Тэхён тяжело дышал влажным и удушливым воздухом. Тени игрались с факельным огнём, не было никакого шума, лишь шёпот редкого проникающего внутрь ветра. Руки и ноги сковывали кандалы, цепи звенели при малейшем движении, тем не менее, он, от безысходности, постоянно дергал их, пытаясь вырвать всю конструкцию из грязной земли. Ни души. Впрочем, он ни в ком не нуждался. Отчаяние съедало его изнутри, а весь кошмар, что случился с ним недавно, приобрел реалистичные краски. Это больше не казалось каким-то далёким сном. И туман, что плотно окутывает его разум, никогда не рассеется. Полная беспомощность и неизвестность. Хватай лишь меч и рассекай им воздух в надежде на удачу, только вот не упади. Дыхание сбивается. Тэхён ерошит свои влажные волосы и прилегает на грязную землю. Пытается найти прохладу и кусочки воздуха.
Только вот бесполезно. Он тут уже четвертый день.
Интересно, когда всё повернуло «не туда»? Когда он упустил все письма, которые должен был отправить если не отец, то брат? Когда он не заметил тот момент, когда стоило защищать их ценой своей жизни?
Казнили. Стоило этому мерзкому старику выговорить приговор, как его отцу отрубили голову, а брата «случайно» убили. Он не похоронил никого из них. И даже не увидел их. И никогда больше не увидит, если только не сгниёт в этой темнице.
Всё тело ослабло, Тэхён перестал вести счёт. Временами он теряет сознание и эта невесомость снов спасает. Лишь реальность отрезвляет, бьёт, срывает с его губ проклятия и болезненные зовы.
Собственное дыхание уже давно перестаёт служить сигналом жизни. Веки тяжелеют, а двигаться становиться всё сложнее. Боль от перетертой кожи также не чувствуется.
Может, стоит умереть? Здесь, в темнице, оставить после себя лишь вонючий гниющий труп. И никто никогда не вспомнит о них. О благородной королевской семье, что всегда ходила с высоко поднятой головой и лёгкой улыбкой на устах. Их запомнят или уже запомнили, как изменников и лжецов, что посмели возжелать трон.
Обречённый вздох вновь срывается с губ.
Тэхён всегда бежал из дворца. С детства он казался лишь игрушечным домиком, в котором каждый делает то, что должен. И он никогда не считал его своим домом. Место и дорогие вещи не оставляют глубоких воспоминаний, они — бесполезный мусор, а вот особенные люди — нет. Вубин часто ругал его, ставил Намджуна в пример, но, тем не менее, не ограничивал младшего в действиях никогда. Если Тэхён желал жить на границе, равняясь с обычными воинами, то отец, морщась от недовольства, всё же отпускал мальчишку с десяткой слуг и придворных.
Тэхён медленно моргает несколько раз и плотнее сжимает губы.
Он помнит, помнит мягкую улыбку брата, его тёплый взгляд. Ямочки на щеках и спрятанную грусть под тонной королевской роскоши. Письма, внезапные визиты и шуточные схватки на мечах в огромном поле, где само небо любовалось смехом двух оборванцев, в сердцах которых плескалось детство.
Сердце в очередной раз сжалось от боли и тоски; ему стоило вернуться во дворец давным давно, бросить упрямство и поиски неуловимого в бесконечных и непоборимых морских волнах. Но, тем не менее, все эти сожаления и слова — лишь пустой звук, не более. Каждый выбор, сделанный им и другими, привёл его сюда. В темницу.
Он не способен защитить ни себя, ни других. Всего лишь глупый мальчишка, как говорил, причем верно, Намджун.
Тэхён не почувствует облегчения или смиренности. Чувства, что плещутся в нём, никогда не затихнут. Он лишь спрячет их в тёмный уголок своей души, но не забудет. Ни за что.
Смерть, если честно, не кажется ни пугающей, ни спасительной. Всего лишь исход, но не более. Внутри цепляются друг за друга разные чувства, но среди них не найти страха. А вот ненависть, прожигающая рёбра и сердце, охватывает всю душу черным дымом.
Внезапно взгляд улавливает тень и Тэхён, несмотря на всю прежнюю беспомощность и безысходность, вытягивается, принимая сидячее положение. Хриплый, тихий голос разносится по всем пустым коридорам.
— Что тебе нужно?
Тэхён не знает кто это. Может крыса пробежала, а может это всё ему почудилось, но, тем не менее, он ничего не теряет. Минуты тянутся настолько долго, что он уже собирается вновь уткнуться в грязную землю, как проскочившая тень перестаёт быть галлюцинацией и образовывается перед ним настоящим живым силуэтом.
Ким щурит глаза, пытаясь разглядеть человека напротив, но факельный свет позади слишком сильно слепит.
— Ёнджо, мой госп… Ёнджо.
Тэхён хмурит свои брови, вспоминая слугу той самой девчонки.
В ответ Тэхёну хочется сказать много чего плохого, только вот сил практически нет. Остаётся лишь прислониться к бетонной стене и общаться с черной тенью.
— Вы уже тут шестой день, — неловко проговаривает мужчина, не находя себе места.
Тэхёну казалось, что прошло-то всего четыре дня. Хотя, неважно. Для него всё длится мучительной бесконечностью.
Проходит время, но со стороны закованного Кима по-прежнему следует тишина.
Не услышав ничего, помимо тяжелого дыхания, слуга, сжимая потные руки, дёргается от любого шороха.
— Знаете, я здесь быть не должен, — Ёнджо будто осекается и разворачивается к выходу, отчего Тэ становится тревожно. Он хочет что-то сказать, но выходит лишь тихий хрип. Но даже это останавливает пугливого мужчину, который в ту же секунду возвращается на прежнее место. Смотрит с такой надеждой, будто в Тэхёне сокрыта какая-то тайна. Идиот.
— Ты… Ведь зачем-то пришел…
— Я лишь хотел сказать вам, что… — мужчина подходит чуть ближе, чтобы слышать тихий голос пленника. — Не мне судить, вы правы, но госпожа Джухён никогда не причинит вам вреда без причины. Вам даровали жизнь, цените её, прошу и…
Тэхён усмехается. И эта усмешка останавливает Ёнджо в ту же секунду.
— Я не буду служить… тому, кто… причастен к смерти моей… семьи, — говорить сразу не получалось, даже дышать казалось чем-то трудным и непосильным.
Но несмотря на всё, каждое слово имело свой вес.
— Госпожа Джухён не причастна к смерти ваших родных, — дрожь в чужом голосе мгновенно пропадает, а пугливый взгляд обретает совсем другие краски.
—
Безразличие… е-есть преступление.
Тэхён раздраженно выдыхает и прикрывает на секунду глаза. Перед кем и за что он отчитывается? Перед тем, кто никогда не осквернит свою госпожу и до конца своей жизни будет поклоняться в знак вечной покорности и преданности? Как же глупо. Зачем он пришел? Чтобы, как и все, проклясть мёртвого отца, а после восхвалять других членов королевской семьи? На что все надеются? Что он, склонив голову, будет целовать чьи-то ноги за «свободу» и «жизнь»?
— Тогда почему вы здесь? — Ёнджо, не боясь, подходит еще ближе. Заглядывает в чужие глаза, хватается за последние капли здравомыслия. И Тэхёна это неимоверно раздражает. Хочется плюнуть в лицо, закрыть глупцу рот и избавиться от тяжести слов. Но ему хватает сил лишь на хриплую больше просьбу, чем приказ.
—
Уходи.
Ёнджо игнорирует это и осторожно хватает чужую грязную, покрытую ссадинами ладонь. Заставляет смотреть на себя, а после говорит то, что так долго грызло его изнутри.
- Послушайте, Тэхён...
Пленник не может ничего сказать и не хочет слушать. Он лишь отворачивается, пропуская просьбы, которые значились для него лишь бесполезным шумом. С губ срывается хрип и мычание, пока слуга не хватает его за подбородок и не разворачивает к себе.
—
Живите. Служите госпоже Джухён и живите ради свершения мести, — Тэхён мгновенно замолчал, впиваясь взглядом в постепенно возвышающуюся тень. — Или же умрите в темнице, утопив имя своего
отца и брата в грязи и обмане навсегда.
***
Вода тихо журчала и протекала по чуть высоким деревянным ступенькам вниз, волнуя лепестки цветущего лотоса и другие обронённые деревьями листья. Ветер мягко игрался с клумбами цветов, разнося по всему огромному саду приятный аромат, а после достигал любого гостя столь поразительных зелёных лабиринтов. Ветер успокаивал и уносил тревожные мысли далеко-далеко, прятал в тени деревьев или же между камнями, позволяя избавиться от тяжести подобного груза хоть на время. Джухён любила прогуливаться по королевскому саду, оставаться в относительной тишине и любоваться красотой всего созданного;
В детстве она также была частым гостем этого места; она беззаботно играла со слугами, рассказывали разные истории или пыталась перебраться на другой берег через лежащие камни.
Однако, сейчас она не могла насладиться всем этим. Всё тело было напряжено, а на лице натянуто обманчивое спокойствие. Джухён смотрела внимательно в чужие глаза проницательным взглядом, пытаясь сыскать в них хоть капельку тревоги или беспокойства. Но брат Чунмён ничем не отличался от неё в плане эмоций. Они сидели на помосте, выпивая мягкий вкусный чай и также легко обсуждая не совсем привычную тему.
Ответы на все вопросы были сухими и не совсем откровенными. Джухён не была близка ни с кем из них, прекрасно осознавая, что такое любопытство отнюдь не исходит со стороны самих принцев. То смелое решение в зале суда имело свои последствия. Она выбралась из тени и не совсем понятно, хорошо ли это или плохо.
— Матушка держит на Вас обиду. Вы давно её не посещали. Да и Вас трудно поймать во дворце.
— Я обязательно навещу её в ближайшее время, — спокойно проговорила принцесса. — Как проходят дела у кронпринца? Я слышала, что он уже умело обращается с мечом.
— Да, он делает значительные успехи. В его возрасте, мы с братьями, разве что, гонялись за курами и надоедали взрослым.
— И не только взрослым.
— Неужели мы задели и ваши детские чувства тогда? — расхохотался Чунмён. — Помнится, Вы не особо любили выходить из дворца.
Мне не позволяли.
— Как и полагается всем принцессам, я училась совсем другим вещам, нежели вы.
— Тогда что мешает Вам сейчас не держаться так далеко от нас?
Джухён ответила не сразу. Она подняла взгляд на принца и вся задорность пропала из беседы. Чунмён смотрел серьёзно, внимательно. На губах красовалась натянутая улыбка, но за ней лишь тьма. Девушка хмыкнула и отставила фарфоровую чашу.
— К чему Вы клоните?
— К тому, что… — Чунмён отпил несколько глотков вкусного напитка. — Тэхён был таким же. Ненавидел нас и был где угодно, но не во дворце. И посмотрите, что с ним стало? Из господина в слугу,
не без вашей помощи, конечно же. Так что вот Вам небольшой совет: нужно держаться вместе.
Одиночки не выживают, покойный Вубин достойно показал это на своём примере.
Джухён плотно сжала губы, смотря в чужие глаза. Нужно оставаться спокойным и рассудительным в любой ситуации, но такие скрытые угрозы сбивают дыхание. Между ними возникла напряженная тишина, от которой Чунмён чуть ли не почувствовал собственное превосходство, пока Бэ не засмеялась тихо, тем самым вызывая вопросы.
— Спасибо за совет. Только не знаю,
кого благодарить.
Вас или Вашу матушку?
Джухён, держа улыбку до конца, поблагодарила за приятное времяпровождение, после чего, прервав неприятный разговор, попрощалась и подозвала своих слуг. Они немного прошлись по саду, но у Бэ не оставалось сил на что-либо еще. Да и к тому же, небо постепенно гасло и уже виднелись первые звезды. Джухён решила вернуться во дворец, в свои покои, и обдумать произошедшее за последние дни в одиночестве. Да и к тому же, Ёнджо, наверное, заждался со своими вестями по поводу Тэхёна. Хотя, ничего удивительного в вестях не было. Одно и тоже. Этот глупец сидит в темнице седьмой день и до сих пор отказывает в службе и покорности. Можно, конечно, похвалить за силу воли, но Джухён устала ждать. Может, оставить мальчишку прямо там? Пусть стража приносит ему питьё и еду. Большего не нужно. И, как раз, не будет никаких проблем.
Джухён усмехнулась.
Нет, она проделала все эти глупости не ради того, чтобы держать парня взаперти в какой-то гнилой темнице. По приходу в свои покои, Джухён выгнала всех своих слуг. Встала напротив зеркала и начала снимать с себя все тяжести, включая перстни и заколки.
Такие минуты одиночества и полного уединения Бэ, безусловно, ценила. Откровенность, в первую очередь, перед собой. Позади горят свечи, но мысленно Джухён погружена в темноту. Она накрывает её полностью, поглощая зрачки и добираясь до хрупкой грани души.
Свобода, о которой воспевают певцы, у Джухён лишь в воспоминаниях. В детстве и непонимании, в глупостях наивного, но озорного сердца, в любовании небом под сливовым деревом. Но всё это прокручивается за несколько секунд и её охватывает реальность, в которой такому никогда не было места.
Со временем, конечно же, привыкаешь и почти не ощущаешь этой черной, душащей слизи внутри. Главное, отыгрывать роль и побольше находиться в чужом обществе. Не оставаться наедине с монстром в зеркале — слишком опасно.
Улыбаться-улыбаться-улыбаться. И представлять собой бесполезную жемчужину целого мира.
Позади слышится стук и Джухён вздрагивает. Ставит красивое украшение на поверхность тумбы и выдаёт «Заходи, Ёнджо».
Через выдержанную паузу, слуга заходит. Принцесса смотрит на него через отражение зеркала, попутно снимая красивые серьги.
— Ну что? До сих пор упрямится?
В ответ следует непонятная тишина, отчего принцесса хмурит брови. Джухён разворачивается и подходит к слуге, что стоит в тени и не смеет отвечать на её вопросы.
— Ёнджо, только ты не выводи… — Джухён замирает в ту же секунду, когда свет свечи касается лица слуги. Перед ней стоял на одном колене вовсе не Ёнджо. Дыхание замирает, а все недовольства просто исчезают. Пламя играет в чужом уверенном взгляде, а на губах проявляется лёгкая усмешка.
Тэхён смотрит снизу верх и, осмелившись, берёт маленькую ладонь принцессы, при этом не прерывая зрительный контакт.
—
Буду рад служить Вам, Ваше Сиятельство, - прохладный поцелуй остаётся на тыльной стороне кисти и Джухён, сама того не осознавая, отдёргивает руку.
Хотите сыграть в игру теней, моя принцесса?
