Падший

Ангельская кровь горячая и густая. Исходящая от нее сила колет кожу на руках, пробегает мимолетными, быстро гаснущими искрами по пальцам. Он смотрит на них, мертвых младших братьев, и взгляд его скользит по их изломанным телам, застывает на лицах, на которых отпечатались боль и страх приближающейся смерти. Он поднимает руку. Из них, сотворенных из звездного света, он создаст своих детей. Тех, в чьих венах будет бежать смешанная кровь. Высших демонов. Верных воинов, которые пойдут с ним до конца. Вязкая тьма поднимается к его ногам. Она клубится, окатывая холодом, заливает собой пол, медленно поглощает мертвых ангелов. И он направляет её, чувствуя, как зарождается жизнь под его руками. Простых демонов он создал из жара солнца и песков, из сухого раскаленного воздуха, из крошащегося камня. Но эти низшие выходили слабыми. В них не было грации ангелов и мощи звездного света. Они были просто демонами, которые дрались за разноцветные камешки. Верными, без сомнения, но слишком далекими от того, что он пытался создать. И глядя на них, своих детей, созданных слишком быстро, слишком просто, он понял, что нужно что-то другое. Нужен звездный свет. Нужна основа, из которой он слепит уже свое. Нужен другой материал. Вскоре он получил то, что требовалось. Отец поверил его словам, что падший сын желает принести свои извинения, что он, Темный король, умоляет о прощении… Сатана кривит губы, вспоминая свое послание. Он никогда не умолял. Никогда не просил. Он всегда брал то, что ему нужно было. Отцу следовало это запомнить. И сила Создателя, которая кроется в Серебряном городе, не станет исключением. Он поглотит её и станет сильнее того, кто так легко вышвырнул его из родного мира. Отец поверил ему, отправил своих ангелов с требованием вернуть звездные камни. И теперь… жизнь пульсирует в вязкой тьме, собирается вместе, кусочек за кусочком, прорастает из мертвой плоти, собирается во что-то совсем другое. Во что-то яростное, сильное и ужасающе прекрасное. Он опускает руки. И тьма впитывается в землю, оставляя после себя их, заключенных в темные коконы. Он медленно садится рядом, чувствуя пульсирующую внутри жизнь. Осталось совсем немного. Вскоре его дети появляются на свет. Яростно, с криками разрывают тьму, застывшую вокруг них вязкой оболочкой, выбираются на свет, щурясь и скалясь, сбрасывают с себя остатки того, что вновь дало им жизнь, новую, свободную от оков Рая. Они поднимаются на слабые, дрожащие ноги, и он с восторгом смотрит на них. На их лица, еще хранящие отголоски ангельской красоты, на рога, выглядывающие из-под волос, на их кожистые крылья, которые они несмело расправляют, на их сильные руки, оканчивающиеся острыми когтями. Он чувствует исходящую от них силу. Эти отравленные песком и жаром Ада искры звезд. Они стоят, скалясь, и он наблюдает, как с их клыков капает на пол слюна. Они смотрят на него, и он не может сдержать улыбки. Они поведут его армии в Рай, и он знает, что они своим обликом будут внушать ужас молодым ангелам. Темный оборачивается, когда в зал вступает один из падших ангелов. Он замирает, глядя на новорожденных детей Ада, а затем произносит: — Остался один. Его убить? — Нет. Приведи сюда. Он мне нужен. Когда втаскивают молодого ангела, он не сдерживает кривой улыбки, наблюдая за проступающим на его лице пониманием, за ужасом, захлестывающим его, когда ангел осознает, из чьих тел он сотворил только что своих демонов. Его ставят на колени перед ним, и Сатана склоняется к его лицу. — Тебе нравится? — кивает он на высших демонов. Молодой ангел переводит взгляд на него, и лицо его каменеет. — Ты поплатишься за это, — выплевывает он резко. — Несомненно, — кивает Сатана, а затем внезапно гладит ангела по лицу, оставляя на бледной щеке кровавые отпечатки. — Всем воздастся по их заслугам. Вашему миру и Отцу в том числе. — Ты и меня превратишь в чудовище? — Нет. У тебя особая роль, брат, — и скалится, когда ангела передергивает от слова «брат». — Ты нас проводишь обратно в Рай. — Я лучше умру, чем буду тебе помогать, Самаэль! — отчаянно рычит ангел, и Темный улыбается в ответ. — В этом наши желания совпадают. Ангел не успевает издать ни звука, когда сила Темного бьет его в грудь, вспарывает мягкую плоть, с треском разламывает кости. Ангел сдавленно хрипит, на его губах выступает кровавая пена. И когда он падет на пол, еще живой, дышащий рвано и шумно, Темный склоняется над его развороченной грудью. Одним движением вырывает его сердце, чувствуя, как обжигает пальцы сочащийся из него звездный свет. В сердцах ангелов ярким осколком горит связь с Серебряным городом. Младших братьев Отец привязал к себе, побоявшись наделить той свободой, которой он наделил своих первых детей. Возможно, Отец уже тогда подозревал, что дети могут пойти против него. Темный сжимает еще бьющееся сердце в руке, ощущая эту связь, тропу, по которой он выберется из нижних миров в Рай. Темная сила Ада проникает внутрь ангельского сердца, и оно медленно затвердевает в его руке. Но даже превратившись в камень, оно еще едва ощутимо бьется в пальцах. Темный выходит в жаркий раскаленный день. Он вдыхает сухой горячий воздух полной грудью и поднимает взгляд на чистое, без единого облако небо. И от одной мысли сладкое предвкушение растекается по телу, пробегает приятной дрожью по спине. Мысли, что скоро они, изгнанные, отвергнутые, дети вернутся домой. Люцифер разжал пальцы и глянул на темный камень в своей руке. Он продолжает едва ощутимо биться в ладони, покалывая кожу легким холодом. В носу же еще щекотало от терпкого аромата крови. То ли сон, четкий и пугающе реальный, то ли чужое воспоминание, так ярко вспыхнувшее перед глазами, постепенно отступило, возвращая его в иссушенную солнцем Ада реальность. — Люцифер. Он обернулся, глянул на замершего за спиной Молоха. В последние дни бог выглядел не важно, явно пытаясь привыкнуть к новой силе, к обжигающему и вязкому Аду, бегущему теперь по его венам. И Люцифер чувствовал, как это темное пламя, внутри Молоха, тянется к нему самому — к своему источнику. — Все уже собрались. Люцифер только кивнул. Он спрятал сердце в карман, а затем зашагал за Молохом, следуя за ним в малый зал. Вокруг каменного стола уже собрались все те, кто сегодня будет решать дальнейшую судьбу его армии. По одной стороне стояли Астарот и Вельзевул. По другую замер над картой Рая Велиал. Он сразу же вскинул голову, увидев Люцифера, а затем кивнул ему, когда тот переступил порог зала. — Мы почти закончили с погрузкой оружия, — произнес Астарот, когда Люцифер замер у стола. — Лошади сгодятся на то, чтобы тащить обозы. Но мне нужно знать, где именно в Раю мы собираемся выступить. — Я предлагаю выступить в окраинах Рая, — подал голос Велиал. — Последняя крепость самая слабая. Мы сможем взять её без особых проблем. А оттуда, — он указал пальцем на раскинувшиеся пустоши Вторых земель, — мы двинемся в Весенний край. Пройдем тем же путем, которым прошли первые дети. Люцифер задумчиво склонился над картами. Да, первые дети выступили в окраинах Рая и двинулись к сердцу этого мира, оставляя после себя выжженные земли. Но тогда не было в Раю крепостей, не было высоких стен, способных удержать армию на своем пути. — Как работает портал, которым ты хочешь воспользоваться? — негромко спросил Молох. — Он откроется только раз и должен оставаться открытым, чтобы мы могли вернуться в Ад, — ответил Люцифер. — Поэтому место для выступления должно быть выбрано точным. — Пустоши не подойдут, — задумчиво проговорил Астарот. — Слишком открытая местность. — Последняя крепость самая слабая из всех. — Возможно, — демон поднял глаза на возразившего ему Велиала. — Но кажется, наместник забывает, что у демонов нет крыльев, а поднятые печати не дадут нам шанса переместиться внутрь. Пустоши — голая земля. У нас не будет даже материала на простой таран. А потому вторые земли не подходят. — А что насчет земель вокруг Серебряного города? — спросил Вельзевул. — Вряд ли ангелы будут ожидать, что мы выйдем прямо там. — Нет, слишком мало места, чтобы развернуться армии. К тому же, нам некуда будет отступать в случае поражения. — Эдем? — Эдем — закрытые земли. Что-то вроде небольшого мира в мире. Из него так просто не выйти. Если армия выступит там, то сразу же окажется в ловушке, — произнес Велиал. — Остается либо Весенний край, либо Мраморный. — Мраморная крепость лежит в горах. И взять её будет сложно. — Однако именно от нее ведет прямая дорога в Серебряный город. Проход проложен через горы. Захватив, Мраморную крепость, мы сумеем прямиком добраться до сердца Рая. — Горная местность слишком опасна, — замотал головой Астарот. — До крепости так просто не добраться. Мы потеряем половину армии, попытавшись до нее долезть. И в горах мы будем слишком уязвимы. Нужен другой путь. Они все напряженно замолчали, вновь обратив взгляды на карты Рая. Люцифер же скользнул взглядом по нарисованным контурам, думая о том, что ему известен каждый уголок этого мира и что раньше он и подумать не мог, что все так обернется, что он станет именно тем, кто принесет в Рай очищающее пламя. — Здесь, — палец Люцифера замер неподалеку от Лунной крепости, с одной стороны окруженной лугами, с другой же густым Изумрудным лесом. — Мы можем выйти здесь. Рай не знает, куда именно мы нанесем удар. И если мы выйдем в лесу, то наше появление останется незаметным. На пустошах в окраинах мы потеряем подобное преимущество. Тем более, Изумрудный лес даст нам материалы на таран и на лестницы, не так ли? — он взглянул на своего командующего, и тот кивнул. — Мы выступим в Изумрудном лесу. И ударим по Лунной крепости. А затем, — он повел пальцем дальше, — захватим Весеннюю крепость и уже там, пройдя через Весеннее поле, окажемся перед Серебряным городом. И там уже, его армия, безликое темное море, будет биться о белоснежные стены столицы, ломая главные ворота. Они затопят собою Серебряный город, оставляя после себя едкий запах смерти и гари… и потом исполнится то, что должно быть исполнено. То, чего он так долго ждал, слившись с вековой тьмой Грозового замка. — Мы не сможем просто выйти в лесу, — произнес Молох. — Наших солдат слишком много. — Нам и не нужно, — подал голос Астарот. — Мы разобьем армию на отряды. Впереди пойдут разведчики. Если ангелы и выставили дозорных, то они их снимут. Дальше двинутся солдаты и обозы с оружием. Разделенная армия быстрее и тише продвинется через Изумрудный лес. Мы встретимся в обозначенном месте. Здесь, — он указал пальцем на изображение Лунной крепости. — И нападем на ангелов. — Звучит, как план, — проговорил Молох. — Остается только одно, — Астарот повернулся к Люциферу. — Насколько сильно укреплена Лунная крепость? И есть ли там что-то, кроме печатей? — Высокие стены, мечи, стрелы и звездный свет, который ангелы обрушат на наши головы. — А что насчет слабых сторон? Люцифер покачал головой, постучав пальцами по краю стола. — Это мне неизвестно, — глухо обронил он. — Есть кое-что, — Велиал развернул карту к себе. — Почва в этой части Весеннего края мягкая. Крепость возводили в спешке, уже после войны, ожидая нового нападения. И потому одна из стен просела, из-за чего её пришлось укрепить. Но даже несмотря на это, она все равно продолжает проседать. Я вычитал это в архиве, — добавил он, поймав на себе заинтересованный взгляд короля, — когда искал знания о восстании первых детей. — И что нам это дает? — тихо поинтересовался Молох. В ответ командующий усмехнулся, взъерошив по привычке темные волосы, а затем притянул карту к себе со словами: — Пожалуй, — произнес он, внимательно глядя на Люцифера, — я знаю, как мы сможем взять Лунную крепость.

***

Весть о том, что армия скоро выступает, разнеслась по лагерю, подобно огню. Демоны точили оружие, бурно обсуждая, скольких ангелов они убьют. Лилит только это и слышала: «ангельские перья, кости и мясо». Их ничего другого не волновало. Лилит порой казалось, что они не понимают, на что именно идут, куда отправляются, ведомые своим королем и силой Ада. Лилит пыталась найти Таи, но брат словно бы избегал её. Тот странный разговор оставил на сердце непонятную, скребущуюся тоску, и Лилит с нарастающей тревогой наблюдала за тем, как грузят на обозы оружие: мечи, луки, стрелы с темными наконечниками, доспехи и, наконец, то, что выковали кузнецы по приказу Астарота. Он лично проследил, как грузят массивные железные шары на обозы, прикрикивая на демонов, чтобы те были осторожны. Лилит так и не поняла, что именно это, да и спрашивать ей особо не хотелось. Пока лагерь гудел, словно растревоженный улей, предвкушая войну и многочисленные битвы, она сама чувствовала только разрастающуюся внутри усталость. Всё это казалось Лилит неправильным. Не так все должно было сложиться. Не так все должно было идти. Ведьма точно не знала, откуда именно идет это ощущение, но оно было. Оно кололось и жгло её изнутри, не давая ни мгновения покоя. Она нашла Молоха на заднем дворе. Тот сидел на остатках от разбитой статуи, нервно расчесывая себе руку. — Жжется, — коротко бросил он, даже не повернув голову в её сторону. Лилит взяла его за руку, разглядывая выступившую от следов ногтей кровь, а затем осторожно приложила свою ладонь сверху, закрыв глаза. Пламя Молоха было зеленым огнем, медью, оседающей на языке, запахом песка, крови и благовоний. Сейчас же к этому примешалась и темная сила Ада, вязкая, как смола, от которой огонь в его венах разгорался непривычно ярко и сильно. Её сила растеклась по его руке, успокаивая колющее внутри пламя, и Молох выдохнул с облегчением. Затем же произнес, когда Лилит убрала пальцы. — Спасибо. Я думал, меня это с ума сведет. — Ты привыкнешь. Это сперва неприятно, но затем пройдет. — Я теперь такой же, как и Велиал? Как ты? Привязанный к этому миру? — Молох поднял на нее глаза, и Лилит кивнула. — Да. Ты теперь часть Ада. Молох задумчиво уставился на свою руку, где уже исчезли кровь и расчёсанные следы, затем провел пальцами по вновь исцеленной коже. — Всегда знал, что чем-то похожим и закончу. — Люцифер дал тебе еще один шанс, Молох, — мягко проговорила Лилит, отступив от него. — И поэтому мы тоже должны кое-что для него сделать. Ты обещал мне помочь. — Я помню. — Ты сказал о свитках, которые нашел Люцифер. Помоги их прочитать. Молох лишь кивнул. Он поднялся на ноги, зашагал к замку, и Лилит последовала за ним. Она нервно оглядывалась по сторонам, когда они приблизились к покоям Люцифера. Молох постучал и, не получив ответа, толкнул тяжелую дверь. Лилит же, еще раз бросив взгляд по сторонам и удостоверившись, что никто за ними не следит, юркнула вслед за ним. В покоях Люцифера царил полумрак. Но Лилит без труда различила и кровать, и стол, заваленный картами, и стоящую неподалеку стойку с темным доспехом. Она протянула была руку к нагруднику, чтобы дотронуться до темного металла, но застыла. От доспеха исходило что-то застарелое, холодное, отдающее кровью и гарью. Лилит сглотнула в попытке прогнать внезапно возникший на языке привкус пепла, а затем глянула на Молоха, который уже опустился рядом со стоящими неподалеку от стола сундуками. — Часть сундуков, — проговорил он, откидывая крышку, — были заполненные золотом из мира людей. А другая часть свитками. Как я понял, они имеют какое-то отношение к Раю. Вот этот. Падший назвал это восстанием первых детей. Он протянул Лилит один из свитков, и та, развернув тонкую бумагу, впилась взглядом в представшую ей картину падения. Ангелы падали с неба, темного и грозового, а сверху за ними наблюдали неясные силуэты. Дрожь пробежала по спине Лилит, когда она всмотрелась в ясные и грозные лики падающих ангелов. Их, с переломанные крыльями, изгоняли из родного мира, и на них лицах не было ни тени страха. — Первых детей? — Лилит с трудом заставила себя оторваться от жуткой, но от этого не менее завораживающей картины. — Я не понимаю. Ангелы были первыми детьми Создателя. Мы же с Адамом считались вторыми… и я не разу не слышала об изгнании первых детей. За что их могли изгнать? —  За то, что они хотели свободы, — раздался за её спиной спокойный голос Люцифера, и Лилит вздрогнула, резко обернулась, наблюдая за тем, как он бесшумно приближается к ним из скопившегося в углах полумрака. Он без слов замер рядом с ней, а затем как-то странно оскалился, заметив в руках у Лилит свиток. — Первые дети не были согласны с законами Создателя. Они хотели свободы, а потому были изгнаны. Они пали вместе с первым сыном и ни разу не пожалели о своем решении. От нас же, последних детей Создателя, скрывали правду. Скрывали, какое Рай на самом деле гнилое место. Он замолчал, внимательно глядя на нее, и Лилит с трудом выдержала пронизывающий взгляд его темных глаз. Люцифер вошел бесшумно, скользнул в комнату, подобно тени, и от одного этого сравнения по спине ведьмы пробежала дрожь. Она свернула свиток и вновь подняла взгляд на Падшего. Тот смотрел на нее, не отрываясь, и по его застывшему лицу сложно было угадать царившие внутри эмоции. — Молох, оставь нас вдвоем, — наконец нарушил гнетущее молчание Люцифер. Бог неуверенно глянул на него, а потом перевел взгляд на замершую в напряженной позе ведьму. — Я это предложил, Люцифер, — проговорил он. — Я хотел узнать, какие именно свитки ты изучал все это время. Падший даже не повернулся в его сторону. — Не сомневаюсь. А теперь выйди. Молох молча вышел. Когда же дверь за ним закрылась, Люцифер мягко и осторожно забрал из рук ведьмы свиток. — Ты могла спросить меня об этом, Лилит, а не выискивать что-то на пару с Молохом. — И ты бы мне ответил честно, Люцифер? Он, отложив свиток на стол, застыл перед стойкой доспеха. — А с чего мне врать тебе, Лилит? Чужие насмешливые нотки резанули слух ведьмы. Она нахмурилась, глядя на Люцифера. В этом укутывающем комнату полумраке, где тени дрожали жидкой тьмой на стенах и полу, ей сделалось не по себе. Хотелось подскочить к окнам и сорвать с них тяжелые покрывала, скрывающие свет заходящего солнца. Впустить хоть толику света и тепла в это удушающее темное пространство. — Что ты сделал с Молохом? — наконец спросила Лилит. — Ты ведь привязал его не только к Аду, не так ли? — Сила богов идет от живых существ, тянется из их сердец, наполненных верой, поэтому я — источник силы Молоха, — глухо проговорил Люцифер. — Он спас мне жизнь, и жизнь он получил взамен. Считаешь, это нечестным обменом? — бросил быстрый взгляд на ведьму и улыбнулся шире, заметив, как её лицо помрачнело сильнее. — И что будет, если твоя жизнь оборвется в этой войне? — Значит, оборвется и его, — пожал плечами Люцифер. — Не самая большая плата за силу. — Я думала, тебе не нужны рабы. — Не нужны. Но преданность всегда ценится, Лилит. И в такое темное время, — голос его прозвучал слишком холодно и вкрадчиво, — кто знает, кто тебя ударит в спину. Лилит скрестила руки на груди. И Люцифер, сделав шаг к ней, остановился напротив. Порез, оставленный Айреном, зарубцевался, стал чуть бледнее, но все равно был заметен. Но Лилит вглядывалась не в шрам, пересекающий его худое лицо, а в глаза Падшего, пытаясь в затянувшей их тьме уловить отголосок знакомого ей ангела. — Ответь мне честно, Люцифер, — тихо произнесла ведьма, — кто на самом деле хочет этой войны. Ты или то, что поселилось внутри тебя? Он чуть подался к ней, и Лилит краем глаза заметила, как задрожали на стенах тени, как стали они гуще, темнее, как поползли по полу, растекаясь растопленной смолой. — Мы оба, Лилит, — обронил он. Лилит ничего не ответила, и Падший отошел от нее. Он замер за её спиной, и Лилит едва сдержалась, чтобы не передернуть плечами, пытаясь сбросить ощущение вязкого и липкого холода, исходящего от него. Сухой и низкий голос Люцифера раздался над её ухом: — Тебе решать, пустынная ведьма: оставить Грозовой замок или отправиться со мной в Рай. Армия выдвинется на рассвете. И не дождавшись её ответа, Падший развернулся было к двери. Он замер, услышав её слова, только тогда, когда уже повернул дверную ручку и дернул было дверь на себя. — Когда я показала тебе те видения, ты сказал, что это не твоя судьба, что ты не хочешь такого конца… что это уже не ты, а кто-то совсем другой, — Лилит обхватила себя руками, чувствуя спиной его внимательный взгляд. — Так вот я верю, что ты еще там. Тот ангел, которого я подобрала в пустыне. Я знаю, что ты, Утренняя Звезда, еще там. И пожалуйста, — её голос всё же дрогнул, — не поддавайся ему. Не дай другому полностью поглотить себя. Сопротивляйся, прошу тебя. Люцифер молчал несколько мгновений, и Лилит чувствовала, что он смотрит на нее, и почему-то ей показалось, что во взгляде его, таком холодном и пугающем перед этим, сейчас мелькнуло сомнение. — Армия выступит на рассвете, — его хлесткие и жесткие слова прозвучали подобно приговору. — У тебя есть время до восхода солнца, ведьма. Либо вступи со мной в Рай и раздели триумф от победы, либо убирайся из Грозового замка и не показывайся мне больше на глаза. Он ушел, громко хлопнув за собой дверью. И Лилит вздрогнула от этого звука, а затем сделала глубокий вдох, загоняя подступившие слезы обратно. Заклинатель сказал, что тень можно изгнать, что еще есть шанс освободить Люцифера от нее. И Лилит не сомневалась, что он еще там. Тот Люцифер, который вошел в Грозовой замок, но так и не вышел из него, еще там. Он не покорился окончательно вязкой тени внутри него. Ведьма стиснула кулаки, вспоминая свои слова, что не бросит его. И намерение это Лилит была готова сдержать. Чего бы это ни стоило.