Я в тебе и не сомневался, малышка. Не беспокойся. Я буду последним, кто причинит тебе вред.
Девушка скрипит зубами, не возьмёт в толк, как он может предугадывать все те мысли, что роятся в её голове. Он… слишком хорошо её знает, и это начинает серьёзно пугать. Насмешливый, наверняка, сильный и таинственный. Чёрт. Она знает его мало, но он всегда на шаг впереди неё, потешается. Волшебница ощущает всеми фибрами души ту ласковую усмешку, что источает записка и само поведение её половинки. И это неимоверно раздражает, до впивающихся в ладони ногтей. Хартфилия терпеть не могла, когда кто-то был лучше неё в чём-то, хоть и успешно подавляла эти порывы. Но… с тем, кто предначертан тебе, нужно разве притворяться? Нет. Резким движением девушка срывает листок со своего блокнота, помещая в него ещё одну записку. Такими темпами вся записная книжка пропахнет этим хвойным ароматом. Да… Записки пахнут хвоей, – свежей, мокрой, – и этот запах действует на Люси наркотически. Хочется провести кончиком пальца по буквам, следить за ними, ласково касаться кромок листа, прижимать его к себе, вдыхая и вдыхая… — Йо, Люси! Есть чё пожрать? — громкий голос Нацу вывел девушку из странного транса, заставляя ту поспешно скомкать вырванный листок. Так и не написала ничего, хотя, всему своё время. Неразумно делать это на глазах Драгнила. Ведь он, даже будучи таким взрослым физически, имеет мышление ребенка. И… никакого такта. Так что, за сохранность её записки она не уверена. — Ай-йя, Люси! Рыбка есть? — а вот и Хеппи, иксид, который пришёл вместе с Нацу. Оба напарника, как всегда, не признают дверей и вваливаются через окно. Хотя, Хартфилия уже не так злится, как раньше. Это всё стало таким привычным, домашним, без чего день уже не день. Убийца драконов втягивает воздух, хмурясь. — Это же… — под чересчур внимательным взглядом своей подруги он тушуется, явно подыскивая что-то другое для фразы. — Что это, Нацу? Неужели рыбка? — глаза иксида загораются при упоминании любимого лакомства. Драгнил широко улыбается. — Точно, Хеппи! Еще и торт со стейком… — уже захлёбывается слюной он сам, бесцеремонно шарясь по кастрюлям и холодильнику. Блондинка со вздохом усаживается на стул, заваривая себе ромашковый чай. В последнее время её нервы всё время щекочет эта загадка… Огненный маг бросает косые взгляды на напарницу, пока та не замечает. Странно это всё…***
Хартфилия закидывает ногу на ногу, отпив из трубочки клубничный коктейль. — Мда, Люси, тебе попался странный парень, — Мира протирает стакан до скрипа, озабоченно вглядываясь в лицо подруги. Дьяволица едва сдерживает свою радость от обретения второй половины заклинательницей, но солидарность превыше всего. Хартфилия склонила голову набок, пронзительно вглядываясь в запотевший стакан. Видно, что её мысли далеки отсюда. — Да, Мира… Не знаешь, кто это может быть? — Штраусс отрицательно качает головой, сожалея. Блондинка кивает, вновь уходя в свои мысли. Что же. Перед тем, как выйти, она оставила дома записку. Посмотрим, что выйдет из этого.***
— Лексус, — названный поднимает голову, спокойно смотря на непривычно серьезного Драгнила в ожидании продолжения фразы. Нацу понимает это. — Что ты делал в доме Люси? И почему ты даришь ей подарки? — огненный складывает руки, внимательно глядя на собрата по магии. Дреер усмехается. Он не удивляется тому, что маг его вычислил. Кто бы в Фиоре не знал о его легендарном нюхе? — Она мой соулмейт, саламандр. Если тебе это о чём-то говорит, — блондин насмешливо ухмыляется, не снимая своих наушников. Кулак парня впечатывается в нескольких сантиметрах от лица громового. Сыплется крошка. — И да. Если ты не перестанешь ходить к ней домой, мне придётся сломать тебе то, чем ты можешь ходить. — Мне плевать на твои слова, Лексус. Обидишь её — ты труп. И я не посмотрю ни на что, — внук Мастера фыркает на столь нелепые слова. Эта ящерица… слишком уж она заботится о его малышке. Пора бы его отвадить от неё… — Силы-то хватит, уголёк? — Нацу одаривает согильдийца мрачным взглядом, испепеляя стул, и спускается на первый этаж. Хватит, вне сомнений. — Что он тут делал, Лексус? — Спрашивает поднявшийся Фрид, наблюдая за напряженной спиной Драгнила. — Неважно, Фрид, неважно, — Дреер невозмутим. Но обманешь ли таким выражением лица проницательного друга?..