(Не)мой кит

      На похороны Кейт Нейтан пришёл с лучшей подругой, из чего Максин поняла, что Чейз удалось воззвать к здравомыслию или хотя бы человечности своего парня. Харрис не отпускал руки девушки и делал вид, что Прескотта-младшего вообще нет. К самой Колфилд Нейт при всех не приближался. Да и вообще предпочитал держаться в стороне — ему не особенно рады были. То и дело кто-то да бросал на русоволосого косой взгляд, а он лишь стоял как статуя со стеклянными голубыми глазами и только изредка рассекающие воздух светлые ресницы выдавали в нём живого человека.       Максин же пришла с Грэхемом, который любезно согласился подвезти её. Кареглазый всем своим видом старался показать Прескотту, что с Колфилд он, а не «богатенький сукин сын», однако русоволосый не реагировал абсолютно никак, а сама девушка этого не замечала. Все её мысли были о Кейт. Она корила себя, что тогда так эгоистично доставала подругу. Мысль о том, что не начни она расспросы про Нейтана, Марш могла бы быть жива, не оставляли её настолько, что она в принципе почти ничего вокруг не видела и не слышала. Так что Максин и не заметила, как почти все разошлись и остался только Уоррен. — Пошли домой, Макс, — заботливо сказал парень, приобнимая девушку за плечи.       От неё как и всегда пахло сиренью, что ему очень нравилось. Будь его воля он бы вообще не отпускал её. Никогда. И увидев её с Прескоттом тогда в комнате, или когда они вместе приехали на такси, он хотел собственноручно придушить этого напыщенного мажора, который был не достоин и пыли с её ботинок, куда уж там касаться её. Уоррен уже много раз продумывал как бы убил Нейтана. Даже одно это имя стало для него ругательством и сосредоточило в себе всё самое худшее, что может быть в человеке. — Пошли, — устало и очень грустно согласилась голубоглазая, позволяя другу вести себя к машине.       Ехали они молча. Макс отрешённо смотрела в окно, наблюдая за мелькающими деревьями и погрузившись в самоанализ.        Уоррен же спокойно вёл машину, никуда не торопясь, внимательно следя за дорогой, но в голове засели совсем другие мысли… Максин… Как же ему хотелось её целиком. Это неутолимое ничем желание, потрогать её всю, ощутить рядом, почувствовать тепло её тела. Витавший в воздухе запах сирени только усиливал этот зуд где-то в подкорке. Сколько ещё она будет увиливать от предложения сходить в кино? Неужели она с Прескоттом? Как? Что там вообще может нравиться?! Он же дрыщ-доходяга, наркоша-психопат да и вообще мудак. От этих мыслей пальцы впились в руль. Стоило только представить, как ошибка природы прикасается к Максин, и охватывало невыносимое желание переломать ему все кости, нанести полсотни ножевых, разорвать на мельчайшие кусочки и скормить свиньям. А саму Максин Уоррену хотелось спрятать, запереть где-нибудь подальше от чужих глаз и единолично наслаждаться заботой и вниманием девушки.        Они ехали по трассе, окружённой красивыми старыми соснами. В городе говорят, Шон Прескотт хочет выкупить эти насаждения и использовать для лесозаготовочной компании. Наверняка сынишка помогает отцу в ведении дел. Семейный бизнес, как никак.       Вдруг, парень заметил в зеркало, что тело Максин расслаблено, а глаза закрыты. Она задремала. От каждой неровности дороги её слегка мотало из стороны в сторону, а ему нравилось наблюдать за этим. Ему нравилось как она сейчас безмятежна, красива. Уоррен понял, что это его шанс, первый и, возможно, последний.        Грэхем доехал до знакомого ему поворота, который уходил глубоко в лес, повернул руль и аккуратно ехал, чтобы не разбудить её. Никто не знает, что не только у семейства Прескоттов есть свои тайные владения. Этот довольно старенький и несколько обветшалый домик достался ему по наследству от сестры бабушки, которая в нём души не чаяла. Кто бы мог подумать, что это когда-то ему пригодится?       Он остановил машину, от чего ресницы Максин задрожали. Уоррен боялся, что она сейчас убежит, поэтому до того, как она поймёт проблему, он вылетел из машины и оказался у её двери. — Уоррен, где мы? Что-то с машиной? — тихо произнесла девушка, потерянно оглядываясь.        Ему хотелось ответить, но он лишь недолго любовался её полусонным состоянием, после чего помог ей выйти из машины. Девушка в недоумении смотрела на него, а Уоррен ухмылялся. — С машиной всё хорошо. А вот с тобой… С тобой всё ужасно, ведь ты не со мной… — Что за херня? Перемотка! Почему она не работает?! Блять, Вселенная, ну за что?! — Уоррен… Ч-что т-ты делаешь?! — заикаясь от неожиданности, лепетала девушка, которую резко схватили и перекинули через плечо. — Этот шанс я не упущу, Максин… — неуверенно шепнул Уоррен и направился к домику.        Максин стучала по спине, дрыгала ногами, но парень держал её очень крепко. При одной мысли о его истинных намерениях ей становилось мерзко и страшно, одновременно происходящее не укладывалось у неё в голове. Да что за ебанутый городок? Почему здесь всё наоборот с людьми? Для полной картины только Шон Прескотт должен быть причислен к лику святых и оказаться тайным агентом Гринписа, блять!       Попытки протеста девушки лишь придали большей уверенности Уоррену. Она пыталась кричать, звать на помощь, но никого, разумеется, рядом не было и быть не могло. К счастью для парня, в доме оказалась не такая уж и старая кровать. Он подошёл к ней и бросил на неё свою жертву. Максин пыталась расцарапать ему лицо, но лишь получила сильную пощёчину, боль ненадолго отвлекла на себя внимание девушки, но парню хватило этого чтобы сбросить лишнюю одежду. Уоррен аккуратно сел на бёдра девушки и, нависнув над ней, завёл её руки над головой и крепко держал, до боли сжимая тонкие запястья. Он решил, что добьётся своего во что бы то ни стало. — Уоррен… М-мы ведь д-друзья… — тихо прошептала девушка сквозь плач - голос куда-то пропал. Вселенная оставила её разбираться с этим самостоятельно и Колфилд проклинала её за это. Звериный взгляд карих глаз теперь уже бывшего друга пугал больше, чем Прескотт в приступе ярости. — Так думаешь только ты! Я давно хочу быть рядом с тобой… Хочу тебя… — он наклонился к её лицу и насильно поцеловал, больно кусая нежные девичьи губы. — Уоррен не… — не успела договорить девушка, как её перебили. — Молчи, — шикает Грэхем. Ладно, последняя надежда — Прескотт. — Макс, ты очень красивая, когда плачешь. — Нейтан тебя убьёт, — она постаралась сказать это как можно более убедительно, несмотря на то, что из её глаз градом катились слёзы, дыхания не хватало. Парень лишь рассмеялся ей в лицо. — Эта ошибка природы без папаши — пустое место. Не говори о нём… Я его ненавижу… — он вновь заткнул ей рот поцелуем.       Девушка продолжала хныкать, кричать ему в губы, но он словно не замечал этого и продолжал начатое. А попытки укусить лишь больше раззадоривали Грэхема. После его поцелуи перешли на мокрую от слёз шею Максин. Он целовал достаточно спокойно, ведь к ней имел к тёплые чувства, и не хотел причинять сильного дискомфорта. Каждый поцелуй спускался всё ниже, доходя до тёмной водолазки, которая стала препятствием на его пути, но не надолго. Он стащил её и задрал лифчик, держа обе руки девушки одной своей, крепкой хваткой. Максин с каждой минутой морально слабела и переставала сопротивляться, понимая, что выхода нет. Уоррен, замечая её подавленность, отпустил руки девушки и схватил жертву за бёдра, поглаживая их. От чувства власти ему всё больше сносило крышу. Поцелуи устремились к джинсам, которые за мгновение были опущены им до колен, вместе с трусами. От этого Максин начала извиваться, плакать сильнее, сжимать ноги, но ему было всё равно и он раздвигал их, сжимая пальцы так сильно, что ногти царапали нежную кожу девушки. — Не надо, Уоррен… Прошу тебя… — Макси, милая… Расслабься, иначе будет больнее… — говорил он, обводя пальцами контуры её тела. Страх в голубых глазах только заводил Грэхема ещё сильнее.        Девушка глубоко вздохнула, осознала, что никто и ничто ей не поможет, так что нужно просто абстрагироваться и ждать когда это закончится. Она сама раздвинула ноги сильнее, расслабляясь. Уоррен улыбнулся и примкнул губами к её телу, которое всё же оказалось немного влажным. От этого Максин извивалась, но не даёт слабинки, чтобы не сделать себе хуже. Парень начал ласки, но девушка лишь больше разрыдалась, ей больно, обидно, противно.        Максин хотелось пнуть Уоррена, убежать, лишь бы не находиться сейчас здесь. Но она не могла… Страх парализовал, лишая голоса и не давая ни малейшего шанса на успешное сопротивление. Да и ей до сих пор не веиилось, что Грэхем — милый, добрый малый способен на такое.        Шатен же навис над ней и, шепча тихо на ухо: «Прости…», начал входить в неё. С каждым сантиметром его тела в ней, Максин сжимает одеяло всё сильнее в своих руках. Когда Уоррен оказывается в ней на столько, на сколько это возможно, она поджимает губы от боли. Он же примыкает своими губами к её, чтобы отвлечь. Страстно целуя Максин, Уоррен медленно двигается в ней, удовлетворяясь тихим мычанием меж их губ.        Девушка чувствует себя отвратительно. Особенно учитывая что это мерзкое действо совершал тот, кого она считала когда-то другом. Тот, кто угрожал Нейтану. И почему она не может назвать Прескотта своим парнем? Она ведь любит его. Макс старалась не верить во всё происходящее, хоть как-то абстрагироваться, но получалось плохо, даже очень…        С каждой секундой темп нарастал, парень отстранился и наслаждался её тихими стонами, которые так хотелось слышать, и его совершенно не волнует, что они совсем не от удовольствия. Ему очень хорошо, ей очень плохо.        На маленький домик раздавались уже вовсе не тихие стоны совсем не Максин, и скрип кровати от толчков Уоррена. Кровать словно так и грозилась развалиться с каждым его движением, ведь он так сильно и так долго хотел свою прекрасную жертву… Всю её… Ему так давно хотелось прижать к себе, поцеловать, оказаться в ней настолько, насколько позволит он себе сам…        Максин поцарапала спину парня, лишь бы хоть немного боли причинить ему в ответ за то, что он сотворил. Он закинул голову назад и издал самый сильный стон из всех, после чего упал на спину от усталости. После чего Уоррен ещё пару минут наблюдал за тем, как её грудь движется вверх, вниз, стараясь забрать как можно больше воздуха, и начал одеваться.       После этого ничего не будет как прежде, но это совсем его не волнует. Он получил желаемое, пусть и силой, и теперь этот зуд в подкорке прошёл. Конечно, шатен хотел бы чтобы она была его, но Прескотт… И тут в голову парня прокралась одна мысль, когда он посмотрел на девушку, по щекам которой вновь текли слёзы. Взгляд её голубых глаз был полон презрения и ненависти к нему, к себе, ко Вселенной, на запястьях и бёдрах — синяки, а на шее и ключицах — ожерелье из красно-багровых засосов. Как же она всё-таки красива…       Ему не хотелось видеть её слёз, однако он не сожалел о содеянном. Более того, его даже несколько задевало и оскорбляло, что она плачет от того, что это был он. Уоррен был готов побиться об заклад, что будь на его месте ублюдок-Прескотт, ей бы даже понравилось. Хотя что там, ей и с ним понравилось, она просто не хочет этого признавать.       Молча одевшись, девушка проследовала за Грэхемом в машину и так же не проронила ни слова по дороге домой. Где-то на полпути ей удалось успокоиться, однако когда она оказалась в своей комнате, истерика накрыла новой волной. Ей не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Ей было мерзко. Несколько раз приняв душ, то и дело бросая взгляд на заколку с очень острыми краями, голубоглазая вернулась в свою комнату. Она ненавидела Уоррена за то, что он сотворил. Она ненавидела себя за то, что не сопротивлялась. Она ненавидела Вселенную за то, что та оставила её в такой момент. Она даже ненавидела Нейтана за то, что он не смог быть с ней в этот день и ей пришлось попросить Грэхема подвезти её. Она просто ненавидела весь мир.

~~~

      В комнате 111 Прескотта не оказалось, так что Уоррен решил подождать однокурсника во дворе и где-то спустя час Нейтан действительно объявился. Он как и всегда был раздражён и походил на побитого уличного пса. — Э, пародия на человека, — толкнул его в плечо Грэхем, что Нейт просто не мог игнорировать. — Совсем страх потерял, чмошник? — удивлённо спросил парень.       Он шёл в своих мыслях и Уоррен был последним, кого ему хотелось бы видеть. Перед глазами до сих пор стоял гроб Кейт, заплаканная Макс, потерянная Уорд и вновь о чём-то орущий отец, занёсший над ним руку. Но Грэхем тут был явно лишним. — Слушай ты, ошибочно не сделанный мамашей аборт, чтобы я не видел тебя возле Макс, — зло произнёс Уоррен. — Ебальник завали, и ретируйся восвояси, пока живой, — прорычал Прескотт, сжимая кулаки. — Если ты ещё хоть раз пальцем её коснёшься, я тебя уничтожу, — взгляд карих глаз по степени сумасшествия в них не ничуть не уступал взгляду ярко-голубых. — Ты не достоин её, ублюдское ты отродье. — Кретин, она — моя девушка. Моя, понимаешь, ты проиграл. А теперь уёбывай отсюда на своих двоих, пока можешь, — шатен рассмеялся в ответ. — Ошибаешься… Ой, как же ты ошибаешься… — Ты о чём это, ничтожество? — прорычал Прескотт. — Ничтожество здесь только ты, потому что пока ты там хернёй страдал, шляясь по всяким клубам и бабам, я трахал её во всех позах! — самодовольно заявил Грэхем, нахально улыбаясь, наблюдая, как противник впал в ступор. — Херню не неси! — всё, что смог произнести Нейт. Руки разбила дрожь, голова закружилась. Шок. Отторжение. Это не может быть правдой. Только не она. Она не могла так с ним поступить. Не могла. — Как же она хороша… хотя, тебе это не светит, — ухмыльнувшись, он направился в общежитие, оставив Прескотта-младшего одного стоять посередине двора и надеясь, что план сработает.       Нейтан не помнил как добрался до комнаты той, чья улыбка завораживала и согревала. Он колотил в её дверь минут пятнадцать, не обращая внимания на боль и без того израненных рук. Однако никто так и не открыл. Парень высказал, что он думает об этой ситуации так, что слышало всё общежитие, но никто не обратил внимания — сынок Прескотта наверняка опять перебрал и не может найти свою подружку дома. Никому не было дела до его проблем.       Он пытался звонить Макс, однако её телефон был выключен, что и стало последней каплей. Нейтан, сверкая сумасшедшим взглядом, вылетел на улицу и поехал к Фрэнку, решив, что завтра обязательно во всём разберётся.