Падший

Наступил вечер, темный и густой. Люциферу, сидящему в своих покоях, показалось, что день закончился предательски быстро. Страх вновь прополз в груди холодной змеей, но Падший настойчиво отогнал его прочь. Он поднялся со своего места и зашагал, неторопливо, но твердо, к тронному залу, где его уже должны были ждать Заклинатели. Тело было будто бы деревянным. И Люцифер невольно вспомнил, как его выводили на казнь. Но даже тогда, когда его вытянули на площадь, придавили к холодному мрамору, страх так не сковывал тело. Уверенность в том, что брат поможет ему, вытеснила все остальное. Сейчас же не поможет никто. В тронном зале его ждали Заклинатели. Люцифер замер, сперва глянув на выжженную на полу сложную печать, а затем, подняв взгляд, натолкнулся на Лилит, застывшую в углу. Ведьма ничего ему не сказала — лишь кивнула. Люцифер медленно прошел к печати, опустился внутрь. Печать должна будет сдержать Темного, когда тот наконец покинет его тело. Темный окажется в ловушке, Заклинатели убьют его, и тогда все прекратится. У Ада и у Рая будет шанс на новое будущее. То, которое не будет отравлено прошлым. Заклинатели негромко переговаривались. Они что-то смешивали в небольшой глиняной чаше, и Люцифер догадался, что это тот самый отвар, который ему нужно будет выпить, чтобы погрузиться в себя, чтобы наконец встретиться с Темным лицом к лицу. Люцифер вздрогнул, когда двери распахнулись и в зал вступило двое. И вздох облегчения невольно вырвался у Падшего, потому что первым вошел Михаил, вторым же в зал шагнул Молох. — Знаю, что ты думаешь, Падший, — глухо проговорил Молох, замерев рядом с Люцифером. — Знаю, что он будет тебе говорить. Но ты не он. И никогда им не был. Запомни это. — Спасибо. Молох, хромая, отошел к Лилит. И Люцифер глянул на застывшего рядом Михаила. — Я верю в тебя, — негромко произнес Михаил. — И я буду с тобой до конца. Люцифер кивнул, прекрасно понимая, что на самом деле говорит Михаил. Твоего конца или его. Заклинатель протянул ему чашу. Люцифер обхватил её пальцами, глядя на темную жидкость внутри. — Ты выпьешь это и сможешь погрузиться туда, где тень уже пустила свои корни. Это борьба будет внутри тебя, Падший, — проговорил Заклинатель. — Мы бессильны, пока Темный внутри. Как только ты от него избавишься, мы сможем его убить. Люцифер сделал глубокий вдох, а затем одним глотком опустошил чашу. Отвар был горький, вязкий. Вкус осел на языке, и Люцифер поднял голову, глядя на темный потолок — туда, куда никогда не доставал свет свечей. Заклинатель начал что-то тихо напевать, и голос его, негромкий, монотонный, вскоре стал совсем тихим, больше похожим на отдаленное шелестение. Люциферу вспомнилось, что так же шумел ветер в Раю, когда запутывался в кронах Изумрудного леса. Падший смотрел на тьму до рези в глазах, и в какой-то момент тьма лениво зашевелилась, словно бы сбрасывая остатки сна. Люцифер вгляделся в нее внимательнее, пытаясь понять: не обман зрения ли это. Но вот тьма неумолимо хлынула вниз, растеклась по стенам и полу. Она ударила Люцифера в грудь, впечатала в пол, придавив тяжестью, а затем окончательно затопила все вокруг. «Началось», — успел подумать Люцифер за мгновение до того, как тьма поглотила и его.

***

— Началось, — негромко проговорил Заклинатель, когда Падший внезапно, словно бы его толкнули, распластался на полу. Чаша выпала из его пальцев с глухим стуком, покатилась куда-то в сторону, но Михаил смотрел только на лицо брата — пугающе бледное в неярком свете свечей. — Как мы поймем, что Темного там больше нет? — глухо спросил Михаил, стиснув пальцы в кулак. — Если Люциферу удастся задуманное, то ты увидишь первого сына. Его истинное лицо. Михаил выдохнул. Замок вокруг был тяжелый, давящий, полный теней и холода. Михаил глянул на стоявших в стороне Лилит и Молоха, а затем вновь посмотрел на Люцифера, неподвижного, словно бы мертвого. — И мы никак не можем ему помочь? — хрипло, с едва различимой надеждой спросил он. Заклинатель повернулся, глянул на Михаила — сверкнули в тусклом свете его желтые глаза. — Нет, — покачал головой демон. — Этот путь Падший должен пройти сам. Это его судьба, не твоя. Михаил ничего не ответил. Услышав за спиной тихие шаги, он обернулся — за его спиной застыл падший бог. Танцующие тени превращали его смуглое лицо то в страшную маску, то наоборот делали его слишком юным, скрывая прожитые полнолуния. — Люцифер справится, — проговорил Молох. — Он сильнее, чем ты думаешь. Ангел стиснул руки вместе. Собственное бессилие грызло изнутри. Михаил хотел ответить Молоху, что Темный может быть сильнее, что если с Люцифером что-то случится, то он никогда не простит себя, что он должен был оттащить его от края пропасти, не дать ему упасть, что он не должен был позволять себе видеть в нем Темного, не должен был скрывать прошлое, что, возможно, скажи он правду, все могло бы сложиться иначе. Но слова казались пустыми и лишними, поэтому Михаил промолчал. — Я верю в тебя, — прошептал Михаил, вновь вглядываясь в брата. Я поклялся, что буду рядом.

***

Вода была ледяная. Люцифер выбрался на берег, расцарапав ладони об острые камни, а затем на несколько мгновений замер, пытаясь отдышаться. Тьма накатила на него тогда, толкнула, придавила к полу, а затем увлекла его на дно — туда, где тень уже пустила свои корни. Падший поднялся на ноги, а затем откинул влажные волосы со лба. Вода в озере вновь стала спокойная, неподвижная. Она, темная и непроницаемая, словно бы вбирала в себя свет, и Люцифер отвернулся от нее, прогоняя прочь воспоминание о том, как эта же вода держала его на дне, не давая и шанса пошевелиться. Ступени были холодными и влажными. Люцифер поднялся по лестнице, а затем зашагал к тронному залу. Он остановился, когда между ним и каменным троном было несколько шагов, а затем поднял взгляд на сидящего Темного. Люцифер вгляделся в свое собственное лицо, белое, застывшее, с почерневшими уголками губ, и проговорил: — Ты можешь сбросить эту маску, Самаэль. Она тебе больше ни к чему. Двойник улыбнулся, склонил голову набок. — И что теперь, Люцифер? — насмешливо спросил он. — Что ты собираешься сделать? — Избавиться от тебя. Улыбка Самаэля стала шире. Он резко поднялся, а затем неспешно зашагал к Люциферу. И с каждым шагом его лицо менялось. Уходили его, Падшего, черты: сперва проступила выдвинутая вперед челюсть, затем острые клыки, бледная, покрытая трещинами кожа, и наконец руки, заканчивающиеся темными острыми когтями. Но даже при этом в его лице, искаженном, изуродованном перерождениями и слиянием с Адом, угадывались отголоски ангельской красоты. — Избавиться? — Темный застыл в шаге от Люцифера. — Довольно громкие слова для того, кто вступил в Грозовой замок обессиленным и умирающим. Несмотря на насмешливый тон, его голос, холодный, сухой, отдавался тонкой болью в висках. Люцифер не сводил напряженного взгляда с Самаэля, который принялся кружить вокруг него. — Все зашло слишком далеко. Война должна быть закончена. Ад заслуживает другое будущего. Без тебя. — Дру­гое бу­дущее, — за­дум­чи­во пов­то­рил Тем­ный, за­мерев за его спи­ной — Лю­цифер тот­час обер­нулся. — И кто по­ведет Ад в но­вое бу­дущее? Ты? Или мо­жет твой брат? — и ког­да Пад­ший про­мол­чал, про­дол­жая уг­рю­мо смот­реть на не­го, Тем­ный за­гово­рил даль­ше. — Воз­можно, приш­ло вре­мя най­ти дру­гой со­суд. По­лагаю, Дес­ни­ца Соз­да­теля бу­дет хо­рошо смот­реть­ся на тро­не Ада. Что ска­жешь? — Ми­ха­ил ни­ког­да не ста­нет тво­им со­судом, — про­цедил Лю­цифер. Тем­ный приб­ли­зил­ся к не­му, и Пад­ший застыл, когда он скло­нил­ся к не­му, как его ды­хание обож­гло ко­жу, ког­да Са­тана про­шеп­тал: — Уве­рен? Но ты ведь сам его от­дал Аду, По­гас­шая звез­да. От­дал Ми­ха­ила мне. И я выж­гу его соз­на­ние, так же, как я выж­гу твое. Лю­цифер рез­ко бро­сил­ся на Тем­но­го. Он уда­рил его, зас­та­вив от­сту­пить. Но ког­да Падший за­мах­нулся сно­ва, Тем­ный пе­рех­ва­тил его ру­ку. Он уда­рил Лю­цифе­ра в жи­вот, а за­тем под дых. И ког­да тот по­кач­нулся, схва­тил за во­лосы, приб­ли­зил к се­бе. — Ты думаешь, меня это остановит? — яростно зашептал. — Ты и твой ритуал? Я — первый сын! Я — Темный король и противник Рая! Я — создатель Ада! И не тебе пытаться меня остановить! Поднявшейся ярости было так много, что Люцифер уже не мог понять: принадлежит она ему или Самаэлю. Чувства стянулись в тугой обжигающий внутренности клубок. Падший резко дернулся в хватке Темного — тот разжал пальцы, и Люцифер вцепился в горло Самаэля. Тот попытался сбросить его руки, но не удержался — упал на пол, увлекая за собой и Люцифера. Люцифер думал, что он сможет одержать вверх. Но в какой-то момент Самаэль вывернулся, навалился на Падшего, ударив его несколько раз затылком о каменные плиты, а затем стиснул пальцы на шее Люцифера. — Ты никто, Погасшая звезда, — выплюнул Самаэль, и на губах его еще сильнее выступила темная кровь. — Ты не большее, чем мое жалкое подобие! Я дал тебе эту силу, я сотворил тебя! И без меня ты сдохнешь! Без меня ты ничто! Он сжал пальцы сильнее, и Люцифер захрипел. Он вцепился в его руки, пытаясь сбросить их с себя, но Самаэль держал его крепко. Голова кружилась, на языке застыл острый привкус крови. И лицо Самаэля, изуродованное, залитое кровью, оказалось так близко, что Люцифер смог бы рассмотреть его до малейшей черты, если бы оно не стало расплываться перед глазами. — Ты меня не остановишь, — вместе со словами с его губ стекала, капая на Люцифера, и кровь. — Я прикончу каждого, кто стоит на моем пути! Первым станет твой брат, а потом эта проклятая ведьма! И знаешь, что последнее они увидят перед смертью? — голос его стал хриплым, захлебывающимся. — Твое лицо, Люцифер, потому что сдохнут они от твоей руки! Люцифер дернулся, чувствуя, как грудь обжигает нехватка воздуха. Падший разжал пальцы, видя, как тьма постепенно заполняет собой тронный зал. В последней надежде он потянулся к груди Самаэля, а затем, собрав остатки сил, ткнул в не зажившую до конца рану, погрузив пальцы в саму сущность Темного. Самаэль закричал. Люцифер же стиснул зубы, когда собственная боль тотчас прошлась по телу, ослепив его на несколько мгновений. Пальцы Темного разжались, и Люцифер оттолкнул его — тот, тяжело дыша, свалился на пол рядом. Люцифер же попытался подняться на ноги. В грудь словно бы залили расплавленный металл. Рана, только отчасти исцеленная Адом, открылась снова, закровоточила. Самаэль силился подняться на пол, но Люцифер опередил его. Он пнул его по ребрам, а потом навалился сверху. Теперь уже его пальцы, перемазанные и кровью Темного, и собственной, сжали горло Самаэля. — Убирайся! — прорычал Люцифер. Темный же выдавил из себя смешок. — Иначе что? — хрипло спросил. — Убьешь меня? Люцифер сильнее сжал пальцы, понимая, что еще немного, и он действительно убьет его. И не будет момента приятнее, чем тот, когда его шея окончательно сломается под руками, сладко хрустнув. — Убирайся! Темный же рассмеялся, а затем, дернувшись, плюнул кровью в Люцифера. И только потом ядовито бросил: — Желание короля — закон! И он исчез — в один момент рассыпался темной пылью. Люцифер же, прерывисто дыша, осел на пол, растерянно глядя на внезапно опустевший зал. Неужели это всё?

***

Что–то произошло. Михаил мог точно сказать это по тому, как сгустились еще больше тени в зале, как внезапно стало холоднее, и холод этот неприятно лизнул ноги. Заклинатель же резко подорвался со своего места, впился взглядом в неподвижного Люцифера. — У Падшего получилось. Михаил не смог сдержать шумный вздох облегчения. Получилось. Во имя Создателя, ему удалось вытолкнуть Темного. Михаил хотел было спросить, когда же появится Темный, но тут Люцифер забился в конвульсиях. Ангел бросился было к брату, однако Заклинатель, схватив его за плечо, рванул обратно. — Еще рано, — прорычал демон. Эти слова набатом пронеслись в голове Михаила. Заклинатель разжал пальцы, и Михаил хотел было уже повернуться к демону и сказать, что ничего не получилось, что Темного еще нет, но не успел — темная пыль взвилась над Люцифером, застыла на мгновение в воздухе, а затем сгустилась в массивную фигуру рядом с братом. Самаэль замер перед ним, и Михаила передернуло от отвращения от одного взгляда на его демоническое лицо. Темный же улыбнулся, обнажив клыки. — Нравится быть частью Ада, Десница? — и облизал губы раздвоеным языком. — Возможно, ты окажешься полезнее, чем твой младший брат. Михаил стиснул пальцы. — Всё кончено, Самаэль. Ты проиграл. — Разве? — насмешливо спросил Темный, шагнув к границе печати. — Ты действительно так считаешь, Михаил? Подумай еще раз. Тот испуганно глянул на Люцифера, чье тело продолжало сотрясаться от боли. На губах брата выступила кровавая пена, и у Темного вырвался короткий смешок, когда он заметил проступившую на лице Михаила панику. — Что происходит? — повернулся ангел к Заклинателю. Но тот промолчал, растерянно глядя на Люцифера. — Все еще думаешь, что я проиграл, Десница? — Темный довольно посмотрел на него. — Это было бы слишком просто. Видишь ли, Михаил, Люцифер мертвец без меня. Я — то, что поддерживает в нем жизнь. Убьешь меня — потеряешь своего любимого брата. Михаил снова повернулся к Заклинателю, и тот тихо проговорил: — Он говорит правду, ангел. Падший не проживет без него. Люцифер затих на полу. На губах его пузырилась темная пена, и откуда-то Михаил знал, что каждое промедление стоит брату жизни. — Ты выбрал брата, Михаил, — вновь заговорил Темный. — Ты предал свой мир, свои идеалы, свой долг и клятвы — всё ради Люцифера. Ты прыгнул за ним в пропасть. И смотри, куда тебе завела эта дорога. Михаил облизал губы, впился тяжелым взглядом в Самаэля. — Что ты хочешь? — Мне нужен верный меч, Михаил. Ты будешь служить Аду. Ты поведешь мои войска в Рай и закончишь начатое. Ты уничтожишь мир Отца. И тогда, — Темный подступил к границе вплотную, — я позволю твоему брату прожить еще некоторое время. Михаил молчал, вглядываясь в лицо Темного. Он чувствовал тревогу Молоха и Лилит, замерших за его спиной. Правильно было бы отказаться. Правильно было бы послать Темного в Бездну. Люцифер бы так хотел. Он прыгнул в пропасть, чтобы покончить со всем. Брат бы смог принять верное решение. У него бы хватило решимости. — У тебя осталось мало времени, Михаил, — проговорил Темный. — Еще немного, и Бездна сожрет его безвозвратно. Я ведь говорил, Десница, любовь губительна и ядовита. И… Темный не договорил — Люцифер, внезапно вскочивший на ноги, набросился на него со спины, сжал горло в захвате. — Еще ничего не закончено, Самаэль. Тот рассмеялся, но смех вышел хриплый и испуганный. Он попытался вырваться, но Люцифер держал его крепко. И Михаил не мог отвести взгляд от бледного лица брата, окаменевшее в решимости. — Это все между тобой и мной, Темный. Я это начал, я с этим и покончу. Слышишь? Темный захрипел, принялся расцарапывать его руку. Михаил же повернулся к Заклинателю. — Скажи мне, есть еще какие-нибудь способы разделить их? Заклинатель неуверенно качнул головой. — Разделить нет. Однако есть кое-что. Смертные умеют заточать духов, — быстро выговорил он. — Я читал об этом в свитках. Мы можем заточить его. Но… Тут все непросто. Смертные используют артефакты, но этот дух слишком силен. Предметы его не сдержат. Нужно что-то другое. Темный зарычал, и лицо Люцифера исказилось от боли. — А я? — неожиданно спросил он. — Я подойду? Михаил вскинул взгляд на брата, допуская на мгновение глупую мысль, что тот просто-напросто шутит. Но Люцифер не шутил — он смотрел на Заклинателя так, что Михаил понял: брат на самом деле готов это сделать. — Если я это сделаю, — ответил Заклинатель, — мне придется выжечь на твоей сущности печать. И ты будешь привязан к Аду, Падший, если выживешь. Сила Ада будет направлена на то, чтобы сдержать тень. Ты никогда не сможешь покинуть этот мир. Ты навсегда останешься и его королем, и его пленником. Темный дернулся еще раз, и брат кивнул. Михаил же почувствовал, как внутри все холодеет от страха. Во имя Создателя, он совсем утратил разум? Неужели на самом деле готов на это? Стать и тюремщиком, и тюрьмой одновременно? Врасти в Ад без возможности когда-нибудь его покинуть? — Я согласен. Михаил ничего не успел возразить. Дав свой ответ, Люцифер потянул Темного на себя — они оба рухнули в центр печати. Не прошло и нескольких мгновений, как Самаэль вновь пропал, рассеявшись пылью. Заклинатель же опустился на пол. Его примеру последовали другие его демоны. Они заговорили, нет, понял Михаил чуть позже, негромко, монотонно запели на незнакомом ему языке. И сила, холодная, такая отличная от силы Ада, затопила комнату, растеклась вязким ощущением по полу. Михаил почувствовал, как хищно поднялась внутри него сила Ада, как ощерилась она, словно пес в мире смертных, на что-то чужое. В пальцах закололо, неприятно, остро, и Михаил сжал их в кулак. Пение нарастало, становилось громче, отчетливее, вытесняя все другие звуки. Тело Люцифера в печати как-то странно дернулось, и Михаил ощутил, как чужая сила выжигает на нем печать. Каждый знак, как игольный шов, сшивающий вместе короля и его мир, неотделимо и навсегда.

***

Вокруг растекалась вода. Она, темная, непроницаемая, стекала со стен, с потолка. Они оба упали в нее. Но Люцифер быстро поднялся. Темный же замер на мгновение, уперев руки в пол, а затем вскинул на Падшего взгляд. — Какое благородство, Погасшая звезда, — ядовито обронил он. — Какая жертва. Жаль, что мне известны твои истинные мотивы, — и сплюнул кровь. Люцифер сделал глубокий вдох. Грудь жгло. Руки болели. Он стоял в воде уже по щиколотку, и она слишком быстро заполняла собой тронный зал. — Сегодня все должно закончиться. Темный растянул разбитые губы в широкой улыбке, а затем поднялся на ноги. — Я тот, кто видит тебя истинного. Я тот, кто знает, на что ты, младший из братьев, способен. — Темный шагнул к Люциферу, заглянул в его глаза. — Я знаю, кто ты, Люцифер, и что за тьма живет внутри тебя. Ты скажешь своему брату и своему наместнику, что не было другого выхода, что ты принес эту жертву во имя мира между Раем и Адом, и они поверят тебе. Но, ты и я, мы знаем правду. Ты боишься моей смерти. Потому что я единственный, кто принимает твою природу, а не осуждает её. С этими словами Темный схватил его за грудки, притянул к себе еще ближе. — Ты боишься потерять то, что я тебе дал, — прошептал он. — Боишься бессилия. Боишься смерти. Ты не боялся умереть, когда за тобой стояла мощь Ада. Однако смерть беспомощным и жалким ангелом совсем другое. Ты прошел такую долгую дорогу, Падший, и тебя ужасает мысль вновь оказаться в начале своего пути. Люцифер взглянул в его темные глаза, а затем отчеканил: — Ты станешь пленником собственного мира, Самаэль. Ты не умрешь, но и на мир больше не сможешь повлиять. Ад будет свободен от тебя. Темный рассмеялся. — Но ты никогда не будешь от меня свободен. Ты — это я, Люцифер. Тот же оттолкнул его, а затем ударил в лицо — Самаэль вновь рухнул в воду. Он попытался подняться, но вода, внезапно превратившись в вязкую, темную жижу, удержала его на месте. Самаэль зарычал от злости, хотел было рвануться вперед, однако его держало крепко. И вода, а может уже и не вода, а что-то другое, темное, липкое, словно смола, поползло по его телу, тотчас застывая непроницаемым коконом. Люцифер же шагнул к нему, схватил за волосы, резко дернул, заставив смотреть в свое лицо. — Сосуд можно закрыть, и он простоит нетронутым тысячи и тысячи оборотов, — выплюнул он с улыбкой. — Ты ведь хотел сосуд, Самаэль? Так его и получишь. Темный безнадежно дернулся, но тьма ползла выше, поглотив его уже по пояс. — Я — создатель Ада! — выкрикнул он. — И этот мир принадлежит мне! — Нет, — покачал головой Люцифер. — Твое время прошло. Помнишь, что ты мне сказал, Самаэль? В мире смертных смерть освобождает место отцов и матерей. На смену родителям приходят их дети, и прошлое уходит в прошлое. Пришло время и тебе уйти в прошлое. В Аду начнется новая эра. И тебе в ней нет места. Ты больше не нужен Аду. Тьма добралась уже до груди, затвердев, превратившись во что-то гладкое и твердое, словно стекло. Лицо Самаэля потемнело от гнева. — Это еще не конец, — яростно прошипел он, и тьма уже подобралась к его шее, заковав её в черный панцирь. — Придет время, ты освободишь меня! И я буду ждать, Люцифер. Спустя мгновение его лицо, искаженное от злобы, затвердело, и Люцифер разжал пальцы. Темный застыл, закованный в застывшую тьму, и Падший осторожно дотронулся рукой до его лица — холодного, гладкого, словно стекло. Ярость Темного, бурлящая и в нем, постепенно затихала, выветривалась из мыслей, и Люцифер знал — он больше его не услышит. Падший медленно отступил от Темного. Огляделся — все вокруг заливала вода. Хлынувшая водопадом с потолка она быстро и неумолимо погребая под собой тронный зал. Люцифер бросился было туда, где в реальности был выход из зала, но стена была целая, без дверей и окон. Люцифер сделал несколько шагов назад, судорожно думая, как выбраться, когда пол под ногами просел, а затем и вовсе исчез. Падший не успел и звука издать, когда он рухнул вниз — в темные ледяные воды.

***

Заклинатели прекратили песнь, и последний звук, застыв в воздухе на несколько мгновений, вскоре был сожран навалившейся тишиной, тяжелой и неприятной. Демоны не спешили подниматься. Михаил в свою очередь не мог оторвать глаза от неподвижного брата. Он уже должен был очнуться. Все уже должно было остаться позади. Цена за мир между двумя мирами уже заплачена. — Почему он не приходит в себя? — спросил он наконец. Заклинатель ответил, продолжая сидеть к нему спиной, и голос его после пения звучал сипло, едва слышно. — Возможно, он слишком глубоко ушел. Тень могла утащить его на дно. И самому Люциферу не выбраться. Мы позвали его обратно, но он не услышал нас. — Тогда я ему помогу, — раздался за спиной низкий голос. Михаил обернулся на шагнувшего к ним Молоха. Все это время он стоял в отдалении, молчаливый, хмурый, напряженно наблюдающий за происходящим. В какой-то момент Михаил и вовсе забыл, что они тут с Лилит тоже находятся, полностью погрузившись в собственную тревогу. — Мы связаны, — сказал Молох Заклинателю. — Я найду его. Заклинатель только кивнул. Вскоре Молоху подали деревянную чашу с отваром, которую он опрокинул в себя одним махом. Заклинатель указал на печать, и бог без лишних слов опустился в центре, рядом с Люцифером. — Я вытащу его, ангел, — произнес он, глянув на Михаила. — Обещаю. Потом же ободряюще улыбнулся Лилит, остановившейся рядом с Михаилом, а затем лег на пол, закрыл глаза. Демоны, сидящие вокруг печати, вновь что-то забормотали. Михаилу пришлось встряхнуть головой, чтобы прогнать странное оцепенение, накатившее после их заклинания. И только тогда он заметил, что Молох лежит неподвижно, и грудь его больше не вздымается от вздохов. И это могло означать только одно. Бог ушел вслед за Люцифером.

***

Он тонет. Вот так просто. Воды слишком много, и поверхность уже не разглядеть — сверху точно такой же густой мрак, как и внизу, под которым скрыто дно. Сопротивляться нет уже сил — силы все остались позади, там: в схватке с Темным, в разговоре с ним, когда каждое его слово режет, колет по слабым местам. Люцифер опускает руки, закрывает глаза. Возможно, здесь все и закончится. Наконец-то. Потому что Темный был прав. Он всегда прав. Он, Люцифер, действительно испугался такого конца. Он испугался, что, пройдя такой долгий путь, вернется к началу, что после всего, он вновь станет Погасшей звездой, жалкой, отвергнутой, беспомощной. Где-то на краю сознания чудится смех Темного. Но смех вскоре пропадает. Темного больше не будет. Он там, внутри, застывший осколок — цепь, приковавшая его к Аду. Вода тянет на дно, которого, возможно, нет. И Люцифер отдается этой тяжести, которая беспощадно утягивает куда-то вниз. Вода в воде. Как было уже когда–то. Вода, в которой все исчезнет и все начнется заново. Вода, в которой сплелись жизнь и смерть. Вода, которая сожрет его самого, и останется только тело, неподвижное и бесполезное. На руке смыкается чужая ладонь. Кто-то резко дергает его вверх. «Я здесь. И я вытащу тебя», — раздается в голове уверенный голос Молоха, и Люцифер крепче сжимает пальцы. Переливающаяся поверхность совсем близко. Спустя мгновение глоток холодного воздуха обжег легкие и горло. А затем Люцифер открывает глаза.