Падший

Люцифер помнил, как рухнул с обрыва, зная, что, возможно, это будет последним, что он сделает. Помнил, как пролетел сквозь границы миров, холодные и темные. И в какой-то момент он просто закрыл глаза, отдаваясь этому стремительному полету, а потом резко распахнул, когда почувствовал, как кто-то схватил его, крепко прижал к себе. Михаил попытался взмахнуть крыльями, удержаться в воздухе, но силы быстро оставили его. И теперь они падали вдвоем, рассекая тьму так быстро, что Люцифер уже точно не мог сказать, сколько они летят: мгновение, растянувшееся в вечность, или вечность, сжавшуюся до мига. А затем раскаленный воздух ударил в спину и яркое солнце ослепило до рези глаза. Люцифер успел увидеть только яркое небо Ада, чистое, безоблачное, когда земля приняла их в свои объятия. Сперва Люциферу подумалось, что он разлетелся на тысячу и тысячу осколков. Боли было так много, что в какой-то момент она сожрала саму себя и исчезла, и тогда в голове прояснилось. Стало так кристально-чисто, словно это был уже не он, Люцифер, а что-то другое. Что-то, что было и водой в Аду, и землей, и воздухом, и реками, и озерами, и горами, и впадинами — одновременно всем и ничем. Он был Адом. Затем сознание вернулось, и Люцифер лежал на земле, делая рваные выдохи и чувствуя, как сила втекает в него, переплетается над ним, обволакивает, кропотливо собирая разбитые куски вместе. Он закричал, когда срастались кости, и крик этот застыл в горячем воздухе Ада на несколько мгновений. Ад есть король. И король есть Ад. Люцифер поднялся. Пошатываясь, он направился к Михаилу, лежащему неподалеку. Взгляда на брата хватило, чтобы понять — Ад исцелил только своего короля. — Нет, нет, нет, — Люцифер бросился к брату, осторожно приподнял, не обращая внимания на растекающуюся кровь. Его крылья были сломаны, как и тело — застывшее в изломанной позе на земле. Отчаянный взгляд Люцифера замер на бледном лице Михаила. Тот же смотрел на него, и Падший чувствовал, как стремительно уходит из него жизнь. — Я не хотел, — тихо произнес Люцифер. Но Михаил только открывал рот и закрыл, подобно выброшенной на берег рыбе. Жизнь утекала из него, обжигая пальцы кровью и звездным светом. Люцифер крепче вцепился в его плечо. — Пожалуйста, не уходи. Но он ушел. Дернулся в последний раз, когда судорога прошила тело, а потом застыл. И Люцифер неверящим взглядом впился в его лицо, а затем медленно разжал пальцы. Люциферу казалось, что это происходит не на самом деле. Всё сон. Видение, которое мог наслать Темный. Неясные блики будущего, застывшие на поверхности воды. Он опустил взгляд на свои пальцы, окрашенные алым, пытаясь осознать, принять, что только что случилось. Михаил мертв. Падший протянул руку, коснулся холодных пальцев брата, сжал их. Остекленевший взгляд ангела был направлен в чистое небо Ада, и Люцифер не нашел в себе силы закрыть ему веки. Михаил всегда любил небо больше, чем землю. Это он, Люцифер, виноват во всем, потому что подался тому, что было внутри. Чему-то темному, вязкому, что было там еще даже до того, как он впустил в себя Темного. Тому, что объединяло их с Самаэлем. Он позволил этой темноте пустить корни и прорасти внутри себя. Он думал, что положит всему конец. Бросившись с обрыва, полагал, что погибнет, поставит точку в затянувшемся кошмаре. Но вместо этого погиб Михаил. А Люцифер, словно в насмешку, выжил. — Прости меня за то, что я собираюсь сделать, — прошептал Падший. Люцифер закрыл глаза, ощущая, как сила Ада подчиняется ему, как собирается вокруг, вязкая и темная, как обволакивает руки, покалывая кожу жаром, и как осторожно смыкается вокруг мертвого ангела. Только умерев, можно стать частью Ада. И Люцифер сцепил зубы, наполняя опустевшее тело перед ним силой. Силой, которая темным пламенем разлилась по венам, сила, отличная от того звездного света, который когда-то горел внутри брата. Она разлилась пожирающим огнем, жадно слизала остатки звездных искр, набросилась было на связь с Раем, но Люцифер осадил её. Нет. Связь останется. Рай останется. А Ад вплетется в эту связь. Можно ли принадлежать двум мирам сразу? Люцифер не знал, получится ли то, что он задумал. Как и не знал, кем именно Михаил очнется. Сила Ада может выжечь все, поглотить оставшуюся связь с Раем, разлиться темным пламенем, неровным, алчным внутри. И Люцифер знал, что если Михаил и очнется, то никогда не простит его за это. Но он просто не может позволить ему умереть. После всего не может. Пальцы свело от напряжения, и Люцифер почувствовал, как острая боль впивается в затылок раскаленными иглами. Он приоткрыл веки, и мир вокруг поплыл, заплясал огненными пятнами перед глазами. Осталось совсем немного. Последний узел, последняя нить, когда сила Ада будет окончательно вплетена в связь с Раем. У таких разных миров столько общего. Странно, что он раньше этого не замечал. Искаженные отражения Рая угадывались в Аду. Он просто не хотел обращать на это внимание. У них одна суть. Одно начало. Михаил оставался неподвижным, и Люцифер опустил руки. Он поднялся на слабые ноги, сделал несколько шагов, а потом обессиленный рухнул на горячий песок. Мир стремительно темнел, краски уходили из него, словно их поглощало что-то огромное и холодное. И когда мир потемнел, Люцифер закрыл глаза, позволяя слабости окончательно завладеть его телом и сознанием.

***

В Раю пылал закат. Молох смотрел, как опускается первое солнце за горизонтом — большое, яркое, отбрасывающее на землю последние оранжево-алые лучи. Вдалеке мерцал Серебряный город, неясное и размытое серебро на востоке, и Молоху подумалось, что было бы хорошо, растворись прошлая ночь, словно кошмарный сон, от которого при пробуждении остается неприятное и вязкое послевкусие. Однако сражение не было сном. И следующий день принес новые проблемы. И главной была — Люцифер не вернулся в Весеннюю крепость. Молох сперва ожидал, что Падший вернется с отступающими из города демонами. Но его не было среди них. И никто из выживших не видел короля. Люцифер не может быть мертв. В этом Молох был точно уверен. Умри Люцифер — умрет и он сам. А значит, он там. Возможно, в плену у ангелов. Возможно, они скоро его казнят, а потом ударят по ним, жалкому остатку армии, чтобы добить уже окончательно. — Нам нужно вернуться в Ад. Молох повернулся к Астароту. Тот сидел, скрестив руки на груди, и Молох вздохнул. Позиция командующего была предельно ясна. Отступить обратно в Ад, пока Рай не пришел в себя и не стало слишком поздно. Молох глянул на остальных: на Вельзевула и на неожиданно молчаливого Велиала. Молох слышал о том, что случилось у ворот во внутренний город. Ангелы пролили заготовки для звездного огня и подожгли. Молох не знал точно, какую дрянь они добавляют в смесь, но горела она хорошо и долго. Велиала успели вытащить его Безжалостные, и он отделался обожженными лицом и рукой. А вот остальным демонам повезло куда меньше. — Впервые согласен с командующим, — мрачно проговорил Велиал. — Если мы останемся в Раю, нас убьют. — Чем дольше ты медлишь, тем больше шансов у ангелов перекрыть нам путь к порталу, — добавил Астарот, бросив на Велиала хмурый взгляд. — Люцифер не вернулся, — возразил ему Молох. — Возможно, они держат его в плену в Серебряном городе. — Они его казнят. Мы ничем не можем ему уже помочь. Молох покачал головой. — Почему не казнили до этого? — спросил он у командующего. — Почему не атакуют нас? Они знают, что мы потеряли много демонов. Знают, что мы уязвимы. Но не атакуют. Прошел день. А Серебряный город ничего не делает. — И ты предлагаешь ждать, пока они наконец решат нас всех убить? — раздраженно поинтересовался у него Астарот. — Я думаю, — произнес Молох, постукивая по столу пальцами, — что в Серебряном городе что-то произошло. И поэтому они медлят. Если Люцифер у них в плену, почему они его всё еще не казнили? Астарот пожал плечами. — Не знаю. Может, они хотят сделать это позже. — Или договориться, — предположил Велиал. — Может, они хотят обменять его жизнь на наше отступление из Рая? — Эти крылатые твари скорее сожгут себя заживо, чем отдадут короля обратно Аду, — фыркнул Астарот. — Ты медлишь, — вновь обратился он к Молоху. — И это задержка может стоит нам всем жизни. Если Рай соберет силы и ударит по нам, мы не сможем им противостоять. Молох кивнул, показывая, что услышал его слова, а затем произнес, вызвав еще больше негодования у командующего: — Как наместник короля, я командую оставаться в Весенней крепости. Я чувствую, что Серебряный город медлит не просто так. Если они захотят договориться, то мы сможем выкупить свободу Люцифера. Астарот окатил его злобным взглядом, а затем резко поднялся со своего места. — Договориться, Молох? С ними? Ты с ума сошел, — бросил он. — Я даю время до рассвета. А потом пусть этот мир катится в Бездну. Я не намерен здесь задерживаться надолго. — До рассвета, — согласился Молох. Вскоре наместники ушли. Вельзевул тоже оставил его. Молох же, хромая, направился к окну. Шаманам удалось остановить кровь, но снадобья от боли кончились. И теперь она вспыхивала каждый раз, когда Молох хоть как-то шевелился. Но боль пройдет. Она была меньшей из его бед. Главным оставалось другое. Что-то произошло прошлой ночью. Молох это чувствовал. Он еще жив, а значит, и Люцифер тоже. И он цел, не ранен. Однако, Молох стиснул пальцы в кулак, что-то случилось. Он помнил, как вчера, когда он, уже уплывая от слабости, еле передвигал ногами, навалившись на Астарота всем телом, под веками вспыхнул краткий момент. Словно он, Молох, свалился с огромной высоты и летит куда-то вниз, навстречу притаившейся там тьме. Однако стоило Молоху ухватиться за это воспоминание, как все ушло, рассеялось, и он обнаружил себя перед Весенней крепостью, куда его уже затаскивал демон. Командующий прав. Молох понимал это. Им действительно нельзя медлить. Нужно, как можно быстрее вернуться в Ад. Низшие не заслуживают быть перебитыми в чужом мире, словно скот. Они должны вернуться домой. И единственным, что удерживало Молоха от того, чтобы отдать приказ о возвращении, — был Люцифер. Молох проклинал эту слабость. Он почти ненавидел себя за нее, но бросить Падшего в Серебряном городе, не узнав хотя бы о его участи, не мог. Во время сражения Люцифер отвернулся и оставил его на поле боя. И он, Молох, должен поступить так же. Так будет правильно и справедливо. Но почему-то просто отвернуться, наплевав на всё, не выходило. Молох выдохнул. Один восход, чтобы решить: то ли оставить Люцифера там, наплевав на всё, то ли попытаться что-то сделать. И выплюнув неразборчивое проклятье, Молох развернулся и, прихрамывая, зашагал к выходу. Только одно ему показалось правильным решением. Хотя, как предполагал Молох, командующему подобное вряд ли понравится.

***

Земля странно раскачивалась. Сперва Люциферу показалось, что он качается на волнах, темных и непроницаемых, однако вместо плеска воды он услышал странное бормотание. Оно ворвалось в непроницаемую тьму, окутавшую его, раскололо её, впустило мир вокруг. И потянувшись за этим неясным бормотанием, Люцифер приоткрыл глаза, а затем сразу же закрыл — его ослепило солнце. Его несли, запоздало понял Люцифер. Он вновь открыл глаза, непонимающе глядя на окружающие его фигуры. Демоны. Они несли его. Люцифер еле повернул тяжелую голову — несли также и Михаила. Люцифер протянул было к брату руку, чтобы коснуться его, понять: жив он или нет, но слабость вновь взяла вверх. Она легла ему на грудь, придавила своей тяжестью, не позволяя пошевелить ногами и руками. Демоны заговорили громче. Их речь, скачущая так быстро от слова к слову, казалась Люциферу бессвязной и странной. Демонический язык тек в уши, но сил было слишком мало, что связать слова воедино. Слова беспощадно расползались в голове, и Люцифер понял лишь то, что демоны видели их падение. В голове мелькнула было мысль, что некоторые низшие пожирают падших ангелов. Но она оборвалась, не сформировавшись до конца, а потом Люцифер вновь соскользнул во тьму.

***

Уриил смотрел, как сжигают мертвых. В ту первую войну они не знали, что делать с мертвецами. Ведь в Раю не было смерти. Темный принес и её, и Уриил помнил, как растерянно они тогда стояли над погибшими в первом сражении, не зная, что с ними делать. Смертные сжигали своих мертвых. И они тоже стали так делать. Смертные верили, что после смерти они попадают в другие миры, лучше, чем тот, в котором они жили. Но Уриил не знал, что становится с его братьями после смерти. Наверное, ничего. Они превращаются в пепел, в искры, уходят в землю и в воздух. Они были частью Рая и частью Рая остаются. В отличие от смертных, у них никогда не было другого пути. Тело Метатрона лежало на холодных камнях. И Уриил сам сжег его, позволив звездному свету коснуться его. Звездный свет тек из его ладоней, пока от брата не остались только тусклые поднимающиеся искры в вечерний воздух. Сегодня по всему Серебряному городу вспыхивали подобные костры. Они сжигали и низших, и ангелов. И Уриилу подумалось, что смерть едина для всех созданий: будь они высшими или нет. Смерть приходит за всеми. Даже за таким, как его Отец. — Твари не ушли. Они все еще в Весенней крепости. Голос Гавриила вырвал Уриила из задумчивых мыслей. Тот взглянул на него и кивнул. Из Совета и старших ангелов их осталось всего трое, вместе с Ремиилом. И при таком количестве зал Совета выглядел насмешливо огромным и пустым. — Знаю. — И мы позволим им просто сидеть там?! — У них Михаил, Гавриил, — отсек Уриил. — Мы не знаем, что Люцифер задумал. Но нельзя атаковать Весеннюю крепость. У нас осталось слишком мало ангелов. К тому же, — добавил он уже мягче, — Михаил может пострадать. Гавриил раздраженно покачал головой. С тех пор, как им не удалось обнаружить Михаила, как не удалось обнаружить и Люцифера, он стал слишком нервным и несдержанным. Уриил понимал его беспокойство. Понимал, что одна мысль о том, что Михаил может быть в опасности, раскачивала Гавриила сильнее, но также Уриил понимал и другое: эта война забрала слишком много, и он больше не хочет отдавать ей еще что-то. — Мы ведь даже не знаем, что Михаил находится именно там. — Его не было в городе. Его не было там, куда он перенес Темного. Люцифера мы тоже не нашли. А значит, Михаил проиграл, и теперь он в плену у демонов. Гавриил покачал головой, заиграл желваками от злости. Он знал то же, что было известно и Уриилу. Когда они достигли обрыва, куда переместил Михаил Темного, то не нашли ничего, кроме двух брошенных мечей и засохшей крови на земле. — Тварей надо выбить оттуда. Прикончить каждого. И особенно того ублюдка, который сделал это со мной! — Хватит, — осадил его Уриил. — У нас нет сил воевать. Мы отбили Серебряный город, но ты видел, какой ценой. И я не пошлю ангелов брать Весеннюю крепость. Я устал от этой проклятой войны. И я не хочу больше терять своих братьев. Но и Михаила я не хочу терять тоже. Гавриил шумно выдохнул, явно пытаясь успокоиться. — И что ты предлагаешь? — Люцифер сидит в крепости уже день. Демоны тоже пострадали, вряд ли они решатся на еще один штурм города. Если мы перекроем путь к порталу, то мы сможем договориться. Жизнь Михаила в обмен на их свободу. Гавриил изумленно уставился на Уриила. — Ты собираешься договориться с Темным? — вкрадчиво спросил он. — Ты, наверное, шутишь? Ты думаешь, что Михаил хотел бы этого? Хотел, чтобы ты отпустил его? Позволил этой твари вернуться обратно в Ад, где он снова накопит силы и ударит по нам? Скажи мне, что ты шутишь! Уриил покачал головой. Он не знал, как быть. Рай может и выиграл последнее сражение, однако демоны все еще здесь. И теперь их нужно выбить из Весенней крепости, но сил на это нет. Рай истощен. Война пронеслась огненным вихрем, который оставил после себя только выжженную землю. И если у Ада есть возможность возродиться и наполниться жизнью, то Рай лишен такого шанса. — Я не знаю, — честно ответил Уриил. — Я устал, Гавриил. Наши братья устали. Ты устал. Идти на Весеннюю крепость для нас будет самоубийством. Лицо Гавриила исказилось от вспыхнувшей в нем злобы. — Я лучше сдохну, чем дам Темному вернуться в Ад! Потому что, если ты его отпустишь, он не остановится. Он вернется в Рай, он придет за нами, и мы не сможем его остановить. Именно этого опасался Михаил! Поэтому он рискнул впустить демонов в город, поэтому он лично пытался убить Темного. Он был готов на всё, чтобы Самаэль был убит. Раз и навсегда! А ты сейчас хочешь просто отбросить эту жертву. И во имя чего? Мира? — он подался вперед к Уриилу, всмотрелся в него колючим взглядом. — Сколько продлится этот мир? Сотню полнолуний? Тысячу? Он все равно вернется. Ад залижет свои раны. Там появятся новые демоны. Будет новая армия. А знаешь, чего никогда не будет больше? — и тут голос его надломился. — Наших братьев никогда больше не будет. Никто больше не появится. Никогда не вырастет Изумрудный лес там, где они его срубили. Этот шрам останется в нашем мире навсегда, Уриил. И Михаил знал об этом. Он знал, на что шел. И я прошу тебя, не позволяй Темному вернуться в Ад, потому что иначе всё было зря. Наши братья погибли зря. Уриил вглядывался в его лицо несколько мгновений, а потом кивнул. — Хорошо, — наконец произнес он, куда тише и мягче, чем разговаривал в начале. — Атаке на Весеннюю крепость быть. И ты поведешь их в бой. — Я позабочусь о том, чтобы… Гавриила прервало появление молодого ангела. Он застыл в дверях, а потом несмело шагнул к старшим братьям. — К воротам кто-то приближается. Уриил почувствовал, от пронзившей его тревоги сердце забилось чаще. Быть может, это Михаил. Может, он все же выжил, не попал в плен. Быть может, он цел и в полном порядке. А следом за этой мыслью пришла другая: это могут быть демоны. Но неужели низшие так быстро пришли в себя? Неужели они готовы снова атаковать город? — Демоны? — опередил Уриила Гавриил, и тот заметил, как тревога проступила на его лице. Ангел качнул головой. — Да, но это не армия. Их там всего трое. И они безоружны. Их убить? Гавриил посмотрел на Уриила, и глянул на ангела. — Нет. Пусть подойдут к городу. И когда Уриил уже собрался было шагнуть вслед за младшим ангелом, Гавриил схватил его за руку. — Что ты задумал? Это может быть ловушка. Лучше перебить этих тварей, пока они не подошли к нам вплотную. Уриил сбросил его горячую ладонь, а затем произнес, понимая, что только отчаянные меры вынудили демонов приблизиться к столице без оружия: — Сперва узнаем, что они хотят. А там уж будем решать, что с ними делать дальше.