мышку, которая ни разу не выделялась из толпы своей несуразностью. - Мы приехали!- неожиданно сказал Штольман водителю, когда они подъезжали к торговому центру.        - А Вы же другой адрес называли? – недовольно отреагировал тот, понимая, что часть заработка уплывает, как парусник, подгоняемый ветром непредсказуемости клиента.        - Возьмите, сдача пусть идет в счет компенсации за изменение планов.        -Выходим, господа интуристы, и следуем за мной.        Достав из кармана брелок, он нажал кнопку. Серебристый «Ниссан» приветливо моргнул. Распахнув двери, он жестом пригласил грузиться, взял небольшой чемодан барышни и положил его в багажник.        Интуристы послушно уселись на заднее сиденье в ожидании дальнейших указаний. Яков развернулся лицом к пассажирам и произнес:        - Давайте знакомиться. Штольман. Яков Платонович.        - Анна Викторовна, - представилась девушка и добавила, словно сомневаясь в правильности своих слов, - Миронова.        - Антонио Скоробини, - на чистом русском произнес юноша.       Не успела бровь сыщика взлететь вверх от такой вычурности, как молодой человек поспешил прояснить ситуацию, однако соблюдая необходимую, по его мнению, долю церемонности.        - Я бипатрид. Мама у меня русская, вышла замуж за итальянца, и у меня два гражданства.        -Очень познавательная информация, но меня интересует на данный момент другое. - Яков продолжил, обращаясь к девушке. – Кто Вас так надоумил одеться? Верх – рокерша, низ – монашка, середина нет слов! Вы что, этот свитер у бомжей на распродаже купили?! Мы с Вами не в поле кукурузном, чтоб ворон пугать.       Девушка вспыхнула, но мгновенно взяла себя в руки:        - Вам, кажется, деньги платят за мою безопасность. И Вы не Эвелина Хромченко, а я не на программе «Снимите это немедленно», поэтому замечания в таком тоне я считаю элементарным проявлением невоспитанности.        Тут Штольман уже собирался ответить этой итальянской барыньке соответственно ситуации, но все же погасил свой костер злословия.       Он осознавал, что ведет себя, как мент, переполненный чувством превосходства по отношению к гражданским. И в последнее время часто ловил себя на мысли, что род деятельности все-таки начинает накладывать свой отпечаток.        То, что он так ненавидел в бывших коллегах, сейчас раздражающе липло к нему. Хотя, может, некой развязностью многие прикрывали ранимую душу, и под маской бравады прятали боль от одиночества, загнанности в рамки дурацких приказов типа «стой там, иди сюда», необходимости выражаться на протокольном эсперанто, порой забывая человеческий. « Телесные повреждения получены по месту жительства на помойке», « Со слов освидетельствуемой, при падении ударилась головой о землю. Заключение: ушиб мягких тканей левой ягодицы», « Он был задеpжан за то, что идя по улице, нецензуpно удивлялся шиpине впеpеди идущей женщины…» и тому подобные перлы.       Перейдя в частный сыск, Штольман, наконец, избавился от необходимости писать ерунду и еще от огромной массы других прелестей. И мог уже вздохнуть свободно. Всех своих подчиненных приучил вести себя предельно корректно. А себе позволял дурачиться только с Рогозиным.        Сейчас он ловил себя на мысли, что его безумно раздражает полученное практически комсомольское задание « Если не я, то кто же?!» Поэтому он напомнил себе, что он профессионал. И на службе в полиции не позволял себе проявлять некорректность. Он выдохнул. Сосчитал до десяти. И нейтральным голосом ответил.        - Моя задача – обеспечивать Вашу безопасность. Ваша задача – не привлекать к себе внимание. У Вас есть обычные вещи? Просто джинсы, просто свитер или водолазка. Очки можете оставить. Если нет, пойдем сейчас купим.