Падший

Совет уже собран, нетерпеливо и шумно ожидая исхода решающей битвы. Вот двери распахиваются и в залитый солнечным светом зал вступает Уриил. Все замолкают, наблюдая за тем, как он приближается к месту Десницы. Трон Создателя пустует уже третье собрание, и Метатрон единственный, с кем Отец разговаривает, передавая через него Свою волю. Взгляды ангелов обращены на генерала. В руках он держит мешок, с которого на белый мраморный пол капает черная кровь. Уриил развязывает тесемки, и голова демона с отпиленными рогами падает на пол, катится к месту Десницы. — Это последний? — наконец спрашивает Метатрон. Уриил кивает, и Десница выдыхает с облегчением. Кончилось. Все наконец-то закончилось. Эта проклятая война, истощившая оба мира, завершилась. Последний сосуд Темного пал. Эта тварь, которую Сатана создал, осквернив ангельскую кровь, которая стала ему последним пристанищем, мертва. Уриил убил её. А значит, и Темный пал. Раз и навсегда. — Выходит, наш враг мертв, — негромко проговорил Рафаиил. — Да, — кивает Уриил. — Это последний высший демон. Больше Темному некуда было переселяться. Он сдох вместе с этой тварью. Ангелы переглядываются. Война была слишком долгой, слишком утомляющей, пожирающей все ресурсы и силы, и в её окончание поверить сложно. А еще сложнее в то, что тот, кто так много раз возвращался к жизни, окончательно повержен и больше не возвратится. — А что Ад? Что нам делать с его миром? — Сатана мертв, а значит, и его творение тоже скоро обратится во тьму, — говорит Метатрон, не отрывая глаз от отрубленной головы демона. — Без короля Ад уничтожит сам себя. Мы избавились от всех знаний Темного. Демоны скоро сожрут друг друга. Метатрон замолкает, и зал Совета вновь погружается в напряженное молчание. Уриил знает, о чем каждый думает. Что теперь? Они привыкли жить в тени войны, и мирное время, о котором так сладко вспоминалось все это время, принесло с собой не столько облегчения, сколько незнания и недоумения, как теперь быть дальше. — Отец поделился со мной Своим планом, — проговорил Метатрон. — Вскоре будут созданы новые ангелы. Молодая кровь займет место тех, кто пал в этой войне. И мы будем жить мирно, как раньше. <i>Как раньше. <\i>Эти слова бьются в голове присутствующих, невероятные и желанные, но все равно отравленные страшным и кровавым прошлым. Ничего уже не будет как раньше. И Уриил думает, что завидует молодым ангелам, которые будут созданы сейчас. Они появятся в светлом неведении, в сладком незнании. Они будут невинными и чистыми. Чувства, которые он потерял после войны, после Темного, после того, как он лицезрел демонов, вторгшихся в их родной мир и мертвых братьев, павших в этой войне. — Мы должны будем рассказать им потом, — подает голос один из ангелов, и Уриил вспоминает, что его зовут Михаил и это именно он убил Сатану на Весеннем поле. — Рассказать правду. Нашу историю. — А нужно ли им её знать? Нужна ли им эта правда? Кто это говорит, Уриил не замечает. Он сам смотрит на отрезанную голову демона, думая, что, вероятно, эта уродливая правда никому не нужна. Позор Рая. Первый сын, разочаровавший своего отца. Война, после которой их, ангелов, осталось в живых меньше половины. Уродливый шрам, оставленный Темным. — Может, и не нужна, — глухо говорит Уриил, поднимая глаза на Михаила. — Ты сам хочешь об этом вспоминать? О том, что произошло на Весеннем поле? О том, как наши братья умирали? Что он сделал с их телами потом? — Не хочу, — качает головой Михаил. — Будь моя воля, я бы забыл об этом. Уриил ничего не отвечает. Только кивает. Да, он бы тоже забыл. Позволил бы черному забвению раз и навсегда забрать эти моменты, будто бы выжженные клеймом в памяти. — А что думает по этому поводу Создатель? Метатрон не сразу отвечает на вопрос. — Он оставил решать это нам, — произносит он, постукивая пальцем по подлокотнику, а затем вновь замолкает на несколько мгновений. — Может, нам и не стоит рассказывать молодым ангелам о случившимся. Это, — указывает на отрезанную голову демона, — наш позор. Это то, что стало с теми, кому позволялось слишком многое. Мы все помним, что Темному закон Его не был препятствием. Темный осквернил всё, что нам было дорого… сама память о нем слишком опасна. Кто знает, вдруг кто-то из молодых ангелов тоже решит пойти по той же тропе? Вдруг кто-то из них решит повторить его путь? Слова Метатрона дрожат в тишине, затихают где-то под стеклянным куполом. Уриил вглядывается в лица молчаливых ангелов, а где-то на краю сознания бьется воспоминание о том, как демоны жадно вгрызались в тела его погибших братьев. Это Уриил наблюдал, поднимаясь в горячий воздух Рая все выше и выше, давая клятву, что Восточный замок будет взят. Рано или поздно падет последний оплот Темного. Он качает головой, прогоняя этот ярко вспыхнувший в памяти момент. Еще один из тех, которые он бы хотел забыть. — Мы должны проголосовать, — подает голос Михаил. — Это слишком важное решение. Оно не должно быть принято в одиночку. Кто за то, чтобы мы забыли о первой войне, поднимите руку. Кто голосует за то, чтобы молодые ангелы выросли так, как выросли и мы когда-то, в неведении и мире? Кто за то, чтобы похоронить случившееся раз и навсегда? Не вспоминать ни Темного, ни его преступления? Уриил наблюдает за тем, как ангелы медленно поднимают руки. Не все. Подняли руку Михаил и Рафаил. Следом за ними Рогуиил, неспешно, словно бы неуверенно. Метатрон, как Десница, воздержался от голоса. Он смотрит на застывшего перед собой брата. — Твое решение, Уриил? Уриил вновь смотрит на отрезанную голову демона. Вот он конец. Будут созданы новые ангелы. И грязное пятно в их истории останется в прошлом. Они не будут вспоминать о нем. Они не будут говорить. Они закроют глаза и отвернутся, словно этого никогда не существовало. Не было войны. Не было смертей. Не было густого запаха крови, плывущего в воздухе Рая. Начинается новая жизнь. Новая эра. И там нет места позорному прошлому. — За, — глухо произносит Уриил и поднимает руку. Метатрон кивает. Его громкий голос оглашает окончательный приговор темным воспоминаниям. — Решение Совета принято. Эта война останется в прошлом. Мы скроем все знания о ней. Мы не будем говорить о ней. Не будем вспоминать. Мы не будем упоминать Темного и его преступления. Этому нет места в будущем Рая. И мы сделаем всё… всё, — с нажимом повторяет Метатрон, — чтобы подобное больше никогда не повторилось. Всё, чтобы подобное никогда не повторилось. Уриил вступил в залитый светом заходящего второго солнца зал. Михаил стоял, склонившись над картами. Он обернулся, глянул на Уриила, а затем вернулся к картам Рая. Двести мечей были переведены в Лунную крепость, расположенную так, чтобы ангелов можно было перевести либо в Мраморную, либо сгруппироваться и встретить Темного на подходе к Весеннему краю. — Я не думаю, что армия выйдет в окраинах Рая. Это отнимет слишком много времени у Люцифера добраться до Серебряного города. — Таким путем прошел Темный. Михаил покачал головой. В золотистом угасающем свете Десница выглядел слишком усталым. Его лицо осунулось, под глазами залегли тени. И глядя на него, Уриил вспомнил, как когда-то давно также стоял над картами и Метатрон, отмечая путь, который проделывала армия Сатаны. — Помню. Но Люцифер выберет другой путь. Я чувствую это… — Михаил повернулся к командующему, а затем произнес другим, более глухим голосом. — Скажи мне, Уриил, когда ты понял, что твой брат изменился настолько, что ты его уже не узнаешь? Когда ты перестал видеть в нем того ангела, к которому был когда-то привязан? Уриил ответил не сразу. — Сразу, наверное, — негромко проговорил он. — Но до последнего не хотел признавать. Не хотел видеть, как далеко он зашел и как еще дальше может зайти. Михаил едва заметно кивнул в ответ. Его рука потянулась к серебряному кувшину, и он налил себе чистой воды в кубок. Воды, прохладной и сладковатой, из чистых родников города, дарующей, как сам знал Уриил, прилив сил и спокойствие. Поднес кубок к губам, но так глоток и не сделал. — Я думал, я всё исправлю… — надтреснутым голосом проговорил Михаил, и от его слов по спине Уриила пробежала дрожь. — Когда я увидел его, сотворенного из света той же звезды, я подумал, что это шанс все исправить. Не допустить повторения истории… ведь, наверное, этого хотел Отец, не так ли? Иначе зачем ему было создавать Люцифера из того же света, из которого он когда-то создал и Самаэля? — Михаил резко обернулся к Уриилу, впился острым взглядом в его лицо. — В тот день я смотрел в лицо Люцифера и думал, что все будет иначе, что я позабочусь о нем. Я полагал, что если буду оберегать его, что если он будет в безопасности, то все сложится по-другому… Вы всегда видели в нем угрозу. А я думал, что пусть в них горит один с Темным свет, он не Сатана. И никогда им не станет. Михаил замолчал, и Уриил не стал его торопить с продолжением. Да, видели. С того самого момента, как Создатель слепил Люцифера из света Утренней звезды, из того же проклятого света, из которого был слеплен Темный, сам Уриил не мог отделаться от мысли, что Люцифер такой же… Такой же дерзкий, такой же вызывающий, открыто спорящий с Советом, каким был когда-то и Темный. Люцифер говорил и его слова звенели в воздухе Рая, громко и отчетливо, как когда-то звенели и слова Темного, сеющие точно такое же сомнения в сердцах ангелов. Порой вглядываясь в его лицо, Уриилу казалось, что он видел отголосок Темного. Еще того ангела Самаэля, купающегося в любви отца и своих приближенных. Всё, чтобы подобное никогда не повторилось. Тот приговор Метатрона, который он никогда не выбросит из своей головы. Никогда не забудет. — Я думал, это пройдет, — наконец заговорил дальше Михаил. — Все его споры с вами, его высказывания, юношеское упрямство, весь этот бунт против правил… Я просил его прекратить подобное, но он меня не слушал. Продолжал спорить то с тобой, то с Метатроном, пререкался с Советом и его приказами… а я убеждал себя, что это пройдет, что совсем не так себя вел Темный, что Люцифер перерастет подобное. Я защищал его как мог, и это стало моей ошибкой. Всё повторяется, несмотря на приложенные усилия. — Я был среди тех, кто хотел позабыть прошлое, но, отвернувшись от него, мы тем самым только приблизили неизбежное, Уриил, — Михаил вновь повернулся к картам. — И наши младшие братья, которых мы хотели оберегать от прошлого, вскоре встретят армию Люцифера. Они будут сражаться с теми, чье происхождение мы пытались скрыть. Они умрут за Рай, который скрывал от них правду. За мир, который подвел их. — Ты хочешь рассказать им всё? — тихо спросил Уриил. Михаил кивнул. — Да. Наш страх перед прошлым, перед тем, что оно может повториться, обернулся против нас. И теперь младшие братья заслуживают знать правду. Они заслуживают знать, кто такой Темный, кем он был, кем стал, что натворил в прошлом. И они заслуживают знать, что Создателя нет больше с нами. Это не то, что мы должны от них скрывать, — он вновь глянул на командующего. — Знаю, Совет не одобрит. Но я считаю, что это правильный путь. — Рассказывать, что Создателя нет в Раю, слишком рискованно, Михаил. Такая новость может долететь и до Темного. — Пусть услышит её тогда, — резко отозвался тот. — Нам есть за что сражаться и проливать свою кровь. Я слишком устал от этой лжи, Уриил, которой пропиталось все вокруг в нашем мире. Пришло время рассказать правду. А потому я хочу, чтобы всех ангелов, находящихся в Серебряном городе, созвали на главную площадь. Скажи им, это важно. Уриил лишь кивнул. Он развернулся и ушел, оставив Михаила одного. Тот же вновь взглянул на карты, и взгляд его застыл на Лунной крепости, построенной неподалеку от Изумрудного леса. Странная дрожь пробежала по телу, и в кончиках пальцах едва ощутимо закололо от звездного света, искрами вспыхнувшего на ладони. Люцифер пройдет иным путем в Рай, и Михаил не сомневался в разрастающейся в нем уверенности. Это Темный вышел тогда на окраинах Рая, это он прошел смерчем по их миру… Но теперь все иначе. Темный вернется, но совсем другой тропой. Здесь. Его палец замер на изображении Лунной крепости, и Михаил почувствовал, как от этого понимания, у него сильнее закололо в кончиках пальцев. Он не понял точно, откуда пришло это чувство, но знал, что именно сюда придется первый удар Темного. Не на Мраморный край, где пусть и лежит прямой путь в Серебряный город, но где крепость находится в горах, не на окраины Рая, куда когда-то пришелся удар Сатаны, а именно сюда — на Лунную крепость, рядом с которой лежит Изумрудный лес, любимый братом. Лес, который, несомненно, даст демонам материалы для осадных сооружений. Он так долго гадал, куда именно придется удар Люцифера, а ответ оказался прямо под его носом. Михаил резким жестом свернул карту. Снаружи уже раздался протяжный и низкий звук рога, созывающий ангелов на главную площадь. Десница сделал глубокий вдох, собираясь с силами, а затем решительно вышел из зала. Возможно, Совет осудит его за подобное. Но иначе Михаил поступить не мог. Ложь уже обошлась Раю слишком дорого, и пришло время младшим братьям узнать правдивую историю их родного мира.

***

Люцифер замер перед бронзовым зеркалом. Оно тоже было в Грозовом замке. Видимо, привезенное, как и многие остальные вещи, из мира смертных. Люцифер взглянул на свое лицо и увидел, как задрожали тени за его спиной. Скоро. Совсем скоро. Он уже не понимал, говорит это вслух или слова эти, темные, произнесенные сухим безжизненным голосом Сатаны, бьются в голове, звенят в ушах, прокатываются эхом в сознании. От слов этих разливается по телу нетерпеливое ожидание, и Люциферу сложно сказать, чье именно это чувство. Его самого или создателя этого мира. Люцифер глянул на стойку с темным доспехом. Его армия готова. Все ждут только его. Когда в его покои проскользнул один из мелких демонов, которого король определил себе в помощники, Люцифер даже не обратил на него внимание. Все его мысли заняты только тем, что до рассвета осталось совсем мало времени. Демон помог ему облечь доспех. На тунику из легкой ткани лег темный панцирь, закрывший грудь и спину. На ноги поножи из такого же темного металла. На поясе Люцифер сам закрепил пояс с ножнами. И наконец, шлем, выкованный взамен того самого, потерянного первым королем на Весеннем поле. — Все ждут тебя, король, — тихо проронил демон, отходя в сторону. Скоро. Совсем скоро. Люцифер вновь бросил взгляд на свое отражение, на лицо, бледное и почти неузнаваемое в давящем полумраке комнаты, а затем, надев шлем, твердым шагом вышел из комнаты. Я ведь обещал, что еще вернусь, Отец.

***

Михаил глянул на лица собравшихся ангелов. Младшие братья, третья и последняя волна созданных Им ангелов, которые заполнили собой ту пустоту, которая образовалась после первой войны. Площадь была залита серебряным светом всегда полной луны, и Михаил на мгновение замер, когда воспоминание, такое яркое, словно вспышка, встало перед глазами. Как его брата вывели на площадь, как сверкнуло лезвие в ярком свете двух солнц, как на белый мрамор упали капли крови, как острый крик Люцифера застыл в воздухе… Он прикрыл глаза, пытаясь справиться с накатившим прошлым, а потом, разомкнув веки, воззрился на притихших младших братьев. Напряжение, застывшее в воздухе, было таким густым и осязаемым, что Михаилу подумалось, что еще немного и ему станет тяжело дышать от этого давящего на грудь чувства. Он снова обвел взглядом собравшихся и замер на лице Гавриила, стоявшего в стороне. Тот, несомненно, знал, что именно собирается сделать Михаил. И одобрительно кивнул, поймав на себе взгляд Десницы. Михаил медленно поднялся на каменный помост, стараясь не думать о том, что здесь когда-то его брату отсекли крылья. Тишина, звонкая, напряженная, тотчас накрыла площадь, и Михаил заговорил: — Сегодня, братья мои, я собрал вас, чтобы рассказать правду о вашем мире. Правду, которая была от вас скрыта. Правду, которой, как мы думали, лучше всего остаться в прошлом. Вы знаете, братья, что близится война. Вам известно, что угроза идет из одного из нижних миров, но вам не сказали, как наш собственный мир связан с Адом. Вам не сказали, кто стоит во главе этой армии и почему. И за то, что мы скрывали от вас всю правду, нам никогда не будет прощения. Мы полагали, что уберегаем вас, а на самом деле не хотели вспоминать позорное прошлое. И сегодня я расскажу вам о том, что произошло тысячи и тысячи полнолуний назад. Я расскажу вам все. И я хочу, чтобы слова мои разнеслись по всему миру. Рай устал от лжи. И Рай заслуживает знать правду. Михаил замолчал на несколько мгновений, вглядываясь в их бледные лица, а затем, сделав глубокий вдох, продолжил говорить. И он рассказал. Рассказал всё: о падшем первом сыне, и о первой войне, о том, кем был создан Ад, и какой ценой удалось победить Сатану. Он говорил, замечая, как смятение и удивление проступает на их лицах, как они переглядываются, и как страх вытесняет удивление, когда он поведал о том, что Создателя больше нет. — Люцифер, ваш брат, теперь тот, кто ведет армию демонов в наш мир, — проговорил Михаил. — Как когда-то привел её и Сатана… И я знаю, братья, что мы не имели права скрывать от вас историю нашего мира. Не имели права вам врать и наказывать вас за ваши сомнения. Я пойму, если вы будете разочарованы в нас. Если будете разочарованы в Совете и в своем Создателе. Но я рассказал вам это, потому что верю, что вы должны знать правду, какой бы она ни была. И я знаю, что это больно и горько, что Создателя больше нет с нами, что Он оставил нас. Но я скажу вам то, что мне сказали самому. В этой войне я буду сражаться не за Создателя и не за Его законы. Я буду сражаться до последней капли крови, потому что люблю свой дом и другого у меня нет. Мне все равно, что о нас думает наш отец. Мне все равно, разочарован Он в нас или нет. Я буду защищать свой мир. И если мне суждено погибнуть, я погибну не за Него, не за Совет, не за наши законы, а погибну за Рай… за его леса, горы, небо, за звезды и Серебряный город… Потому что это мой дом, и я люблю его, несмотря на все, что здесь произошло. И сегодня я прошу вас, мои братья, поднять оружие и дать отпор Люциферу. Дать отпор нашему врагу. Но не потому что это приказ Создателя или Совета, а потому что, если Темный победит, он уничтожит этот мир. Я прошу вас сражаться за то, что вам дорого, а не за пустые слова. Ведь в этом лежит настоящая сила… Возможно, это будет наша последняя битва, и Темный победит. Но пусть меня сожрут твари из Бездны, если я позволю Сатане спокойно пройти через наши границы. Если я опущу руки, когда он вторгнется в наш мир! Темный хочет завоевать Рай?! — голос Михаила дрогнул. — Пусть приходит! И я, клянусь, сделаю все, что в моих силах, чтобы этот ублюдок заплатил за вторжение в наш мир самую высокую цену. Мы будем сопротивляться до последнего. Я буду сопротивляться до последнего. Встаньте же со мной, братья, сегодня! Встаньте на защиту Рая! Поднимите оружие в последний раз! И сам Михаил обнажил меч, подняв темное лезвие. И на то короткое мгновение, когда никто из ангелов не шелохнулся, в груди уколол страх, что он испугал их, что, рассказав правду, лишился их доверия, что они больше не видят в нем того, за кем нужно идти… Но вот вперед шагнул Гавриил. — Я буду сражаться с тобой за Рай, Михаил, — произнес он громко и отчетливо. — Я буду сражаться за свой мир! А затем кто-то из ангелов крикнул «За Рай!», и спустя несколько мгновений предрассветный воздух задрожал от наполнивших его криков, от многочисленных голосов, переплетающихся между собой. И Михаил с облегчением прикрыл глаза, с жадностью вслушиваясь в эти дрожащие, но решительные и яростные голоса, в слова, которые они повторяли с остервенелым упорством. — За Рай!

***

Ночь была бессонной и долгой, и Лилит провела её, сидя возле костра, до рези в глазах вглядываясь в яркое пламя. «Либо вступи со мной в Рай, либо убирайся из Грозового замка». Эти слова Люцифера… нет, не Люцифера, оборвала себя Лилит. Слова той твари, поселившейся внутри него, никак не хотели уходить из её головы. И ведьма сидела, яростно стискивая в руках медную монетку, вспоминая вновь и вновь тот разговор в замке. Лагерь не спал. Демоны готовились к выходу. Лилит знала, что армия выступит с рассветом, а потому не удивилась, когда демоны высыпались из шатров, облаченные в доспехи и при оружии, когда линия горизонта окрасилась в розоватые предрассветные цвета. Лилит сделала глубокий вдох холодного, еще свежего воздуха, и потянулась к набитой вещами сумке. Принятое решение не оказалось сложным, потому что только оно одно, как понимала ведьма, было правильным. Люцифер еще там, и если она, Лилит, хочет его вытащить, то она должна вступить в Рай вместе с ним. Возможно, в Раю, в том мире, где все когда-то началось, она найдет ответы на тревожащие её вопросы. Гомон стих, когда из ворот замка показался Люцифер. Лилит застыла, когда он, облаченный в темный доспех, остановился перед построившимися перед ним демонами. Ведьма так и не поняла, как ему это удалось, но теперь облаченная в темный доспех фигура ангела казалась куда выше и массивнее, и Лилит заметила, как склонились перед ним демоны. Он медленно поднялся на постамент одной из разрушенных статуй и, сняв шлем, воззрился на своих подданных с той улыбкой, которой, как подумалось Лилит, принадлежала отнюдь не Люциферу. — Сегодня, — его твердый и низкий голос пронесся по затихшему лагерю, — мы вступим в Рай. Сегодня свершится наша судьба. Мы, дети Ада, отомстим за то, что Рай сделал с нами. Рай низверг наш мир в упадок. Рай погубил нашего Создателя и наших королей. Из-за Рая наш мир теперь умирает. Ангелы боятся нас. Боятся того, каким Ад когда-то был. И они никогда не дадут нам спокойно существовать. Рай и его Совет думают, что имеют право распоряжаться чужими жизнями, но это не так. Они думали, что могут нас стереть. Погубить. Уничтожить. Но мы выжили. Мы поднялись на ноги, и Рай снова испугался нас. Ангелы отняли у вас память, дети мои, но когда-то Ад был таким же могущественным, как и Рай. Одно только упоминание о нашем мире внушает им ужас! — и он улыбнулся шире. — Пришло время ангелам заплатить за то, что они сотворили с нами! Пришло время их миру сгореть в очищающем огне! Вступите со мной в Рай, мои верные братья, и я вознагражу вас! — он обнажил темный меч и указал острием на скалящихся в первых рядах демонов. — После нашей победы Ад восстанет. Ад возродится новым, могущественным и яростным! Встаньте рядом со мной, мои дети, и отомстите тем, кто принес погибель нашему миру. Тем, кто никогда не даст нам жить свободно! Тем, кто боится только одного нашего имени! Вступите со мной в Рай и разделите триумф от победы! Ангелам не будет пощады! Я обещаю вам, дети мои, что вы вдоволь напьетесь крови своих врагов! Лилит прикрыла глаза, когда воздух задрожал от криков. «Падший!» — кричали демоны, и он стоял, раскинув руки, впитывая их восторг и ярость. И сила клубилась вокруг него, вязкая и отравляющая, дурманящая разум, подобно самой крепкой настойке. Ведьма приоткрыла глаза и поймала на себе беспокойный взгляд Молоха, стоявшего в стороне. Скользнув взглядом, она приметила и Астарота, скрестившего руки на груди, потом Вельзевула, замершего возле командующего, Велиала, слушающего Падшего с тонкой улыбкой, и наконец брата. Когда демоны кричали имя Люцифера, сотрясая еще холодный воздух своими криками, Таи молчал. И темная тревога вновь сжала сердце Лилит. Всё не так должно было случиться. Всё пошло по ложной тропе. Люцифер вновь надел шлем, соскочил с постамента и направился к порталу, уже перенесенному за пределы замковой стены. Лилит увидела, как ему передают звездные камни, которые Падший вставил в нужные углубления. Последним был тот самый камень, принесенный ему отступниками из Рая. Люцифер помедлил буквально несколько мгновений прежде, чем вставить его в верхушку арки. Сердце легло туда, как влитое, и Лилит увидела, как резко вспыхнули все камни, а затем прикрыла лицо руками, когда резкий порыв ветра поднял песок и швырнул его в столпившихся демонов. Она сперва услышала удивленный шепот, прокатившейся по ожидающим воинам, потом же, открыв глаза, удивленно взглянула на арку портала, где по ту сторону виднелся Изумрудный лес, поражающий своей такой яркой после Ада зеленью. — Пришло время, — проговорил Люцифер, разворачиваясь к демонам, — шагнуть навстречу нашей судьбе. Переступите границу следом за мной, и мы вместе уничтожим Рай! Мы покорим нашего врага. И только тогда Ад сможет жить свободно! И он первый шагнул в портал, вскоре исчезнув по ту сторону. Лилит прижала руки к груди, наблюдая за тем, как вслед за ним двинулись и остальные, а потом бросилась вперед, когда мимо нее прошел Молох. Она схватила его за руку, сжала пальцы. — Прошу тебя, — громко прошептала, — будь с ним. Он, настоящий Люцифер, еще там. Оберегай его. Не дай ему исчезнуть. Молох кивнул в ответ. Лилит отпустила его, наблюдая за тем, как он уходит в Рай вслед за остальными. Вскоре он скрылся в портале. Скрылся и Астарот. Ушел Вельзевул. Таи. Велиал. Ушли демоны её клана. Лилит знала, что армия будет разбита на части, и под надзором своих командиров пройдет через Изумрудный лес, чтобы встретиться потом в нужном месте. Сама Лилит вступила в Рай последняя, вслед за обозами с оружием. Она остановилась на пороге, оглядываясь на Грозовой замок, на тех демонов, которые остались защищать Ад и портал, а потом, сделав глубокий вдох, переступила границу миров, возвращаясь туда, куда она, как полагала, не вернется уже никогда. Люцифер вдохнул полной грудью этот опьяняющий и оглушающий аромат трав и зелени. Запах, который, как он думал, уже никогда не услышит. Падший поднял голову, разглядывая рассветное небо Рая, верхушки деревьев, покачивающиеся на легком ветру, а затем опустил глаза, глядя на устилающий землю ковер из голубых цветов. Цветы, которые, как знает Люцифер, никогда не завянут и никогда не расцветут снова. Цветов, которые он, как думал, уже больше никогда не увидит. Здесь все скованное. Неживое. Жизнь бьется, пытается вырваться из оков, но её давят, заключают в строгие рамки, в которых она постепенно затухает. За тысячи оборотов так ничего в Раю и не изменилось. Но это пока… Рай, застывший все тем же неживым осколком, даже не догадывается, какие именно перемены вскоре настигнут его, пронесутся и сметут привычный уклад, подобно беспощадной волне. Люцифер еще раз глубоко вдохнул густой запах леса, а затем поднес руку к груди. В ней когда-то горела связь с Серебряным городом и с Его Создателем. Однако сейчас же жгло темное пламя Ада. И мысль, сама по себе невероятная, трудно постижимая, к которой еще нужно было привыкнуть, несмотря на то, что он только что перешагнул через портал и стоял теперь в Изумрудном лесу, подарила ему небывалый прилив сил. У него получилось. Несмотря на все невзгоды и препятствия, у него получилось. И вскоре получится другое… то, что должно быть сделано. Жестокая необходимость, которая освободит Рай от оков Создателя. Люцифер взглянул на светлое небо, с которого постепенно сходили краски уходящей ночи, и не сдержал широкой улыбки. — Я вернулся домой, брат.