Ты - моя работа, ничего личного

Как только Ксюха отправила Алёнку восвояси на такси, а Чероки убедился, что его драгоценный пульт целым и невредимым собран для дальнейшей транспортировки, можно было наконец покинуть клуб. Всё это время ей было невообразимо трудно сохранять невозмутимое выражение лица, особенно когда она вспоминала случайно подслушанные слова Элджея. Ксюха всё время норовила улыбнуться, как только её взгляд обращался к парню. Вот он надел куртку и набросил капюшон на голову, вот они с Серёгой остановились покурить ещё разок перед тем, как сесть в микрик до гостиницы. Каждый раз, когда он смотрел на неё или просто проходил мимо, Ксюху окатывала теплая волна, от которой сладко сжималось сердце. Если ещё час назад она смогла бы противостоять его чарам, теперь — после взаимных признаний случайно подвернувшейся под руку Алёнке — Ксюха перестала быть хозяйкой собственным желаниям. Когда она достала из сумки ключи от машины, Элджей подскочил к ней и, приобняв за талию, шепнул «детка». Ну, как обычно, губами зарывшись прямо в ухо, а носом — в волосы. Ксюха тревожно оглянулась по сторонам. Несмотря на то, что они находились во внутреннем дворе клуба, отгороженном от внешнего мира забором и самим зданием, поблизости вполне могли притаиться какие-нибудь сумасшедшие фанатки, подкарауливающие звезду после канца для того, чтобы сорвать сэлфи или автограф. Такой паблисити Ксюхе не нужно было — девчонки могли любого, особо приближенного к телу, порвать на части, а её конкретно не от большой любви, но совсем наоборот. — Лёш, — слабо попросила она, пытаясь отстраниться. — Ну чё ты, Ксень? — возмутился тот. — Чер же всё знает. Чё, водилы стремаешься? Знакомый твой, чтоль? Батя? — Не в этом дело, просто я же просила не афишировать, и ты пообещал, — попыталась оправдаться Ксюха и заодно легонько наехать на Элджея, чтобы сохранить, хотя бы для себя, видимость того, что она еще может что-то решать в их паре. — Бляяяять, — протянул он, отпуская её, — таких динамо только хороший трах исправит. Ксюха смело посмотрела прямо в белые глаза: — Только очень хороший, а то ведь так и помру — неисправимая. Элджей усмехнулся и с уверенностью сказал, окидывая её томным взглядом с головы до ног: — За это можешь не волноваться. Мастерство не проебёшь. При этой самоуверенной тавтологии Ксюха почувствовала уже ставший стандартным набор ощущений — мурашки, неубиваемая улыбка — и кое-что новенькое — бабочки в животе и стремящиеся подкоситься коленки. Она не могла отвести от него глаз — ходячий секс, и кажется, её секс… Вдруг Ксюха услышала грубый окрик Серёги: — Э, озабоченные, валите в машину, заебались ждать вас. Морозяка ж. Он высунулся из открытой двери и уставился на них с недовольным видом. Элджей протянул Ксюхе руку, чтобы помочь той подняться по ступенькам, но она помотала головой и потянула его за локоть. — Во-первых, я еду на своей тачке, — она кивнула в сторону субару, — во-вторых, — тут она набрала в грудь воздуху и внутренне собралась, — в гостиницу я не хочу, это выглядит неправильно… и мне не нравится. И пока Элджей от её внезапных заявлений стоял, потеряв дар речи, Ксюха тут же с улыбкой предложила: — Едем ко мне? — Но у меня чистый шмот в номере, — запротестовал парень. Ксюха улыбнулась уголками губ: — За это можешь не волноваться, одежда не понадобится. И с удовольствием увидела, что вызывает у него почти такие же ощущения, как и он у неё. Элджей порывисто выдохнул через ноздри, снова залюбовался её губами и на мгновение прикрыл глаза. — Ок, — согласился он, справившись с возбуждением, — но поведу я, потому что, сорян, ты водишь, как чмошница, — и протянул руку за ключами. — А у тебя права есть, мальчик? — обиженным тоном спросила Ксюха. — Ой, лан, не выпендривайся. Есть, — он похлопал себя по одному из многочисленных карманов своей куртки, — и даже с собой. Предпочитаю в незнакомом городе иметь при себе, мало ли что. Вдруг пригласят на вписку поебаться, а тянка, канеш, клёвая, но водила из неё никакой, чё резину зря жечь? — Понторез, — пробормотала Ксюха, — ты ж пьяный! — Не ссы, прорвемся. Странно, что ты у меня сначала про права спросила, а потом наехала про выхлоп… Он махнул ухмыляющемуся Чероки рукой и крикнул: — Отчаливай, я с Ксюхой… вощим, потом… приеду… Они ехали по вечернему городу с бешеной скоростью под сочный бит, выталкиваемый сабами, и рёв мотора субару. Ксюха включила навигатор, чтобы они смогли добраться до её дома. Элджей за рулём был спокоен и вроде бы сосредоточен, но в то же время иногда задорно подрезал одни машины, обгонял другие прямо перед носом у приближающихся по встречке, проезжал на «позеленелый» — проще говоря — на ярко-желтый — свет и не сбавлял скорости ниже семидесяти даже на самых по-средневековому узеньких улочках. У Ксюхи замирало сердце, а когда на них из-за какого-то крутого угла вдруг выскочила снегоуборочная машина, лениво сгребавшая скудную балтийскую поземку на обочину, у неё в панике даже ладошки вспотели. — Прекрати лихачить! — потребовала она у злорадно улыбающегося Элджея, приглушая музыку. — Не привлекай лишнее внимание. Если нас остановят, у тебя ж права отберут. — Я еще даже не начинал лихачить, — важно сказал он, а потом недовольно цыкнул. — У меня в вашем городе начинается приступ клаустрофобии, блять, только разгонишь тачку, надо сбрасывать. Как вы тут живете?.. И не боись, не остановят, тут срабатывает принцип «от обратного». Ну, а если остановят, я на тебя всё свалю. — Не вижу логики, — Ксюха пожала плечами. — Скажу, что ты так хотела трахаться, что я просто вынужден был гнать, — он показал ей язык. В этот момент Ксюха мстительно подумала «Ну держись», положила руку Элджею чуть повыше коленки и начала медленно продвигаться вверх. — О да, гражданин полицейский, но я тоже не виновата, вы должны меня понять, — начала она низким голосом с волнующими придыханиями. — Этот парень просто сводит меня с ума… Мышцы на ноге Элджея под её прикосновением напряглись, а когда её ладонь легла на ширинку его штанов, он с недоуменным выражением лица оторвал взгляд от дороги, посмотрел на неё, а потом — остолбенело — на её руку у себя между ног. Ксюха начала с шутки, но теперь её лицо посерьёзнело, она внимательно следила за тем, какие эмоции вызывает её ласка. Невообразимое удовольствие ей доставляло осознание того, как её инициатива заставляет его каменеть и таять одновременно. С Антоном у неё никогда так не было. Она бы не смогла сказать, в чем была причина — может, Ксюха повзрослела, а может, просто с Элджеем всё было по-другому. Парень, закусив нижнюю губу, невидящим взглядом смотрел вперёд и очнулся только после того, как «Лена» из навигатора оптимистично предложила «Перепроложить?» — Блять, — ругнулся Элджей тоном, почти смущённым, — я, кажись, поворот проебал… Слуш, если не хочешь, чтоб нас отскребали от забора какого-нибудь, особенно, блять, живописного, не трогай меня, а? — попросил он и успокоил Ксюху, — Пока. Она вздохнула и послушно убрала руку, но тут же торопливо воскликнула: — Тормози-тормози! Вон аптека круглосуточная. — Тебе, чё, плохо? — непонимающе спросил он. — Нет, это чтобы тебе было хорошо, — пока он всё еще не въезжал, Ксюха пояснила, — презервативы купить надо. Что ты как маленький? Элджей припарковался у ярко горящей вывески с красным крестом и вышел из машины, умелыми и быстрыми движениями тут же прикурив сигарету. Ксюха вышла за ним. — Ты чё вылезла? — спросил он ворчливо, старательно выдыхая дым подальше от неё. — Я пойду с тобой. — Вот ещё, резинки я пока в состоянии се купить без телохранителя, — фыркнул парень. — Может, и заплатишь сам? — язвительно спросила Ксюха. Элджей недовольно покачал головой, затушил скуренный бычок и раздраженно сказал: — Я ж те говорил, что у меня шмот в отеле. Деньги тож там. Если айфоном пройдёт только… Не знаю, добралась ли цивилизация до вашей пупырловки. Ксюха рассмеялась и взяла его под руку: — Ты можешь выбрать марку, но покупать и общаться с продавцом буду я. Если бы ко мне среди ночи завалил вот такой типчик с белыми глазами и перегаром и потребовал презики, чтобы оплатить их трубой, я бы точно вызвала или полицию, или дурку. Заодно, кстати, надо взять контейнер и жидкость для линз, видеть их уже не могу, извини. — Блять, ты слишком хорошо соображаешь, чтобы быть настоящей, детка, — усмехнулся Элджей.