Судьба аристократа

Мы по разные стороны стен, Видно, что-то пошло не так. Добровольно сдаюсь в твой плен, Самый лучший на свете враг. Добровольно иду под нож, Изнутри достаю слова. Если очень кого-то ждешь, Отключается голова.       После того, как Лорд огласил ужасное задание Драко, прошло три недели. Выйдя утром к завтраку, Грация как обычно не застала Малфоя за столом. За это время они вообще не пересекались. Драко держал слово, данное им самому себе: он не втягивал Грацию в выполнение своего задания. Однако, как Малфой и предполагал, не делать этого оказалось ужасно сложной задачей. Драко было очень тяжело оставаться одному со своими мыслями. Его дневник становился все толще. Парень уже не считал это занятие чем-то позорным. Он понимал, что, перестав вести дневник, просто сломается, расскажет все девушке. Именно из-за этого страха Драко каждое утро вставал чуть свет, завтракал и запирался в своей комнате. В свою очередь девушка пыталась пару раз заговорить с ним, но регулярно получала только холодный взгляд в ответ да презрительную улыбку. В итоге, в Грации, как и планировал Малфой, проснулась гордая аристократка, и она оставила любые попытки заговорить с ним. В те редкие и случайные минуты, когда они все же вынуждены были пересечься, девушка даже не смотрела на него, в то время как Драко при любой возможности бросал на нее взгляды, полные боли и невообразимой усталости. Так могло продолжаться очень долго, если бы не одно обстоятельство. Имя этому обстоятельству — первое сентября. Обычно дети не любят этот день, но Грация ждала его с нетерпением — ей просто осточертело жить у Малфоев. У Драко же этот день вызывал смешанные чувства: с одной стороны, учебный год начинал обратный отсчёт до выполнения им задания, а с другой — обеспечивал отсутствие регулярных собраний с безносым монстром. Весь последний день лета молодые люди провели, разрываясь от противоречий.       Сидя на следующий день в купе Хогвартс-экспресса, Драко изо всех сил пытался показать своей свите гордость оказанной ему хозяином честью. Человек, которому было в общем-то все равно на него, ни о чем бы не догадался. Даже Пэнси, чуть ли не кричавшая на каждом углу о своей искренней любви к парню, не могла уловить напряжённые, полные страха нотки в его голосе. Устав от этого театра, Малфой положил голову на колени слизеринки и попытался абстрагироваться от происходящего вокруг. У него почти получилось это, но все испортил белый кроссовок, показавшийся на решётке для багажа. Драко сразу же догадался, кому понадобилось скакать по полкам в его купе. Раньше бы он придумал тысячи способов изощренного издевательства над Поттером, но сейчас же ему не хотелось тратить силы, которых и так осталось не много, на этого очкастого недомага. Поэтому, выпроводив всех из вагона, он ограничился обычным парализующим заклятием и сломанным носом. Этого, по мнению парня, было вполне достаточно для того, чтобы проучить очкарика. Но внезапно ему в голову пришла ещё одна идея: отправить мистера Поттера назад к маглам. Конечно же, он мог вернуться следующим поездом, но все равно это доставило бы слизеринцу некоторое удовольствие. Спрятав Гарри под мантией, Драко уже было собрался выйти, как вдруг услышал тихие, лёгкие шаги, а затем и скрип открывшейся двери. Обернувшись, он увидел Грацию с зажатой в руке палочкой. В её глазах горел огонь, так привлекавший парня. — Вижу, ты решил развечься? День спокойной жизни для тебя теперь неприемлем? Драко вздохнул. Иронично, но Грация была полностью права. — Заметь, не я в мантии-невидимке прыгал по чужим купе. Мой тебе совет: держи свою ищейку при себе. Я ведь мог что-нибудь посерьёзнее экспилиармуса придумать. Было бы весело! Грация закатила глаза. — Да ты просто подвиг совершил, Малфой. А теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела отправиться в Хогвартс, и твоё присутствие здесь не ускоряет исполнение моего желания. Драко хмыкнул, но ушёл, ничего не сказав, лишь бросив на неё непонятный Гарри взгляд.       Девушка сорвала с Поттера мантию и молча вправила ему нос одним взмахом волшебной палочки. Гарри виновато смотрел на неё. — Так и будешь молчать? Грац, ну что ты? — Грация зло всплеснула руками. — Обьясни мне, зачем тебе понадобилось следить за Малфоем?! Ты хоть знаешь, насколько это опасно?! — Все же в один голос твердят о его невиновности! Так почему же он должен быть опасен? Грация устало вздохнула. — Это Малфой, Гарри. Никогда не знаешь, что у него на уме. И идти сюда, не придупредив никого, было очень глупо! Гарри опустил голову. — Да… Прости. Грация улыбнулась. — Ладно. Забыли. Гриффиндорцы вышли из поезда. — Грац, а что вас связывает с Малфоем? Грация удивилась. — Ничего… Гарри, что случилось? — Просто… Он так на тебя посмотрел… — Обдумывал план моего убийства. - усмехнулась девушка. - Идём. На карету мы все равно опоздали, хотя бы на ужин нужно успеть. — Душу греет то, что Малфой тоже пешком топает. Аристократ наш! Грация отвела взгляд. — Хватит о нем. Или нам не о чем больше поговорить? — И то верно. Гарри улыбнулся своей открытой улыбкой. Он даже не заметил перемен в поведении Грации. А девушка никак не могла разрушить в себе ту стену, что она построила за множество бессонных ночей в поместье Малфоев, размышляя о том, насколько несправедливым и подлым по отношению к ней было поведение троицы. За все лето они ни разу не поинтересовались её самочувствием, делами. Они были втроём, вместе, счастливы и даже мысли не допускали, что Грации может быть плохо. Конечно! Распространенный стереотип: у аристократов не может быть проблем… В данной ситуации все было как раз наоборот, но никому об этом, конечно же, знать не стоило.