Не доверяй ему

Прозрачный стакан с жидкостью наполненной наполовину, краешком медленно касается приоткрытых губ, ровно когда карие глаза внимательно наблюдают за передвижением хрупкой фигуры по помещению кухни. Дэхён неспешно выпивает воду комнатной температуры, в уме размышляя над последующими действиями. Стоит заговорить первым? Привлечь внимание? Оторвать от дела Цзыюй, занятую приготовлением сэндвича, либо продолжить следить в тишине? Хотя в тишине всё равно не выйдет, ведь Чичи вновь гавкает, намекая хозяину его покормить. В последнее время именно Дэ заботится об щенке Цзыюй, хотя не должен от слова совсем. Ладно Цзы, у неё сейчас самое сложное время в жизни, ну а Тэхён? Чего он забросил питомца? И почему Дэхён, абсолютно равнодушный ко всяким зверькам, сейчас всё свободное время в отцовском доме посвящает Чичи? Бесшумно отложив пустой стакан на гладкую поверхность стола, младший близнец нерешительно подходит к столешнице, за которой готовит Цзы. И подходя к ней довольно близко, замечает отсутствующий взгляд, упуская момент, когда острое лезвие ножа проходится по изящному пальцу, оставляя за собой тонкую линию с тут же сочащейся алой струйкой крови. Цзыюй болезненно морщится, при этом не издавая ни единого звука, только плотно сжимает пухлые губы. Взгляд теперь более оживлённый, но не менее тягостный. А вместо неё паникует Дэхён, быстро схватив удивлённую сестру за запястье, попутно включает холодную воду в раковине, чтобы в следующую секунду поднести раненый палец под ледяную струю. Цзы больше не кривится, непонимающе глядя на Дэ, сосредоточено занятого её пальцем, наклонив голову вниз, отчего очки чуть спадают с ровной переносицы.       — Тебе очень больно? Цзы отчаянно хочется прокричать да. Очень. Только не из-за кровоточащей раны на коже, а из-за невидимой дыры в груди, где боли накопилось настолько, что терпеть невозможно.       — Нет.       — Я сейчас принесу лейкопластырь, а ты пока присядь на пуфик. Цзыюй коротко кивает, послушно следуя поручениям сводного брата. Точнее, уже чужого человека. В огромном доме сегодня слишком тихо. Шушукающиеся домработницы не мозолят глаза, скорее раздражая Тэхёна, вечно серьёзный дворецкий не попадает в поле зрения, шофёр с охраной на улице на перекуре, а повариха ушла к себе, пока никто из хозяев не требует покушать. А Цзы, не любящая каждый раз утруждать пожилую женщину для готовки лично для неё, решила самостоятельно приготовить простой сэндвич, затем продолжить собирать оставшиеся вещи. После вчерашней ссоры с Тэхёном, та не смогла закончить начатое, забившись в угол, где стояло мягкое кресло, и забравшись на него босыми ногами, прижала к себе колени, и уткнувшись в них, горько расплакалась. Тэхён окончательно её сломил. К чему была его забота на протяжении прошлой недели, если он разом всё снова уничтожил? Зачем обнимал так ласково, прижимая к крепкой груди, чтобы потом холодно бросить? Почему делал вид, словно беспокоится за неё, когда в отчаянный момент показал как на самом деле к ней относится?       — Смотри, даже Чичи за тебя волнуется, — замечает вернувшийся Дэ с аптечкой в руках, и садясь на корточки перед Цзыюй, что грустно улыбается своему, на удивление притихшему щенку, действительно смотрящему на хозяйку с неким переживанием. — Может хотя бы ради него постараешься взять себя в руки? — близнец отделяет защитную плёнку от лейкопластыря, и осторожно беря ладонь Цзы в свою, заклеивает им рану на тонком пальце. Цзы переводит взгляд с щенка на тёмную макушку Дэ, и сильнее грустит, невольно вспоминая его недавние признания в ненависти.       — Ты всем, кого ненавидишь, помогаешь? — Чжоу не хочется его обижать. Она вообще не желает никого и никогда ранить даже словом. Но почему-то другим доставляет удовольствие её задевать. Особенно Тэхёну. Дэхён, аккуратно опустив руку Цзы ей на колено, поднимает голову, глядя сквозь прозрачные стёкла очков. Цзыюй хочется их немедленно снять, увидев его глаза без барьера. Но, нельзя. Тем более теперь.       — Нет, — у Дэхёна неожиданно приподнимаются уголки тонких губ, когда он уточняет: — только тем, кому ненависть необоснованна. Цзыюй отмалчивается, не зная что сказать. Он ведь недавно перед ней извинился, только не объяснив за что. Если подумать, сейчас весьма подходящий момент выяснить. В тот раз ей было совсем не до выяснений отношений.       — Так ты тогда у меня в спальне извинялся за свою необоснованную ненависть? Дэхён поднимается с корточек, сжимая в кулаке плёнку от лейкопластыря, и мысленно корит себя за опрометчивые слова тем злосчастным днём. Если бы не Тэхён, избивший его друга из-за ревности к Цзыюй, Дэхён никогда бы не заявил ей в лицо столь жестокое откровение. Тем более, когда он признался себе, что испытывает к ней совсем иное чувство... Привязанности? Понимания? Симпатии? Дэхён задумчиво хмурится. Нет, нечто большего. Нечто сильного. Это ведь точно... влюблённость? Пришедшее осознание бьёт прямо поддых. Глаза Дэхёна шокированно распахиваются, когда Цзыюй молча поднимается с пуфика, непонимающе глядя на лицо близнеца, передающего немое изумление. Младший Ким отступает назад, не прерывая их молчаливые взгляды. Это однозначно нечто большее, нежели привязанность. Он так упрямо игнорировал то внезапное чувство, возникшее на девятнадцатилетие Цзыюй. Тогда младший близнец, выходя из своей спальни, невольно стал свидетелем того, как Тэхён, собственнически прижимая к груди покрасневшую Цзыюй, стоящую к нему спиной, медленно вёл рукой вдоль её стройного тела, когда как она, закрыв глаза от удовольствия, полностью отдавалась приятным ощущениям. Её прекрасное лицо, полное блаженство, заставило ёкнуть сердце равнодушного Дэхёна. В горле пересохло, а ритм сердца участился, когда от перевозбуждения перехватило дыхание. Но, самое ясное, что ударило в тот самый миг в помутневший разум, так это необузданное желание убрать Тэхёна от Цзыюй, оказавшись на месте брата. Затем Дэ шокировано рванул обратно в свою спальню, бесшумно закрыв за собой, и тут же ринулся в ванную комнату, намереваясь поскорее смыть с себя наваждение ледяной водой. Младший никогда прежде не замечал сексуальную сторону Цзыюй, которая даже в повседневной одежде выглядела словно модель, сошедшая с обложек глянцевого журнала. Но Дэхён и не отрицал её неземную красоту. Как и не отрицал того факта, что Тэхён желает её неспроста. У старшего близнеца всегда наблюдалось особое отношение к девушкам с прекрасным личиком, и столь притягательным телом. Но младший не ожидал от любвеобильного брата покушение на сестру, пусть и сводную. Поэтому искреннее удивился, когда старший сознался после семнадцатилетия Цзы об проведённой ими горячей ночке. В тот вечер Дэхён лишь равнодушно хмыкнул, не обнажая реальных эмоций. Он был в шоке. Цзыюй выглядела скромной, молчаливой девушкой, ну никак не ввязывающийся в голове с образом распутной девицы. А именно такой Тэхён её представил. Мол, мы трахались, потому что она дала зелёный свет. Правда, после того откровения, Дэхён разочаровался в новоявленной сестре, посчитав типичной девчонкой, купившейся на умелые манипуляции брата. И только спустя несколько лет, осознал - Цзыюй не такая, какой он слепо её видит, а Тэхён - пытается выставить. Она непорочна. Чиста, и к сожалению, слишком наивна. Возможно, после неожиданных открытий, Дэ стал относиться к ней чуть теплее, порой даже позволяя поговорить по-человечески, а не сухо кинуть в ответ холодную фразу. Постепенно их отношения перешли в более близкие. Цзы искренне видела в нём брата, когда как Дэхён... приятную девушку, которую хотелось защитить. То ли от Тэхёна, то ли... от себя. Он ведь ничем не лучше брата. Если старший просто любитель присваивать себе всё понравившееся, то младший занимает позицию мне посрать, пока вы меня не трогаете. И без разницы, причиняет ли его равнодушие кому-либо боль, или нет. Пока его не ввязывают в свои порочные дела, Дэ всё устраивает. Однако, с Цзыюй пофигизм не срабатывает. Как бы сильно близнец её не отталкивает, в конечном итоге сам к ней тянется. И последнее сводит с ума. Ведь каков шанс перерасти в глазах Цзыюй с просто брата, или плеча на котором можно поплакаться, в парня, желающего её во всех смыслах данного слова? И какого вероятность, что Тэхён отступит? Пожалуй, нулевая.       — Дэхён? Нежный голос Цзыюй вырывает Дэхёна из далёких воспоминаний, возвращая обратно на кухню, где только они, и Чичи, прилёгший возле мягкого пуфика. Цзы обеспокоенно вглядывается в лицо брата, у которого будто вся кровь отошла от лица, превращая в подобие зомби. Она сама точно так выглядела на похоронах матери. Дэ растерянно снимает очки, тут же вытирая ладонями лицо, и дышит загнанно, словно до этого бежал стометровку. Чжоу внезапное поведение близнеца настораживает, но на предприятие поспешных действий не решается. Братья Ким постоянно заставляют её переживать разнообразные эмоции. При чём, чаще совсем не положительные.       — Если тебе неприятен наш разговор, то не стоит себя заставлять, я-       — Нет! — младший слишком резко отнимает руки, глядя блестящими, карими глазами так боязненно, словно Цзы угрожает ему, а не пытается помочь отделаться от возможно нежеланного общения. Девушка непонимающе молчит, вновь не зная как поступить. Кто же знал, что близнецы станут для неё самыми непонятными людьми в жизни?       — То есть, ты вроде кушать хотела? Давай, я тебе сделаю сэндвич? — внезапно предлагает младший, умело сменив тему, и не дожидаясь ответа от застывшей Цзы, надевает обратно очки, в темпе подходя к месту, где минутами ранее Чжоу пыталась состряпать себе покушать. Ким торопливо принимается нарезать колбасу, пытаясь принять непринуждённый вид, но в комнате атмосфера давно накалена до предела. Цзыюй, не понимающая что вообще происходит, обратно присаживается на кремовый пуфик, аккуратно взяв на руку Чичи, до этого приластившегося у ног. И ласково поглаживая питомца по шёрстке, неотрывно следит за напряженным братом. И дабы хоть чуточку развеять неловкость, что можно прощупать пальцами, та тихо благодарит за оказанную помощь, в ответ слишком уж быстро получая спокойное "не благодари". Проходит несколько минут, когда Дэхён заканчивает готовить сэндвич, и положив его на небольшую тарелку, разворачивается к Цзыюй, в чьих руках щенок сонно прикрывает глазки-бусинки. Близнец молча ставит еду на стол, и возвращаясь к плите, берёт чайник, разливая в чашку горячий, ароматный чай, после неся его обратно Цзы. Та снова благодарит брата за неожиданную заботу, и осторожно освободив одну руку, дабы не разбудить сопящего Чичи, принимается кушать. Голодный желудок с радостью принимает пищу, и девушка чувствует как ранее мрачное настроение, становится менее удручающим. Всё-таки еда помогает почувствовать себя менее разбитой. Дэхён молча любуется кушающей сестрой, с грустью отмечая исхудалые черты лица после смерти матери. Цзыюй отныне даже не пытается улыбнуться, хотя бы ради вида, как раньше поступала в сложных ситуациях. Кажется, теперь Чжоу перестала идти на уступки окружающих людей, желающих видеть как она поставляется ради них. Как переступает через себя, лишь бы им угодить. Не давая отчёт своим действиям, Дэхён тянется к холодной руке Цзы, накрывая своей, тёплой, когда та собирается взять в руку кружку. Девушка мгновенно поднимает взгляд на брата, глядя чересчур болезненно. Дэ словно причиняет её боль, когда как просто пытается утешить, пусть и столь слабым способом.       — Не уезжай. Глаза Цзыюй расширяются в удивлении. Откуда он узнал?       — Знаешь, когда вы с Тэхёном ругаетесь, я отчётливо слышу каждое ваше слово у себя в комнате, — словно прочитав немой вопрос в глазах напротив, врёт Дэ, не сознаваясь, как подслушивал их ругань, прижавшись к стене возле полуоткрытой двери в спальню Цзы. А Цзыюй на глазах бледнеет, размышляя о своём. Получается, он всё время слышал всё творящееся за стеной её комнаты? То есть даже то, когда Тэхён врывался к ней, а затем наступали моменты, о которых она, совсем не жалеет, хоть и стыдиться? Получается, всё это время он слышал их? Как неловко. Лёгкий румянец появляется на щеках Цзы, когда та пристыжено утыкается обратно в тарелку, быстро убирая руку, положив её на спящего щенка. Пить перехотелось тут же. Как и есть. Дэхён теряется от резкого жеста, недоумевая где напортачил. Вроде умный парень, знает больше остальных, но в подобные моменты становится копией Намджуна, не умеющего считать эмоции девушек. Тем более тех, кто вызывают самые сильные чувства.       — Я сказал что-то не то? — настораживается Дэ, наблюдая как Цзы встаёт из-за стола, пряча взгляд. — Цзыюй? — Дэхён поднимается следом, когда та уже идёт в сторону выхода, и догнав, мягко останавливает за локоть, разворачивая к себе лицом. Да что он такого сказал, чёрт возьми? И почему она не отвечает на его просьбу не уезжать? — Куда ты? — близнец уже откровенно бесится от нежелания сестры смотреть ему в глаза, отчего внезапно схватив за подбородок, побуждает взглянуть на себя, правда, тут же жалея о содеянном. Цзыюй выглядит такой милой, с покрасневшей щекой, и блестящим взглядом, что у растерянного Дэхёна мгновенно сердце заходится, а желание обнять её накрывает с головой, только вот максимум что он может сделать, так это заторможено прошептать: — Ты ведь не уедешь, правда? Цзыюй чувствует укол совести, бросая Дэхёна, наверно единственного человека в чужой семье, к кому относится как к родному. Только вот, должна ли она это чувствовать? Он ведь ненавидит её, разве нет? Сам сознался. Хотя Цзы ничего плохого ему не делала. Но разве, к Тэхёну та относилась хуже, раз он обижал её, совсем не жалея? Нет же. Тогда, что не так с этими близнецами?       — Отпусти её. От холодного приказа Дэхён с Цзыюй одновременно отскакивают друг от друга, оборачиваясь к двери, где непонятно откуда появился мрачный Тэхён, держащий в сжатой руке маленькую коробку сиреневого цвета. По-ходу, у него вошло в привычку появляться в самый раскалённый момент их разговора. Дэхён внезапно чувствует наплыв злости на брата. Какого чёрта он вечно ему мешает? Он разве не имеет право поговорить с Цзыюй? Откуда это собственническое чувство? Кто сказал, будто Цзы его? Кстати, его что? Кукла, как он любит хвастаться, или кто? Возлюбленная? Да не смешите! Когда это он относился к ней как к любящей девушке? Или, с каких пор откровенная грубость признак наивысших чувств?       — Пора тебе уже перестать указывать нам что делать, хён, — последние близнец выговаривает с нажимом не скрытой злобы, глядя на гневного брата с упрёком. Цзы сильнее сжимает к груди Чичи, желая оказаться сейчас как можно подальше от напряженных братьев, и даже делает попытку выйти из кухни, что конечно предвидивает Тэ, резко хватая ту за талию, припечатывая спиной к дверному косяку, вызывая болезненный вздох. Ким на время забивает на (к удивлению) борзого брата (что хмуро наблюдает за разворачивающейся сценой, останавливая в себе порыв вмешаться), и решает чуть позже с ним разобраться, а пока, ему стоит напомнить его кукле, кто кукловод. Отчего тот убирает руки, грубо сжимающие мягкие бока, и поднимает с пола коробку, упавшую мгновением ранее, и открывая его под напряженные взгляды Цзы и Дэ, достаёт цепочку с кулоном в виде надписи «Догги». О, кто сказал, что старший забыл про ненавистное прозвище сестрицы? И ошейник цепочка поможет ей не забывать. Даже не ожидая реакцию Цзыюй, Ким тут же надевает её на тонкую шею Чжоу, сжавшейся из-за непонимания что вытворяет старший близнец.       — Даже если ты переедешь на край земли, — Тэхён наклоняется к уху затаившей дыхание Цзы, уверенно продолжив: — никогда не забывай, кому ты принадлежишь, догги, — и напоследок крепко прижавшись губами к пульсирующей жилке на нежной шее, отодвигается, глядя сероватыми глазами в карие, застывшие в немом вопросе.       — Она больше не часть семьи Ким, — громко напоминает Дэхён, казалось бы довольный новым фактом, надеясь так прервать многозначительные гляделки между братом и бывшей сестрой. — И тем более, больше не твоя игрушка, — последнее младший добавляет скорее из-за внезапного приступа ревности, нежели от искренней веры в произнесённые слова. Нет, он отлично знает родного брата. И пока тот сам не решит когда хватит - не отпустит. И так было всегда. Раздражённый Тэхён неохотно разворачивается к брату лицом, оставляя обеспокоенную Цзыюй стоять за спиной, и недовольно хмыкнув, делает шаг к младшему, что держит его твёрдый взгляд. Дэхён близнеца никогда не боялся, ведь те сумасшедшие демоны, прячущиеся внутри него, ровно настолько же давно сидят в нём, только терпеливо ждут своего часа, дабы громко заявить миру о своём существование. Только Дэ сдерживает их пока. Они куда страшнее тэхёновских. Не ему ли это знать.       — Голос прорезался, малой? — Тэхён, хоть и злой, но не на мгновение не забывает, что перед ним его любимый, младший брат. И каким бы тот не становился бесящим, ничто сего факта не превысит. Ким до сих пор корит себя, что недавно поднял на него руку. Однако, ведь ничего страшного не произойдёт, если старший напомнит младшему братику, как не стоит себя с ним вести? Дэхён горделиво вскидывает голову, всем видом показывая настолько бесстрашен перед братцем, а Цзы, замечая как от шума проснулся Чичи, мягко опускает того на пол, отчего щенок тут же убегает в гостиную, оставляя троих родственников посреди накалённой атмосферы.       — Как думаешь, почему она хочет уехать? — Дэ злобно скалится, встречно шагнув к брату, дабы произнести в ту же секунду: — чтобы убежать от тебя как можно подальше, — Дэхён чувствует непередаваемое удовольствие от лица мрачного брата, опасно сжимающего кулаки, ведь в душе всё сам отлично понимает, хоть постоянно внушает себе обратное. Только вот сомнения постоянно гложут. Цзыюй его безоговорочно любит? Любит ли вообще? Точнее, его возможно любить? Столь жестокого человека? Возможно? Цзыюй напрягается. Дэхён что-то уж слишком странно себя ведёт. Прежде младший никогда не говорил с братом в подобном, неуважительном тоне. И уж тем более, редко за неё заступался, если уж не наоборот, за брата, пытаясь оправдать всеми правдами и неправдами. А сейчас, его словно подменили. Младший выглядит настолько злым, будто готов тотчас ударить родного брата, дабы доказать свою правоту. А Цзы такого не допустит. Нет уж. Только этого ей не хватало. Драка между братьями последнее, что она готова вытерпеть. Тем более, из-за неё. Лицо Дэхёна вдруг меняется, и Цзы, стоящая за спиной Тэ, и не имеющая возможности считать его эмоции, настораживается, больше не собираясь наблюдать со стороны. Резко встав между разгорячёнными братьями, лицом к Тэхёну, та уже готовится умолять его не терять рассудок, и вспомнить, что перед ним его любимый брат, как вдруг, заготовленная речь застревает в горле от его взгляда. Разбитого взгляда. Цзыюй теряется. Его задели слова Дэ? Слова об истинной причине её отъезда? Так она этого и не скрывала, когда вчера в гнева выпалила всё как есть. Только, почему сейчас ей самой больно?       — Тэхён? — позвать любимое имя получается надломлено, и Чжоу неосознанно тянет дрожащую руку к лицу столь уязвимого парня, но тонкие запястье грубо перехватывают в воздухе, резко притягивая к себе, и от боли во взгляде серых глаз не остаётся и следа. Только разочарование. Только холод.       — Хотела защитить любимчика от меня? — злая ухмылка, а затем добивающее: — всегда знал, что ты за моей спиной забавляешься с младшим, а то с чего это ему, вечному похуисту, защищать тебя, жалкую дворняжку? Грубые руки сильно отталкивают от себя поражённую Цзыюй, оказавшуюся прижатой к груди Дэхёна, что впервые позволяет себе вольность, и развернув лицом к себе сестру, чьи глаза невольно влажнеют, прижать к груди, пряча расстроенное лицо. Тэхён с отвращением окидывает их взглядом, получая разочарованный в ответ от брата, и кинув уже пустую коробку под ноги тихо всхлипывающей Цзы, выскакивает из кухни, чуть не споткнувшись от внезапно прибежавшего обратно Чичи. Тонкая, серебряная цепочка обжигает шею плачущей Цзыюй, когда та сжимает глаза, желая успокоиться, а крепкие руки, до этого никогда не позволяющие почувствовать теплоту её тела, обнимают так нежно, словно пытаясь отгородить от испытуемой боли.

***

Чеён игриво хихикает, когда ею выращенная клубника снова тычется в ямочку на щеке разинувшего в ожидании рта Намджуна. Тот на шалость любимой не сердится, только расплывается в очаровательной улыбке, хватаясь длинными пальцами за мягкие щёки, чтобы в следующую секунду растянуть их, заставляя уже недовольно хныкать Мин Чеён, мило прося простить да отпустить. От столь умилительной сцены, Чжихё, как растроганная мамочка, прижимается к плечу сидящего рядом Юнги, готовясь вновь чуть ли не пищать от радости за друга, так скоро восстановившего силы после избиения от рук вспыльчивого Тэхёна, но негодующий вид бойфренда напрочь убивает весь настрой.       — Ну почему они не могут раскидывать свои блевотные флюиды счастья где-нибудь в другом месте? — Мин ощущает как голова Чжихё, ранее покоившаяся на его плече, поднимается, побуждая его повернуться, попадая под осуждающий взгляд.       — Может потому, что это комната Намджуна, а Чеён, его девушка, пришедшая к нему? — парирует Хё, удерживая себя от желания потянуть за уши любимого, и повторять прямо туда сказанную фразу как мантру, пока до него не дойдёт.       — Напомни тогда, какого чёрта мы здесь забыли, булочка? — Мин кривит губы, когда Чеён, надувая губки бантиком, тычется в нос хихикающего Кима. Нет, ну это уж слишком слащаво. Блевотный позыв явно спешит о себе напомнить.       — Мы пришли его проведать, Юнги, — закатывает глаза Пак, радуясь в душе за влюблённых, занятых друг другом настолько, что не слышат друзей, уединившихся на большом диване, в то время как они, сидят за рабочим столиком Намджуна.       — Ну, так проведали? — Мин поворачивается к Чжихё, вопросительно изогнув бровь. — Пошли тогда. Я жрать хочу, а ты ещё должна мне помассажировать спину, — заявляет тот, собираясь встать с насиженного места, но резко оказывается схваченным за локоть, плюхаясь обратно.       — Да ничего я тебе не должна, — тихо возмущается Хё, и мимолётно окинув взглядом занятую парочку, забирается коленями на мягкую поверхность, всё удерживая парня.       — А кто мне вчера продул в карты? — ехидно ухмыляется Юнги, и замечая как его любимая недовольно надувает щёки, напоминает между прочим: — или ты всё же согласна на приватный танец для оппы? У Хё моментально вспыхивают щёки, то ли от возмущения, то ли от смущения. Мин не уверен, однако умиляться так и тянет. Но он ведь не столь прост, как к примеру, Намджун, что лишь от одного эгьё Чеён готов плясать под дудку младшей, только бы угодить. Ан нет, у Юнги стальные яйца. Хотя...       — Сам себя помассируй, старик, — шипит Чжихё, следом добавляя на тон тише: — а перед этим, не забудь перед зеркалом устроить стриптиз, оппа. Юнги смеётся. Нет, ну они точно два сапога пара.       — Вредина, — цокает тот беззлобно, и тянет руку на себя, всё ещё находящуюся во власти Хё, отчего та валится ему на грудь, недовольно ворча об испорченной причёске, когда Мин в шутку треплет её по волосам.       — Эй, вы чем заняты, голубки? — неожиданно интересуется подошедшая к парочке Чеён, улыбаясь хитро-хитро, а сзади поспевает Намджун, молча доедая последнюю клубнику, выращенную лично для него.       — Раз тебе так интересно, — хмыкает Юнги, позволяя потрёпанной Чжихё освободиться из захвата, выпрямляясь, — оторвись от моего сияющего друга, и хоть немного обрати внимание на любимого брата.       — Ох, оппа, ты такой зануда, — цокает в манере старшего Чеён, играясь с пальцами Намджуна, обнимающего её рукой за живот, и задаёт между тем: — Кстати, какие новости о Дэ?       — Сказал, на следующей неделе вернётся в общагу, — отвечает Хё, пальцами расчёсывая слегка спутанные волосы.       — С Цзыюй? — уточняет Чеён, всё глядя на подругу, но та неуверенно пожимает плечами, отвечая, что не в курсе. — А... Тэхён?       — Лучше этому больному придурку больше сюда не возвращаться, — грубо влезает в разговор девушек Юнги, доставая из переднего кармана джинс мобильный.       — Оппа, — Че кидает на брата предупреждающий взгляд, но тот только заводится сильнее.       — Что? — Мин раздражённо сжимает телефон в руке, чуть не вскипая от накопившейся злости на ненавистного человека. — Ты будто не злишься, что он увечил твоего парня?       — Дэ уже попросил за него прощение, — уже не столь уверенно оправдывает неприятного типа Чеён, чувствуя как напрягается рука Намджуна покоящаяся на её талии.       — А разве это Дэ набил ему морду? — зло скалится Мин, кивая на не влезающего в разборки Кима, по сути, являющегося главной жертвой. — Да так, словно намеревался отправить в мир иной?       — Хён, успокойся, — твёрдо просит Намджун, всё же решивший вмешаться.       — Да почему я должен закрывать глаза на выходки оборзевшего отморозка? — взрывается Юнги, теперь уже глядя прямо на друга, что завёл за спину расстроенную Чеён, сам же встав на её место.       — Всё уже в прошлом, — как можно спокойнее уверяет Ким. — Правда. Забей, хён.       — Не буду! — но упрямый, и того хуже - разозлённый Юнги, даже не думает успокаиваться. — Да что вы-       — Юнги, хватит, — уже не выдерживает Чжихё, крепко хватая возлюбленного за запястье, заставляя посмотреть на себя. — Ради Дэхёна мы должны закрыть глаза на его близнеца. Сам же знаешь, как Дэ относится к брату. Давай не будем его огорчать, ладно? — под конец просьбы голос Чжихё смягчается, как и хватка, а красивые губы сгибаются в нежную улыбку, стараясь как можно скорее успокоить заведённого парня. Ведь когда тот позволял агрессии взять над собой вверх, становилось неподдельно страшно. Мин мог натворить много чего необдуманного в моменты вспыльчивости. А беспокоившимся друзьям не хотелось вновь вытаскивать его из проблемных ситуаций, которые, к сожалению, порой повторялись.       — Вы слишком мягкотелые, — ворчит Мин, на которого успокаивающий манёвр Чжихё всегда действует безотказно. И та хорошо им пользуется.       — Не ворчи, пупсик, — успокоено смеётся девушка, обнимая за шею хмурого Юнги, что раздражённо скрещивает руки на груди, уставившись на свои худые колени, не желая смотреть уже на расслаблено хихикающих Джуна с Чеён. Ох, они так благодарны Хё за способность в считанные секунды превращать разъярённого кота Юнги, в безмятежно мурлыкающего котёнка.       — Ну не при них же, Хё, — не особо противясь нежным прикосновением, для вида ломается Мин, позволяя Чжихё ласково целовать себя в щеку.       — Ой, да ладно, — играючи тянет девушка, подмигнув забавляющим с вида уязвимого брата Че. — Мой малыш смутился?       — Всё, идём жрать, — немедленно освобождаясь, заявляет Юнги, показывая, что лимит на сюсюкание достиг своего предела. — А вы, — тот поднимается с дивана, кинув на больно уж довольных друзей прищуренный взгляд, — можете уже сосаться. Знаю, еле сдерживались из-за меня.       — Господи, — задолбанно тянет Чеён, закатывая глаза, и обнимая со спины в открытую хохочущего Джуна, прижимается к нему щекой, — мой брат такой мудак.       — Точно, — соглашается Чжихё, поднимаясь следом, и быстро чмокнув Чеён в щеку на прощание, на-ходу добавляет: — Позаботься о Намджуне, крошка, — чтобы потом тут же выскочить за дверь за голодным и ворчливым Мином, закрывая за собой.       — Ну что, сверху или снизу? — серьёзно уточняет Ким, оборачиваясь в объятиях смеющийся Чеён.       — Спроси ты это минуту назад, Юнги бы нам головы свернул, поняв двусмысленно, — через смех выдаёт довольная девушка, убирая руки со спины мило ухмыляющегося парня, и подойдя к небольшому шкафу, где куча одежды впихнута кое-как. Че ещё на прошлой неделе обещала помочь любимому разобраться с его вечным бардаком. — Ты дылда, значит берёшь на себя две верхние полки, а я нижние, ясно, оппа? Джун поддакивает, и приблизившись к подруге, укладывает голову той на макушку, наблюдая как миниатюрные руки пытаются достать из глубины его серое худи. И в это мгновение, Ким чувствует себя самым счастливым человеком на свете. Ведь на самом деле, тот же Юнги, совсем не против отношений между младшей сестрой и лучшим другом, только вот их непростое прошлое, оставило за собой неизгладимый след, превратив Мина в параноика, когда дело касалось его милой сестрёнки. Чеён, младшая Намджуна на целых два года, познакомилась с ним благодаря Юнги. Те учились в одной школе, и Мин часто приглашал домой близкого друга, часами обсуждая любимую музыку за закрытыми дверьми его комнаты. А малышка Че, любопытная по своей натуре, часто их подслушивала, пока однажды не осознала, что тупо залипает на неуклюжем друге брата. Особенно школьницу умиляла их разница в росте. Мин Чеён еле доставала Намджуну до груди, и когда в очередной раз, желая привлечь внимание высокого парня влезла в спор, совсем её не касающийся, та гордо вздёрнула аккуратный нос, глядя снизу вверх на смущённого паренька. Тот в её обществе напрочь терялся, хотя обычно вёл себя куда увереннее глупых сверстников. Но почему-то эта миниатюрная девчонка не позволяла даже косо на себя посмотреть. И так, со временем, Намджун окончательно попал под очаровательные чары младшей сестры друга, теряясь даже от лёгких прикосновений к руке. И только в выпускном классе младшей, влюблённые еле получили согласие от недовольного Юнги на отношения. В то время Мин и Ким поступили на первый курс университета, постепенно свыкаясь со студенческой жизнью. Уже тогда у Юнги имелась девушка, его первая, как тот уверял, и последняя, любовь. Чжихё, а именно так звали особу, сумевшую наладить со сложнохарактерным парнем, очень помогала друзьям, хотя по сути, являлась тоже неопытной первокурсницей. Всё шло как никогда отлично, пока не наступил тот самый день, о котором ни Юнги, ни Намджун, ни тем более Чеён - вспоминать не желают, позабыв как кошмарный сон. На первом курсе соседом по комнате Кима стал странноватый тип, явно поступивший в частное учреждения через родительские связи. С ним Джун никак не мог найти общий язык, отчего оставил попытки подружиться, решив просто делать вид, будто того и вовсе не существует. И всё бы ничего, если б этот самый тип, одним будничным вечером, не покусился на Чеён, пришедшую навестить любимого в общежитии. В тот день, девушка, не застав на месте своего парня, настороженным взглядом окинула ухмыляющегося незнакомца. Только вот та не причисляла себя к трусливым девчонкам, и решив дождаться Намджуна, села на его кровать, совсем не ожидая, что через мгновение подозрительный студент накинется на её, силой навалив на постель. Тогда напуганная Чеён издавала самые отчаянные крики, зовя на помощь, подоспевшая только когда насильник уже успел снять с неё нежно розовую кофту, оставляя дрожать в нижнем белье. Разъярённый Намджун, с яростной пеленой на глазах, избивал ублюдка, не слыша плач своей дрожащей малышки, умоляющей успокоиться. И если бы не Юнги, прибежавший следом, возможно на мерзавце не осталась бы и живого места. Того урода на следующий день с позором выгнали из университета. Как оказалось, сын богатеньких родителей часто баловался противозаконными веществами, и даже имел наглость находясь под кайфом, посещать лекции, на что преподаватели осознано закрывали глаза из-за приличной суммы на счетах, заранее выплаченной отцом проблемного выродка. Однако, даже это ему не помогло выкрутиться. С того ужасного случая, ранее жизнерадостная Чеён стала замкнутой и молчаливой. И лишь спустя долгий год, когда выпускница всё же определилась поступить в один университет с возлюбленным и братом, начала вести себя как прежде. Но тем не менее, недоверительное отношение к незнакомым людям никуда не исчезло, и только самые близкие друзья знали её истинный характер, а не то, какой неприступной и холодной та казалась.

***

Пак выбрасывает тлеющий окурок от сигареты в распахнутое окно, и пройдя обратно в комнату, закрывает дверь на балкон. Парень продрог от осеннего ветра, а прокуренные лёгкие сделали куда хуже. Голова забита мыслями о Минари, с которой ему необходимо поговорить, раз поехать к ней не хватает духу. Он даже заранее напился до беспамятства, поскольку лишь в пьяном состоянии говорил абсолютно искренне, а Мина ему верила. Если и на сей раз та не поднимет трубку, либо не пожелает разговаривать, Чимин полностью отчаятся. Новенький смартфон снимается с блокировки, а ловкие пальцы быстро набирают нужный номер, затем поднося телефон к уху, прислушиваясь к размеренным гудкам. Напряжённое тело оседает на кожаный диван, издавая от трения неприятный звук. Пак нетерпеливо вздыхает, когда гудки становятся долгими, но сдаваться не намерен, отчего заново повторяет ранее действие. Гудки постепенно раздражают, а рыжий пьяно смеётся, под конец хрипя. По-ходу у него истерика. Неужели Минари его ненавидит? А как же их любовь? Как же обещания всегда оставаться вместе? В груди больно ноет, когда внезапно слышится тихое:       — Почему ты мне названиваешь, Пак? Чимин резко выпрямляется на месте, пропустив момент как непрошеная влага стекает по впалым щекам.       — Минари? — пьяный голос прокурен, чем вынуждает хрипло прокашляться, давая Мине понять в каком тот состоянии. В паршивом. — Малышка, я так рад, ты наконец подняла трубку-       — Снова выпил, полагаясь на моё понимание? — обычно голос, отдающий теплом, веет холодом, сжимая отчаянный орган в груди Пака.       — Ты ведь мне веришь, только когда я пьян, — горько усмехаясь, бормочет рыжий, но его прекрасно слышат по ту сторону линии, однако, комментирует совсем неожиданно.       — Нет. Просто у тебя хватает духу поговорить со мной, когда голова ничего не соображает, а язык плетётся. Она снова права. Чимин жалобно всхлипывает, привалившись обратно на мягкую спинку. Скорее всего Мина слышит как он плачет. Ну и что? Да, он ведёт себя жалко. Он без неё не может. Ради этого и жалким побыть не стыдно.       — Чимин, тебе не надоело? Пак устало прикрывает веки, а под ними её нежное лицо, к которому так хочется сейчас прикоснуться, ласково проведя по уточнённым линиям.       — Минари, если я скажу, что умираю без тебя, ты приедешь? Молчание на другой линии затягивается, когда Чимин больше не пытается вытереть жалкие слёзы, так и не разлепив век со слипшимися ресницами. Ему так хреново. Кажись он ни чуточку не привирает. Он действительно оборвёт связь с реальностью, если сегодня не услышит от неё утешающих "всё хорошо, Чимин-а, я всё ещё тебя люблю, дурачок". А от неё ни слова, только слышно размеренное дыхание, и Пак сглатывает болящий ком в горле, собираясь попрощаться с девушкой, которую совсем не ценил, забавляясь на стороне, а когда потерял, осознал каким самонадеянным глупцом тот был.       — Не натвори глупостей. Я скоро приеду. Звонок обрывается, а рыжий резко распахивает глаза, вскочив на ноги, отчего голову тут же колет, напоминая о выпитом алкоголе. Парень сжимает заплаканные глаза, свободной рукой прижимаясь к гудящему виску. Ему послышалось? Или Минари действительно заявила, что едет к нему? Чимин падает обратно на диван, неверяще глядя на потухший экран. Нет же, не послышалось. Хотя, может его пьяный разум играет с ним в жестокие игры? Пак не понимает, отчего ложится на мягкую поверхность, и бережливо прижимая к груди мобильный, медленно закрывает глаза. Он обязательно дождётся Минари. Не заснёт, нет. Правда, у неё тоже есть запасные ключи от квартиры Чимина, так, на всякий случай. Но он всё равно не уснёт. Просто полежит немножко, а то голова совсем уже разболелась...

***

Звук проезжающих машин порядком поднаедают не выспавшийся из-за чёртовых мыслей об Чоне Сане, принуждая всё-таки достать из кармана кожанки беспроводные наушники, и вытащив из заднего кармана чёрных джинс айфон, разблокировать экран, включая гарнитуру. Громкая музыка тут же грохочет в ушах, а коралловый капюшон от толстовки, торчащий из-под куртки, быстро набрасывается на голову, скрывая мрачный вид. Прошла неделя после их ссоры с Чонгуком, а он всё не объявился в университете. Да ещё и соседка Саны словно исчезла вместе с ним. Только отличие в том, причину её отсутствия она знает, и всё ждёт, когда Цзы вернётся обратно в общагу. Хоть они не так давно знакомы, но младшая Пак привыкла к тихой девушке, и без преувеличения может заявить, как сильно по ней соскучилась. Мило шмыгнув покрасневшим носом, Сана идёт глядя себе под ноги, не желая поднимать голову, вынуждено видя лица проходящих мимо людей. Ей всего-то нужно дойти до торгового центра, подняться на лифте на третий этаж, и купив билет на сеанс незамысловатой комедии, устроиться на самом последнем ряду, пофигистично закидывая в рот карамельный попкорн, запивая холодной газировкой. Да, так просто. Позвать с собой ей некого. Брат, которому она звонила ещё два часа назад, заявил о планах напиться, прося его не тревожить, а Минари наверняка занята Джином. Вздохнув, светловолосая застёгивает-таки замок на распахнутой кожанке, соглашаясь, что к вечеру погода в Сеуле куда холоднее. Привычный торговый центр приветствует посетительницу ярко-светящейся от вечернего сумрака вывеской возле входа, вызывая внутреннее потепление. Ну хоть что-то её радует. Прослушивая очередной трек в наушниках, Сана подходит к терминалу, выбирая фильм на ближайший сеанс кино, что оказывается ровно через пятнадцать минут. Отлично. Она ещё успеет заскочить в уборную. Время пролетает даже быстрее чем ожидалось, и уместившись на излюбленном месте, Пак снимает капюшон, следом и кожанку, бросив на соседнее, пустующее кресло. К счастью, в зале помимо неё только одна парочка, сидящая на первом ряду. Слишком близко и неудобно, по мнению Саны. Удобнее устроившись в мягком кресле, та тянется к попкорну, пока что без особого желания закидывая в рот сладость. Спустя пару минут в зале тухнет основной свет, успокаивая приятным полумраком. Трейлеры будущих фильмов подходят к концу, и через пару секунд начинается фильм, на который кроме Саны и одной парочки (что скорее всего спустя несколько скучных сцен увлечётся друг другом) никто не пришёл. Как и ожидала Пак, фильм действительно скучный, вызывающий зевок. Только вместо него, почему-то вызывает слёзы. И то, на моменте, так больно напоминающий недавнюю их ссору с Чоном. Не желая больше продолжать смотреть кино, порождающий вместо безмятежного смеха - горькие слёзы (да и попкорн давно уже съеден, а газировка выпита) Сана поднимается с места, пред этим не забывая захватить с собой мусор и верхнюю одежду. Благо, она не красилась, а то сейчас выглядела бы как панда с потёкшим тушем. Вымыв в уборной липкие от карамельного попкорна руки, и соплей (спасибо отсутствию под рукой салфеток), светловолосая вышла из помещения, спускаясь на первый этаж. На улице уже ночь, а холод ощутим пуще прежнего. В такие моменты Сана жалела о упёртом нежелании учиться вождению. Хотя, ведь ещё не поздно научиться? Потеплее закутавшись в не особо греющую куртку, девушка пошла по направлению к общежитию, куда ей топать, как минимум, полчаса. «Если заболею, хотя бы совесть не будет мучить во время пропуска лекций», — успокаивала себя мысленно Пак, собираясь и на обратном пути послушать успокаивающую музыку, только вот, последующие планы пошли совсем незапланированно. Чонгук, едущий на встречу с матерью, что позвонила посреди ночи, громко плача в трубку с жалобой на очередного хахаля поднявшего на неё руку, застыл, когда остановился на светофоре. Сана, с низко опущенной головой, явно замерзшая от холода, поспешно ступала по тротуару, совсем никого не замечая. Кинув быстрый взгляд на время на автомобильном мониторе, тот выругался вслух, видя циферблат со временем 23:55 PM. Загорелся зелёный, и Чон, совсем не раздумывая, поспешно припарковался возле тротуара, торопливо выходя из салона автомобиля. Эта девчонка с ума сошла, раз разгуливает в пронизывающий холод в тонкой одежде, да ещё и в одиночестве.       — Сана! — на его громкий зов та не реагирует, моментально беся. Нет, Чонгук точно когда-нибудь посадит её перед собой, и прочитает пару нотаций, раз она не желает слушаться ни брата, ни его, ни тем более родителей. И плевать, что она давно не ребёнок, и они в данный момент в ссоре. Чон который день мучается бессонницей из-за девицы, эгоистично думающей лишь о себе любимой.       — Ты, блять, оглохла?! — локти резко хватаются, принуждая остановиться, а испуганные глаза тут же распахиваются, видя перед собой лицо раздражённого парня, отчего высохшие губы забавно принимают округлую форму. Чонгук-таки замечает торчащий в покрасневших ушах наушники, сердито вытаскивая их под недовольное "эй!". — Залезай в машину, — не просит, а требует, таща за собой ничего не понимающую Сану. Да она вообще в замешательстве. Он, что, с неба свалился? А, нет. Приехал на машине.       — Может я не хочу с тобой ехать, — притворно возмущается Пак, только вот послушно пристёгивает ремень безопасности, в душе радуясь теплоте салона, и главное, Чонгуку, пусть и злому, но под боком.       — Я тебя и не спрашивал, — огрызается Чон, заводя машину, и глядя на зеркало заднего вида, съезжает с тротуара. — С каких пор ты растеряла остатки мозгов, раз гуляешь в тонкой куртке под минус шестнадцать, и топаешь глядя под ноги, словно живёшь в мире розовых пони? Ладно, Чонгук очень злой, но Сане почему-то смешно от его забавного ворчания, и та не сдерживая рвущиеся эмоции, хихикает, откидывая голову на спинку сидения. Чёрт, как же она скучала по таким дурацким разговорам с занудным Чоном.       — Смешно? — о, Гук явно не в настроении. — Вот как-нибудь попадёшься в руку озабоченного маньяка, и разучишься ни то чтобы смеяться, а спокойно дышать.       — Ну я как-то ещё дышу после встречи с тобой, — выдаёт успокоившаяся Сана, повернув голову в его сторону, наблюдая как желваки играют на красивых скулах. О да, Пак обожает бесить злого Чона. — И вообще, куда мы едем? Общага в другой стороне.       — Мне срочно надо к маме, а из-за тебя, — Гук сильнее сжимает руки на кожаном руле. — Я был вынужден остановиться, потеряв драгоценное время.       — Ещё скажи, что я тебя вынудила, — фыркает Сана, не переставая глядеть на взвинченного парня.       — Ты никогда не умела быть благодарной.       — А ты прям вылитый благородный рыцарь в сияющих доспехах, спешащий на помощь к даме в опасности. Только, вот незадача, дама далеко не в опасности, и постоять за себя умеет. Чонгук плавно притормаживает на красный свет, и поворачивается к язвительной Сане, злобно глядя.       — Ладно. Признаюсь. Я перешёл границы, когда выгнал тебя с порога своей квартиры, но и ты должна согласиться, что намеренно вывела меня из себя!       — Так не извиняются, — упрямится Сана.       — Так не бесят! — возмущается Чонгук.       — Ты устал от меня? — внезапный вопрос застаёт заведённого Чона врасплох, а секунды до зелёного света отчитывают последние цифры, побуждая двинуться с места, что Чонгук не делает. Вместо этого, застывает, внимательно глядя в карие глаза, отражающую надежду. И он понимает, на что. Он знает, что Сана желает услышать. Но сзади раздаётся сигнал от спешащих водителей, и Гук моментально вздрагивает, вспоминая где находится. И как торопится к матери. За что и берётся, нажимая на газ. У напряжённого диалога разрывается нить. Сана отворачивается к окну, сдерживая слабые слёзы. Нет, во второй раз за вечер она не заплачет. И только спустя некоторое время, когда Чонгук паркуется во дворе коттеджа родителя, утомлённо признаётся, прежде чем выйти из машины:       — Я устал от бессмысленных ссор, Сана.

***

Аэропорт Инчхон. Десять часов утра. Цзыюй, сжимая в опущенных руках лямку сумку дизайна матери, грустно смотрит на рекламный щит, с которого ей улыбается молодая семья с довольным карапузом посередине, ласково обнятого родителями. И нет, это не постановочное фото, а реальное, отчего становится ещё больнее. У Цзы семьи больше нет. Отец, как оказалось, тот ещё мерзавец, давно их оставил, упокоившись, после себя оставив крупный долг, из-за которого у его единственной дочери отняли мать, причину её счастливой жизни. Слишком жестоко. Невыносимо. В Нью-Йорке, где её ожидает родная тётя со стороны матери, обещала помочь перевестись в престижный университет по профессии, добродушно предложив обосноваться в её просторной квартире. Женщина и так живёт одна, а любимая племянница лишь осчастливит своим присутствием. К тому же, Чжоу Ний, сестра погибшей Ким Мэй, согласилась временно взять на себя ответственность управлением компании сестры. Хоть Мэй погибла, но дизайн её одежды и аксессуаров востребован как никогда, и пока Цзы не будет готова перенять родительский бизнес, родственница ей поможет. Цзыюй задалась целью завершить три года обучения за границей, а после, определиться, чего хочет в дальнейшем. Хотя мысль продолжить дело матери, причинял ровное количество как грусти так и умиротворения. Цзы восторгалась покойным дизайнером не только из-за прямого родства. Та была главным вдохновителем юной особы. Воспоминания о любимом родителе снова дают о себе знать колкой болью в сердце, что Чжоу старается унять. Нет, сейчас не время попадаться под влияние печальных эмоций, что подтверждает громкий голос диктора, объявляющего посадку на её рейс. Цзыюй быстро смахивает с уголка глаз непрошеную слезу, и неспешно идёт в направлении нужного выхода, почему-то внутренне желая обернуться. Но, девушка игнорирует не ясно откуда появившийся порыв. С друзьями Чжоу попрощалась ещё вчера, как и, с расстроенным её уходом, отчимом. А вот с близнецами... разве только с Дэ, всё никак не желающий выпускать из объятий перед выходом из дома, обещав хорошо позаботься о Чичи до её возвращения. Только, откуда у него уверенность в её возвращении, Цзы не понимала. Да и с щенком не собиралась расставаться, если б не настойчивая просьба младшего оставить его на память. И спустя долгие уговоры Дэхёна, девушка смягчилась, соглашаясь на единственное пожелание от бывшего брата. А вот Тэхён... Его Цзы не видела несколько дней. И эти несколько дней старательно отгоняла от себя слабость в виде желания ворваться к нему в комнату, и поругаться, поорать, оскорбить... обнять, поцеловать, простить. Но, Кима больше в комнате напротив не наблюдалось. Он в тот же день, когда нацепил на неё цепочку, красующуюся сейчас на шеи, уехал в неизвестном направлении, никому не давая о себе знать. А разбитая Цзы, снова и снова ругала себя за уязвимость, вызванную любовью к жестокому человеку, никак не позволяющему себя забыть. И сейчас, когда Чжоу от неизбежного полёта отделяет пару шагов, та не догадывается, что Тэхён, всё это время стоящий невдалеке секретно наблюдая за ней, старательно сохраняет на лице холодную маску равнодушия, когда как сердце болезненно кровоточит, а желание не позволить ей улететь - дурманит ревностный разум. Только вот он ему не сдаётся. Позволяет девушке, к которой испытывает не только похотливые чувства, оставить его. И да, Тэхён теперь точно подтверждает слова Цзыюй. Он просто жалкий трус. Трус, боящийся сознаться любимой в испытуемых чувствах, позволив увидеть помимо грубой стороны и любящую. Возможно, Ким ежедневно будет жалеть о не решимости остановить Чжоу, однако, момент упущен. Раздвижная дверь за Цзы закрывается, и вся слепая вера о её безграничной любви, настолько сильной, что не позволит его оставить, раскалывается на мелкие кусочки, больно въедаясь в сердце до кровавых ран.