iron.

Тэхен заходит в клуб и оглядывается. Она не то чтобы особо любит подобные заведения, но. Иногда душа просто требует отдохнуть расслабиться найти жертву. Она легко проходит фейс контроль — охранник недоверчиво смотрит, но верит во все, стоит ей только обворожительно улыбнуться, — осматривается. Тяжелый бит, неоновые огни, алкоголь рекой и липкие влажные разгоряченные тела, сливающиеся в единое целое на танцполе. Тэхен делает глубокий вдох — пахнет Маргаритой и сладкими духами девушки, проскачившей мимо, — и улыбается. А после шагает вперед. Толпа волнами расступается перед ней, обволакивает и подхватывает. Тэхен танцует, пробираясь мимо тел — к кому-то прижимается, незатейливо трется и кокетливо подмигивает, — и плывет к барной стойке. Здесь улыбнуться, там подмигнуть, накрутить прядь на палец, и тебе не придется платить за выпивку до конца вечера. Она потягивает слабоалкогольный коктейль, переливающийся буйством красок, и выискивает в толпе — его. Тэхен улыбается и машет ладошкой, а после подзывает к себе пальчиком. Парень перед ней — косуха с нашивками, закатанными рукавами и шикарными татуировками, что тянутся от мочки уха (интересно, сколько всего он скрывает под одеждой?), рваные на коленях джинсы, открытый лоб и беспорядочно выбившиеся темные пряди. Он сверкает глазами, удерживает взгляд, пока приближается к ней, и Тэхен надеется, что не прогадала с выбором на вечер. Парень присаживается на соседний стул за стойкой и жестом подзывает бармена. — Виски со льдом и любой каприз этой милой леди. Тэхен крутит на пальце длинную русую прядь и посматривает на него из-под длинных ресниц. Позволяет соприкоснуться руками — невесомо, тыльной стороной ладони, ощутить холод металла колец горячей кожей руки, — прежде чем забирает свой коктейль. Они пьют в тишине, обмениваясь лишь взглядами и легкими прикосновениями — Тэхен чувствует голую кожу его колена своим бедром, мягкие пальцы на сгибе своего локтя, когда парень допивает в два глотка виски, ставит стакан на барную стойку и вытягивает ее на танцпол. Тэхен позволяет ему вести и прикрывает глаза, когда толпа схлопывается за ними, прижимается плотно спиной и заводит руки за спину, обхватывая чужую шею. Она чувствует руки на своей талии, сжимающие ее чуть сильнее, чем позволяют нормы приличия, и откидывает голову на плечо с мягкой улыбкой. О да, она определенно не ошиблась. Чужое дыхание приятно щекочет шею, бит отражается от зеркальных стен воображаемой комнаты ее головы, и Тэхен расслабляется, прижимаясь чуть ближе — ровно настолько, чтобы можно было ощутить напрягающиеся мышцы живота своей спиной. Они могли бы подняться наверх — там, за закрытыми дверями, приглушающими звуки клуба, они бы создали свою собственную музыку стонов и вздохов. Возможно, Тэхен бы даже позволила ему вести. Она мечтательно улыбается, прищуриваясь, и легко трется ягодицами о чужие бедра, ловя ответный вздох. — Хосок, — выдыхает парень ей на ухо и легко касается губами мочки. Спускается к шее, оставляя невесомый поцелуй, и Тэхен шепчет ему в качестве награды свое имя. Она ощущает себя в огромном пузыре из вакуума, в котором не существует звуков и постороннего мира, лишь только она и Хосок, откровенно прижимающийся к ней своей ширинкой. Она бы заставила его скулить и просить большего, позволила бы ему быть грубым и сжимать в кулак ее длинные волосы, пока Тэхен выгибала бы спину и дарила ему свои стоны в качестве награды и небольшого поощрения. Она прижимается чуточку ближе, плавно двигаясь под хосоковыми руками, и ведет пальчиками по его бедру, поднимаясь выше, и понимает, что ей все же удалось своего добиться, когда сжимает ладошку на чужом паху. Хосок несдержанно рычит и прикусывает кожу на изгибе ее шеи. Он бы указывал своими невероятными пальцами, где ей разрешается его касаться, где ей позволено его целовать, и Тэхен, возможно, смогла бы быть послушной девочкой, но только на одну ночь. На одну ночь она позволила бы ему любить себя. Тэхен поворачивается в его руках, вновь обнимает за шею и очерчивает кончиками пальцев терновую вязь, что берет начало за ухом. Ведет ниже, обводит ключицы и спускается по груди, запуская ладошку под свободную майку с широкими вырезами подмышками. Хосок напрягается, втягивает живот, и Тэхен может пробежать ноготками по неровным кубикам пресса. Со стороны они наверняка ничем не отличаются от остальных парочек, что так же бесстыдно трутся друг о друга, дарят легкомысленно поцелуи и самих себя совершенно незнакомому человеку. Но у них все иначе, у них один пузырь на двоих, шум в ушах, подозрительно похожий на собственный пульс, что зашкаливает от выброса адреналина, стояк Хосока и его же руки у Тэхен под юбкой. У них в пузыре нет никого больше в этом клубе, лишь Тэхен и ее грубый парень. Возможно, она бы выстанывала имя Хосока, чередуя репликами, как сделать так, чтобы было хорошо, отдала бы штурвал в его сильные руки и сгорала бы, растирая по щекам алую помаду в смазанных поцелуях. — Скажи, что я не пожалею, если уйду с тобой сейчас, что ты не будешь нежным милым мальчиком, — шепчет Тэхен ему практически в губы. Их легкий петтинг на танцполе никого не волнует, Хосок сжимает ее бедро сильнее, и Тэхен практически ощущает как наливается синевой оставленный его пальцами синяк. Делает глубокий вдох и со стоном выдыхает в чужие губы. — Не буду. Тэхен поднимает голову и натыкается на шальной и дикий взгляд. У Хосока черные глаза, заставляющие хотеть продать ему не только тело, но и душу, и Тэхен вляпывается, вымазывается в этом взгляде, точно в смоле — брось спичку и их тонкий пузырь загорится. Она могла бы оседлать его, позволять делать все, что Хосоку только заблагоразумится, и это то, чего хотят они оба. Тэхен делает глубокий вдох, долгий выдох, еще один вдох, и дает увести себя наверх, словно завтра никогда не наступит, словно они в горящем здании, делят последние часы друг с другом — когда за Хосоком закрывается дверь, Тэхен почти уверена, что видит языки пламени у него за спиной. И завтра не наступает.